Если десятилетнего малыша пичкать гормонами, он быстро догонит по росту и весу двадцатилетнего юношу. Но кто поверит, что при этом он станет таким же взрослым? На это все равно уйдет еще десять лет. Внутренняя борьба, половое созревание, умение владеть своим влечением, способность по-настоящему любить. Быть свободным и все же уметь подчиняться, быть свободным, но твердо стоять на ногах, ладить с другими, страдать от любви — этому гормоны не научат.
К тому же в жизни нет коротких путей; короткий путь — это иллюзия.
человек, покоривший себя, одержавший победу над собой, избавляется от внутренних раздоров. Его война закончена. Внутри него уже не двое, а только один. Такой человек никогда не станет вымещать зло на других, ни с кем уже не будет воевать
Если у тебя пятеро детей, то именно лучший из них не слушается, именно лучший пытается заявить о своих правах. Остальные всегда покорны, а лучший бунтует, потому что он умнее других. Разумность всегда мятежна: чем больше ума, тем сильнее бунт. А те, кто не бунтуют, кто вечно говорят «да», считай что мертвы — родителям с ними, конечно, легче, но в таких детях нет жизни. Они послушны не потому, что любят отца, — они просто слабые, запуганные, несамостоятельные, они не умеют за себя постоять. Это бессильные слабаки.
Состояние сознатель-ности подобно кошке: даже когда она спит, она бдительна
Сама жизнь — это медленный яд, ибо от нее рано или поздно умирают. Жизнь просто убивает нас, и ничего больше. Спешишь ты или нет — на силе отравы это не сказывается. Она все равно убивает: медленно, но верно.
Один человек сидел и пил горькую. Его приятель проходил мимо и сказал: «Ты что делаешь? Это ведь медленный яд!»
«А я и не тороплюсь», — ответил пьяница.
Рождается ребенок, но его не хотят видеть таким, какой он есть. В нем почти все меняют силой; это называется «воспитывать»
Но если начать войну внутри и одержать в ней победу, закончатся и внешние войны. Это единственный путь.
Что происходит, когда зерно становится деревом? Это ведь тоже часть притчи. Зерно погибает — только так оно может стать чем-то большим. Бог погиб в этой Вселенной; он просто не мог оставаться прежним, он превратился в нее, слился с ней. Вот почему мы не видим Бога.
