Александр Тас

День, который меняет жизнь

Мини-роман (новелла 1)

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Александр Тас, 2018

Задумывались ли вы о том, что влияет на нашу жизнь? Можем ли мы изменять свою судьбу? От чего это зависит? Кто мы: покорные участники, безмолвные зрители или независимые творцы?

Каждый решает сам. Но порой достаточно одного дня, чтобы это понять, ведь это день, который меняет жизнь…

18+

ISBN 978-5-4485-1139-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. День, который меняет жизнь

Непрекращающийся мерный гул. Еле слышный, но всё же ощущающийся всем телом. Ощущающийся постоянно. Уши закладывает. Не удивительно, ведь самолёт летит на высоте несколько тысяч метров. Кстати, я в самолёте.

Всегда испытываешь двоякие чувства от полётов. С одной стороны всегда приятно парить в небе на стальном чуде, творении рук человека, преодолевая огромные расстояния за предельно короткие сроки. Осознавая это, испытываешь почтение к достижениям человеческого разума и преклонение перед научным прогрессом, а, не осознавая, детскую радость и наивное предвкушение счастья от этого аттракциона. Но с другой стороны эти положительные эмоции всегда сопровождаются трепетом перед силами, всё-таки неподвластными людям. Трепет — не то слово. Перед полётом внутри всегда гложет мысль, не дающая покоя ни на минуту, как бы её не гасил и не старался заглушить. Конечно же, это страх. Нужно быть честным перед собой и признаться, что всегда присутствует страх.

Но пока всё, вроде бы, нормально. Самолёт не старой модели, на хвосте логотип зарубежной компании, а с детства привит стереотип, что всё импортное хорошее. Впереди на трёх креслах сидит семья: папа, мама и маленький ребёнок, сзади какой-то мужик с огромным пивным животом, которого перманентно «пилит» размалёванная женщина, явно молодящаяся постоянными косметологическими процедурами: инъекциями, подтяжками и… Что там ещё они себе делают?

Странно, но ко мне никто так и не подсел, хотя самолёт практически заполнен, поэтому мне пришлось лететь в одиночестве рядом с двумя пустыми сидениями. Что значит пришлось? Так даже лучше. Никто не мешает.

Каждый всегда хочет сесть у окна. Интересно почему? Наверное, потому что так интереснее, и всё дело в человеческом любопытстве. Видимо, в нас заложен какой-то инстинкт познания. А может, нам просто хочется контролировать обстановку. Есть ещё одна версия, что окон всегда меньше, чем пассажиров, и таким образом люди инстинктивно проявляют свою привилегированность и исключительность, стремясь владеть тем, чего нет у других, пусть это будет хотя бы одно из трёх мест у окна.

Всё как обычно, люди проводят время в полёте, как могут. Меня же мучает тревога. Сам не пойму от чего так погано себя чувствую, словно нервничаю из-за какой-то вещи… Или события… Постоянно на взводе. Не могу толком расслабиться.

Высота огромная, за бортом температурный минус, а наш самолёт стремительно летит вперёд. Класс! Действительно это здорово. Крутые ощущения. И только где-то глубоко-глубоко внутри всё же сидит гнусное чувство, которое не все ощущают, потому что не все способны признать свои страхи, но которое независимо от этого не перестаёт быть и существовать.

Стоп! А куда мы все летим?! Что вообще происходит?!

Самолёт сильно тряхнуло, словно он провалился в какую-то воздушную яму. Так сильно, что по салону пронёсся ахнувший вздох. Взгляд подсознательно метнулся к иллюминатору. Правое крыло стало видно по-другому, не так, как несколько секунд назад. В мозгу пронеслась мысль, что самолёт накренился, завалившись на одно крыло. Вокруг испуганно зароптали переглядывающиеся люди, женщина сзади резко замолчала, а ребёнок впереди, почувствовав общее напряжение, наполнившее пространство, начал хныкать и переживать. Борт так и не пришёл в нормальное положение, продолжая крениться на один бок, как будто это был плановый манёвр. Народ понемногу утихомирился, придя к выводу, что ситуация, действительно под контролем пилота. Как сразу произошёл второй воздушный провал. Авиалайнер сотрясло ещё сильнее. Появились необычные, будоражащие ощущения, как от «американских горок», заставляющие организм выделять адреналин в огромных дозах. Все органы подкатили прямо к горлу, собравшись в верхней части груди. Обе ладони непроизвольно судорожно вцепились в ручки кресла, а сердце мощно и активно забилось тревожным набатом. Стало очевидно, что воздушный лайнер начал отвесно падать, стремительно теряя высоту. Все мысли заглушил животный первобытный ужас.

Сейчас я умру!!! Сейчас мы все умрём!!!

Почему-то перед глазами представилась картина кабины пилота. Капитан неистово тянет штурвал на себя, что-то уверенно, но очень громко и быстро командуя своему помощнику. Тот, подавляя панику и суету, выполняет все требования командира экипажа, действуя чётко по инструкции, пытаясь общими усилиями вывести самолёт из состояния неуправляемого критического режима полёта. Хоть бы у них получилось!!! Давайте, ребята!!! Из последних сил!!! Делайте то, что нужно!!! Только спасите наши жизни!!!

…

Глаза открылись в один миг. В тёмную комнату через окно уже пробивалась утренняя рассветная ясность. Наверное, скоро вставать. Фуууух… Ну и сон. Жуть сплошная. Дурацкий сон!

Главное, что в такой важный день. Ну, конечно, в такой день мог присниться именно такой сон, всё же взаимосвязано. Нервное состояние в жизни передаётся и в сферу сна, как прямое отражение психологической ауры организма. Логично.

Ну, что? Пора собираться, всё равно теперь уже не усну, сто процентов. Сдача отчётности по особо ценному имуществу в Министерство образования и науки — дело серьёзное, а кого попало в такую командировку не посылают. Нельзя облажаться, тем более, если едешь туда вместе с начальником отдела. Ладно, хорошо, хоть начальник — молодая, общительная, адекватная и умная девушка. Съездим в Министерство, закончим там все дела и обратно. Путешествие из Петербурга в Москву…

Утренний «Сапсан» в 07.05, времени ещё много. За час доеду до Московского вокзала, а там уже будет ждать служебная машина, в багажнике которой заготовлены пакеты со всей документацией. Двадцать шесть тяжёлых папок-скоросшивателей… Это где-то шесть или семь больших полиэтиленовых пакетов. Придётся за две ходки справиться от машины до поезда. Главное сделать всё вовремя, экспресс ждать не будет, на то он и экспресс.

Никогда бы не подумал, что в будний день да ещё в такую рань на вокзале может быть столько народу. Вестибюль кишмя кишит, совершенно разношёрстный люд потоками живой массы ламинарно течёт в сторону платформ и от платформ к станции метро на выходе с вокзала. Кое-где эти упорядоченные человеческие перемещающиеся слои сбиваются в кучи, образуя хаотичные турбулентные завихрения, или попросту толпу, в которой перемешались прибывающие, уезжающие, встречающие, провожающие, таксисты, носильщики багажа, торгаши и, конечно, карманники-щипачи.

Взгляд, брошенный на электронное табло-расписания, зафиксировал нужный рейс утреннего «Сапсана». До отправления ещё полчаса. Надо позвонить Кате, своему начальнику, сказать, что я на месте, и соответственно получить указания к дальнейшим действиям.

— Ало, доброе утро, Катя. Я на вокзале.

— …

— Стою напротив табло с расписанием.

— …

— Нет, на платформе.

— …

— Ещё не приехал? В дороге? Хм, что будем делать?

— …

— Я понял, сейчас подойду туда. В любом случае придётся дважды ходить.

— …

— Хорошо, я к поезду буду тебе подносить пакеты. Надеюсь, он успеет.

— …

— Если что, на связи…

Главное — не паниковать. Документы в багажнике у водителя, водитель в машине, машина в пробке. Всё складывается пока не очень хорошо. Выйду на улицу, встречать этого… Подставщика. Катя правильно сказала, не будем терять время.

Сердце начало колотиться сильнее. Нужно попытаться успокоиться, но никак не получается совладать с нервами. Внутри что-то защипало и защекотало, но не приятно и игриво, а как-то тревожно и зло.

Где же он? Десять минут до отправления. Даже уже меньше, чем десять, осталось. Появилось отчётливое чувство всплесков адреналина в крови. Это плохо… Ооочень плохо.

Звонок телефона разбавил накалённую обстановку.

— Да, Катя. Приехал? Хорошо, сейчас найду его, и бегом к тебе. Принимай пакеты.

Даже говорить не буду с этим уродом. Подставляет нас с Катей по полной. Баклан!

Но в багажнике ожидал основной сюрприз. Крышка открылась и глазам предстала неожиданная картина из разбросанных в процессе езды папок, а все пакеты аккуратно сложены и лежат с краю в одном пакете. Пакет с пакетами. Гениально! Какого хрена!!! Лучше бы эти пакеты оказались с папками внутри! Руки бы оторвать тому, кто поленился сделать элементарную операцию. Разложить папки по пакетам! Что может быть проще! Очень захотелось кричать матом, но моральных сил совсем не осталось, всё ушло на внутреннее волнение. Кроме того сейчас на это просто не было времени.

Тяжёлый и злой взгляд был брошен на водителя служебной машины, под которым мужику стало явно неуютно и дискомфортно. Если бы глазами можно было сжигать людей, то этот негодяй был бы уже пеплом на асфальте.

Спокойно! Шансы ещё есть. Нужно торопиться. Надо кидать эти папки в пакеты и бежать что есть сил. До отправления семь или шесть минут. Аааааа! Бежать, просто бежать!

Пакеты оттянула подозрительная и тревожная тяжесть. Ручки неприятно отвисли, полиэтилен оказался весьма ненадёжным для такой увесистой ноши. Но в процессе безудержной гонки по вокзальному вестибюлю об этом уже как-то не думаешь. Думаешь о том, чтобы не врезаться со всего размаху в какого-нибудь случайно подвернувшегося человека. Вот тогда точно всё, конец.

Всё обошлось, не в кого не врезался. Это хорошо, что я в зал регулярно хожу. Хоть какая-то физическая подготовка есть, а так бы даже не рыпался. Но рыпаться надо. Иначе я останусь во всём виноват. Не кто-то там… Не водитель… Не кто-нибудь, а именно я. Уж, это всем известно, детали забудутся, а факт опоздания останется. Ведь факт таков, что как раз я буду стоять, как дурак, на платформе со всей документацией на руках, в этих вонючих пакетах, которые в любой момент порвутся.

Надо бежать! Продолжать бежать! Бежааать! Как неистово стучит сердце, вот-вот выпрыгнет из груди. Дыхания не хватает, и тело начинает беспощадно зудеть от напряжения, в руках давно появилась боль, а теперь к боли добавились судорога и жжение. Ещё нужно преодолеть платформу, точнее, её половину.

— Дорогу! Ххх-ххх… В сторону! Хххх… Простите… С дороги!

Мыслей в голове не осталось. Есть только цель. Такие важные секунды безвозвратно оставались в прошлом, а настоящее мелькало сейчас перед глазами со скоростью света. Тем не менее, каждое мгновение тянулось необычайно долго, так как было необыкновенно ценно.

Всё же внимания и концентрации молодого и подготовленного организма не хватило. Сноровка оказалась недостаточной, и лавирование в людском потоке закончилось ударом о чьё-то плечо. И всё бы ничего. Плевать. Но только вот… Пакеееетыыы.

Сраные пакеты не выдержали встряски. Острые углы папок-скоросшивателей, проткнувшие растянутый полиэтилен в начале забега, доделали своё дело и разодрали оба пакета, прорвав их от середины до самого днища.

— Сука!

В руках остались бесполезные клочья ненавистного полимерного материала.

Теперь на меня точно всё повесят. Остальное потом будет просто не важно. Неважно будет то, что я приехал за полчаса. Никто не оценит, что я, стараясь исправить ситуацию, бежал, словно чемпионом по тяжёлой атлетике, пытающийся установить мировой рекорд в спринте. Пакеты-то я покупал позавчера! Заранее купил, понадеявшись на других, что они соберут всё и уложат в багажник. Идиот! Просто идиот! Ну, почему не купить тканевый мешок?! Или взять чемодан! Паааакееетыыы!!!

Эти мысли мелькали в голове на полном ходу. Продолжаю идти… Быстро идти… Оооочень быстро. Не помню, как собрал документацию, но знаю, что её надо срочно донести до вагона и во что бы то ни стало передать Кате. Шесть больших папок одна на другой. Перехожу на бег. Снова бегу. А ещё вторая ходка…

На обратном пути к машине пришло чёткое понимание, что времени на возвращение к поезду точно не хватит. Осталась минута, может, две, ну, или три максимум. Эта мысль стала ясной и безусловной. Конец? Неееет! Напрасно я так надрывался?! Хрен там!!! Хрен всем вам. Хрен всему миру и судьбе. Облажаться у меня права нет.

Хорошо, что водила, чувствуя свою вину, встретился мне на пути с двумя пакетами, когда я пробегал мимо по платформе. Значит, в багажнике остались ещё два или три. Неплохо. Интересно, а как я открою машину без ключа?

Но машина оказалась открыта, благо стояла на местной платной парковке. Буду продолжать. Телефон звонит без умолку, Катя, конечно же, волнуется. Но отвечать нет времени.

Второй заход с пакетами в нагрузку был невыносимо жгучим. Грудь разрывало от удушья и внутреннего пожара. Тело горело, буквально горело от напряжения, организм бился в истерике.

Одна, только одна здравая мысль посетила мозг, когда глаза смотрели, как двери «Сапсана» закрываются для отправления. Эта мысль была озвучена.

— Опоздал…

На всякий случай взгляд, в котором ещё читалась надежда, метнулся к двум дежурным, стоящим у турникетов.

— Отъезжает что ли?! Хххх-ххх…

Те двое с усмешкой кинули лукавые, ехидные лица в сторону вопрошающего и язвительно ответили.

— Ааага! Опоздааал! Ничегооо… Бываааает.

После чего оба, насладившись чужим горем и посмеявшись над неудачей, растянули свои мерзкие рожи в противных улыбках. Эти придурки, вероятно, смеются над такими, как я, по несколько раз за день, развлекаются на работе. Что же, для них — повод поржать, для меня — полный крах… Как-то не очень приятно осознавать это.

Руки в отчаянии бросили пакеты на асфальт платформы. Пусть валяются. Всё равно теперь. Тут же пришла мысль, что вокзальные служащие сейчас вовсе упиваются злорадством. Пусть упиваются… Плевать.

В кармане снова зазвонил мобильник. Ну, конечно, Катя.

— Я так понимаю, ты сейчас не на поезде.

— Всё верно, Кать… Я в жопе.

— Спокойно. Давай так. Ты сейчас едешь домой и сидишь там целый день, носа не показывая на работе. В случае чего говоришь всем, что ты в Москве, занят и не можешь разговаривать… Говоришь, что всё в порядке. Водителю тоже дай такую установку, пусть никому ничего не говорит, я ему сама ещё позвоню, накачаю. Короче будем прикрывать тебя до последнего, а там придумаем что-нибудь.

— Ясно. Спасибо, Кать.

— За что? Ты же не виноват ни в чём.

Только когда телефон был положен обратно в карман, папки снова собраны в пакеты, а пакеты оказались в руках, стало понятно, каким тяжелейшим стрессом для организма оказались забеги по платформе с дополнительным весом. В груди полыхал пожар, пересохшее горло превратилось в наждачную бумагу, шершавые лёгкие покалывали внутри, тело превратилось в зудящий камень.

Преодолевая одышку, в голову начали приходить хоть какие-то мысли.

Ага, как же. Ты ни в чём не виноват. Всё как раз обернётся тем, что именно я и окажусь виноват в момент, когда кого-то нужно будет наказать. Так всегда бывает. Но даже это уже не важно. Сама ситуация получилась до ужаса идиотская. Надо же такому случиться, всё сложилось одно к одному. Судьба? Аааа!.. Не знаю. Обидно? Очень. Справедливо? Нет, конечно. Так стараться, чтобы остаться с пакетами на платформе, смотря уходящему «Сапсану» в хвост. Что я сделал не так? За что такой урок? Да какая разница?! Всё дерьмово.

Обратная поездка домой на метро занимала чуть больше часа. За это время удалось немного успокоиться. Ну, как сказать успокоиться… Можно ли назвать успокоением обман собственной психики? Внешне, разумеется, тело пришло в норму, даже стало возможно полноценно вдыхать и выдыхать воздух без боли в горле и груди. Мышцы удалось немного расслабить. Вдоооох, выыыдох… Вдоооох, выыыдох… Да кого я обманываю?! Нервяк не проходит. Ещё больше переживать только стал. Ничего не помогает, стресс не забить самоконтролем. Негативные мысли всё равно роятся в мозгу. А ещё обида. Дурацкая обида на самого себя. Неужели, я не справлюсь с этим нависшим роком. Неужто, не переборю сложившуюся ситуацию. Эта поездка в Москву была так важна для меня… Первое стоящее дело… Месяцы подготовки, чтобы нелепо обгадиться на ерунде.

Стоп. Москва… Поезд… Москва не так далеко, а на поезде свет клином не сошёлся. Машина? Часов восемь, плюс ещё по пробкам час или два. Не годится. Если комиссия по сдаче отчётности в 13.30, то никак не успеваю на машине. Её ещё найти надо… Кто повезёт-то? Такси? Всё равно не успеваю. Тогда что?

Са-мо-лёт!!! Летают же люди в командировки, а в Москву и подавно. Думаю, Питер — Москва, самый популярный рейс. Надо срочно звонить, узнавать есть ли утренний рейс и билет бронировать. Я этого так не оставлю, я буду бороться до конца. Это уже дело принципа. Ничегоооо!!! Я смогу. Я этого так не оставлю. Поставил цель — добейся! И я добьюсь. Постараюсь… Всё сделаю для этого.

…

Билет на авиарейс в столицу нашей Родины лежит в кармане, огромные папки-скоросшиватели переложены из предательски ненадёжных и хлипких пакетов в объёмную кожаную сумку для походов в спортзал. Даже помыться дома успел, пока жена такси заказывала. С новыми силами в бой!

В аэропорте этим утром людно. Но, наверное, тут всегда так. Начало десятого. Хорошо, что такси домчало быстро. Успел выкупить билет. Вылет в 10.25, значит времени ещё много, теперь меня ничто не свернёт с пути и не остановит. Главное успеть. Вроде бы, всё под расчёт. Посадка в 11.30, пока самолёт подгонят, потом паспортный контроль, багаж мне получать не надо, всё с собой в ручной клади. Если повезёт, то в 12.00 выйду из аэропорта, там такси поймаю или частника. Ииии… Легендарные московские пробки. Тут, уж, буду надеяться на чудо. За полтора часа до Министерства образования через центр столицы?.. Посмотрим.

На электронном табло прилётов и вылетов светились цифры, составленные из круглых жёлтых точек. Успокаивающее текущее время 09.10 прекрасно сочеталось с временем вылета. Но почему-то сердце стучало по-прежнему интенсивно и ритмично, не желая расслабиться ни на секунду, ни на миг. И колотилось оно так не от стресса и тревожного напряжения, а от азарта и интереса, чем всё это закончится. Захватывающая история, которая только-только закрутилась. Для кого-то она закончилась бы ещё там, на вокзале, когда опоздал водитель, или после моей первой ходки к вагону, когда порвались пакеты, или тогда, когда поезд тронулся, а я остался. Для кого-нибудь всё кончилось бы поражением в какой-то из этих моментов, но не для меня. Вызов брошен, ставки сделаны, отступать я не стану, обратной дороги нет. Значит, пойду до конца, раз начал.

К тому же слишком много потрачено времени, нервов и… Денег на такси и билет. Неизвестно, сколько ещё с меня московские водители сдерут. Столичные расценки совсем другие. Ай, плевать.

Неожиданно взгляд зацепился за строку с рейсом Санкт-Петербург — Москва, но не с тем, на который был уже куплен билет. На три позиции выше, там, где расположились более ранние вылеты, табло информировало о наличии второго самолёта до первопрестольной. Нельзя было даже представить, что в аэропорте можно оказаться так рано, поэтому не было и мыслей о том, чтобы искать билет с рейсом раньше десяти утра.

Это то, что нужно!!! О, Боги! Жёлто-зелёные круглые огоньки складывались на чёрном электронном табло в цифры со временем вылета 9.30 и прибытием в Москву к 10.35. Класс!!! Точно успею! Улечу на этом самолёте, и всё сложится, как надо. Нужно только оперативно сдать свой билет и купить новый. А может, просто обменять, если получится. Необходимо торопиться, снова бежать в кассу. Но если прошла регистрация, то всё, дело — дрянь. Двадцать минут осталось… Успею!!!

Нутром завладело лёгкое тревожное замешательство, активно перерастающее в настоящую панику. Куда бежать?! Что делать?! Сердечная мышца интенсивно и ритмично заколотилась пульсациями в предвкушении возможного успеха, адреналин закипел в крови, способность думать и анализировать покинула голову. Остался только сумбур. Спокойно. Для начала необходимо избавиться от ненужной и бессмысленной суеты. Всё должно быть чётко и по делу. Надо действовать, причём предельно оперативно.

Ооооо, как долго девушка-кассир копается в своём компьютере! Да, ты очень милая, да, ты красивая, учтивая и обходительная… Но прошу тебя, молюююю!… Быстрее!..

— Да, вы ещё успеваете на этот рейс.

— Прекрасно. Я могу поменять билет?

— Думаю, да. Одну минуту, пожалуйста… Я проверю.

Аааааааа!!! Нет у меня одной минуты! Неужели так сложно сразу сказать?! Обязательно что-то там проверять?! Но эти слова не были произнесены вслух. Они разрывали сознание изнутри. Озвучено же было совсем другое, эмоционально подавляющее негативное психологическое состояние.

— Конееечно… Я жду… Я жду.

Умиротворяющая улыбка растянулась по лицу, смягчая напрягшиеся под гнётом стресса мимические мышцы. Волнение накатило снова, захлестнув мелкой колкой дрожью в конечностях, будоража тело в груди, подсасывая где-то в животе. Голова начала сдавливать в висках и немного кружиться. Внешность оставалась предельно спокойна, искусственно подавляя бушевавшие в организме страсти.

Прошло явно больше, чем одна минута. А может, так показалось, ведь когда чего-то с нетерпением ждёшь, секунды растягиваются в бесконечную вечность.

— К сожалению, обменять билет не получится, так как эти полёты обслуживают разные компании-перевозчики.

Воздух чуть не сотряс крик матерных выражений. Столько потерять времени, чтобы на выходе получить отказ.

— Хорошоооо… А можно вернуть свой билет и купить новый на этот самолёт?

— Одну минуту… Я проверю.

«Да ты издеваешься?!!!», — снова прокричал разъярённый разум, повергая сознание в шок.

— Пожалуйста, пожалуйста. Я жду… Жду…

Следующие несколько десятков секунд показались гораздо дольше, чем вечность… Намного дольше.

— Ммммм…

Очень плохой знак это: «Ммммм…».

— Что не так?

— Боюсь, что процедура возврата билета и покупки нового займёт какое-то время… Мммм… Которого Вам не хватит, чтобы успеть на сам рейс.

Лицо девушки изобразило виновато-извиняющуюся гримасу, как будто она что-то напортачила в своём компьютере, о чём, конечно, не сказала вслух.

— То есть я в любом случае уже не успею на вылет в 9.30? Так?

— Нууу, в общем… Уже не успеваете… У меня… У меня система зависла.

«Проклятье!!!», — на этот раз негодовало именно сознание, потому что разум со своей логикой и здравым смыслом отказывался участвовать в издевательской напасти.

Время регистрации пассажиров действительно давно прошло, окончилась даже посадка в самолёт. Ничего сделать, наверное, нельзя. Слишком долго она там всё проверяла… Напроверяла так, что компьютер завис в итоге. Да ладно, она ни в чём не виновата, старалась, как могла. Так всегда бывает, когда хочешь, чтобы как лучше, но почему-то получается, как обычно… Как обычно на букву «Х», но не хорошо. По такой философии получается, что никто никогда не виноват. Все хотели, как лучше, просто так звёзды совпали… Значит что? Звёзды виноваты? Ага, как же! Никто не виноват, а страдаю я один. Ээээхххх! Не надо было покупать полиэтиленовые пакеты! Взял бы сумку большую или чемодан на колёсах…

— Понятно, девушка… Спасибо, что хотя бы попытались. Нет, правда… Спасибо. Полечу на 10.25.

— Извините.

Ответом девушке-кассиру стало скорбное, безвольное лицо, молчаливый взгляд которого грустно и печально выражал усталость, но, скорее, не физическую, а психологическую или моральную. Словно парня разом что-то опустошило, лишив всех эмоций и чувств.

Облом… Полный облом… Опять полный облом. Снова ничего не получилось. Блин! Всё утро преследуют одни неудачи. Сколько можно издеваться надо мной? Но я не сдамся… Чёрта с два… Вот теперь назло не сдамся… Не важно, назло кому: судьбе, всем остальным, себе в конце концов… Перед самим собой отвечу, сам себе докажу… Принципиально не сдамся… Хрен меня сломишь… Упрусь рогом, и всё тут. Билет у меня в кармане, сумка с документами в руках, голова на плечах, и здоровья ещё много осталось. Кстати, документы, как назло, самые важные не получилось Кате передать, всё основное у меня осталось. Что она там покажет? Как отчётность сдавать будет?

Пойду, посижу где-нибудь, помедитирую, нервы успокою, полечу. Хорошо, что плеер взял с собой рефлекторно, хоть музычку послушаю, отдохну.

…

Отлично, я в самолёте. Можно выдохнуть и немного расслабиться, но только немного, потому что дело ещё не сделано. Состояния покоя и безмятежности добиться, вряд ли, удастся, так как, само собой, это будет всего лишь очередной самообман, искусственное психическое внушение через сознание. Но всё же. Несколько десятков минут отдыха обеспечены, а аутотренинг — дело великое. Нужно сконцентрироваться и попытаться сосредоточиться на себе и своих мыслях.

В любом случае, даже если случится чудо, и я прилечу вовремя, даже если случится чудо, и я за час доберусь до центра города из аэропорта, даже если случится чудо, и я всё-таки успею на комиссию по сдаче отчётности, даже если случится чудо, и со мной за это время ничего, что мне может помешать, не случится, то нам с Катей нужно ещё одно чудо, чтобы сдать все документы в Министерство. Ну и денёк!

Оторванная ни с того ни с сего лямка хоть и не новой, но вполне приличной кожаной сумки на фоне всех случившихся событий уже кажется безобидной ерундой, шутливой мелочью среди остальных утренних неудач. Я бы вовсе не обратил на это внимания, если бы плотная прошитая капроновой ниткой ручка не оборвалась прямо перед посадкой, когда сотрудница аэропорта проверяла билет перед проходом на самолёт. Таким образом по переходному шлюзу, или как он там называется, пришлось нести поклажу с папками перед собой на руках. Вот, уж, точно ручная кладь! В прямом смысле слова. Ладно, прилечу в Москву, ремень длинный подцеплю, благо в боковом кармане таскаю всегда, не выкладываю, ума хватает.

Что за непруха сегодня? Даже в таких пустяках! Что такое «не везёт» и как с этим бороться…

Думаю, помедитировать не получится. Ребёнок на передних сидениях слишком активный. Ещё не такой взрослый, чтобы ему можно было что-то доступно объяснить, урезонив поведение малютки, но уже достаточно большой, чтобы своими нечленораздельными и пока непонятными возгласами вывести из себя бедных родителей, которые просто не знают, куда им деваться от безмолвного укоризненного порицания в виде недовольных взглядов и отрицательных качаний головами окружающих пассажиров.

Но капризный и уставший ребёнок — пол беды. Ему даст фору женщина, сидящая позади. Вот если кому и стоит посочувствовать, так это её мужику. Именно ему приходится выслушивать все её претензии уже на протяжении, наверное, часа. Она не переставала «пилить» его с зала ожидания перед вылетом, а сейчас просто продолжала это своё занятие. Вызывающего вида женщина умело предъявляла ему недовольство на всевозможные темы, мерзкий голос не умолкал ни на секунду. Кто знает, сколько часов она сидит на ушах у бедолаги, а сколько просидит на них ещё. Казалось, что размалёванная немолодая и потасканная «красотка» с пошлым блондинистым цветом волос, ботоксными губами и обвисшими мешками под глазами не заткнётся никогда. Бедный мужик, не проявляя никаких эмоций, не утруждал себя ответами, сложив пухлые руки на огромном животе. В итоге ему вменили что-то вроде равнодушия, безразличия ко всему, эгоизма, пофигизма, бесчувствия и наплевательского отношения. Проскакивали фразы: «ты меня совсем не слушаешь», «жестокая скотина», «меня ни во что не ставишь»… И бла-бла-бла… После чего она переключилась на безвольность и слабохарактерность своего спутника, упомянув отсутствие у него силы воли, его пивной живот, образ жизни и общую физическую форму.

Никогда не понимал такие пары. Что их связывает? Неужели, интимная связь с такой назойливой, болтливой и вечно недовольной стервой может удержать мужчину? Ну, год… Ну, два… Ну, пять лет… А потом-то что?

Самолёт практически полон. Пассажиров довольно много, но, как ни странно, рядом со мной никто не подсел. Можно с чистой совестью сесть у окна. Всегда интересно наблюдать за взлётом и посадкой. Словно одновременно с перелётом покупаешь бонус в виде бесплатного аттракциона на два сеанса.

Глаза закрылись сами собой. Мерный гул плавно летящего авиалайнера как-то умиротворяет. В комфортном кресле лететь одно удовольствие. Ещё примерно минут сорок относительного покоя. Мысль — форма… Мысль — форма… Главное — позитивный настрой. Всё прекрасно. Всё получится. Не смотря ни на что, идти к цели. Ничто меня не сломит. Надо верить в себя, верить в будущее и стремиться к лучшему. Созидание, гармония и развитие.

Самолёт немного тряхнуло. Очевидно, просто турбулентность… Или как там это называется? Воздушная яма? Но только ситуация была исчерпана, оставшись в прошлом, снова произошла встряска. Авиалайнер словно резко провалился вниз, и через мгновение по салону пролетел охающий гул. Сознание заметалось, и взгляд инстинктивно обратился к иллюминатору. Судя по крылу, стало ясно, что борт крениться на одну сторону, как при повороте, довольно круто заходя в вираж. Люди вокруг начали перешёптываться недобрым бормотанием, в котором явно слышался испуг. Женщина сзади сразу замолчала, а возбуждённый ребёнок на передних сидениях, взбудораженный зачатками массовой паники, начал плакать и кричать.

Вот и у меня попёрли дурные мысли, проскальзывая в мозгу, мелькая вспышками в подсознании. Стадное безумие весьма заразно.

Стоп!!! Где-то такое уже было! Точно было… Вот только где?.. О, Боже! Сон!!! Сон!!! Ночной сон! Крушение самолёта… Мы падали… О, неееет… Неужели… Неужели сон был вещий?!!!

Голова суетливо и беспорядочно завертелась в стороны, ища аналогии с ночным сновидением. Всё совпадало, абсолютно всё: и общая картина, и частности. Каждая деталь ясно представала, раскрывая забытые нюансы того тревожного, пугающего, страшного сна-катастрофы.

Роковой груз плотно лёг на плечи, заполнив всё человеческое существо неподъёмной ношей обречённости. Значит, судьба. Теперь понятна череда произошедших событий. Становится очевиден тайный смысл всех случившихся со мной злосчастий. Задержка водителя, неподготовленные никем для переноски документы, порванные пакеты, опоздание на поезд, не поменянный билет, даже оторванная ручка надёжной и плотной кожаной сумки — всё неспроста. Это были не неудачи, а предостережения. Символы, призывающие остановиться, успокоиться, чтобы вспомнить тот «сон в руку», одуматься и принять единственно верное решение, отказавшись от перелёта.

А может, сама жизнь или её непостижимые высшие силы подвели меня к тому, что я оказался именно тут, здесь и сейчас? Неееет… Виноват только я. Получается, что это я своей настырностью сам себя загнал в ловушку, сев на падающий самолёт из сна. Не обращая внимание ни на что, я, как баран, рыл землю копытом, преследуя свою призрачную цель. Катя же сказала мне, чтобы я сидел дома и не высовывался, уверяла, что всё будет нормально, что она меня прикроет, успокаивала. Но нет. Я, словно зашоренная лошадь, упёрто стремился, как оказалось к своей трагедии. Именно упёрто, а не упорно.

Какой же я идиот!!! Сначала не придал значение ночному кошмару, а потом вовсе забыл его в утренней суете. Слишком сумбурно начался день, слишком сильным оказался нерв от напряжённых и стремительных событий. Какой же я дурак! Все эти поговорки, что нельзя сдаваться, нужно идти до конца, несмотря ни на что, сопротивляться ударам судьбы, что необходимо идти к цели, преодолевая неудачи, если хочешь чего-то добиться, что усердные старания вознаграждаются успехом… Такая чушь!!! Полный бред!!! К чему привели мои потуги? Не хочу даже думать об этом… На деле, в реальной жизни, оказывается, что всё это не работает вовсе, а упрямство наглых выскочек, вроде меня, наказывается сурово. Получается, у каждого своя неизбежная судьба… Я бы сказал, не судьба, а участь.

Оправданий быть не может. И… Похоже, мне кранты. О, Боже!..

Борт так и не пришёл в нормальное положение, одно крыло было по-прежнему существенно ниже, чем другое, задранное вверх. Самолёт продолжал заваливаться на один бок, как будто это был плановый затяжной манёвр разворота.

Мелкая тряска прекратилась, резких одиночных провалов тоже больше не было. Из-за этого первоначальная паническая волна быстро спала, и люди понемногу начали успокаиваться, несмотря на то, что общее напряжение всё-таки сохранялось, а в некоторых глазах всё ещё читался страх за свою шкуру. Утихомирился даже маленький ребёнок. Гулкий ропот в салоне свидетельствовал о том, что, скорее всего, ситуация действительно под контролем пилота, так как активная трясучка вызвана незначительными природными обстоятельствами и явлениями, которые иногда немного мешают плавно сделать поворот.

Откуда дилетанты могут знать такое? Зачем вообще делать какой-то там поворот, если лететь всего час по прямой? Вдруг все стали разбираться в авиации, планеризме и всех нюансах подобных наук и прикладных теорий. Придурки! Но лучше бы сейчас они оказались правы.

Только всё более ли менее успокоилось, как вдруг произошёл сильный воздушный провал, и самолёт тряхнуло так, что внутренние органы разом подкатили к горлу в секундном состоянии невесомости. Тут уже пассажиров окутал настоящий неприкрытый животный ужас.

Как страшно… Как страшно… Неужели всё? Конец? По крайней мере, я старался, я честен перед собой, ведь я шёл до конца. Пусть случится то, что должно случиться, но мои убеждения остаются прежними. Я должен был так поступить, чтобы остаться честным перед собой. И мне плевать, пусть это кара за мою настырность наперекор судьбе. Если бы мне выдался второй шанс, я всё сделал бы точно также, разбился бы в лепёшку, но попытался изменить ситуацию под себя так, как нужно мне, чтобы не остаться плебеем неудачи. Разбился бы в лепёшку… Как саркастично… Язык мой — враг мой. Очень смешно, аж, плакать хочется.

Пусть будет то, что будет. Но со мной моя незапачканная гордая честь, мой стойкий характер. Я по-прежнему считаю своё поведение правым даже перед лицом жуткой смерти. Пусть помнят меня добрыми словами… Я так люблю эту жизнь, я так её ценю… Как же не хочется умирать!

У меня была цель, стоящая цель, принципиальная. Но, кажется, не получилось. Что же… Ничего не делая, ничего не изменишь… А я хотя бы попытался, я верил в успех… И до сих пор верю. В любом случае, я готов принять свою участь.

Неожиданно крылья авиалайнера приняли параллельное положение по отношению к земле, завал на один бок прекратился. Самолёт выравнил направление полёта по прямой горизонтали, возобновив плавное и спокойное движение.

Стрессовая ситуация сразу спала. Люди переглядывались с надеждой и благодушием в глазах. Кризисные минуты, казавшиеся вечностью, остались в тревожном прошлом. Тревожном, но счастливом, потому что иначе нельзя назвать момент, когда ты, чуть не умерев в катастрофе, чудесным образом остался жив. Уверенный и спокойный голос капитана умиротворил внутреннее состояние каждого пассажира, ещё более смягчив общее состояние и психологическую атмосферу в салоне. Он обнадёжил, что с самолётом всё в порядке, ситуация под контролем, что произошедшее было вполне естественным и полностью безопасным процессом при полётах, а тряска вызвана турбулентностью. Кроме того, капитан от имени экипажа попросил прощения за доставленный дискомфорт и утешил всех, расположив к себе какой-то ненавязчивой и весьма тонкой остроумной шуткой в качестве развлекательного бонуса от авиакомпании.

Обстановка наладилась.

В такие минуты не знаешь, кому говорить спасибо, человеку, в кабине самолёта или Богу на небесах, высшим силам или вообще никому. Даже думать об этом не хочу. Скажу просто: «Спасибо. Благодарю. Я — живой».

Ууууух. Вот это дааааа… И что теперь? Может, это — знак? Тогда какой? Подумаю об этом после того, как закрою тему с этой долбаной отчётностью по особо ценному имуществу. Ну и командировочка складывается. Хоть книгу садись и пиши.

Дальнейший полёт прошёл гладко, и посадка была мягкой. Вопреки ожиданиям и «закону подлости» время прилёта не сдвинулось ни на минуту, и самолёт стоял у здания аэропорта ровно в 11.30. Чудеса!!! К тому же трап подали очень быстро. Задержек не было нигде, даже на паспортном контроле, к которому пришлось мчаться предельно быстрым шагом, периодически переходя на лёгкий бег, но так, чтобы не вызывать особых подозрений у сотрудников аэропорта и у органов правопорядка, а также не смущать присутствующих вокруг людей. Всё-таки бегущий по вестибюлю на всех парах молодой парень может быть воспринят по-разному. Но торопиться было необходимо, сейчас дорога каждая минута, промедление смерти подобно. Так! Всё! Больше о смерти ни слова! Только жизнь! Только успех!

В Москве минутная проволочка может вылиться в геометрической прогрессии, превратившись в часы. Поэтому надо спешить!

Часы на выходе показывали 11.49. Отлично. Наверное, отлично… Пока не знаю. Но полтора часа в запасе до начала комиссии у меня есть. Кате звонить пока не буду, вот доберусь до Министерства, сразу позвоню, а раньше времени обнадёживать не стану ни себя, ни её. Вдруг что.

У местных водителей и таксистов всё чётко схвачено, в принципе, как и у питерских. Профессионально работают ребята. Уже выстроились у выхода в ожидании пассажиров с последнего рейса. Те, кто покрупнее, самые матёрые, наглые и сильные, стоят в первых рядах и сразу определяют своих клиентов опытным взглядом, ловят людей, чуть ли не хватая их за локти, отводят в сторону, на ходу договариваясь о цене. Таких тут выстроился целый коридор. Здесь, как нигде, действуют законы естественного отбора. Дарвин был бы в восторге. Животный мир, блин.

Пройду подальше, вглубь. Там и водители попроще, и машины поскромнее, и цены пониже. Всё равно найду кого-нибудь. Это же столица, как-никак.

Невысокий чуть сгорбленный дедок, стоящий практически в самом конце живого коридора в классической затасканной кепке шофёра, юрко выхватил ищущий взгляд молодого нервного парня с большой сумкой в руках, точно уловив его настроение и беспокойство.

— Куда тебе, парень?

Вот, кто мне нужен. Опытный таксист. Неприметный на вид старичок по факту может оказаться самым оптимальным вариантом, как бы кощунственно и меркантильно это не звучало по отношению к человеку, тем более пожилому. Но ведь и он уже, вероятно, определяет то, сколько сможет на мне заработать, прикидывая в уме четырёхзначные цифры. Так что всё честно, взаимно и обоюдовыгодно.

— Министерство образования и науки. Это в центре?

— Ёк макарёк. Сынок, конечно, я знаю, где это. Не ты первый, не ты последний, кому в Министерство надо, а мне, слава Богу, годков уже не мало. Мы спешим?

— Очень… Очень спешим… Спешим — не то слово.

— Тогда поехали, нечего языками чесать. Дело делать надо.

— А сколько стоит?

— Гостакси.

— Мне в 13.30 надо быть там.

— Успеем. Не волновайся.

— А пробки?

— Гостакси, говорю же.

Вот заладил: «Гостакси, гостакси…». Деваться некуда, надо ехать. Придётся довериться дедушке, выбора особо нет. Бери меня с потрохами и вези, на чём хочешь, только доставь вовремя.

Что такое гостакси, стало понятно по дороге, когда лихой дед с задором, но уверенно и чётко вёл обклеенную оранжевой плёнкой машину по выделенным для городского пассажирского автотранспорта полосам, помеченным буквой «А». Делать это позволяли оранжевые номера. Поэтому часть пробок и длинных колон из стоячих машин удалось проехать без помех.

На протяж