В несчастье всякий как на ладони, а вот каков ты в добрые времена...
— Что это? Невероятно! Мягкая, как мех на попке младенца. И пахнет приятно.
знакомы с самого моего детства. Я была тогда еще меньше
Она говорила с искренностью, на которую только была способна. Но и она, и Эссаг опасались, что задуманы более мрачные вещи. Их уважение к жизни, к любым живым существам вступало в конфликт с инстинктом самосохранения, и жесты их выражали внутреннюю борьбу.
В Алпеасаке всем этим рассказам не уделяли особого внимания. Подрастали новые урукето, — это было приятно, ведь однажды Инегбан явится в Алпеасак и город обретет полноту. Однажды... А до того следовало сделать многое, и солнце грело по-прежнему
В Алпеасаке всем этим рассказам не уделяли особого внимания. Подрастали новые урукето, — это было приятно, ведь однажды Инегбан явится в Алпеасак и город обретет полноту. Однажды... А до того следовало сделать многое, и солнце грело по-прежнему.
Путь охотника всегда самый тяжелый и долгий, но заканчивается он среди звезд.
— Я лишаю тебя поста! И все присутствующие лишают тебя поста за безответственность. Каждая жительница Инегбана, города нашего и дома, каждая живущая иилане’ лишает тебя гражданства. А теперь я забираю твое имя, никто из живых не произнесет его, но все будут помнить тебя, злую тьму. Возвращаю тебя к безымянным и бессловесным! Ступай!
Оставить отцовскую любовь ради холодных объятий моря — вот первое горе жизни, а первая радость — подруги, что ожидают тебя.
былые поражения не прошли даром — они готовят пути к победе
