Самое вредное для репортера слово – это слово «вдохновение». Нет никакого вдохновения и никогда не будет. Есть только усилие творческого человека. И его можно совершать всегда, везде и по любому поводу.
Потому что в них восторжествовал главный признак журналистской желтизны – писать о второстепенном как о главном, а о главном вообще не писать
У людей информационная подагра – утрата ясности, сначала в большом, а потом и в малом.
Представьте себе, что будет, если завтра природа вдруг сойдет с ума и потребует от грачей, чтобы они покупали клопа-черепашку и жука-кузьку за бешеные деньги? – говорила специалист по СПИДу. – Да еще вдобавок им придется строить свое гнездо в кредит, расплачиваясь свекловичными долгоносиками? Я думаю, после этого грачей в Верхней Мазе сильно поубавится.
думают, что искусство репортера – правильно отображать действительность.На самом деле искусство репортера – правильно искажать действительность.
Но вот главная ловушка журфака – это комплекс ПОЛНОЦЕННОСТИ. Это когда, окончив вуз, будущий журналист приходит в редакцию и говорит: «Я журналист, вот диплом, берите меня на работу, но только на хорошую зарплату, потому что диплом красный». Это очень смешно.
Диплом журфака – это вообще такая вещь, которую надо сразу после получения засунуть в укромное место и вспоминать про него только при оформлении ипотечного кредита. Я не знаю ни одного вменяемого редактора, который, общаясь с потенциальным сотрудником, попросил бы его показать документ о профильном образовании.
Потому что сейчас, когда вы окончили вуз, ваше обучение только начинается. И будет продолжаться всю оставшуюся жизнь. И вообще – странно, что вы дожили до пятого курса и до сих пор не в штате какого-нибудь СМИ или хотя бы не в числе его постоянных авторов. Надо было уже курса с третьего прогуливать пары и работать, работать
Есть три стадии работы репортера на местности.
Первая — когда пока ничего не ясно.
Вторая — когда все уже ясно.
Третья — когда снова ничего не ясно.
Именно с наступлением этого третьего состояния и надо уезжать. Не раньше.
Почему бразильцы называют страшных баб креветками? Потому что их можно есть, только предварительно оторвав голову
Дожидаемся последней фразы говорящего и повторяем ее с вопросительной интонацией:
