Бывший фармациус-отравитель при дворе Фернандо Кастильского становится ревностным монахом. Смешной подросток из села Запруды — бродягой, а там и наследником короны. Дочь Гаммельнской Пророчицы — талисманом хенингского Дна. И, этаж за этажом, воздвигается новый Столп Вавилонский, взамен разрушенного однажды. А все потому, что иранский врач Бурзой, прозванный Змеиным Царем, шесть веков назад решил изменить мир к лучшему…
Бұл серияда
Дәйексөздер35
— «Lamento di Tristano», — тихо, сам себе, пробормотал монах, едва последние отголоски умолкли под сводами. В груди щемило тайное чувство стыда: будто подглядывал в щелку за первой ночью любовников. Юных, неопытных — смущенье поцелуев, наивность ласк, пальцы дрожат, дыхание срывается, но страсть творит чудеса, подменяя опыт невинностью, которая иногда порочней любой искушенности.
Из второго футляра он достал новомодную альтовую виолу. Установил перед собой, придерживая сверху за широкий гриф. Смычком коснулся струн… Печальная мелодия, спотыкаясь с непривычки, растеклась по трапезной; слегка запоздав, к ней присоединилась цитра Матильды, и два инструмента пошли рука об руку, тихонько ведя беседу. Только разговор выходил, как у заики с шепелявым. Оба разумны, да жаль, косноязычны. Звуку временами было тесно, смычок заставлял басы поскрипывать. То виола, то цитра на миг запинались, рассыпая мотив сухими крошками, но вновь спешили вернуться в общее русло — стылая осенняя (…жухлые листья мечты: вдаль…) река текла, петляя в теснине круч, дребезжа льдинками на перекатах…
А мелодия цитры все лилась, и монах упустил такт, когда в музыку вплелся второй голос — альтовая виола, которой не было в руках Филиппа ван Асхе.
