Оглавление

Часть 1. Глава 1

«…от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.»

Не о смерти телесной говорил Он, ибо вкусившая запретного плода и искушенная на первый грех Ева обладала бессмертным телом. Тело ее было не просто бессмертным, но молодым и по своему строению соблазнительным. Тело ее было здоровым и неуязвимым. Она была равнодушна к ядам, не нуждалась в пище и воде. Но нечто большее она потеряла, сбегая от гнева Божия. Нечто теплое, греющее ее и успокаивающее. Она потеряла возможность наслаждения своим беззаботным существованием в Эдемском саду. Теперь ее наполнила темная, непроглядная пустота. Не было в ней ни боли, ни счастья, осталась лишь зияющая дыра на месте ее бьющегося и влюбленного в Создателя сердца. Она забыла Любовь. Она забыла милосердие.

***

Одним из вечеров, уставшая от земной работы Ева спустилась к реке чтобы выпить воды и умыть лицо. Она посмотрела в свое отражение и увидела у себя за спиной темную фигуру, у которой не было лица. Она обернулась, но незнакомец стоял к ней спиной. Она обратилась к нему:

— Кто ты? Ты не первый мой сын и не второй, и не муж мой.

— Я тот, кто помог тебе познать добро и зло.

— Проклятый! — вскрикнула она и встала на ноги, — Ты лишил меня жизни!

— Не лги себе. Ты бессмертна.

— Ах, тело. Да гнить бы этому телу в земле уже десяток лет! Я потеряла райскую жизнь!

— Ты потеряла беззаботность и невинность, но обрела мудрость. Иди со мной. Ты устала от работы. Оставь мужа и детей, — они не достойны твоих трудов. Иди со мной. Я покажу тебе новый мир, и дам власть, которую при своей мудрости ты не потеряешь даже через тысячу лет!

— Куда ты зовешь меня?

— Не куда Ева, — а зачем. Я зову тебя, потому что мне нужна твоя мудрость. Мы, — изгнанные из Его обители обладали всем, и остались ни с чем. Так идем же, и силой вернем то, что по праву принадлежит нам!

— Я действительно устала от работы. Мне пора домой. — Ева хотела уйти, но нечто темное зародилось в ее сердце, нечто тяжелое, что тянуло ее к Искусителю. Словно опьяненная его соблазнительной властью она следовала за ним по долгому, изнуряющему пути, и борющееся в ней человеческое начало твердило ей, как голос совести, что нужно вернуться домой, но что-то темное, словно голос гордости не давало ей отступить. Во время этого пути все темное победило, а светлое бесследно исчезло, и спускаясь в самое дно Ада от человека в ней не осталось ничего.

***

В геенне огненной не было неба, природы и вечерней прохлады. Все в нем освещалось огнем от факелов, и состояло это царство Тьмы из бесконечных коридоров, по стенам которых были двери, а за дверьми — души, недостойные света.

Огнем они не горели, ибо это боль телесная, человеческая, а человеческое гнило в земле. Все же из чего состоит личность отправлялось либо в вечное блаженство, из которого изгнали Еву, либо в вечное страдание. Страдание это было духовным, и болью для этих душ была несмиряемая надежда, которую день ото дня уничтожало осознание собственной безнадежности.

Ад был местом абсолютного страдания, и ни одному из заключенных в его стенах не довелось познать милосердия. Все, кто окружали этих несчастных душ были жестоки и безжалостны, и находясь в этой бесконечной жестокости жертвы сами становились палачами. Души, годами страдающие от жестокости демонов становились ими, чтобы причиняя боль другим ослабить свою собственную. За любое же проявление милосердия жестокость удваивалась, и новорожденным демонам было просто невыгодно проявлять мягкость своей прогнившей души.

Стоны и надрывные голоса обреченных не тронули злобного сердца Евы. Она не была сострадательной. Пустота в ее душе наполнялась восхищенным подчинением своему Искусителю и злобной обидой к Создателю. Дороги назад уже не было, но и возвращаться она более не желала. Здесь, в этом царстве Тьмы она словно почувствовала всю свою мудрость, силу и жажду власти.

Это было первое тысячелетие от создания мира. Ева отреклась от своей слабой веры и Любви к Создателю и стала верной помощницей Князя Тьмы. Говорят, даже кровь ее стала черной.

Часть 1. Глава 2

Ад не был для Евы местом страдания. Он стал для нее единственным пристанищем, и у ног Великого Князя она находила нечто схожее с покоем, но покоем не блаженства и беззаботности, а покоем холодного безразличия. Она не чувствовала ничего, словно и не было в ее жизни ничего светлого, теплого и гармоничного. Словно ради этого пекла она и была создана.

4 000 лет она просидела у ног Князя Тьмы, слушая его рассуждения о великом, вернее о его попрании и была абсолютно уверена что он бесконечно прав в своих рассуждениях, и что Создатель ее не бесконечно милостив, но жесток и не нетерпелив к тем, кто проявляет свою волю, отрекаясь от вечного послушания и проявляя свою волю, персональную, рознящую с Его.

Она не верила в Его абсолютную святость и безгрешность, ибо ей казалось что то, что Всевышний считал грехом было лишь стремлением к комфорту и удовольствию, но Он не желал комфорта своим рабам, однако сам не терпел своеволия и был горделив, жесток и требователен.

Из великого, светлого и милосердного он превратился для нее в тирана и деспота, изгнавшего своих любимых детей из своего царства и прокляв этим весь род человеческий.

Но не было в ней и жалости и сострадания к самому человечеству, ибо каждый из людей казался ей ничтожным и совершенно глупым.

Человек не размышлял глубоко, не творил (за редкими исключениями) искусства, не рассуждал о своем будущем, о вечном, но всего лишь работал, пил, ел, размножался и впадал в одержимость поклонением, создавая себе то образ великого Отца, то материального идола, при этом Дьявола ненавидя и презирая. А что, разве Дьявол был хуже золотого тельца? Дьявол изгнал, быть может кого-то из своего царства? Дьявол не сдержал хоть раз свое слово? Быть может он лгал? Или принудил ко греху? Нет. Дьявол лишь пробуждал в человеке то, что в нем и без того было, и искушая лишь предлагал, не требуя и не принуждая.

И в поисках истины, или хотя бы выгодного для себя оправдания она утешалась мыслями о том, что Дьявол не был абсолютным злом, а Создатель не был абсолютным добром, и выбор ее был единственным возможным. Она всего лишь стремилась к чему-то вечному, и совершенно не важно было, порочно это вечное или священно. Важно было лишь то, каким будет результат выбора той, или иной стороны.

***

— Повелитель! — обращалась она к своему покровителю — Разве с твоим великим умом место тебе под землей? Разве Создатель не оценил твоей мудрости? За что он сверг тебя в бездну?

— Он посчитал меня гордым и самолюбивым, за то что я не сломил своей воли перед ним, не повиновался, не склонил головы. Мне претила судьба сломленного и покорного Архангела. Я мечтал стать великим. Он не принял своеволия и сверг меня с небес. Земля разверзлась, разгорелся в бездне огонь и падая вниз я лишился крыльев. Со мной свержены были более десятка Ангелов. Все мы прокляты за свою непокорность, и выбираться к людям можем лишь в образе человека или животного. Никогда не сможем мы явиться к человеку со своим истинным лицом, ибо Создатель изуродовал нас. Он осквернил нас, он отрекся от нас. И единственным оружием против него у нас есть только человеческая душа. На протяжении всей человеческой жизни борются в нем добро и зло, Бог и Дьявол. И кто ближе ему, тот и возьмет его душу.

— Но для чего ты заставляешь эти души страдать?

— Я не заставляю их страдать, Ева. Знаешь, почему здесь так плохо? Потому что души ненавидят демонов, демоны ненавидят души в ответ, души и демоны ненавидят друг друга и причиняют боль ненавистным. А я всего лишь немой свидетель этой сцены, но не ее режиссер. Я наблюдатель. Они растеряли свою Любовь, от того и страдают.

— Но разве не грех толкнул их на это?

— Может и грех. Грех, — это ведь по сути всего лишь тайное стремление к удовольствию. Удовольствие само по себе безобидно, вот только в стремлении это удовольствие получить человек собственными руками, без моего участия начинает совершать бесчинства, губит себя, и погибает. А раз Богу такая душа не нужна, не пропадать же ей между небом и землей. Я забираю ее себе. Вот она попадает сюда, страдает от отчаяния, ненавидит всех вокруг, а через пару столетий сама же в демона и превращается. Это не я. Я всего лишь наблюдатель. Но жалкие людишки всю вину валят на меня. Будто без меня греха не было.

Часть 1. Глава 3

Близилось первое пришествие Сына Человеческого. Весь Ад говорил о нем с пренебрежительным страхом. Дьявол был беспокоен. Он метался из стороны в сторону, срывал факела со стен и бросал их в проходящих демонов. Он бранился и был нетерпелив. Он боялся Сына Человеческого. Власть, которой наделил он сам себя этот Мессия разрушит своим пришествием, и силой своей уничтожит тысячелетиями устоявшиеся законы подземного царства. Этот непорочный младенец будет главным его врагом, и силой своей святости его победит. Непременно победит.

Дьявол раздумывал над тем, как бы избавиться от младенца, но знать кто носит его в своей утробе Дьявол не мог. Тщательно от него скрывалось и дата рождения Мессии, и место.

В попытках защититься, узнав примерное место рождения младенца Дьявол ужесточил сердце Ирода Великого и сладким шепотом проговорил императору что нужно сделать, чтобы сохранить власть и не дать Мессии занять место Ирода. Император отдал приказ зарубить всех младенцев в возрасте от рождения до 2 лет. Но Мессия, вместе с матерью спасся.

Дьявол знал, что среди избитых младенцев Мессии не было и от того продолжал браниться и рассуждать о возможных вариантах решения наступившего для Дьявола конца.

Согласно словам Создателя после воскресения Мессии запертые в Аду души будут прощены и отпущены. Дьявол с жадностью скалился от одной мысли, что Ад опустеет, и греха не будет. Зачем были ему нужны эти несчастные души он не знал, или не хотел знать. Но злился и беспокоился.

Ева успокаивала своего покровителя, но тоже была неспокойна. Ее терзала тоска по блаженному спокойствию в раю, и где-то внутри своего рассудка, среди злобы и ненависти она прятала мысль о жалости оставленного мира. Ей хотелось бы, в глубине души вернуться к Создателю, но сделанный ею выбор оставит ее навеки в этом подземном царстве. Отпустят грешников, совершивших до сотни убийств и изнасилований, а ее, вкусившую запретного плода оставят в Аду. Не видела она теперь свободы в этом новом мире, и тяготила ее эта бессмертная жизнь рядом с уродливым, жестоким и честолюбивым повелителем.

***

Рожденный от Непорочной Девы Спаситель прожил 33 года при матери, и начал проповедовать. Греха стало меньше, и сила искушения Дьявола ослабла. Поселившихся в людях ради сведения их с ума демонов Он изгонял, и изгнанные падали они к ногам Дьявола, и Дьявол бил их, рвал на них кожу и проклинал.

Но осталась еще в человеческих душах жестокость, и они схватили Мессию, мучили и распяли. Но Дьявол не был рад, ибо смерть не была концом. Воскрес Спаситель через три дня, пробыл на земле 40 дней и вознесся к небесам. Тогда открылись врата Ада, и все души вместе со Спасителем поднялись к небу прощенные и успокоенные, и остался Дьявол в окружении слуг своих и с верной своей рабой Евой в пустом царстве Тьмы. И был он в то время так жесток, что демоны от страха за собственную жизнь были друг с другом жестоки, предавали и доносили друг на друга.

Но не ушел грех с земли. И люди были по-прежнему жестоки, и искусить их по-прежнему было не сложно. И зародив в их сердцах зерно злобы и подлости их все так же можно было наполнить жестокостью, и довести их до такого падения, что Рай отвергнет их.

***

Тоска Евы по Раю с каждым годом слабела, и вновь пропало в ней стремление к свету и покою. Снова она ожесточилась, и стала еще вернее своему хозяину.

Бывало ходила она по Аду, смотрела в лица страдающих и взгляд ее был полон победной жестокости. «За меня страдаешь» — говорили ее глаза. И не было в ней жалости и Любви. Была только верность, но верность эта не была верностью Любви, а была той верностью, которой волк не съедает кормящего его не от милости, а от выгоды.

Бессмертие, ставшее проклятием тешило ее гордость, и она словно каждым вздохом, каждым взглядом своим это показывала. Она гордилась своей неуязвимостью, своим телом и своим лицом. Она не боялась и не стеснялась наготы. Она не прикрывала тела разгуливая по Аду, ибо ловить на себе искушенные взгляды ей было приятно. Но она разочаровалась в людях, ибо даже потеряв свое тело, страдая и моля о прощении они продолжали соблазненно смотреть на обнаженную женщину. И каждый взгляд ее твердил «не мне надо наготы стыдиться, а тебе слабости перед искушением».