Пировать меньше стал, в заводское дело вникать мало-мало начал.
Думал – там мед пьют. Хлебнул, да солоно.
Ему, как говорится, плюнь в глаза, а он утрется да скажет: божья роса.
– Не беспокойтесь – рабочие руки все могут! Кое в порошок сомнут, кое по крупинкам соберут да мяконько прогладят – вот и выйдет цельный камень небывалой радости. Всему миру на диво. И на поученье – тоже
Не забудь, Степанушко, как я говорила. Велела, мол, тебе, – душно́му козлу, – с Красногорки убираться. Сделаешь по-моему, замуж за тебя выйду!
Парень даже сплюнул вгорячах:
– Тьфу ты, погань какая! Чтоб я на ящерке женился.
А она видит, как он плюется, и хохочет.
– Ладно, – кричит, – потом поговорим. Может, и надумаешь?
Только ведь баба, как осенний дождь. День долбит, два долбит – додолбила-таки.
Город– без названия, всегда имелся в виду один – Екатеринбург.
«Вот, – думает, – хорошо-то.
Вот она, значит, какая Медной горы Хозяйка!
Потом уж кто-то вызнал, что это у Степана слезы Хозяйки Медной горы были. Не продал их, слышь-ко, никому, тайно от своих сохранял, с ними и смерть принял. А?
