Эмоции детей восхитительны своим совершенством. Никакой примеси. Они не думают, что будут думать другие об их поступке, не волнуются за свой вид и репутацию.
прослезиться. Эта женщина была из тех людей, слезы которых стекают внутрь, никогда наружу, отдаваясь особенно жгучей болью на сердце.
Потому что рядом с настоящим человеком сам становишься подлинным, хочешь ты того или нет. Ты видишь, что он по природе своей не умеет притворяться, играть какую-то роль, не способен не быть собой.
Я долго думал над случаями, когда крик, капризы или просьбы малышей вызывали у взрослых раздражение, которое приводило порой к трагическим последствиям. Словно радио, у которого сбились настройки, в порыве гнева разбивают о стену.
Я хотел написать доктору Раберу слова Ивана Карамазова о смерти детей: «Я ничего не понимаю, я и не хочу теперь ничего понимать. Я хочу оставаться при факте. Я давно решил не понимать. Если я захочу что-нибудь понимать, то тотчас же изменю факту, а я решил оставаться при факте».
В такие ночи сновидения подкрадываются к тебе под самое утро. Поначалу они не могут пробиться через глубокий вязкий сон. Когда же препараты перестают действовать, вваливаются дикой шумной толпой. Гости, которых не только не ждешь, но и не никогда бы не пустил на порог. Яркие, живые, объемные. Реальнее всей моей реальной жизни. Проходят по тебе бульдозером. Бесцеремонно и нагло. Я не люблю сны. В отличие от людей, ситуаций и обстоятельств, они тревожат самые глубокие ранки, будят самые скрытые страхи, задевают самые забытые обиды. И что самое страшное, мы не можем их остановить или контролировать. Получается, каждую ночь я терзаю сам себя, занимаюсь самобичеванием, словно средневековый христианский фанатик.
И ты права, жестоко права, когда говоришь, что мы были молоды и думали, что всегда есть кто-то лучше. Но нет ничего лучше, чем человек, который все про тебя знает. Которому ты не боишься показать свои слабости, свои не очень приятные черты характера, каждую свою трещинку, а он в ответ: «Да успокойся, мы сейчас возьмем пластырь и прикроем эту твою волосатую бородавку, ну или на худой конец замажем ее тональным кремом. И все будет ок!»
Я думаю, Пруст чувствовал именно так, говорил как раз об этом. Во всяком случае пытался сказать, что если мы можем снять пустую эмоциональную шелуху с воспоминаний, то наверняка можем снять ее и с настоящего. Понять, что утраченное время — это не о прошлом, утраченное время — это о каждой секунде настоящего.
Никто не хочет принимать наши недостатки, жить с ними и помогать в борьбе с внутренними демонами. Все только и хотят заполнить другими свою пустоту, а когда источник иссякнет, просто выбросить человеческие отходы на улицу за ненадобностью. Проклятое общество чертовых потребителей.
Люди хотят видеть рядом с собой сильных, энергичных, красивых, самодостаточных, заботливых мужчин.
