Оглавление

От автора

Дорогие мои друзья!

Большое вам спасибо за то, что были рядом со мной, за помощь, оказанную мне, за «чувство локтя» для простого узбекского парня, попавшего волею судьбы в Латинскую Америку. Я всех вас помню и люблю! И эту маленькую книжку посвящаю вам.

— Франциско Марот, в 1980-х годах известный коммунистический лидер Венесуэлы.

— Габриэль Гарсиа Маркес, колумбийский писатель, лауреат Нобелевской премии.

— Освальдо Отахола, парапсихолог испано-индейского происхождения, венесуэльский юрист, историк, писатель.

— Педро Плотников и Роман Гончаренко, мои русские друзья, родившиеся и живущие в Венесуэле.

— Фернандо Ботеро, знаменитый колумбийский скульптор и художник.

— Ольга Андаро-Клавьер, обаятельная женщина, ведунья и колдунья из Венесуэлы.

— Мой названный брат Анхель Паласио, автомеханик, кудесник и венесуэльский друг по безобразиям.

МИНИАТЮРЫ

Метаморфоза

На берегу вселенского океана, на краю пышного зеленого листа сидела большая цветная гусеница и поедала его с огромным аппетитом. Стрекозы летали вокруг, кузнечики пели о любви, букашечки, разбившись на пары, занимали дальние углы этой зеленой вселенной. Гусеница была всем недовольна и голосила на всю зеленую вселенную:

— Это все неправда, весь мир иллюзия и обман, на земле вообще любви нет.

Гусеница не живет своей жизнью, ходит, смотрит: божьи коровки целуются — тьфу!

— Любовь не существует, — говорит, — мир кончается.

А стрекозы летят, обнявшись, друг с другом занимаются любовью в воздухе, изображая дикие пируэты. Гусеница говорит:

— Тьфу, какая гадость, все равно это иллюзия. Мир кончается, мир умирает, мир разлагается.

Пожирая все, что находила на своем пути, она изрыгала проклятия этому миру и огромное количество фекалий.

— А вот вкусно пожрать — это да! — Кричала гусеница.

Так проходили дни. В один из обычных таких дней она почувствовала себя нехорошо и стала плакать и причитать. Непонятная зеленая депрессия охватывала ее все сильнее.

— Что со мной происходит, что-то я вся разлагаюсь, я наверное стала старая. Ой, ой, ой, ой — страдала гусеница, из нее стали выделяться серые нити. И с каждым моментом она запутывалась в них сильнее и сильнее. Наконец она застыла, не способная даже вскрикнуть. Все ее соседи по сельве были удивлены случившимся, но виду никто не подавал, жизнь шла своим чередом. Зеленая сельва стонала и охала полная любви, лягушки скрипели на разные лады, весь мир был занят собою и своей любовью. Мир не замечал ничего, ничего не происходило, гусеница, обмотавшись, затихла, и внутри нее послышался глухой стук, периодически она издавала зловоние.

Однажды на рассвете куколка, в которую превратилась гусеница, запела. Голос ее был слабым, еле различимым в гуле сельвы, мокрого леса Амазонки. Обитатели леса прислушивались и поговаривали:

— Вот оно, вот оно, снова пускает корни.

Куколка начала дрожать, шедший из нее звук стал негодующим. Она скрипела на весь лес и звук ее утопал в общей мелодии. С толстого конца ее сильно, со звуком хлопка что-то лопнуло, и наружу показалась чудесная головка. На ней были два огромных глаза-полусферы изумрудного цвета. Головка пропищала:

— Ой, ой, ой, мне очень больно! Что-то со мной происходит, я погибаю! — Раздался треск и куколка лопнула. Из нее вылетела яркая бабочка и воскликнула. — Как прекрасен этот зеленый мир! Он полон любви, — и полетела искать свою половинку и любовь вместе с ней.

Донья

Линда была старая девственница. Высокого роста, плотного телосложения, со стройной фигурой, огромными миндалевидными глазами василькового цвета и пышным бюстом. Казалось, природа создала ее исключительно для райской любви. А она стеснялась этого слова, из-за своего пуританского воспитания, запрещала себе даже мысли о плотских утехах.

Однажды друзья из круга моего общения попросили меня полечить одну женщину, которая теряла зрение, ей было около семидесяти лет. Это была очень добрая