Компьютерщики диодиками мыргают, а мы чем помощнее. Только наши лампы ярче солнца. Ну если сумеете их поджечь — честь вам и хвала, а так-то…
Материал, состоящий из миниатюрных наноантенн, в каждой — конденсатор для снятия энергии. И если отец решал проблему «не из чего сделать свет, как из тьмы», и его материал заряжался даже ночью и брал ИК-диапазон, то сын пошел дальше и сказал: «Не можешь прыгнуть выше головы — наклони голову». И в его «нано-ткани» низкоэнергетические фотоны выбивали электроны, что было в принципе невозможно для твердотельных материалов.
Когда человек уходит, от него остается очень мало. Обрастающий пылью стол, чашка с акварельным разводом кофе, ворох бумаг на полках и железо, передающееся по наследству через КИП. Если повезет — еще какие-нибудь чертежи, чей авторитет неизбежно сломается новыми разработками, да память.
Электрон, перешедший на более высокий энергетический уровень, рано или поздно все равно сорвется обратно, отдав избыток энергии в свет. Но главное, что не впустую.
Женщина устало закрыла глаза. Их поколение называлось совсем по-другому… И под веками вдруг встали в хоровод лица потерянных друзей, приятелей, принесенных в жертву «жизни, как у всех», и дымок шведской длинной сигареты из далеких восьмидесятых.
***
Кукушка остервенело вылетела из своего часового гнезда под оленьей головой, прохрипела одиннадцать раз и со скрипом ушла за дверцу.
— Могу паспорт показать, — хмыкнула Лита, — или вам, хакерам, биометрию подавай?
«Капитулировать всегда неприятно. В прошлом веке, говорят, даже стрелялись, чтобы не капитулировать. Не потому, что боялись пыток или концлагеря, и не потому, что боялись проговориться под пытками, а просто было стыдно… Ведь человеку очень неприятно осознавать, что он совсем не такой каким всегда раньше себе казался. Он все хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь… В нашем веке стреляются потому, что стыдятся перед другими — перед обществом, перед друзьями. А в прошлом веке стрелялись потому, что стыдились перед собой. Понимаете, в наше время почему-то считается, что сам с собой человек всегда договорится… Может быть, потому что теперь, кроме таких понятий, как гордость, честь, существует ещё множество других вещей, которые могут служить для самоутверждения»[1].
