Оглавление

Посвящается Инге и Кириллу —

первым читателям этой книги

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Эта книга содержит стихи, написанные осенью 2019 года. В какой-то момент я решил, что мне надо писать стихи как-нибудь совершенно по-другому. Те, которые я сочинял, вдохновляясь Гомером и Кавафисом, была способна читать только моя руководительница с кафедры классической филологии. Я писал их по-французски, затем переводил на русский и публиковал в блоге или посылал знакомым. Знакомые вежливо говорили, что им нужно еще раз это перечитать, чтобы разобраться. Я со вздохом понимал, что мои читатели засыпают не дойдя и до середины, запутавшись в античных аллюзиях.

Тогда я решил обратиться в совершенно противоположную сторону. В те месяцы я был под сильным впечатлением от поездки в США в ноябре 2018 года. Я принялся читать современную американскую поэзию. Эта поэзия очень привязана к вещам, к земле, к людям, к повседневности, к семье, к воспоминаниям, к детству. Цитировать же Пиндара и Софокла никто лишний раз не станет. Такой подход мне показался вдохновляющим.

Сказано — сделано. Я приобрел на Амазоне книгу «Как писать стихи» — учебник, составленный поэтом по имени Сэндфорд Лайн[1], и начал по нему заниматься. Одно из упражнений состояло в следующем: взять любые четыре слова и по этим четырём словам написать стихотворение. Условие — чтобы все четыре слова присутствовали в стихотворении, в какой угодно форме и каком угодно толковании. Ещё условие — ни в коем случае не рифмовать, писать только свободным стихом с любой возможной разбивкой на строки и строфы.

Я стал брать четверки слов из приложения к учебнику, переводить их на русский язык и писать по ним стихотворения. Так я делал ежедневно с середины сентября по конец ноября 2019 года. Получилось около семидесяти стихотворений. С наступлением зимы я перестал их писать и совершенно про них забыл — мне это казалось простым техническим упражнением.

Летом 2020 года, уже в эпоху эпидемии, мы переписывались как-то раз с моим сыном Кириллом о том и о сём. Он меня спросил среди прочего, не написал ли я чего-нибудь новенького. В ответ я послал ему сделанный накануне перевод греческого стихотворения. Он пишет: хорошо, ну а что-нибудь свое, оригинальное? В последнее время нет, отвечаю я, но зато я вспомнил, что прошлой осенью написал около семидесяти верлибров. Кирилл от удивления разевает рот: и ты молчал?! — Я в самом деле забыл, говорю я. Но, если хочешь, могу тебе послать файл, тем более что там многие стихи про тебя.

Мой сын прочитал, и на него это произвело сильное впечатление, «как будто жизнь прожил».

Я рассказал об этом Инге. Она говорит: а мне-то дай тоже почитать.

Через два часа она вышла и сказала: «Кирилл прав. Это поэма, это готовая книга». Я был удивлен, однако не мог сомневаться в искренности слов моей жены и моего сына.

Вот готовая книга.

 Lyne, Sandford. Writing Poetry from the Inside Out: Finding Your Voice Through the Craft of Poetry. Sourcebooks, Inc., Naperville, Illinois, 2007

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Весной 2021 года, собираясь публиковать эту книгу, я думал: напечатаю двадцать экземпляров. Десять подарю, десять будут пылиться.

Друзья убеждали меня печатать гораздо больше. Я согласился, но твёрдо решил, что издание непременно должно быть иллюстрированным, причём в цвете.

За выбором художника дело не стало. В работах Наташи Соколовой мне увиделось естественное, глубокое и верное соответствие тому, о чём я рассказывал в своих стихах. Зачастую эти работы — тоже упражнения, выполненные в школе и дома, в трамвае, на открытом воздухе, во время мастер-классов по технике и композиции рисунка или акварели.

С Наташей мы знакомы со школьного детства и на всю жизнь сохранили, почти не видя друг друга, крепкую и нежную сердечную связь.

Книги первого тиража разлетелись вдруг и разом, как воробьи, на которых топнул ножкой карапуз. Друзья покачали головами: мы же говорили, печатай больше. Я стал готовить второй тираж. Успех книги я объяснил себе в большой части именно тем, как удачно в ней сочетались образы акварелей и рисунков со словами стихов. Во втором издании я добавил новые иллюстрации, подверг небольшим правкам тексты.

Для меня было счастьем снова погрузиться в творчество Наташи. Оно и образовало разноцветный воздух книги.

5 августа 2021 года

Фонтене-су-Буа, Франция

КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Ежедневно сочинять верлибр на заданные слова — видимо, Сэндфорд Лайн в своем задании предполагал одновременную тренировку воли, воображения и техники, истинных друзей поэта. Но тут же заботливо протягивал хромающим на все слоги начинающим поэтам костыли: его наборы слов похожи на нераскрашенные трафареты с уже придуманным сюжетом, композицией и лирическим героем. «Мать, монета, занавеска, дед» — картинка из детства. «Складки, листва, холод, деревня» — запоздавший путник. «Облако, мост, женщины, безделушка» — свидание. Аллюзии на Уитмена, Фроста, Уоллеса и Эмили Дикинсон следуют за выбранными словами автоматически.

В русских стихах Анатолия Величко по этим трафаретам все читательские ожидания сразу осыпаются под ноги лирическому герою. Все эти картины и стрекозы, серебристые морозы и туманы, звучащие ниоткуда голоса и шаги перестают быть общепоэтическими топосами и лирическими мадленками — и становятся плотными предметами, из которых составляется конкретная жизнь конкретного человека. Жизнь, которая растет от стихотворения к стихотворению во времени и пространстве, заселяется людьми, занятиями и обстоятельствами и складывается в сюжетные линии с началом, серединой и концом.

Это очень точные стихи. Мы признаем за лирическим героем его отдельность, но мы сами там жили, всё это видели и знаем. И благодарны за эти моментальные снимки, которые нам самим было сделать не с руки и недосуг.

ПРЕНЕБРЕГАЯ ДИСТАНЦИЕЙ

Берешь в руки книгу, чтобы полистать. А потом уже почитать. Получается, что книга сразу, а стихи — погодя. Получается, что берешь в руки голову автора, которую он с дерзкой доверчивостью разместил на обложке. Автор сначала, а лирический герой — за ним. Внутри. Под обложкой. «Можно голову к вам на колени? — Да, милорд». Нужна ответная дерзость, готовность к доверию, чтобы эту кудрявую голову взять в руки.

Когда, Маринушка, я держу в руках Вашу светлую головку и вглядываюсь в Ваши зеленые глаза, через всю стихию полета страс­ти, тоски, восторга чую явственно весь меня поглощающий ритм Вашей души».

(Из письма Н. А. к М. И.)

Ты, читатель, еще не знаешь, что там — внутри головы. Кто там? Но ты уже так близко, что страшишься неловкости. Предупреждая твой страх, он, автор, словно медицинской маской, закрывает лицо прямоугольником надписи. Глаз нет — античность. Рот скрыт наполовину. Так уже легче. Все-таки есть барьер. Имя и фамилия автора, название, подзаголовок. Между тобой и автором — буквы. Ничего, кроме слов. Оказывается, впрочем, что на каждое слово, и уж тем более на каждые четыре случайные слова, приходится целая жизнь. Ты проживаешь ее с автором как свою («берег, осень, детство, голубь»), дивясь, узнавая, догадываясь, что у тебя она тоже была — в каждом слове, в каждом твоем миге («но мы не хотели видеть…»). А может быть, и так: ты проживаешь с автором свою жизнь.

Эти приближенность и обнаженность заключены, по закону контраста, в холодные белые формы. Рассечённый герой дрожит голый на сквозняке («забыть, что Париж — это унижение, горе, стыд, непосильный труд»), автор же с ланцетом в руках сохраняет интонацию властного спокойствия. Героя от этого жалеешь ещё больше, и он становится ещё ближе, а за второго, победителя и укротителя слов, всё радостней.