Постмодернизм был сформирован ощущениями посттравматической эпохи, связанной с информационной перенасыщенностью и неспособностью человека противостоять потоку текстов, с проработкой и рефлексией этой травмы – отсюда метафоры фантомной боли, тела-без-органов, феноменального тела, утраченной конечности. Метамодерн – это новые движения уже заросшей, восстановившейся рукой, травма которой, однако, осталась внутри и навсегда изменила тип этого движения.
иронизирующий вызывает смех для себя, шут – для другого»
Постирония – это дважды перевернутое прямое высказывание.
Постирония – это высказывание, притворяющееся ироничным, но имеющее в виду, и, прямой смысл.
Постирония – это травестия иронии.
Постирония – это ирония над иронией и поэтому:
Постирония – это новая прямота.
метамодерне впервые становится возможным поклонение женскому образу без его одновременной деперсонализации и уничижения.
«В качестве социального лица автор давно мертв: он более не существует ни как гражданская, ни как эмоциональная, ни как биографическая личность; будучи лишена былых привилегий, эта личность лишена отныне и той огромной отцовской власти над произведением, которую приписывали ей историки литературы, преподаватели, расхожее мнение, – власти создавать и постоянно обновлять само повествование; и тем не менее в известном смысле я продолжаю желать автора текста: мне необходим его лик (но не его изображение и не его проекция) совершенно так же, как ему необходим мой»[
Постмодернистский потлач в полной мере являет себя только в пространстве метамодерна: профессиональный философ, которого слушают меньше, чем блогера, композитор, который набирает меньше прослушиваний, чем школьник без музыкального слуха – вот он, праздник разбрасывания регалий, тотальный метамодернистский костер.
художник или композитор уже не является властителем дум, вещающим со сцены филармонии или со стены престижного выставочного зала – он становится менестрелем, клоуном, ярмарочным торговцем, вступающим в бесчисленные ряды себе подобных.
Если субъектом модерна выступал невротик, а субъектом постмодерна – шизофреник, то субъектом метамодерна становится аутист
план меланхолии и план эйфории – постоянно сосуществуют в одновременности, не усиливаясь и не ослабляясь, а как бы мерцая, заставляя нас ощущать обе части оппозиции одновременно.
ASMR – это метамодернистская щекотка, оборачивающаяся эйфорией.
