выругался он и повернулся к Габриэлю. – Тебе обязательно находиться здесь?
– Я вам мешаю? – не отрываясь от книги, бросил он.
– Да.
– Отлично. – Он улыбнулся, обхватил языком палец и уставился на меня. Мучительно долго обсасывая фалангу, поимел меня взглядом и, наконец, перелистнул страницу. – Я стараюсь.
Габриэль Эттвуд узнал о том, что в теле юной Аники Ришар живёт Маат, ещё до того, как впервые поцеловал её. Он знал обо мне, когда касался, гладил, шептал непристойности и трахал до самого утра, слизывая языком капли пота с груди, живота. Он говорил, что я восхитительна и он без ума от моего вкуса и запаха, адресуя эти слова не Анике Ришар. Он адресовал их мне. Я перестала быть Аникой Ришар в ту минуту, когда он увидел татуировку за моим ухом. Я была Маат дольше, чем думала.
– Ты маленькая любительница задавать вопросы, – прошептал он и цокнул языком, когда мои пальцы сомкнулись вокруг напряжённого члена в попытке направить его в нужное место. – Определись: мы болтаем или трахаемся, Маат?
Ты ничего не должна говорить в ответ, – тараторила она, морща нос, лоб и ползая по полу в попытках прибраться. Ползала она, впрочем, в точности как и я. И свинячила так же. – Я не жду признаний в любви.
– Даже на убийство? – Я повторила его позу и положила руки совсем близко к его пальцам, постукивающим по перилам. – Ты спрашиваешь, убил бы я тебя, чтобы вернуть Сатет? – Убил бы? – Да. – Он облизал губы и улыбнулся своим, уверена, мрачным мыслям. – Были моменты, когда я не мог спать, фантазируя о том, как убиваю тебя.
Дориан, – на выдохе прошептала я. Осунувшееся бледное лицо, в чертах которого не осталось того парня, который когда-то называл меня солнышком, развернулось в мою сторону.
