Эмоции детей восхитительны своим совершенством. Никакой примеси. Они не думают, что будут думать другие об их поступке, не волнуются за свой вид и репутацию.
прослезиться. Эта женщина была из тех людей, слезы которых стекают внутрь, никогда наружу, отдаваясь особенно жгучей болью на сердце.
Признаться честно, я уже давно не ощущал этого чувства легкости.
А замешанное с твоим чувством любви тогда — оно было самым сильным, приятным и вдохновляющим чувством, которое мне приходилось пережить в жизни. Жаль, что тогда я этого не понимал. Я был молод и не смог понять ценности этого чувства, как и не смог в те времена понять ценность твоей любви ко мне.
Я уже давно не испытывал этого чувства свободы, которое испытал тогда в ожидании, несколько лет назад, и которое испытываю сейчас. И, как и тогда его не смогла перекрыть даже тоска по тебе, сейчас это чувство такое же стойкое. Я один в незнакомом городе, на незнакомой улице, название которой я даже не смог запомнить, поэтому мне пришлось искать ее по памяти, по ориентирам. И мне очень легко.
В памяти еще стоял аромат ее волос, одежды, покрасневшего в тепле тела, особенно щек — всем этим я должен был расписаться на пространстве.
Тогда скажите мне, что плохого в самоубийстве? Человек осознал что-то большее, чем просто жизнь. Он хочет соскочить с иглы. Он видит, что все только самообман, мне думается — это благородный поступок».
«Единственно верное самоубийство — это остаться жить. Отсчитывать каждый день новую крупицу существования, понимая бренность всего тебя окружающего. Находиться в гуще событий и быть заведомо мертвым. Смотреть изо дня в день в глаза смерти, пока еще жив. Вот настоящее самоубийство…»
«Жизнь — это наркотик. Посмотрите на человека, которому грозят смертью. Он словно подсевший на иглу наркоман, скрюченный, в судорогах ломки. Он умоляет продлить ему жизнь, будто выпрашивает очередную дозу, и готов на все ради этого, на самые ужасные вещи, о которых раньше боялся даже подумать. А потом? Что происходит потом, когда вожделенный субстрат все-таки получен? Он начинает грезить. Начинается иллюзия жизни: сны о доме, грезы о семье, о любви, работе, красоте мира, ради которой стоит жить…
«Рождение человека не есть исходный посыл к началу существования. Рождение — это всего лишь водораздел между возникновением и исчезновением. Девять месяцев бессознательного, инстинктивного возникновения новой жизни эквивалентны нескольким десяткам лет его сознательного угасания. Как маятник, которому дали толчок, медленно останавливается, так и жизнь замедляется сопротивлением времени».
В постоянной борьбе с действительностью, которая рушит все на своем пути, я стараюсь сохранить свои мысли, приходящие порой в самые неожиданные моменты, в те моменты, когда мне труднее всего сохранить, запечатлеть свои мысли в памяти, пока окружающая действительность не потопила их в мирской суете. Приходится ставить буйки, по которым я, как по веревочке в темном лесу, нахожу посетившие меня мысли.
Но нет ничего страшнее, чем ощущать свою неординарность, неординарность своих мыслей, которые прячу здесь от посторонних глаз. Ведь как объяснить тем остальным, что не я сделал себя таким, какой есть, нет здесь в этом моей вины… И я не заявляю о своей исключительности и избранности, я скрываю ее, как могу, но ведь не всегда это получается, и людям, таким как я, незаслуженно приписывают высокомерие и тщеславие, поэтому остается лишь одно: в мире, где каждый день миллионы выбрасывают в воздух словесный мусор, скрывать свои мысли, обрекать себя на молчание. Рождать в себе барьер, который будет отбрасывать назад все навязанное и неправое.