от арестовывают (в 1937 году) мать будущего писателя Василия Аксенова (1932–2009), Евгению Гинзбург (1904–1977), и тридцать лет спустя она детально описывает это в своем «Крутом маршруте». Что же поражает там больше всего? То, сколь неожиданным и возмутительным — незаконным! — кажется ей вторжение грубых энкавэдэшников в мирный, просвещенный, поистине гуманный уют ее безупречно партийной семьи, плоти от плоти благополучной коммунистической элиты — хозяев Казани, живущих в просторных отдельных квартирах и отдыхающих на обкомовской вилле «Ливадия», а то и в престижном подмосковном поместье
стал расспрашивать его о том, как он преподает свою теорию повествовательного синтаксиса (разработанную на материале французских сказок).
— Я перестал это делать. Не могу видеть, как студенты изничтожают (massacrent) мою изящную модель.
Расхожая мудрость состоит в том, что окончательных разгадок не существует, а имеет место плюрализм смыслов, прочтений, решений
вумность». Так мы со Щегловым назвали подмену внимания к художественным секретам текста высокоинтеллектуальными рассуждениями в готовых модных категориях. Мы даже задумали целый трактат — «Диалог о вумности», но по ходу сочинения невольно переключились с осмеяния идиотских чужих подходов на разработку многообещающих собственных
Любопытным образом, у истока моих занятий поэтикой стояло острое чувство непонимания, периодически посещавшее меня на уроках литературы. То, что говорилось о произведении, не соответствовало моим впечатлениям, однако и впечатления эти не складывались во что-нибудь цельное.
далее везде, и ее доклад впечатления на меня не произвел. Произвело впечатление другое. Она была по-французски стройна и изящна, по-монгольски смугла и раскоса и невероятно, ослепительно, дух захватывающе красива.
Смотрины — и последующие десятилетия — подтвердили мои предположения. На фоне Мариши постоянное присутствие ее дочки и матери воспринималось как облегчение. Еще большей подмогой было бы, наверно, присутствие бывшего мужа, однако его понимание оказалось действительно полным и — окончательным.
Зарядок и тренировок я не любил никогда, тем более коллективных, а бегу предпочитал и предпочитаю велосипед, плавание и байдарку, желательно с парусом, претендуя на некий встречный вклад со стороны сил природы и простейшей техники.
Вот откуда мой прибавочный кайф! Это как бы мой наглядный ежедневный ответ маловерам и нытикам, все еще сомневающимся в возможностях структурной поэтики. Хотя… Если их не убеждает ни таблица элементов Менделеева, ни даже двойная спираль Уотсона и Крика, размазыванием каши по столу их вряд ли возьмешь.
Тем более надо признать, что, поорудовав ножом, я под конец все-таки пускаю в ход тыльную сторону ложки. Структурная модель — хорошо, но всегда ведь остается неуловимое «чуть-чуть»!
имя-отчество веселой пожилой преподавательницы, к стыду своему, забыл, но ее интеллигентное лицо в очках, хриплый голос и безостановочное, папироса за папиросой, курение прямо в классе вспоминаю с удовольствием
