Александр Беляев

Астральный медальон

Хроники затомиса

© Александр Беляев, 2016

Главный герой знакомится с необычным актером-йогом и становится его учеником. Вскоре жизнь его круто меняется, и он начинает выходить в астрал.

ISBN 978-5-4483-4969-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Астральный медальон
2. ГЛАВА 1. Маркелов
3. ГЛАВА 2. Первые плоды
4. ГЛАВА 3. Шрастры
5. ГЛАВА 4. Черный магистр
6. ГЛАВА 5. Новые знакомства
7. ГЛАВА 6. Группа непортального пути
8. ГЛАВА 7. Пациенты Балошова
9. ГЛАВА 8. Полоет в прошлое
10. ГЛАВА 9. Потеряв, потерян будешь
11. ГЛАВА 10. Новые путешествия
12. ГЛАВА 11. Кармические узелки
13. ОБ АВТОРЕ
14. ПРЕДИСЛОВИЕ К ЦИКЛУ «ХРОНИКИ ЗАТОМИСа»
15. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «ДЕВОЧКА И ДОМОВОЙ»
16. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «АСТРАЛЬНЫЙ МЕДАЛЬОН»
17. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «ЛИАНА»
18. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «ПОГОНЯ ЗА ДВОЙНИКОМ»
19. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «АСТРАЛЬНАЯ УПАНИШАДА»
20. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «СЕМЯ ЗЛА»
21. АННОТАЦИЯ К КНИГЕ «ЦВЕТОК ТЕНГРИ»

ГЛАВА 1. Маркелов

Прошло пять лет. В памяти Андрея стерлись недавние события потусторонней реальности, потускнел образ девочки из сна, забылась внешность таинственной соседки и острота детских переживаний. Жизнь шла своим чередом, и повседневные заботы отодвинули все, что он пережил в Трускавце, куда-то на задворки памяти.

Семья Даниловых недавно переехала на новую квартиру в центр города, неподалеку от храма Николая Чудотворца на улицу Большая Подьяческая — в тот самый район, который был известен как Петербург Достоевского, поскольку многие герои великого русского писателя жили и страдали где-то поблизости от дома Андрея.

Как знать, не переберись сюда семья мальчика, возможно, и повествование наше складывалось бы совершенно по-другому. Район этот, особенно в пасмурную и туманную погоду, веял мрачной мистикой. Былое великолепие фасадов зданий органично сочеталось здесь с чудовищным обветшанием подворотен и мрачностью подъездов, где самым характерным запахом было сложное сочетание запахов мочи, котельной и дохлой кошки.

А эта свинцовая, вспученная вода каналов, плывущий по ней мусор — в обрамлении удивительного чугунного литья набережных и сказочно изящных маленьких мостиков!

Но все это было чисто внешним, тем, за что цепляется разум, постоянно нуждающийся в форме. Главное — это неповторимая энергетика, создающая настроение то Гриновского Несбывшегося, то Гофмановской потусторонности, то сырости и мрачности Достоевского.

Если бы Андрей был мало-мальски сведущ в вопросах мистики, он сказал бы, что это место идеально подходит для занятий черной магией, а близость великолепной церкви ни в малой степени этому не мешает, поскольку она скорее создает атмосферу светской праздности, далекой от монашеского смирения и благолепия.

Школа, в которую перешел Андрей, располагалась в давно не ремонтированном особняке 19 века и примерной дисциплиной не отличалась. Первые месяцы ему, как и положено новенькому, не знавшему никого из местной шпаны и не отличавшемуся особой силой и решительностью, приходилось тяжело. До тех пор, пока у него не появились школьные друзья, и он случайно не принял участия в групповой уличной драке, несколько поднявшей его рейтинг, жизнь Андрея складывалась безрадостно и была заполнена ощущением униженности, собственной ничтожности и страха быть избитым. А так как всякий человек, оказавшийся в атмосфере тяжелого психологического климата, ищет выход из тупика, Андрей устремился в мир книг и фантазий.

Большую часть времени после школы он сидел дома, читая, либо устремив взгляд в одну точку, пребывая в стране воображаемой действительности.

Его положение еще больше усугублялось тем, что он недавно вступил в период отрочества, когда ломается голос и выступают прыщи на некогда чистом лице, а все более отчетливый зов пола окрашивает сознание в сладостные розово-голубоватые тона. К тому же и невозможность найти свой идеал в реальном мире превращало жизнь тонкого, чувствительного подростка в сущий ад.

Неоднократно у Андрея возникали мысли о самоубийстве, он думал о том, как было бы хорошо одним разом прекратить весь этот кошмар, всю эту бессмысленную жизнь, полную жестокости и унижений, и кто знает, может, это и не будет концом, может, смерть это только дверь, открыв которую, оказываешься на пороге удивительного мира, полного света, смысла, любви и мудрости.

Как знать, если бы не страх перед болью и неведомым, а также не пылкое воображение мальчика, с отвращением представлявшего свой искалеченный смердящий труп, может, он бы и наложил на себя руки или, по крайней мере, попытался это сделать. Но страх в нем был настолько силен, что приходилось мучиться, но жить дальше, все же надеясь на перемены к лучшему.

Итак, Андрей проглатывал Грина, Эдгара По, Гофмана, Лема, Стругацких и все больше перемещал сознание в их фантастические миры, то пытаясь (к сожалению безрезультатно) порвать связь с видимой действительностью, то разыскивая отблеск этих миров в окружающей реальности. Шаг за шагом в своем воображении он проходил пути полюбившихся ему книжных героев, мысленно разыгрывал сцены из их приключений: битв, путешествий, любовных трагедий — да, именно трагедий, так как Андрей чувствовал, что только когда в любви есть Несбыточное, когда она недосказана, таинственна и прерывается на своем чувственном пике — только тогда это настоящая любовь, с которой непонятным образом содружествуют миры его полузабытых снов, от которых остается прикосновение к чему-то прекрасному, но забывшемуся или безвозвратно утраченному.

Именно поэтому знаменитые «Алые паруса», с их благополучным исходом, очень понравились но не оставили глубокого следа, но совершенно перевернул душу «Блистающий мир».

А героини болезненно грезящего наяву Эдгара Алана По! Лигейя, Леонора, Береника, эти эфемерные то ли женщины, то ли призраки, возлюбленные мистиков, погруженных в опиумные видения! Таинственные девы, окруженные ореолом потустороннего, владеющие какими-то неведомыми знаниями, угасающие в рассвете красоты и оставляющие после своей гибели какую-то страшную тайну, смерть которых приводит к череде мистических ужасных событий. Надо ли говорить, в какое трепетно-жутковатое томление погружалась ранимая и чуткая душа мальчика, когда он страницу за страницей открывал для себя этот новый мир болезненно прекрасной реальности, то ли выдуманный, то ли подсмотренный в узкую щелку.

Андрей начал тогда смутно осознавать, что завораживает его не столько повествование, со всеми писательскими приемами недосказанности, версификаций и аллитераций, сколько какая-то особая энергия, которая передается то ли от автора, то ли от его героев, даже если их никогда не было в реальной жизни.

(Позднее он познакомился с теорией, что секрет силы по-настоящему талантливого произведения заключается в том, что его даже вымышленные герои имеют прообраз-душу в тонком мире, и души эти как бы притягиваются автором к земному плану, одухотворяя и оживляя повествование).

Итак, мальчик мучился подростковыми настроениями, мечтал, грезил, но и здесь не находил спасительной отдушины, так как выдуманный мир никак не хотел подменять опостылевшую действительность. А сны? Увы, они заканчивались утром и по большей части забывались.

В этот трудный период бурного роста тела и трансформации сознания у Андрея появилось два новых увлечения, и если о первом — о стихах — он мог рассказать маме или близким друзьям (кому-то свои неумелые изыски он всегда показывал), то о втором он не говорил никому. Это было что-то вроде мысленного романа.

Он выдумал двух героев — юношу и девушку и каждый вечер, ложась спать, сочинял историю их любви: их встречи, разлуки, путешествия и битвы в каком-то фантастическом и прекрасном мире, где не было места тоске и обыденности.

Юноша походил на самого Андрея — правда, бесстрашного и благородного, а девушка была его вымышленной возлюбленной, которую он пока не встретил в жизни, но неосознанно воспроизвел почти забытый образ Единственной.

Это мысленное повествование не имело ни начала, ни конца, да и действия его были для Андрея чем-то второстепенным: он просто старался представить своих героев как можно ярче, и страдал оттого, что это всего лишь туманные образы, которые нельзя ясно увидеть.

С другой стороны, он испытывал светлое томление от их выдуманных встреч, бесед, объятий, которые хоть и носили порой эротический оттенок, главное, что в них было — это невыразимое словами Гриновское Несбывшееся, которое можно было ощущать первый, третий, десятый раз и не утрачивать остроту ощущений.

Иногда мальчику казалось, что какие-то туманные сгустки чувств начинают жить самостоятельной жизнью и что уже не он хозяин их судьбы, но они сами диктуют ему эту бесконечную историю, словно своими мыслями и мечтами Андрей помогает им стать чем-то более материальным в этом мире, чем просто два эфемерных облачка, которые любят, но которым не дано по-человечески обнять друг друга.

Чем-то более вещественным были стихи, которые можно было по крайней мере записать, запечатлев на бумаге энергию чувств, и прочитать их кому-то, вызвать хоть какое-то понимание у близких, хоть как-то поделиться и обсудить хотя бы маленькую толику чувств, переполняющих его исстрадавшуюся неведомо чем душу. Естественно, полного понимания у друзей и родных он не находил — но был хотя бы малый отклик на то, что он писал, все же был хоть какой-то диалог, так как полного одиночества душа не выносит. Как сказал классик: «Одиночество хорошо тогда, когда есть человек, которому можно рассказать, как ты одинок».

Надо ли говорить, что с точки зрения поэтического мастерства стихи никуда не годились, и море чувств, обуревающих мальчика, не находило достойного выражения в этих неумелых виршах.

Немногочисленные слушатели, которым Андрей решался их прочесть, как правило, отделывались дежурными похвалами и не улавливали второго дна этих стихов, но для мальчика они были закодированными ощущениями, которые он испытывал в тот или иной день, дорогими, как родные дети.

Попутно он украшал блокнот маленькими рисунками и любил часами перечитывать стихи и рассматривать картинки своего драгоценного блокнота.

И снова ему начинало казаться, что эти исчерканные странички — маленькие оконца в какой-то родной и прекрасный мир, в котором он когда-то жил и любил, в котором нет места серым будням и мучительным мыслям о бессмысленности существования.

И все же, получая крупицу удовлетворения от этих прорывов в иной мир, большая часть его существа продолжала пребывать в тоске и меланхолии. Он понимал, что написанные им стихи — всего лишь жалкие крохи иных срезов бытия, ему хотелось писать что-то грандиозное, фантастическое, он смутно ощущал: надо только прорвать какую-то перемычку, чтобы войти в этот прекрасный мир или хотя бы увидеть его через щелку.

К сожалению, на бумаге все выходило куце, он не мог найти нужных слов, образов, аналогов своим чувствам. И выходило что-то наподобие стихотворения «Радуга».

Над землею висит радуга,

Так прекрасна на вид, радуга,

Кто дойдет до нее, до радуги,

Семь получит цветов от радуги.

Голубой — это счастье, радости,

В нем искрится любовь, плавает,

Остальные цвета — липа все,

Ничего не возьмешь от других цветов.

Словно счастье в скорлупке прячется,

Голубой меж других улыбается,

Так и сяк, приходи и бери меня,

И не будет тебя счастливее.

Предо мною давно — радуга,

Но дойти не дано до радуги,

Так и будет висеть впереди тебя,

Ложным счастьем в пути заигрывая.

Ты теперь для меня, как радуга,

Ты сначала мой взор так радовала,

Но нельзя счастья взять от любви к тебе,

Смысл радужный твой только в красоте.

Конечно, любой подростковый психолог наверняка сказал бы, что все описанное — обычные подростковые депрессии, которые испытывает в жизни каждый, что все это — результат возрастной перестройки эндокринных желез и появления в крови половых гормонов, которые в считанные месяцы совершенно изменяют психику подростка, то делая его замкнутым и необщительным, то превращая в сущую неуправляемую бестию, когда совсем еще недавно тихий и послушный ребенок становится головной болью учителей и родителей. Словно бы в нем появляется какая-то новая энергия, которая ищет выхода и либо трансформируется в темную, и тогда подросток связывается с дурной компанией, начинает выпивать, принимать наркотики и подчас проявляет садистскую жестокость, участвуя в групповых избиениях и мучительствах безо всякого видимого повода.

Либо же эта энергия преобразуется в светлую, и тогда бывший ребенок грезит наяву, пишет стихи, картины, влюбляется, несмотря на насмешки, в самую обычную Галочку или Верочку — причем самой чистой и романтической любовью, которая бывает только в ранней юности. В редких же случаях, когда на ребенке печать некоей избранности, он начинает увлекаться мистикой, религией и пытается познать мир потустороннего, безоглядно бросаясь в изучение оккультной литературы и самоэкспериментаторство.

Несомненно, Андрей, при всех его склонностях, избрал бы последнее — но нельзя забывать, в какую эпоху он жил, когда атеистическая пропаганда растлевала мозги с раннего детства, а неверующие родители, прошедшие ту же обработку, становились соучастниками государства. С другой стороны, подобная чистка мозгов порой приносила совершенно противоположный результат, и религия либо любая наука о потустороннем становились для юного бунтаря запретным плодом — который, естественно, сладок и который очень хочется попробовать хотя бы из чувства протеста и потому, что это «низзя».

К сожалению, главной трудностью этого пути являлось отсутствие литературы, которую новые советские инквизиторы тщательно уничтожали на протяжении многих лет своего владычества.

Не было подобных практических книг и в обширной семейной библиотеке Даниловых, а художественная литература в лице Эдгара По и Гофмана будила воображение, но не давала методов.

И все же древняя истина гласит: когда душа готова — однажды складываются обстоятельства, и приходит нужная книга или появляется духовно продвинутый человек, который может что-то рассказать, чему-то научить и дать необходимый толчок — а дальше наступает каскад мистических событий, вопреки привычному и окружающей действительности.

Трудно выбрать путь, когда не знаешь, что он существует. Андрей пробовал жить, как большинство его сверстников. Преодолевая врожденную нерешительность, за счет какого-то высвободившегося внутреннего резерва, он стал вести себя более нахально, принял участие в нескольких драках и, хоть и не попал в хулиганскую элиту школы, все же поднял свой рейтинг и перестал быть всеми угнетаемой овечкой. А, научившись сносно играть на гитаре и выучив несколько десятков песен Высоцкого, Визбора, Кукина и Клячкина, добился всеобщего уважения, и даже не обращавшие на него ранее внимания девочки стали к Андрею приглядываться.

Чтобы не быть белой вороной, он начал курить, несколько раз пробовал травку — правда, никакого серьезного кайфа не словил, — ну и, конечно, в веселой компании пил в подворотне «Тридцать третий» портвейн, сознательно нарываясь на неприятности в школе и дома.

Так он пытался бежать от самого себя, рассчитывая на то, что если когда-нибудь станет крутым парнем, то все его проблемы сами собой разрешатся — но, увы, ничего похожего не происходило, и по мере роста к нему уважения со стороны сверстников тоска его стала усиливаться еще больше. И если раньше в шумной компании, взвинченной алкоголем, сигаретами и танцами, она на какое-то время отпускала мальчика, то постепенно привыкая к такому времяпровождению, Андрей порой впадал в депрессию в разгар самой веселой вечеринки.

Какое-то время мальчику казалось, что он ищет любви: нет, не легкомысленных поцелуев и даже не свободного секса, а серьезного чувства, о котором он столько книжек прочитал и столько фильмов просмотрел — но, увы, его роман с Аллочкой Кусивицкой из восьмого А, на которую он заглядывался целых полгода и внушил себе за это время, что влюблен в нее по уши, осчастливил его всего на несколько встреч. И тогда выяснилось, что нечто похожее на любовь он ощущал, лишь когда Аллочка (как ему казалось) была для него недоступна, но стоило ему осуществить свою мечту на одном из школьных вечеров, когда он явно очаровал девочку удачными шутками, названиями дисков и исполнением бардовских песен, то после нескольких свиданий, на которых Аллочка была мила и податлива, он полностью охладел к своей недавней возлюбленной. Когда же она попыталась выяснить отношения, для Андрея все было кончено: реальная девочка абсолютно не совпадала с выдуманным образом, а значит, и любил он не ее, а собственный вымысел, и в памяти осталась только божественная мелодия Леграна из «Шербурских зонтиков» и первый медленный танец, когда казалось, что мечта сбывается и реальная любовь заслоняет собой мечту.

Прожив около года на новой квартире, Андрей подружился с мальчиком из соседней квартиры, правда, учился он в другой школе, с углубленным изучением французского языка. Звали его Сережа Кубарев, это был высокий блондин с тонкими чертами лица и артистическими манерами. Сергей, помимо школы, посещал детскую театральную студию при театре Драмы и Комедии на Литейном и однажды он пригласил Андрея на репетицию спектакля «Сирано де Бержерак», где играл одну из главных ролей — Кристиана.

Обо всем этом можно было бы и не упоминать, если бы не произошедшая там встреча, которая круто изменила дальнейшую жизнь нашего героя.

Спектакль был еще достаточно сырым, он находился на той фазе становления, когда роли кое-как выучены, но пьеса еще не обрела целостность, отдельные сцены плохо стыкуются, и вообще, актеры еще не полностью усвоили, что им делать, поэтому спектакль постоянно останавливался и возникали то единичные, то групповые перебранки.

Все ребята находились во взвинченном состоянии, даже непонятно было, зачем Сергей провел своего друга смотреть его, возможно, был просто неудачный день. В этой обстановке сохранял полное спокойствие, как ни странно, только режиссер ТЮТа (театра юного творчества) Иван Александрович Маркелов.

Андрей, естественно, не знал его лично, знал только, что он — один из ведущих актеров театра на Литейном, в спектаклях тоже никогда раньше его не видел, поскольку не ходил в этот театр, но об этом человеке всегда с очень таинственным видом сообщал его новый приятель.

Андрей внимательно присмотрелся к режиссеру детской студии. Это был немолодой брюнет невысокого, пожалуй, даже маленького роста, удивительно ровный и подтянутый. По лицу его трудно было установить национальность и в нем, на первый взгляд, даже проскальзывало что-то обезьянье, правда, со временем это ощущение проходило. Андрей обратил внимание на его поразительное спокойствие: он не повышал голос и не суетился, в то время как его ученики, отстаивая свою версию, часто срывались на крик, и начинали яростно жестикулировать. И еще, он как-то странно двигался по сцене и каждый его шаг словно бы притягивался к полу магнитом, отчего выглядел он удивительно устойчиво. Казалось, он с самого начала знал, что все, в конце концов, устаканится, и действительно, юные актеры вскоре словно бы заразились его спокойствием и ощущением ясности цели, отчего вторая половина спектакля прошла гораздо ровнее первой.

Когда мальчики шли домой, то Андрей, поделившись своими впечатлениями о спектакле и о роли Сережи, естественно, сильно приукрасив и то и другое, сообщил, что его почему-то заинтересовал их режиссер и что он, наверное, очень необычный человек. Сергей внимательно посмотрел на своего друга и сказал:

— Я специально про него раньше почти ничего не рассказывал, хотел, чтобы ты поглядел на него непредвзято. Он действительно удивительный человек — он йог.

Надо напомнить, что в те времена — в начале семидесятых — еще не наступил период массового увлечения йогой, и это слово еще не набило оскомину постоянным пережевыванием в светских салонах. К тому же информации и литературы по этому вопросу было очень мало, но на экраны только что вышел сильно урезанный цензурой фильм «Индийские йоги, кто они?», который Андрей посмотрел 2 раза и был буквально потрясен увиденным. Именно поэтому слово «йог» произвело на мальчика гипнотическое действие, и смутное предчувствие грядущих таинственных событий охватило все его существо.

— Слушай, Серега, — заговорил он взволнованно. — А он что, об этом сам сказал или показывал что-нибудь интересное — ну там, узлом завязывался, или его живьем в землю зарывали? (Информация Андрея о йогах ограничивалась, в основном, этими двумя трюками).

— Сам он об этом говорить не любит, — ответил юный актер. — Лично я с ним только о спектаклях и стихах разговаривал, а о том, что он йог, — все в театре знают. Моя мать в театральной библиотеке много лет работает и в курсе обо всех артистах театра: кто, где, когда и с кем. Так вот: про Маркелова совершенно точно известно, что в молодости у него в результате травмы неправильно нога срослась, и одна стала на несколько сантиметров короче другой — он от этого сильно хромал, но когда стал йогой заниматься, ухитрился без всяких операций вырастить короткую ногу и убрать хромоту. А другой случай — это уже когда он в этом театре работал, то после какого-то заболевания слепнуть стал — роговица у него рубцами покрылась и прозрачность потеряла — так и это он безо всяких врачей вылечил. Говорят, несколько лет ездил в Крым, на восходящее солнце над морем смотрел по особой системе «тратака» — и все у него рассосалось. А потом, актер Исаев рассказывал маме (они тогда всей труппой в санатории на Черном море отдыхали), что своими глазами видел, как Маркелов на воде сидел.

— Что, значит, сидел? — встрепенулся Андрей. — Это же невозможно!

— Не то что совсем на поверхности, Иван Саныч сначала лежал на воде — ну это многие умеют — раскинув руки, а затем ноги в такую специальную позу сложил — лотос называется — как-то перевернулся и сел, по пояс погружен — а глубина-то с головкой — и сидел, словно на дне.

Да и вообще, он себя странно в санатории вел. Все мужики водку пьют, за женщинами бегают, а Маркелов — ни-ни, питается разной травкой и уходит в горы один на несколько часов. Конечно, всем интересно, что он там делает, подследили — а он выбрал площадку над морем, сел, ноги в лотос сложил и сидел так, не двигаясь, часа четыре, а жара — жуткая, попробуй, высиди!

— Серега, а неужели он вам ничего не показывал и не рассказывал? — возбужденно заговорил Андрей. — Вы же с ним на каждой репетиции общаетесь!

— Ну, не то чтобы совсем ничего. Во-первых, он нам рекомендовал перед репетицией ложиться в позу трупа — это когда лежишь на спине, стараешься, все мышцы расслабить, мысленно представляешь себе океан и пытаешься услышать шум прибоя — у меня это упражнение не очень хорошо получается, но волнение классно снимает. Потом рекомендовал для тренировки внимания на свечу глядеть, не моргая, пока слезы не потекут. Иногда цитаты по памяти приводит из разных древних индийских книг, и вообще все знают, что он верующий, но в церковь не ходит, и верит не в Иисуса Христа, а в этот… как его… Абсолют.

— Послушай, Серега, — голос Андрея задрожал. — А не мог бы ты меня с ним познакомить? Скажи, что я тоже йогой начал заниматься и хочу проконсультироваться. Я, конечно, в этих вопросах не Копенгаген, но все же фильм смотрел, смогу пару слов на эту тему связать.

Конечно, никакой пылкой страсти тут же заняться йогой Андрей не испытывал, тем более вообще плохо понимал суть вопроса, и, кроме того, что йоги принимают какие-то немыслимые позы, выглядят в старости молодыми и очень гибкими и прочищают нос и желудок длинными кусками материи, он из фильма ничего не вынес. О том, что мистическая реальность, о которой он читал у Гофмана и Эдгара По, и йога очень близкие сферы бытия, он также не знал, но его страстно влекло все таинственное и необычное, а внутреннее томление и неудовлетворенность собственной жизнью готовы были толкнуть к любому человеку, который бы поманил его чем-то из этой области.

Кроме того, Андрея обуревало тщеславие, он давно уже, особенно при общении с девочками, надевал на себя маску этакого Чайлд Гарольда — в чем, кстати, была некоторая доля истины, но ничем особенным, кроме неплохой начитанности и бардовсих песен, блеснуть не мог. И тут коварное подсознание стало ему нашептывать, что недурно было бы заняться чем-то совсем необычным, набраться незнакомых слов, может быть, даже научиться каким-то трюкам — и тогда он будет королем в своей компании, а девочки сами станут бросаться ему на шею (увы, своими амурными успехами, за исключением двух-трех удач, он похвастаться не мог).

— Ладно, — поддался уговорам Сергей. — Попробую тебя с ним свести, но ничего гарантировать не могу, он человек занятый, может, и не захочет с тобой общаться. В четверг у нас репетиция, в зал я тебя проведу, с Маркеловым познакомлю, а дальше уж от тебя зависит, насколько ты сможешь его заинтересовать.

На этом друзья расстались и разошлись по своим квартирам. Два дня Андрей пребывал в томительном ожидании, а в четверг вечером отправился вместе с Сергеем на репетицию.

Репетиция на этот раз прошла более ровно, хотя, естественно, не без шероховатостей, да, впрочем, Андрей особенно и не вникал в то, что происходило на сцене, так как с волнением ожидал конца спектакля и того события, которое должно произойти сегодня: знакомства с живым йогом.

Когда репетиция закончилась, и труппа начала расходиться, Сергей подвел своего друга к режиссеру и представил его: «Иван Саныч, вот тот самый Андрей, о котором я говорил, он интересуется йогой, и хотел бы с вами побеседовать».

Маркелов протянул мальчику узкую сухую ладонь и, улыбаясь, посмотрел на него снизу вверх (он был на полголовы ниже Андрея).

— Ну, молодой человек, и что же вас интересует в йоге? — произнес он мягким, хорошо поставленным голосом.

Андрей смутился, не зная, с чего начать знакомство, все слова, которые он заготовил дома, и те жалкие знания, которые почерпнул из фильма, как-то сразу выветрились из его головы, и он сбивчиво залопотал о том, что хочет поправить здоровье, что йога, как он слышал, очень полезна для организма, что он собирается приступить к каким-то упражнениям, но не знает, с чего начать, и хотел бы получить по этому вопросу консультацию.

— А Сережа мне сказал, что вы уже занимались раньше, — продолжил разговор Маркелов, после того как жалкий словесный ручеек Андрея иссяк. — Вы какие книги по йоге читали?

Выяснилось, что никаких книг Андрей не читал, но смотрел фильм «Индийские йоги, кто они?» и был совершенно потрясен увиденным, что он только хотел заняться, но Сергей, видимо, его неправильно понял.

— Ну, если ваше представление о йоге основано только на этом фильме, то знания ваши, по-видимому, не очень глубоки, — усмехнулся Маркелов. — Кстати, я неплохо знаю профессора Зубкова, который принимал участие в создании этого фильма — между прочим, они в Индии отсняли многочасовой материал, и если бы на экраны вышло все, что они собирались показать, то у вас создалось бы гораздо более основательное впечатление о предмете нашей беседы, но цензура почти все интересное из фильма вырезала. Доходило до курьезов. Зубков рассказывал мне, что когда на худсовете, на котором присутствовало много партийного начальства, шел просмотр полной версии фильма и пошли кадры об одном из индийских ашрамов, где со спины была показана стройная юная девушка, которой в результате оказалось всего-навсего шестьдесят пять лет, один из секретарей райкома — толстый, страдающий одышкой мужчина, возмущенно стал кричать, что эту сцену советскому человеку показывать нельзя, так как она подрывает веру в советское здравоохранение, наш самый прогрессивный образ жизни и будит нездоровый интерес ко всякому шаманству. Я уж не говорю о сценах, которые противоречат диалектическому материализму, — в голосе Маркелова послышалось презрение. — Не знаю, каким чудом удалось протащить кадры о цирковом выступлении индийских факиров, — продолжил он немного помолчав. — Где два человека острой пикой со всей силы упираются в горло такого йога, древко сгибается, а пика, словно в камень уперлась. А то место, где на него же грузовой автомобиль одним колесом наезжает? Трудно сказать, какие мысли этим блюстителям чистоты советского искусства в головы пришли, что они такую крамолу пропустили на экраны, наверное, тут Божий промысел.

— Иван Александрович, а какие кадры на экран не попали? — взволнованно заговорил Андрей. — Расскажите хоть чуть-чуть!

— Ну, это не для прихожей беседа, — ответил Маркелов. — Да я уж всего и не упомню, правда, в гостях у Зубкова я видел на домашнем просмотре большую часть фильма, но на весь у меня времени не хватило, все никак не соберусь его дальше посмотреть. Если в двух словах — была там сцена левитации…

— Чего?

— Левитация — это когда человек в воздухе зависает и иногда даже перемещается…

Челюсть Андрея отвисла:

— А разве это возможно?

Маркелов усмехнулся:

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — процитировал он фразу Гамлета. — В природе существуют явления, о которых вам вряд ли рассказывали в школе и которые бессильна объяснить материалистическая наука. Слышали ли вы что-нибудь об НЛО, полтергейсте, телекинезе, телепортации?

Андрей признался, что почти ничего об этом не знает — что-то слышал о летающих тарелках, но считает это выдумкой.

— Ну ладно, — закончил разговор Маркелов. На несколько мгновений он прикрыл глаза, и лицо его сделалось бесстрастным, словно он прислушивался к чему-то, затем, будто бы услышав нечто, снова улыбнулся и сказал, перейдя на «ты»:

— А знаешь, приходи ко мне завтра в гости, как раз вечером у меня не будет спектакля, тогда и поговорим более предметно и выясним, с чего тебе начать, если ты и впрямь решил заняться йогой. У меня создалось впечатление, что ты парень перспективный.

На этом разговор закончился, и Андрей, не ожидавший такой удачи, в приподнятом настроении отправился домой, переполненный впечатлениями о новом знакомом и их необычной беседе.

Ночью ему снился сон, словно он заблудился в бесчисленных проходах какого-то мрачного здания, и когда уже совсем отчаялся выбраться наружу — в одном из темных коридоров возникла фигура Маркелова, он взял мальчика за руку и быстро вывел наружу на берег прекрасного голубого моря, покрытого барашками волн, и когда он повернулся к своему неожиданному спасителю, чтобы его поблагодарить, то обнаружил, что за руку его держит не Маркелов, а удивительная девочка, которую он видел в Трускавце. Девочка ласково улыбнулась ему, выпустила руку и вдруг взвилась в небо, через мгновение, исчезнув вдали, а когда он в недоумении обернулся, чтобы понять, куда исчез Маркелов, то увидел сзади себя черную высокую фигуру, облаченную в длинный плащ с капюшоном, скрывающим лицо, и услышал зловещий голос: «Ну что ж, если вам удалось пройти через коридор, то проходите, присоединяйтесь к нашему столу!»

В этот момент сон прервался и Андрей, разбуженный будильником сел на кровати, не понимая, где он находится и что означает этот странный сон.

Весь день он думал о предстоящем визите, с трудом дождался конца уроков и в шесть вечера с гордостью сообщил маме, что его пригласил к себе в гости известный актер, да к тому же еще и йог.

Мама, в последнее время беспокоившаяся по поводу не очень хорошей школьной компании Андрея и одобрявшая его новую дружбу с интеллигентным Сергеем, была довольна его сообщением, решив, что сын, наконец, одумался и вступил на правильный путь, поэтому, не задумываясь, его отпустила, попросив, чтобы он только не очень задерживался.

Найдя по бумажке нужный переулок невдалеке от Невского проспекта, где в глубине темного двора находился дом Маркелова, Андрей зашел в столь типичный для старых домов Санкт-Петербурга замызганный подъезд с полу стертыми ступенями и сорванной деревянной частью перил, поднялся на четвертый этаж и позвонил в обитую черным дерматином дверь, на которой хозяин даже не удосужился как следует стереть меловую надпись» Здесь живут козлы».

Маркелов встретил гостя, облаченный в китайский шелковый халат, расписанный золотыми драконами, со своей неизменной улыбкой на лице.

— Ну, проходи, Андрюша, — сказал он, протягивая руку. — Легко мой дом нашел?

Андрей зашел в просторную прихожую, на стене которой висели зубастые деревянные маски каких-то восточных демонов, и обратил внимание на яркую, удивительно красочную репродукцию, размером в газетный развернутый лист. На картине была изображена четверка белоснежных лошадей в золотых сбруях с драгоценными камнями, которые стремительно мчали потрясающей красоты колесницу. В ней находился смуглый усатый мужчина в боевом облачении и золотом шлеме, потянувшийся за стрелой в заплечном колчане. Впереди же стоял прекрасный юноша-возница с лицом странного синеватого оттенка, что не только не портило его внешность, но придавало какую-то особую экзотическую красоту, и держал в руках вожжи всех четырех лошадей. Кони мчались из глубины картины словно бы на зрителя, и Андрей отметил про себя, что более божественно прекрасного лица, чем это, которое он вначале принял за лицо юной девушки, никогда раньше не видел.

— Что, нравится? — услышал мальчик за спиной голос Маркелова. — Знаешь, кто это такой?

Андрей словно очнулся от гипноза и сказал, что более прекрасной репродукции он в своей жизни не видел и что ему, естественно, незнакомы эти персонажи.

— Это Кришна, — сказал Иван Александрович, любовно глядя на изображение. — А сзади ты видишь Арджуну — знаменитого воина, непревзойденного стрелка из лука. Кстати, вознице-Кришне в тот момент, когда он запечатлен на картине, перевалило далеко за сто лет, и у него было множество детей, внуков и правнуков, но всю свою долгую жизнь он сохранял облик прекрасного женоподобного юноши. Я имею в виду, — добавил он, немного помолчав, — чисто внешнюю женоподобность, так как силой он отличался неимоверной и еще ребенком мог подбросить груженую повозку высоко в небо… По крайней мере, так описано в Вишну-пуране… Ну ладно, неудобно гостей в коридоре держать. Проходи в комнату, располагайся, осматривайся, а я пока на кухню пойду, напиток из шиповника приготовлю. Тебе, если хочешь, чай заварю: сам я чай не пью, но для гостей всегда хорошую заварку держу.

Иван Александрович отправился на кухню, а Андрей начал рассматривать непривычное убранство единственной большой комнаты, в которой проживал актер.

Квартира Маркелова была обставлена действительно необычно, по крайней мере, с точки зрения Андрея, не видевшего в жизни ничего, кроме стандартных совковых жилищ.

Дореволюционная тяжеловесная мебель была заставлена множеством статуэток самых разных размеров, выполненных либо из слоновой кости, либо из различных экзотических пород дерева, среди которых Андрей узнал тис, черное эбеновое и благовонный сандал. (Из него был изготовлен бабушкин старинный китайский веер, и этот изумительный запах мальчик хорошо помнил). Статуэтки в основном изображали различных индийских божеств, имен которых Андрей, естественно, не знал. Некоторые из них имели по 4,6 и более рук, и располагались они, как правило, внутри огромного цветка. Не все из них были полностью человекоподобные, среди фигурок часто встречался один и тот же персонаж: с большим животом, толстыми ногами и с головой слона, один бивень которой был почему-то везде обломан. Попадались также существа с головой обезьяны и страшный демон с мордой быка. Все они носили печать иной культуры и будили в душе непривычное очарование и покой.

На полу около стен стояли большие резные вазы, и сразу бросалась в глаза массивная статуэтка, представлявшая собой бронзовый круг со звездами, внутри которого танцевал человек с четырьмя руками, тремя глазами, одна нога которого покоилась на маленьком пузатом существе.

Была там и масса каких-то предметов из камня, назначения которых Андрей не знал. Они во множестве располагались на книжных полках и представляли собой хрустальные шары, пирамидки, диски, столбики. На стенах висели красочные индийские панно, в стилизованной форме изображавшие сцены из охоты, быта и войны, на каждой из которых присутствовал темно-синий человек с огромными глазами. Были там и совсем непонятные изображения вроде красочной схемы, представлявшей собой человека, сидящего в странной позе со скрещенными ногами. Вдоль его позвоночника располагались разноцветные круги с лепестками, внутри которых находились различные геометрические фигуры, изображения животных, букв незнакомого алфавита и божества с разным количеством рук, каждый из которых сидел внутри цветка.

Вся эта экзотика подчеркивалась еще и тем, что на столе в специальных подставках дымились тоненькие палочки, создавая особый, будящий воображение аромат.

Андрей подошел к книжному шкафу. Помимо обычных подписных изданий и разрозненных книг, по меньшей мере, три полки занимали тома, переплетенные кустарным способом, на корешках которых были оттеснены экзотические фамилии авторов: Патанджали, Вишнудевананда, Шивананда, Раджнеш, Кришнамурти. Встречалось немало и иностранных книг. Среди них внимание Андрея сразу привлек красочный корешок, где на английском было написано: Bhagavad-gita As It Is.

Мальчик еще долго рассматривал бы необычное убранство комнаты, но тут пришел Маркелов с подносом и пригласил сесть за стол.

— Что, интересно? — усмехнулся актер. — Я из заграничных поездок всегда что-нибудь эдакое привожу, да и знакомые, зная мое пристрастие, всякие индийские безделицы дарят. Сложнее с книгами. На русском языке вообще много лет по восточной и оккультной литературе ничего не издается, изредка попадаются дореволюционные издания — но в Союзе давно уже почти все уничтожено, правда, за границей в букинистических магазинах эти издания встречаются, но опять же, через таможню не провезешь. Приходится довольствоваться самиздатом. В Питере есть несколько подпольных центров, где на свой страх и риск горстка энтузиастов переводит эзотерическую литературу с английского, немецкого, французского. В общем, при желании кое-что достать можно — так я потихонечку библиотеку и собираю.

Маркелов замолчал, сосредоточенно прихлебывая свой напиток.

— Иван Саныч, — спросил Андрей. — А что это за иностранная книга в красном переплете? — Мальчик указал на корешок Бхагавадгиты. — Можно ее посмотреть?

— О, это замечательная книга, — сказал Маркелов, доставая ее с полки и любовно глядя на обложку. — Бхагавадгита — великий философский текст, написанный задолго до рождения Христа, который содержит в себе квинтэссенцию человеческой мудрости. Настоящий ее автор неизвестен, по традиции считается, что текст принадлежит самому Кришне, а пересказал его легендарный мудрец Вьяса, существование которого до сих пор подвергается сомнению.

Дело в том, что Бхагавадгита является одним из девятнадцати томов Махабхараты — древнего индийского эпоса о жизни и битвах пятерых божественных братьев Пандевов. В этот эпический цикл включены четыре философские книги: Бхагавадгита, Анугита, Мокшодхарма и Нараяния. Объем всей Махабхараты настолько велик, что специалисты подвергают сомнению авторство одного человека.

По легенде же записал Махабхарату Бог Ганеша — сын самого Шивы, существо с телом человека и головой слона — а диктовал ее в состоянии просветления мудрец Вьяса, о котором я говорил тебе раньше, причем диктовал так быстро, что когда однажды у Ганеши сломались все палочки для письма, то ему, чтобы не потерять канву повествования, пришлось обломать свой бивень и воспользоваться им в качестве ручки. Вот, кстати, здесь и здесь статуэтки этого Ганеши, и, как видишь, у него везде не хватает бивня. — Маркелов протянул увесистый том Андрею.

— Это современное американское издание Бхагавадгиты с переводом и комментариями учителя Бхактиведанты Прабхупады — одного из основателей религиозного общества «Сознание Кришны», оно распространено сейчас по всему миру, особенно в Европе и Америке. Иллюстрации выполнены художником, который осознанно не указал своей фамилии, он считал, что все эти картины ниспосланы ему самим Кришной, а он их только воспроизвел, следовательно, автором является Кришна. К сожалению, эту книгу дать тебе домой не могу — она очень ценная. Кстати, как у тебя с английским? — Андрей признался, что с английским у него весьма посредственно.

— Ну не беда, — продолжил Маркелов. — Посмотри пока иллюстрации, они сами по себе богатая информация для ума и воображения, а я пока посижу, будущую роль почитаю. Кстати, потом могу дать тебе адаптированный перевод Гиты одного нашего поэта, он достаточно понятен даже для человека невежественного.

Андрей покраснел, но не нашелся что ответить, понимая правоту актера, и углубился в изучение диковинной книги.

Обложка представляла собой уменьшенную копию плаката, висящего в прихожей Маркелова. Андрей перевернул страницы предисловия, где шли цветные фотографии старых индусов, облаченных в странные оранжевые одеяния, и начал рассматривать первую страницу древнего произведения.

Текст был напечатан четырьмя полосами, вначале шел небольшой кусочек, набранный незнакомыми знаками (Маркелов сказал, что это санскрит), затем тот же текст в английской транскрипции — то есть передавалось звучание санскрита на английском языке (Андрею показалось, что звучит он словно заклинание), затем текст перевода и, наконец, комментарии — причем основной объем текста составляли именно комментарии.

Андрей попробовал читать начало, но вскоре оставил это безнадежное дело. Следующая страница заставила его забыть о тексте, потому что начались совершенно удивительные иллюстрации. Их было очень много — почти после каждой страницы, — и ничего более прекрасного и величественного Андрей в своей жизни не встречал — он словно бы погрузился в фантастический мир индийских божеств. Вскоре обилие впечатлений настолько захватило его сознание, что он потерял счет дивным картинам, и все листал, листал, листал…

Вот огромное тело Бога Вишну с четырьмя руками, облаченное в царские одежды, усыпанные бесчисленными украшениями, парит в космическом пространстве, играя прозрачными шарами миров, создаваемых Вселенским Творцом.

Вот выстроилась уходящая в бесконечность череда образов одного и того же человека от младенчества до старости, кончающаяся после каждой цепочки истлевающим в земле скелетом, после чего начиналось звено его следующего воплощения.

Вот дивный божественный синекожий юноша играет на свирели среди стада украшенных венками коров.

А вот череда устрашающих великанов в свете космического пламени, которых Кришна показывает своему ужаснувшемуся спутнику.

Вся небывалая космическая мистерия выстроилась перед Андреем, и ничего почти не зная ни из индийской философии, ни из ее богатейшей культуры, он был уже безоглядно во все это влюблен и чувствовал: вот то, чему бы он хотел посвятить свою жизнь. Ему казалось, что и эти образы, и буквы незнакомого алфавита, и звучание санскритских слов близки и дороги ему, словно когда-то он уже прикасался ко всему этому, словно не отечественная культура с детства окружала и воспитывала его, но именно этот великий, воспламеняющий душу космизм древней Индии. (Андрей не задумался о том, что потрясли его, прежде всего иллюстрации, созданные современным художником, то есть не сама древняя индийская культура, а ее современный интерпретатор).

— Ну, как впечатление? — раздался голос Маркелова, когда мальчик, словно только что, проснувшись, в каком-то сомнамбулическом состоянии положил книгу на стол.

— Я… это такое… ничего подобного… — пробормотал Андрей, не находя слов, чтобы выразить нахлынувшие на него чувства. — Иван Саныч, — вдруг выпалил он решительно, — а можно эти иллюстрации на цветную пленку переснять и фотографии сделать, мне кажется, я не смогу дальше жить, не видя их постоянно перед собой.

— Нет, этого я позволить не могу. — В голосе Маркелова прозвучали металлические нотки. — Эта книга запрещена в Советском Союзе, за ее хранение и распространение можно получить срок. Если информация дойдет до компетентных органов, — а цветные пленку и фото ты сможешь проявить и напечатать только в фотомастерской, — основные неприятности будут не столько у тебя и твоих родителей, сколько у меня и Зубкова, который по своим каналам вывез несколько экземпляров этой книги из Индии и один из них подарил мне.

Маркелов замолчал, исподволь наблюдая за реакциями Андрея. Он, казалось, и не пытался завязать активный разговор и обратить мальчика в свою веру. Тело его было расслаблено, и такой же расслабленной была его постоянная улыбка. После несколько затянувшегося молчания Андрей спросил:

— Иван Саныч, недавно Сережа Кубарев мне рассказывал, что вы можете как бы на воде сидеть. Это правда?

— Подглядели, — усмехнулся Маркелов. — Да нет, в воду я был погружен примерно по пояс. Этот фокус не связан с нарушением известных законов физики, просто — особая система дыхания, а также специальные очистительные упражнения. Кислород в большей степени, чем у обычного человека, насыщает ткани организма, кроме того, воздух заполняет желудок и кишечник, когда они не заполнены переваренной пищей, отсюда — уменьшение удельного веса тела, и оно словно поплавок выступает из воды. Но это не чудо — просто результат дыхательно-очистительной техники хатха-йоги. Но, если хочешь знать, при длительной тренировке и врожденных способностях гораздо выше среднего возможно не только сидеть на поверхности воды, но даже ходить по ней, а также летать по воздуху. Да и вообще, йоги высшего посвящения владеют такими способностями, которые обычный человек и вообразить себе не может.

— Иван Саныч, — взволнованно заговорил Андрей. — Если бы мне сказал об этом кто-то другой, я бы ни в жисть не поверил. Неужели это действительно возможно? Ну, я еще понимаю эксперимент, о котором в фильме говорили, когда йога помещали в склеп на месяц почти без воздуха. Это еще можно как-то анабиозом объяснить, лягушек, скажем, вмерзших в лед, через много лет размораживают и они оживают. Но как может тело в воздух подняться?

— Я не смогу тебе это объяснить детально, мне самому не все здесь ясно, — ответил Маркелов. — Возможно, это связано со способностью управлять гравитационным полем Земли. Как это сделать — другой вопрос. Но, кроме левитации, они могут двигать предметы на расстоянии, проходить сквозь стены, читать мысли, предвидеть будущее и знать прошлое, получать любую информацию непосредственно, оказываться мгновенно в любой точке, материализовать предметы — да всего сейчас и не упомню. Могу тебе сказать, что для полностью реализованного йога или дживанмукта не существует материальных оков, и он становится как бы воплощенным божеством. Я ведь на самом деле всегда был достаточно реалистичным человеком, даже когда начал йогой заниматься — к этому меня проблемы со здоровьем подтолкнули. Но стал литературу читать, что-то в голове прояснилось, затем и сам кое-какими феноменами овладел — но до конца поверить во все чудеса, о которых в книжках писали, никак не мог, какая-то часть во мне это отвергала, пока несколько лет назад своими глазами кое-что не удалось увидеть. Тогда Зубков устроил встречу с одним свами в гостинице — мне и еще нескольким энтузиастам. Зачем он приезжал в Союз, я толком не понял, Зубков с ним тогда вел переговоры по поводу съемок будущего фильма, ну а об остальном он не распространялся. Так вот, этот йог продемонстрировал несколько феноменов: во-первых, мы ему мысленно передавали разные геометрические фигуры и цифры — и он их угадывал, не разу не ошибившись, затем он вытащил вилку телефона из розетки, и телефон, несмотря на это, продолжал работать — лично я своим знакомым звонил и с ними разговаривал, затем он на полметра от пола оторвался и висел так секунд двадцать. В конце он всех благословил и провел инициацию — приложил палец ко лбу каждого и передал частицу своей энергии. Я в этот момент видел вспышку света в межбровье и у меня как будто электрический ток по позвоночнику пробежал. Кстати, только после этого у меня некоторые мистические способности пробудились, и словно бы пелена с глаз спала, хотя ничего особенного он нам не сказал. Никогда я этого человека в дальнейшем не видел, но он у меня и сейчас как живой перед глазами стоит.

— Но ведь это же грандиозно! — вдохновенно заговорил Андрей. — Это же все законы физики переворачивает, это же революция в науке, а какие деньги можно заработать, все эти феномены демонстрируя!

— Ну, спокойней, спокойней, молодой человек, — осадил его Маркелов. — Никакой революции в ближайшее время не произойдет, поскольку подобные феномены единичны, а ученые консервативны, и любую такую демонстрацию постараются объявить ловким трюком: чудо выбивает у них почву из-под ног, и рушит весь базис их мировоззрения. Да и потом, настоящие йоги очень неохотно демонстрируют свои способности невеждам: трудно работать в окружении агрессивных скептиков, ибо все негативные вибрации их мыслей затрудняют демонстрацию чудес — мы-то этому йогу доверяли…

Кстати, яркий пример: до восемнадцатого века официальная наука не верила в существование метеоритов, полагая, что с неба ничего падать не может, потому что камней на небе нет. А гигантские секвойи! Их тоже долго не признавали, хотя видели и описывали тысячи путешественников: считалось, что такие деревья существовать не могут, потому что на такую высоту ствол не сможет поднять воду…

А насчет денег и славы… если ты начнешь демонстрировать полеты в Советском союзе, то тебя быстро упрячут куда надо, чтобы не смущал умы людей и не подрывал их веру в единственно верное учение Маркса-Энгельса-Ленина. На востоке действительно есть немало людей, которые показывают подобные феномены за деньги, но это не йоги даже, а факиры — маги, остановившиеся в своем развитии, поскольку частые демонстрации сверхчеловеческих способностей и алчность к деньгам резко тормозят духовное раскрытие человека, и он со временем эти способности теряет и может серьезно заболеть. Поэтому настоящие йоги демонстрируют свои сидхи, или сверхспособности, очень редко и только в узком кругу единомышленников, а к факирам относятся отрицательно.

Да, кстати, сам великий Патанджали — автор книги «Йога сутрас», который впервые систематизировал йогу в самостоятельное философско-практическое учение, назвал сидхи помехами или ловушками высшего порядка и считал их несущественными и даже мешающими в продвижении к главной цели.

— А что же тогда главная цель, если такие удивительные способности несущественны? — растерянно спросил Андрей.

— А как ты думаешь, в чем смысл жизни и что есть Истина? — ответил Маркелов на вопрос вопросом.

Андрей смущенно замолчал. Эта проблема была его извечным камнем преткновения, поскольку ни один человек и ни одна книга, не говоря уже о собственных размышлениях, удовлетворительного ответа не давали. И действительно, сколько себя помнил, он всегда мучился ощущением бессмысленности, как собственной жизни, так и жизни окружающих людей. Он даже не мог сам сформулировать, в чем именно эта бессмысленность заключается, и скорее постоянно ее ощущал и терзался от этого ощущения. И, правда: родиться для того, чтобы всю жизнь к чему-то стремиться, чего-то достигать, чему-то учиться, развлекаться, копить деньги — и только для того, чтобы все это унести в могилу, а дети твои будут мучиться теми же проблемами и совершать те же ошибки!

Жить для того, чтобы чем-то осчастливить человечество, и в момент триумфа крикнуть, как Фауст: «Остановись, мгновение, ты прекрасно»? Но ведь мгновение скоро пройдет, а что дальше? И потом, человечество ведь состоит из отдельных людей, отдельных сознаний, и каждый ощущает только себя, только свой внутренний мир, где также фигурирует этот извечный вопрос. Кого же ты тогда осчастливишь, и можно ли счастье поднести на блюдечке с голубой каемочкой?

Несколько месяцев назад поздно вечером Серега привел к нему поэта, который никогда нигде не публиковался, поскольку стихи его были далеки от соцреализма, а сам поэт, который назвал себя Славой Славеновым, бродяжничал, пил и вообще вел совершенно асоциальный образ жизни. Стихи его и он сам произвели тогда на Андрея сильнейшее впечатление, и на вопрос, зачем человек живет, Слава ответил с пафосом, как, собственно, произносил почти каждую фразу: «Мы рождены для того, чтобы придать своим существованием смысл этому миру».

Фраза эта потрясла Андрея, но когда он задумался над ее значением, то кроме броскости и эффектности не нашел в ней ничего, что бы как-то разъяснило ему этот извечный вопрос.

— Я не знаю, — смущенно проговорил Андрей. — Когда я был совсем маленьким, мне казалось, что смысл жизни в том, чтобы дождаться 1980 года и зажить при коммунизме, как обещал нам Никита Сергеевич Хрущев. Тогда отменят деньги и дадут каждому все, что он захочет. Приходи в магазин и бери, что тебе надо: машина? — пожалуйста! Вертолет? — будьте любезны! Сейчас я, конечно, понимаю, что все это — абсолютный бред.

— Молодец, хоть это ты понял, — усмехнулся Маркелов. — И дело даже не в том, что в обозримом будущем никакого коммунизма не будет, — воодушевился Андрей. — А в том, что если даже человеку дать все, что он захочет, счастливее он от этого не станет, скорее даже наоборот. Я заметил, что если ты страстно хочешь получить какую-то вещь, и тебе кажется, что от этой вещи зависит твое счастье, то, когда ее получишь, радость продолжается очень недолго, и вскоре эта вещь даже начинает тебя мучить. Вначале ты боишься ее потерять, потом она начинает стареть и портиться — да к тому же, у кого-то всегда есть нечто лучшее, ты начинаешь хотеть то, что есть у другого — и так до бесконечности.

Я, например, когда-то мечтал о часах, а когда их мне подарили, то меня стала расстраивать каждая царапина на стекле, а затем выяснилось, что у многих в классе часы гораздо лучше, а у Вовки Климова — у него отец все время по заграницам мотался — была даже настоящая японская «Seico», да и вообще много такого, о чем каждый из нас даже мечтать не мог: стереомагнитофон, джинсы. Но мне все время казалось, что хоть он жутко гордился всем этим, почему-то счастливее других не был.

Сейчас я совсем запутался, может быть, смысл в творчестве, в настоящей любви? Ну а если говорить об истине — мне кажется, на этот вопрос вообще невозможно ответить.

— Хорошо, попробуем подойти к вопросу по-другому, — чуть прикрыв глаза, снова заговорил Маркелов. — Для чего ты родился и куда идешь по своему жизненному пути? Я имею в виду не твою будущую профессию, а гораздо масштабнее, если учесть, что в конце тебя, как и любого из нас, ожидает могила.

Андрей смутился еще больше:

— Ну, наверное, туда, куда и все — в будущее…

— Прекрасно, — усмехнулся Маркелов. — Дело в том, что будущего нет… Когда оно наступает, то превращается в настоящее, а настоящее, как ты сам изволил заметить, удовлетворения никогда не приносит. Мы можем сколько угодно мечтать об этом будущем, но когда оно становится настоящим, то, как правило, нас разочаровывает, и мы уже видим на горизонте новое будущее — и так всю жизнь.

Заметь, прошлого тоже нет, в реальности есть только настоящее, но поскольку прошлое прошло, будущее не наступило, то и реальность настоящего совершенно неуловима и неизмерима никаким отрезком времени. Вот и выходит, что, с точки зрения человеческой логики, наше восприятие жизни — это вообще сплошная иллюзия, или, как индусы говорят, Майя, поскольку на самом деле ничего нет.

Теперь по поводу того, что ты идешь туда, куда и все. Наверное, под понятием «все» ты подразумеваешь человечество в целом, либо, на худой конец, свою страну, руководство которой пытается внушить нам, что оно знает, куда мы все идем, и знает, что для этого надо иметь и делать.

— Да, наверное, так, — ободрился Андрей.

Маркелов снова усмехнулся:

— Ты видел картину Питера Брейгеля «Слепцы»? Там изображена компания слепых людей, и каждый держится за плечо последующего, а первый вот-вот скатится в овраг. По-видимому, у каждого из них есть уверенность, что идущий впереди знает, куда идет, а у всех вместе создается иллюзия, что они идут по правильной дороге. Наверное, это было бы справедливо, если бы всех их вел зрячий. Прекрасная аллегория пути человечества в целом: в действительности наши руководители — такие же слепцы, как и каждый из нас.

В одной из записных книжек литовского художника Константинаса Чюрлениса есть такая запись. В точности я ее не помню, но смысл заключается в следующем: я шел в веренице людей, и шествие было длинным, как вечность. И в то время, когда первые в шествии выходили к реке, другие шли по полю, а хвост терялся в лесу. «Река, река!» — кричали первые. «Поле, поле!» — кричала середина. «Лес! — говорили последние, — мы идем по лесу и не видим ни поля, ни реки». — Они не знали, что идут в конце шествия.

Я привел эту запись потому, что она касается вопроса, который задал Понтий Пилат Иисусу Христу, когда осуждал его на казнь: «Что есть Истина?» Как видишь, Истина для тех, кто вышел к реке, — это река, кто идет по полю — поле, кто идет по лесу — лес, но никто из них не видит путь в целом. Видит его лишь парящий в вышине орел, перед которым раскинулась вся панорама.

Люди падают, набивают шишки, обретают опыт пути, но не знают, куда идут. Это, кстати, хорошо понимали идеологи большевизма, которые сменили идеологов церкви и запретили Бога. У людей должна быть цель, иначе остановка, смерть, хаос — и чтобы заставить их работать на себя и быть покорными, большевики выдумали такую цель: построить рай на земле, поскольку рая на небе нет. Они также понимали, что рай на земле гораздо более притягателен, поскольку понятнее и ближе, а, следовательно, стремиться туда люди будут гораздо охотнее. Они не учли только одного: вера в земной рай разрушается реальной жизнью и здравым смыслом — а, значит, пропадает вера и в идеологов, поэтому рано или поздно они будут сметены. Конечно: ослик, на котором сидит клоун и держит перед его носом морковку на удочке, какое-то время бежит за этой морковкой, но когда-то даже осел понимает, что все это обман, и постарается скинуть клоуна, чтобы съесть морковку, хотя, естественно, вскоре он проголодается снова.

— Ну, хорошо, — сказал Андрей, почувствовав, будто что-то улавливает. — А вы можете сказать, в чем смысл жизни и что есть Истина?

— Я могу, — сказал Маркелов. — И для меня это выражается буквально в двух словах, но тебе эти слова ничего не скажут. Я постараюсь объяснить их, как смогу, но для того чтобы осознать это по-настоящему, тебе придется прожить долгую жизнь, прочитать кучу специальной литературы — но и этого мало. Дело в том, что недостаточно понять эти две концепции умом, хотя, по сути дела, это одна категория. Нечто большее в тебе, чем просто абстрактное понимание, должно этим проникнуться. Это — как некое непосредственное знание: ты просто знаешь и все, без каких-то логических построений — и это знание-ощущение пронизывает все твое существо, а жизнь постоянно подтверждает твою правоту.

Так вот: ИСТИНА — ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ, А СМЫСЛ ЖИЗНИ — БЛАЖЕНСТВО.

— Ну, — разочарованно протянул Андрей. — Это мне ничего не говорит. Получается, смысл жизни только в том, чтобы получать удовольствия, а Истина — это то, что мы видим, что нас окружает?

— Ничего ты не понял, как, собственно, я и ожидал, — улыбнулся Маркелов. — Блаженство — это не удовольствия, а реальность — это не то, что мы видим… Постараюсь объяснить, хотя, возможно, объяснение не полностью тебя удовлетворит.

Есть такая история, записанная в Палийском каноне — это что-то вроде Библии у буддистов. Однажды Будда со своими учениками пришел к богатому радже для проповеди. Любимая жена раджи — одна из самых красивых женщин Индии, бывшая в расцвете своей молодости и красоты, вышла к бедным, одетым в рубища монахам, не имевшим никакой собственности, для того якобы, чтобы послушать проповедь знаменитого учителя. В действительности же она скорее хотела показать монахам и Будде себя, чтобы восхитить и унизить их. Поэтому она явилась в самых лучших одеждах и самых дорогих украшениях, всячески подчеркивая, как она прекрасна и счастлива. Ее вид смутил души еще недостаточно укрепившихся в учении монахов и вызвал в них восхищение прекрасной царицей, желание обладать ею и, естественно, сомнение в учении Будды, который учил, что у монаха не должно быть никакой собственности, и он обязан избегать желаний. Тогда Будда вдруг превратился в двойника прекрасной царицы во всем ее блеске, а затем в течение пяти минут прошел все фазы ее будущей жизни: на глазах у изумленных придворных, он, в облике красавицы, состарился, превратился в уродливую старуху, а затем — в смердящий труп. Этим он продемонстрировал все тайные страхи прекрасной жены раджи, которая, несмотря на то, что находилась в зените славы, красоты и обожания, которая купалась в роскоши и удовольствиях, вызывая зависть и ненависть своих не столь удачливых подруг, которая могла иметь все, что бы ни пожелала — тем не менее счастья не знала, поскольку все время думала об увядающей красоте, старости, потере любви своего царственного супруга-покровителя, потере всего, что она имела и, наконец, о смерти.

И с этой женщиной произошло полное преображение: она тайно бежала от раджи, раздала все свои драгоценности, одежды и благовония бедным и присоединилась к ученикам Будды, став первой монахиней-буддисткой, а позже организовала первую женскую общину монахинь.

Что же мог предложить ей бедный учитель-проповедник, отказавшийся от мирского, взамен всего того, что она имела, будучи любимой женой Раджи? Он предложил ей путь к Нирване, погружаясь в которую, душа вырывается из оков материального и обретает Абсолютное Блаженство и подлинное Бессмертие. В этом она обрела истинный смысл жизни.

Поэтому БЛАЖЕНСТВО — это не мирские удовольствия, которые мимолетны и заканчиваются тяжелым похмельем и разочарованием, это не деньги, не власть, не половое наслаждение, это нечто неизмеримо большее и не знает тления и смерти. Буддисты называют его Нирваной, индуисты — Самадхи, и это не ощущение наших органов чувств, но слияние нашего сознания и нашего «я» с безначальным сознанием Бога, Космоса, Абсолюта, частицей чего мы в действительности являемся, но пока этого не осознаем.

По индийской философии Абсолют, или Брахман, проявляет себя в трех глобальных категориях, которые на самом деле неотъемлемы от него и составляют Единство. Эти три категории Сат-Чит-Ананда, где Сат — бытие, или существование, Чит — абсолютная реальность и абсолютное сознание этой реальности, и Ананда — Абсолютное Блаженство-Любовь — и все это в действительности неразделимо.

Поэтому, когда я говорил тебе о том, что смысл жизни в блаженстве, то имел в виду стремление соединиться с Творцом, с Богом, с Его Сознанием, и когда это происходит, утрачивается всякий смысл вопроса о смысле жизни и наступает Истинное Бессмертие.

— Но как это возможно? — спросил Андрей, словно зачарованный, слушавший актера-философа. — За счет чего? И что означает «Божественное Сознание»? Я об этом ничего раньше не слышал.

— Понимаешь, Андрюша, — задумчиво ответил Маркелов. — Доказать существование или отсутствие Бога-Творца-Хранителя вселенной неверующему на уровне человеческой логики — невозможно, какие-то первичные постулаты приходится всегда брать на веру. Хотя, говорят, современные физики — я, правда, в этом ничего не смыслю, — пришли к выводу, что на основе всеобщего закона энтропии вселенная без какого-то притока энергии извне должна остывать, то есть должна произойти тепловая смерть вселенной. На самом же деле этого не происходит, следовательно, какая-то Высшая Сила постоянно ее подпитывает. Есть и другие, необъяснимые с точки зрения науки загадки. Например, появление жизни. До сих пор никто не привел более-менее вразумительной материалистической теории об этом, и никому никогда не удавалось зафиксировать процесс перехода неживой материи в живую. Современные ученые подсчитали, что всего времени существования Земли не хватит, чтобы при всех возможных вариантах сочетаний аминокислот сложился именно тот вариант, при котором бы появилась ДНК — основа всякой живой материи. Вероятность подобного появления сравнивают с вероятностью того, как если бы обезьяна, сев за пишущую машину и, стуча бессистемно по клавишам, случайно бы отстучала полный текст «Войны и мира». Здесь мы тоже никак не можем уйти от Некоего Разумного Создателя живой материи.

Поэтому можно утверждать: существует некая Сверхразумная сила или Сознание — не поворачивается язык сказать «существо», — которая создала и эту вселенную, и звезды, и планеты, и жизнь на Земле. Более того, сейчас уже доказано, что даже пространство и время — не абсолютные категории, и наша вселенная не всегда была такой, какой мы ее сегодня наблюдаем, что когда-то вся материя космоса была сосредоточена в одной точке, и однажды произошел первичный взрыв, после которого вселенная начала разворачиваться в ту, которую мы наблюдаем. Но до взрыва не было ни пространства, ни времени, а значит, кто-то или что-то их создало! И здесь мы снова приходим к необходимости существования Разумного Творца.

Самое интересное, что современная теория первичного взрыва и коллапсирующей вселенной была знакома древнеиндийским мудрецам тысячелетия назад. Они даже приводили количества лет, составляющих большие и малые циклы развития вселенной — так называемые манавантары и юги — и цифры эти, в общем, совпадают с современными вычислениями, а возможно, они и точнее.

Можно привести и другие доказательства, но я уже говорил: убежденному материалисту все равно ничего не докажешь, верующему же ничего доказывать и не надо.

Попробую теперь дать определение Бога или Абсолюта так, как это понимают последователи индийской философской школы Адвайта. Существует некая изначальная творящая Реальность-Сознание, и наша вселенная, частью которой являемся и мы с тобой, представляет собой мыслеобраз этого сознания, поэтому, когда Творец представляет себе вселенную — она существует в его сознании, когда же он перестает ее представлять — она исчезает. Из этого вытекает следующий вывод: Истина — это реальность, а реальность — это Абсолют или Брахман, или Верховный Бог. Причем абсолютна только реальность Брахмана (мне больше нравится этот термин), любая же другая — относительна, производна и зависима от него. Поэтому, когда я говорил, что Истина — это Реальность, я имел в виду Реальность, как Абсолют, Бог или Брахман.

— Иван Саныч, — снова вступил в разговор Андрей. — Меня потрясает то, что вы говорите, хотя я и не все понимаю, но если действительно Истина такова, то, что нам до нее, как все это может изменить мою жизнь и как я могу постигнуть Сознание Бога? Ведь это все равно, что события на планете какой-нибудь отдаленной звезды: что мне до них, и как я могу узнать, что там происходит?

— Вот тут ты не прав, — спокойно возразил Маркелов, — действительно, до всего, что происходит на планете какой-нибудь Альфа Центавра, нам нет никакого дела, пока мы к ним не прилетим или они к нам. Но весь фокус в том, что к Богу лететь не надо, он — везде, и в тебе тоже. Ты — малая его частица, но не осознаешь этого.

Допустим, ты представляешь какого-то человека. В этом случае мыслеобраз, который ты создаешь в своей голове, является частью твоего сознания и состоит из той же материи. Так же и здесь: ты являешься мыслеобразом Брахмана, но в отличие от мыслеобраза в человеческом уме, в силу невообразимого величия Божественного Сознания, ты имеешь некоторую независимость, и тебе кажется, что ты — сам по себе. Проходя этапы эволюции, вселенная как бы отходит от природы первоначального творца, его сверхтонкие энергии постепенно огрубевают, вселенная становится видимой, дискретной и возникает иллюзия ее самостоятельности, но всегда, в самом грубом материальном объекте — допустим, в камне, присутствует изначальная частица Божественного Сознания. Эта частица, как я уже говорил, есть и в тебе, а йога дает метод, как эту частицу в себе ощутить и через нее подключить свой ограниченный разум к сознанию Бога и как бы осознать единство с ним.

Патанджали характеризует практику йоги, как «читта вритти ниродхах» — преодоление умственных блужданий. Искра Божественного Сознания, о которой я говорил, — это наше истинное «Я», но, поскольку мозг находится в постоянном беспокойстве, мы по ошибке принимаем наше «Я» за наши мысли, желания, ощущения, наконец, за наше тело. Когда же невежество спадает с наших глаз и озеро нашего сознания успокаивается, то становится видно дно — наше истинное «Я», или частица Божественного Сознания. Иной пример: наш разум уподобляется зеркалу, покрытому копотью. По мере размывания начинает сиять наша истинная природа. В этом заключается метод йоги.

— Так получается, что и я могу теоретически открыть в себе Божественное Сознание, — взволнованно спросил Андрей. — Я думал, это только для избранных.

— Не только можешь, но это неизбежно когда-то с тобой произойдет, — улыбнулся Маркелов. — Как говорили древние индусы: «Весь мир от былинки до Брамы перейдет. О, „Я“, слава „Мне“, „Я“ — один — оплот». По непреложным законам вся вселенная, в конечном счете, вернется к своему творцу и вновь сольется с ним в Единое, но все дело в том, когда это произойдет — может быть, через миллиарды лет.

Если я говорю, что это для тебя — неизбежно, то я имею в виду не обязательно тебя, Андрея Данилова — нынешнее твое существование или воплощение. Процесс Богореализации происходит непрерывно, но для полной Богореализации необходимо колоссальное время: одной или даже нескольких жизней для этого не хватит. Йога дает метод, который во много раз ускоряет процесс эволюции и Богопознания, но не гарантирует, что полное соединение произойдет в настоящей жизни — это, за всю человеческую историю, удавалось буквально единицам. Причем, когда мы говорим, что, допустим, Будда реализовал в себе Бога, имея в виду конкретное историческое лицо, мы забываем о том, что душа его прошла через множество воплощений, в каждом из которых он осознанно занимался духовной практикой. И только в последнем образе, образе принца Гаутамы из рода Шакьев, он достиг конечной цели.

— Вот это мне совершенно не понятно, — сказал Андрей. — Я что-то слышал о теории перевоплощений, но понял только, что душа человека после смерти переходит в другое тело. Если я, допустим, в этой жизни чего-то добьюсь и накоплю какие-то знания, или, положим, приобрету какую-то собственность — то все это будет моим только в этой жизни, и если даже допустить, что моя душа после смерти вселится в другое тело — то какое отношение все предыдущие приобретения будут иметь к новому воплощению?

— Очень похвально, — сказал Маркелов, — что ты слышал о теории перевоплощений или реинкарнаций, хотя я даже не могу назвать ее теорией, поскольку это сама жизнь. Тут все зависит от того, где ставить акценты. Если «Я» человека, стержень его индивидуальности — это его тело, его чувства, тогда — действительно, все, что ты говоришь, — верно, и вся предшествующая жизнь (даже если верить в то, что душа переходит из тело в тело) не имеет никакого отношения к жизни настоящей. В этом случае все заслуги или ошибки принадлежат только той жизни, в которой они совершались. Но на самом деле все не так — и это доказывается наличием эволюции. Именно душа, воплощающаяся из тела в тело, является твоим «Я» и стержнем твоей личности. Все, что ты сделал в прошлом, сейчас и сделаешь в будущем — все твои мысли и чувства, испытанные в этом существовании, в момент смерти, как информационный код, запечатлеются в твоей душе, или той части многослойной сущности, которую индусы называют Каруна шарира, а оккультисты причинным телом. Затем, после какого-то периода существования в тонком мире (в зависимости от твоих заслуг), этот код перейдет вместе со своей матрицей в новое тело. И хотя твой новый разум и не будет ничего помнить из прошлой жизни, все ошибки или заслуги прежнего воплощения определят условия твоего нового существования. Но память пережитого в других жизнях способны проявить в себе либо люди с серьезным мистическим даром, либо это может возникнуть в процессе духовной практики — и человек вспоминает то, чего в этой жизни с ним никогда не происходило. Поэтому, если быть точным, то ты не Андрей Данилов, а то, что есть твоя невидимая душа, которая, кстати, имеет свое тайное имя — только ты об этом не знаешь.

— Но почему все-таки мы ничего не помним из нашей прошлой жизни? — спросил Андрей. — Почему это способны делать только особо одаренные или особо тренированные люди? Насколько нам проще было бы жить, и насколько быстрее бы мы развивались, если бы помнили прошлые воплощения. И потом, вы упомянули об отношении души к эволюции. Мне эта связь непонятна, по-моему, эволюционирует природа, насколько я помню, на основе наследственности, изменчивости или мутаций и естественного отбора, как Дарвин учил.

— Начну по порядку, — терпеливо продолжал объяснять Маркелов. — Во-первых, неверно, что никто ничего не помнит. Какие-то смутные проблески воспоминаний-ощущений, не связанных с событиями настоящего воплощения, испытывает время от времени почти каждый. Кого-то это смущает, кто-то от подобных проблесков отмахивается либо приписывает их воспоминаниям каких-либо снов. Только очень немногие способны просмотреть какой-то длинный эпизод или даже почувствовать себя другим человеком в другие времена. Просмотреть же любое воплощение по желанию вообще могли единицы за всю историю человечества — например, Будда. Об этом прямо говорится в Типитаке — Палийском каноне.

По-видимому, подобным качеством обладал и Иисус Христос: прямо об этом нигде не говорится, но в некоторых местах Евангелия упоминаются слова Христа о том, что он общался с древними пророками. Эти его слова совершенно не поняли иудеи, которые ничего не знали (в своей массе) о принципе реинкарнаций, и кто-то в толпе слушателей удивился — точно не помню, но что-то вроде: «Как он мог беседовать с Моисеем, если ему и пятидесяти нет».

Есть сведения, что до первого собора христиане тоже поддерживали идею перевоплощений, по-видимому, все же Иисус учил этому — но затем священники объявили реинкарнацию ересью.

Теперь: почему мы забываем свои прошлые жизни, и насколько было бы лучше, если бы все это оставалось в памяти. Трудно сказать, очевидно, у Высших Сил какие-то свои соображения по этому поводу. Во-первых, мы и большую часть событий нынешней жизни забываем, а если взять сны — тут вообще в памяти остаются жалкие крохи — и все же где-то в глубине нашего подсознания (а может, сверхсознания) хранится вся информация — и в определенном трансовом состоянии или под гипнозом вспомнить можно все.

Возможно, если бы на поверхности сознания лежала вся такая информация, то наш мозг этого бы просто не выдержал, возможно, без серьезной подготовки мы бы потеряли ориентацию среди этого океана информации и утратили связь с внешним миром. Возможно, перегруженное внешнее сознание не способно было бы воспринимать новые впечатления и новые знания. А возможно — эволюция должна идти в определенном ритме, с определенной скоростью, и ускорение привело бы к каким-то катастрофическим последствиям. Не знаю, тут можно только гадать, но, несомненно, у Бога есть для этого какие-то свои резоны высшей целесообразности.

Что же касается вопроса, когда появилась душа и какое она имеет отношение к эволюции живой природы, попробую объяснить тебе и это.

Дело в том, что твоя душа не сотворена в какой-то определенный исторический момент, а изначально являлась частицей Божественного Сознания и была с ним едина. По мере творения вселенной это единство терялось, сознание ее постепенно замутнялось, грубело, и в самом нижнем витке спирали творения она почти полностью утратила эту связь. Поэтому даже камень имеет душу, но он этого не осознает. Затем спираль творения пошла вверх и полностью замутненное сознание души начало постепенно очищаться, поэтому у растений уже больше самосознания, чем у минерала, еще больше его у животного и гораздо больше у человека.

Следует предположить, что когда-нибудь раса людей сменится расой каких-то более совершенных существ — и так до тех пор, пока индивидуальная душа не сольется с Единым. Можно сказать, что твоя душа, или монада, когда-то была душой камня, затем — растения, затем — животного и, наконец, — человека. На человеческой фазе она должна пройти долгий этап эволюции, который невозможно реализовать за одну жизнь, поэтому твоя душа, пока не воплотилась в теле Андрея Данилова, в разных людях существовала в разные времена.

Отношение же к эволюции живой природы она имеет самое прямое. Недавно американцы на каких-то сверхмощных ЭВМ подсчитали, что если бы эволюция зависела только от наследственности, изменчивости и естественного отбора, то природа и живые существа находились бы сейчас где-то на уровне мезозоя. Можно предположить, что эволюцию направляет некая разумная сила или Бог, частицей которого является твоя бессмертная душа, и качества очередного эволюционного витка не случайны, а запрограммированы в некоем высшем проекте. Следовательно, то, что у рыбы появились легкие, позволившие ей выйти на сушу, — это не стечение обстоятельств, а результат направленного действия какой-то силы или энергии — и проводником этой энергии к физическому телу будущей рептилии являлась бессмертная душа. Да, действительно, естественный отбор имеет место, но эволюция движима двумя векторами: нижним — естественным отбором и верхним — Божественным проектом.

— Но ведь Библия утверждает, что Бог сотворил мир за семь дней и всех живых тварей и человека создал сразу, без всякой эволюции, — попытался возразить Андрей. — Это же противоречит неоспоримым научным фактам, и тому, о чем вы говорите.

— Ну, если ты думаешь, что Библия — единственная книга по Богопознанию, то ты глубоко заблуждаешься, — ответил артист. — Лично я строил свое мировоззрение на основе древних Упанишад, Бхагавадгиты, книг Шанкарачарьи и многих других гуру. Общие же моменты всегда приходится состыковывать самому — здесь мне помогли медитации, и я постарался связать древние понятия с современными представлениями о картине мира. Оказывается, ничто ничему не противоречит. Библия — это, конечно, величайшая книга, но многие философские понятия там сложнейшим образом закодированы, и только человек глубоких эзотерических знаний сможет их расшифровать. Не обладающий же этими знаниями будет плавать по поверхности и не увидит в Библии ничего, кроме сборника наивных сказок. Поэтому, когда там говорится, что Бог сотворил мир более семи тысяч лет назад за семь дней, то имеются в виду некие циклы, настоящий временной отрезок каждого из которых — не день, не год и даже не тысячелетие, и, очевидно, его истинное время будет известно только посвященному. Кстати, цифра семь — важнейшее число в эзотерике. А рассказ о том, что Бог создал человека по своему образу и подобию, надо понимать не как то, что Бог — это дедушка с Бородой, а человек на него похож, а как то, что Истинная природа Бога и души человека — едины. Так же и масса других моментов.

Я не хочу противопоставлять Библию индийским эзотерическим книгам — одним ближе одно, другим — другое, я, например, как говорил, предпочитаю читать Упанишады и Бхагавадгиту.

Маркелов излагал все эти сложные философские понятия расслабленно, полу закрыв глаза, Андрею казалось, будто все, что он говорит, посылается ему откуда-то свыше и льется через его губы ровным спокойным потоком. Мальчик думал, что, наверное, нет ни одного вопроса, на который не смог бы ответить его новый знакомый: впервые он встречал такое гармоничное воплощение человеческой мудрости.

— Ладно, заговорились мы с тобой, — закончил свой монолог Маркелов. — Что-то меня сегодня понесло, по-видимому, не следовало в первую встречу рассказывать так много. У тебя, наверное, сейчас полный сумбур в голове. Давай-ка, на сегодня разговор закончим, я тебе дам кое-какую литературу для первого знакомства, а когда прочитаешь — позвони, и условимся о нашей следующей встрече.

Маркелов подошел к книжному шкафу, некоторое время раздумывал, затем вытащил один из самиздатовских томов в сером переплете, на котором золотыми буквами было оттеснено: Герман Гессе. Сидхарта.

— Это замечательная повесть немецкого писателя-мистика, жившего в начале века, — объяснил актер. — Ее интересно читать, и там нет особой зауми. Возможно, она заставит тебя задуматься. В книгу я вкладываю бумажку с моим телефоном.

Маркелов сердечно распрощался с мальчиком, и Андрей вышел на улицу.

Как не гармонировал этот жуткий подъезд с тем чудесным миром, где он только что побывал! Андрей шел через заваленный хламом двор, боясь споткнуться в темноте о какую-нибудь замаскированную кучу мусора, но в то же время ему казалось, что он вынес из квартиры Маркелова частицу света, которая растворилась в окружающем пространстве, и насытила воздух тонким ароматом.

Вернувшись домой, и наспех поужинав, он достал заветную книгу и погрузился в удивительную историю сына брахмана Сидхарты, который посвятил свою жизнь, полную открытий и тягостных прозрений, одному вопросу — познанию Истины.

ГЛАВА 2. Первые плоды

Нельзя сказать, что после посещения Маркелова жизнь Андрея круто изменилась. Он продолжал ходить в ту же школу, дружить с теми же приятелями, поддерживать те же разговоры. И все же теперь он жил с ощущением, что впереди забрезжил свет, и среди круговерти пустого времяпрепровождения возник стержень, за который можно было ухватиться. Правда, старые привычки брали свое, а новые еще не сформировались. Да, где-то вдалеке, впервые за всю его недолгую жизнь, появилась цель — пока еще неясная, и возникло направление, по которому следовало двигаться дальше, но было непонятно, какие действия, кроме чтения иной, чем раньше, литературы, следовало предпринять.

После беседы с Маркеловым поначалу возникло ощущение ясности и чего-то грандиозного, но время шло, жизнь не менялась, сумбур в голове оставался, и чувство первоначального восторга стало гаснуть.

Его потряс «Сидхарта», в жизни этого древнего искателя Истины было что-то, что находило созвучие с его жизнью, его беспросветной тоской — и все же эта книга не давала объяснения: что же должен делать конкретно он — Андрей. Бросив все, идти в лес, искать бродячих садху? Надеяться на то, что когда-нибудь встретится новый Будда? К тому же, как выходило у Гессе, ни садху, ни Будда не смогли дать душе Сидхарты желанного покоя и просветления, и обрел он его только в конце жизни там, где никогда и не думал обрести. К тому же из книги он понял, что готовых рецептов вообще быть не может, человек одинок — и путь у каждого свой. Но как узнать, какой путь уготован тебе? Увы, оказалось, что вопросов гораздо больше, чем ответов.

Новый визит к Маркелову состоялся примерно через месяц. Андрей поделился с актером восторгами по поводу книги и рассказал о своем состоянии раздвоенности, что он уже не может жить, как раньше, но путь, который обозначился где-то вдалеке, ему тоже неясен, и непонятно, с какого конца к нему подступиться, поскольку книги — это только пища для ума, а тут требуется нечто большее.

— То, что ты это понял, — уже хорошо, — ответил актер. — Одна только пища для ума мало способствует росту души, здесь задействованы другие структуры нашего сознания. И все же книга, написанная просветленным человеком, даже в переводе содержит некий потенциал, или вибрационный след его сознания, — ауру книги. Эта аура действует на твои тонкие тела непосредственно, она очищает и заряжает их, готовит для восприятия новых, более тонких энергий и создает внутри и вокруг тебя определенную кармическую напряженность или частотность.

Далее — по принципу резонанса — ты начинаешь встречать нужных людей, твои жизненные обстоятельства складываются так, что к тебе потоком стекается информация, литература, методики, ты начинаешь чувствовать то, что не чувствовал раньше, видеть тонкие энергии и многое другое — у каждого это происходит по-своему и с разной скоростью.

Наконец, ты можешь встретить своего учителя — и это одно из самых главных событий в жизни.

Правда, помимо положительных изменений, происходят и не очень приятные. Одно из них ты сам описал — это чувство неприкаянности и раздвоенности: от прежних ценностей и образа жизни ты еще не отошел, к новым не прибился — и совершенно неясно, с чего начать новый путь — хотя он уже начался. И если раньше было просто плохо, но ты не осознавал, что есть другие пути, и тешил себя мыслью, что когда-нибудь разбогатеешь и обретешь душевный покой, то теперь ты подсознательно чувствуешь, что никакие деньги, вещи и развлечения твоих внутренних проблем не разрешат, а что принесет новый путь — пока не ясно.

Дальше появятся и другие проблемы — асоциальность и стремление к одиночеству, хотя необходимость учиться и работать, требует от тебя как раз обратного.

Будет очень трудно вести прежний образ жизни: общаться со старыми друзьями, глупыми девушками, делать карьеру.

Вскоре тебе вообще какой-то период будет тяжело находиться на людях — особенно в толпе, посещать магазины, кино, театры. Но могу успокоить: со временем это пройдет, и ты сможешь сохранять равновесие в любой обстановке, оставаясь незамутненным.

— Иван Саныч, — спросил Андрей. — Вы говорили о том, что чтение духовных книг может менять ситуацию в жизни и создавать определенные обстоятельства, и что-то сказали о резонансе. Мне это совершенно непонятно. Как могут обстоятельства и знакомства зависеть от книг?

— Не только от книг, но и от определенных духовных и физических упражнений, — ответил актер. — А также от накопления энергии или личной силы — вообще от всего, что очищает физически и духовно. Мне трудно это досконально объяснить: у тебя нет необходимой теоретической базы. В наиболее общем виде я могу описать этот процесс так.

Любой человек, любой предмет и событие излучают тонкую энергию определенной частотности, которая проецируется на тонкий план, как некая энергетическая голограмма или код. Что такое тонкий план — предмет особого разговора. Теперь, если твое энергетическое поле в результате контакта с духовными книгами, а также в результате физических и энергетических упражнений начинает очищаться, утончаться и обретать определенную частотность, то ты, по принципу резонанса, будешь притягивать те голограммы, а через них — тех людей, те события и книги, которые совпадут по частоте вибраций с твоей личной частотой.

Это как в случае с телевидением. Телевизор воспринимает телевизионные волны и проявляет их на экране в виде изображения и звука. Но без этого устройства, хоть телевизионные волны и пронизывают твои органы чувств, их ты уловить не можешь. Духовная практика создает внутри тебя подобный телевизор — только он ловит другие волны.

— Поразительно, — сказал Андрей. — Так просто, ясно и совершенно убедительно. Иван Саныч, вы сказали, что в процессе занятий духовной практикой приходят нужные книги, информация и обстоятельства. Кроме того, может прийти учитель, и это событие — самое важное в жизни. Может, вы и есть этот учитель, ведь вместе с вами в мою жизнь пришли и книги, и информация. Но тогда как же это могло произойти, если никакой духовной практикой я не занимался и литературы об этом не читал.

Маркелов внимательно посмотрел на Андрея и покачал головой:

— Нет, Андрюша, я не твой учитель, в твоей жизни я скорее отношусь к категории «нужных людей», которые обеспечат нужными книгами и информацией. Учитель — это нечто большее, это тот человек, который видит твой путь и сможет привести к Богу. Я же на это не способен, я сам в пути, и во мне много самости и светскости. На определенном этапе я смогу тебя чему-то научить, но только чему-то. Когда-то мы неизбежно разойдемся, я это чувствую, и ты пойдешь другим путем.

Я слишком тяготею к Индии и йоге, для тебя же это только временное увлечение, затем в твоей жизни появится нечто иное.

А что касается твоей неподготовленности к нашей встрече: помнишь, в самом начале я сказал, что ты парень перспективный? Дело в том, что в твоем информационном поле я уловил духовную подвижку. Ни йогой, ни магией ты никогда не занимался, тем не менее, мне кажется, будто кто-то провел над тобой первичную инициацию — отсюда и твоя неприкаянность, и поиск неизвестно чего, и несогласие с теми ценностями, на которые молятся все окружающие.

Может, это сделал не человек, может, тебя коснулся твой неземной учитель, может быть — даймон, — это от меня закрыто, но я ясно почувствовал, что нечто необычное в твоей жизни происходило — даже если ты этого не помнишь.

— Иван Саныч, — взволнованно заговорил Андрей. — А ведь вы правы. Я, правда, об этом никогда никому не рассказывал, боялся, подумают, будто у меня крыша поехала.

Пять лет назад мы с мамой ехали отдыхать в Трускавец, и со мной в поезде произошли очень странные вещи. То ли сны, то ли видения, да такие реальные, словно в настоящей жизни. Я, к сожалению, сейчас уже почти ничего не помню, но тогда мне казалось, что я прикоснулся к чему-то самому важному в жизни.

И Андрей рассказал о встрече с девочкой на берегу моря, о черном человеке и затем об иконе, которая выходила из оклада в церкви. Правда, рассказ его был несколько скуден, поскольку помнил он всего несколько ярких картин, да к тому же мало связанных друг с другом.

К рассказу Андрея Маркелов отнесся очень серьезно и сказал, что это были не сны, не галлюцинации, и все, что ему тогда привиделось, — действительно очень важно.

— Похоже, Андрюша, твоя инициация действительно произошла именно тогда, и, возможно, это только начало необычных событий, которые в дальнейшем произойдут, — сказал актер. — Эта девочка назвала себя Единственной? Я что-то читал об этом. Есть теория, что монады-души некоторых людей стремятся составить диаду, соединиться со своей половинкой — шакти, или космической парой. Когда им это удается, то происходит небывалый духовный рост. Но встретить и, главное, узнать свою половинку — чрезвычайно сложно. Иногда одна из них, которая дальше прошла по пути духовного развития, является к своей паре в астрале (это может восприниматься, как необыкновенно яркий и разумный сон) и проводит что-то вроде инициации. Она вытаскивает застрявшего в жизненном болоте Единственного и заставляет его отправиться на поиски.

Теперь что-то проясняется, почему, например, у меня четкая уверенность, что мы с тобой обязательно разойдемся. Мой путь — путь одиночки, ты же должен когда-то составить пару со своей Единственной, и ваша совместная духовная практика будет какой-то особенной.

Но, похоже, на твоем пути ожидаются серьезные испытания — об этом свидетельствует появление черного человека. И потом — говорящая икона… Возможно, Дева Мария тебя бережет. Так или иначе — выбор за тобой. Для начала очень важно вспомнить свои видения, но пока ты к этому не готов.

— Но как это сделать? — грустно проговорил Андрей. — Ведь столько лет прошло, и ни разу мне не удавалось вспомнить ничего более того, чем я вам рассказал. И ничего необычного, до встречи с вами, со мной больше не происходило.

— Значит, не пришло время, — ответил Маркелов. — Когда ты начнешь медитировать, это должно произойти, или я ничего не смыслю в эзотерике. Правда, по поводу сроков затрудняюсь что-либо сказать. — Он окинул мальчика оценивающим взглядом. — Твой рассказ навел меня на мысль, что нам надо начинать конкретные упражнения. Вначале я не собирался торопиться, хотел, чтобы ты лучше проникся атмосферой, сформировал в своем сознании какую-то цельную картину мира, освоил теоретическую базу, ведь ты еще так молод, и спешить некуда. Но сегодня я ощутил в тебе задатки практического мистика, и хоть этот путь опасен, по-видимому, тебе он подходит. Возможен, конечно, и чисто церковный путь, но в этом случае тебе придется искать православного духовника — и это уже не по моей части. В дальнейшем ты определишься сам. Иногда в жизни нужно перебрать множество направлений, прежде чем поймешь, что действительно твое, а что — чуждо. Кто знает, вдруг у тебя появится тяга к монашеской жизни.

На этот раз Маркелов дал Андрею книгу Сильвараджана Иессудиана «Хатха-йога» и обширнейший труд свами Шивананды «Концентрация и медитация».

— Попробуй заняться хатха-йогой, — как-то с сомнением проговорил актер. — Мне это направление чрезвычайно близко, но, возможно, тебя оно увлечет ненадолго. В любом случае, будет полезно пройти через начальные ступени, и, кроме того, физическая йога заполнит тот вакуум, который возник в твоей душе, и почистит энергетические каналы, а также дисциплинирует, хотя сама по себе на начальных этапах она мало, что дает для раскрытия мистических способностей — это, прежде всего наука здорового тела. Кстати, когда ты серьезно начнешь заниматься медитациями и откроешь в себе какие-то необычные силы, то хатха-йога сможет уберечь от многих проблем, поскольку эти силы бывают достаточно опасными для здоровья и психики, особенно в твоем юном возрасте. Правда, именно в этом возрасте пробуждение мистических сил может происходить очень быстро — это как путь по лезвию бритвы.

Теперь о второй книге. Вряд ли ты сможешь взять из нее что-то для своих практических упражнений. Она написана очень расплывчато, индусы вообще считают, что технику медитаций нельзя освоить по книгам — ее дает учитель, и он внимательно следит за состоянием ученика, чтобы избежать нежелательных последствий. Но все равно, прочти ее, чтобы иметь представление, как на первых этапах работать с сознанием. В действительности настоящая дхьяна гораздо сложнее и больше напоминает созерцание своих необычных состояний и психических эффектов в измененном состоянии сознания.

После этого посещения учителя (Андрей упорно продолжал называть Маркелова для себя именно так) мальчик — по крайней мере, внешне — круто изменил свою жизнь и распорядок дня. Если раньше он никогда не мог заставить себя встать рано утром, чтобы сделать обычную гимнастику, то теперь у него вдруг открылось необычайное упорство, к радости и удивлению мамы, которая видела в хатха-йоге только экзотическую гимнастику, и не подозревала об опасной мистической подоплеке этого увлечения.

Андрей был достаточно гибким мальчиком, но поначалу даже самые простые асаны давались ему нелегко, к тому же Маркелов, после того как увидел достижения своего ученика, остался ими весьма недоволен.

— Во-первых, — покачал он головой, — в книге же ясно сказано: начинать надо с небольшого количества упражнений, и там даны конкретные комплексы, а ты мне тут целый каскад поз продемонстрировал, потом, в них надо застывать на долгое время, они должны быть для твоего организма комфортны. Опытный йог в лотосе может сидеть много часов и не чувствовать неудобства. Ты не должен ничего форсировать, поза делается до той фазы, пока организм выполняет ее без напряжения, иначе это просто советский спорт, где тренеру важно получить как можно больше чемпионов — что с человеком будет потом, ему не важно. Затем — совершенно безобразное дыхание. Оно должно быть неслышным. О сознании, естественно, говорить рано, но постарайся во время занятий держать состояние океана — чувство покоя и беспредельности.

Андрей покраснел, он действительно хотел удивить Маркелова своими успехами и освоил, как ему казалось, гораздо больше асан, чем требовало пособие за этот период времени.

— Смотри! — продолжил Маркелов — и исполнил такой трюк, от которого у мальчика просто отвисла челюсть. Он лег на живот, а затем совершенно спокойно, без напряжения прогнул спину назад и скрутился в такое колесо, что стопы его ног встали на пол по обе стороны шеи, причем лицо не покраснело от натуги и дыхание ничуть не сбилось, словно выполнял эту позу не пятидесятилетний мужчина, а юная циркачка, демонстрирующая номер «женщина-змея». Пробыв в этой фантастической позе минут пять, актер принял обычное положение и сказал:

— Видишь, мне в этой асане было удобно и комфортно. При должной тренировке в ней можно оставаться десять-пятнадцать минут. Поэтому пусть лучше асан будет меньше, но выполняй их правильно.

Затем Маркелов обучил Андрея «крийя» — очистительным движениям, одно из которых — «наули» выглядело особенно эффектно, когда по животу актера перекатывались мышечные волны. Оказалось, что научиться этому совсем не сложно, весь фокус — в надавливании на определенные мышцы бедер, и через пятнадцать минут Андрей уже сам лихо исполнял «танец живота».

Напоследок актер предложил мальчику промывать нос соленой водой, чистить зубы пальцами с помощью золы, а также бросить курить и перейти на вегетарианство.

— Когда я увлекся хатха-йогой, — сказал Маркелов, — мне казалось, что для духовного продвижения обязательно необходимо перейти на растительную пищу, то есть избегать продуктов, связанных с убийством. Кстати, этой диеты я придерживаюсь и по сей день. В действительности, как оказалось, вегетарианство существенно не влияет на скорость развития мистических способностей. Известно, например, что сам Иисус Христос ел рыбу и пил вино, а великие мистики Гурджиев и Блаватская курили трубки, и это никак не сказывалось на их фантастических возможностях. Но все же считается, что вегетарианство способствует более гармоничному развитию тонких тел и раскрытию чакр. В дальнейшем ты сам увидишь, что для тебя более естественно, может быть, вегетарианство — это твое, тогда ты в скором времени будешь испытывать отвращение к мясу и рыбе, но может так случиться, что мясная диета для тебя более органична. Нужно попробовать все, и все примерить к своему индивидуальному пути.

Возьмем такой сложный и неоднозначный вопрос, как половая близость. Многие йоги категорически настаивают на безбрачии, поскольку, сохраняя половую энергию, мы в дальнейшем обретаем возможность преобразовывать ее в духовную — как они говорят — переводить Раджас в Оджас. Школа же Тантры и некоторые духовные школы Китая, напротив, разработали определенную технику секса. Об этом говорится в индийской книге «Кама сутра» и китайской «Дао Любви».

Адептам этого направления половой контакт не только не мешает мистическому развитию, но, напротив, значительно ускоряет его. Правда, тут есть много тонкостей и подводных камней. В любом случае, половое чувство берется под контроль сознания и заурядный половой акт превращается в майкунтху. Если же тебе удастся встретить свою Единственную, с которой вы должны сформировать диаду, физическая любовь может оказать сильнейшее воздействие на духовный рост. Как видишь, однозначного рецепта здесь быть не может.

После каждого очередного посещения учителя Андрея на несколько дней охватывал энтузиазм, затем его интенсивность начинала постепенно ослабевать. И дело было не в сомнениях о правильности выбранного пути: начинала шевелиться его старая подружка — лень.

С той поры, как асаны и различные очистительные процедуры вошли в привычку, заставлять себя особенно не приходилось, но если по какой-то причине возникал пропуск, тут уж лень активно пыталась захватить утраченные позиции — и, иногда, на несколько дней ей это удавалось. У лени был существенный аргумент: каких-то заметных результатов не было, поэтому возникали сомнения: стоит ли отказываться от мелких неопасных радостей жизни, которые — вот, здесь, только протяни руку, ради какой-то отдаленной и непонятной цели. К тому же, какая гарантия, что все будет так, как написано в книгах!

И все же через полгода регулярных занятий он стал ощущать какое-то, если и не постоянное, то достаточно длительное ощущение внутреннего света и радости. Эти ощущения были не столь уж интенсивны, но они постепенно сменили его постоянные перепады кратковременных восторгов и длительных депрессий. Теперь это все как-то сгладилось и если не ушло полностью, то отодвинулось на второй план, а чувство внутреннего света и ровной радости (вернее, радостности) стало постепенно овладевать его сознанием. Это было необычно и приятно, но омрачало то, что держалось новое состояние только в одиночестве, на людях же — в центре города, в кино и магазинах, оно проходило и сменялось ощущением вязкости и странным чувством, словно на голову надели кастрюлю, поэтому Андрей стал всячески избегать публичных мест.

Было и другое. Например, почти все его друзья вдруг стали казаться тупыми и неинтересными, но и порывать с ними он боялся — слишком еще сильны были воспоминания, связанные с переходом в новую школу, и тем состоянием изгоя, в котором он находился в течение нескольких месяцев.

Даже артистичный и эрудированный Сережа Кубарев перестал привлекать Андрея, поскольку любил вещать сам, любил внимание и поклонение, а когда Андрей попробовал с ним завести разговор о Богоискательстве, то заявил, что ни во что подобное не верит, и постарался быстрее свернуть разговор, в котором был совершенно некомпетентен. Андрей, к тому же, был удивлен, что за несколько месяцев узнал Маркелова гораздо лучше, чем Сергей за 2 года.

Итак, из близких людей, с которыми мальчик мог беседовать о самом сокровенном, остался только Маркелов, но он был взрослым, даже пожилым человеком, к тому же очень занятым, и виделись они с ним не более раза в месяц.

Как ни странно, если раньше одиночество его сильно тяготило, то теперь почти устраивало. По инерции он продолжал принимать участие в школьных вечеринках, но теперь на них безумно скучал, отказывался пить и курить, не говоря уж о травке. К его удивлению, это не привело к насмешкам приятелей: в Данилове появилась загадка, и она вызывала уважение.

Этот период метания между старыми и новыми ценностями Андрей отразил в стихотворении «Берега», он сам удивился, насколько глубже и взрослее стали его стихи со времени нового увлечения.

Я потерял натуры цельность,

Я жду, какие ж берега

Явят единственную ценность,

Чтоб к ним прибиться навсегда.

Не удалось найти забвенья

Мне на нейтральной полосе.

Меж пиков «взлета» и «паденья»

Мечусь, как белка в колесе.

Мечусь… наивное созданье,

А ведь писал же, что плыву

По тихой речке мирозданья,

Спокойно глядя в синеву.

И выбор труден, каждый берег

Меня по-своему манит,

И я пока что не уверен,

который Истину сулит.

Один — попутное теченье,

Дешевых радостей лопата,

Вагон постылых развлечений

И отдаленная расплата.

Другой — о, пик его волшебен!

Но так далек и совершенен,

И так ухабист путь к нему,

И столько мне сулит лишений

Он не приемлет полумеры —

Едва ошибка, слабина,

Глядишь — на близкий теплый берег

Прибила ласково волна.

И так разнежит, так пригреет,

Что тает мужества багаж…

Ах, если б знать, что дальний берег —

Всего лишь выдумка, мираж.

Андрей отметил еще одну новую особенность своего творчества: в последнее время словно бы ему кто-то стал диктовать стихи. Появилось ощущение, будто бы и не он автор, а кто-то незримый воплощает их через него на бумагу. Порой Андрей вдруг обнаруживал между строк какой-то совершенно неожиданный смысл, о котором он даже не подозревал в момент творчества.

Однажды, окрыленный похвалами знакомых и родных, он отослал подборку стихов в журнал «Юность», но через месяц пришел ответ: да, его стихи неплохие, но если он хочет стать настоящим поэтом, то ему следует прочитать книгу Исаковского о том, как надо писать стихи (название ее Андрей не запомнил, поскольку порвал ответ), и больше читать Пушкина, Лермонтова, Некрасова и т. д. К сожалению, редакция уже имеет стихотворный материал для публикаций на много месяцев вперед. Мальчик обиделся, и больше попыток подняться на Олимп советской поэзии не предпринимал.

Так проходили дни, Андрей становился гибче и сильнее, но медитации, к которым он приступил в последнее время, не получались, и через пять-десять минут он уже больше не мог размышлять на тему какого-то стола или ложки, как это предписывал Шивананда, и от скуки впадал в дремоту, переключаясь на мимолетные сонные мысли. Так же не удавалось воспроизвести достаточно отчетливо этот предмет и пред мысленным взором. И вообще, его сознание всячески сопротивлялось новым занятиям, и ему было гораздо легче заставить себя полтора часа вить тело в узлы асан, чем пятнадцать минут насиловать свой ментал, навязывая ему непривычную работу. К тому же результат асан и крий был налицо, результата же психических упражнений он не замечал, и по прогнозам Маркелова в ближайший год такового и не предвиделось.

И, тем не менее, первые подвижки произошли раньше.

Стоял необычно теплый для Ленинграда апрель. В последний месяц у Андрея возникла необычная для него ранее тяга к длительным одиночным прогулкам. Снег уже почти сошел, но листья на деревьях еще не появились, и предвечерний воздух дышал лаской ожидания грядущих белых ночей — удивительного времени, когда на город опускалось ощущение тайны.

У Андрея каждый год в это время возникало предчувствие каких-то необычных событий, которые впоследствии так и не происходили, но само это чувство, тем не менее, его не покидало. Он постоянно ожидал, что в его жизнь ворвется что-то новое, сказочное, и само по себе ощущение уже было тем подарком, который ему дарил город в эти дивные вечера зрелой весны.

Андрей заметил, что в последний месяц восприятие окружающего мира как-то незаметно изменилось. Ощущение это возникало только во время его одиноких прогулок и пропадало на людях. Словно бы чувственное восприятие окружающего стало глубже проникать в его сознание, вступая с ним в эмоциональный диалог на фоне тихой радости созерцания. Словно бы мир вокруг стал оживать и испытывать к нему что-то вроде любви или симпатии. Иногда какой-то обветшавший заброшенный склад на берегу канала, который никак не мог вызвать эстетического удовольствия, приводил Андрея в состояние непонятного восторга. Словами это было очень трудно передать: что-то вроде ощущения жизни, заполняющей, казалось бы, мертвые предметы.

Однажды, гуляя вдоль набережной Мойки, он вышел в ту часть города, где речка расширялась, а противоположный берег выглядел диким и заросшим прошлогодней растительностью. Вскоре он поравнялся с островом, называемым Новой Голландией, на котором стояло несколько заброшенных корпусов темно-красного кирпича, окруженных полусгнившей оградой, поднимающейся прямо из воды. Андрею показалось, что это то ли какой-то склад, то ли мастерские, во дворе валялась ржавая арматура, окна были заколочены — и никаких признаков жизни там не наблюдалось.

Раньше Андрей просто бы прошел мимо острова, даже не взглянув в его сторону, но сейчас почему-то эти нелепые полуразвалившиеся корпуса вызывали непонятный интерес. Он облокотился на чугунную решетку набережной и, испытывая непонятное наслаждение, уставился на открывшуюся его взору картину запустения и заброшенности. Стоял он так неопределенно долго и вдруг заметил, что вокруг острова и корпусов на фоне чистого предвечернего неба возникла какая-то сероватая дымка-облачко. Эта дымка находилась в постоянном движении, затем в ней забрезжили вначале еле различимые, потом все более отчетливые цветовые переливы. Андрей ясно видел фиолетовые, золотистые и зеленоватые сгустки, они постоянно перемешивались, меняли оттенки, затем над островом сформировался серебристый прозрачный столб. Воздух из однообразного превратился в испещренный вибрирующими точками различных цветов. Вскоре это были уже не точки, а полупрозрачные червячки и кляксы, все это вибрировало с немыслимой частотой и перекрывало видимое.

Андрей почувствовал легкий звон во всем теле и вдруг отчетливо вспомнил, что похожие корпуса, напоминающие то ли склады, то ли мастерские, то ли котельную, он уже видел, но не в реальном мире, а во сне, виденном в поезде. Перед ним пронеслось, как он блуждал по бесконечным заброшенным коридорам, испытывая тоску и страх, что никогда оттуда не выберется, и как невидимая рука вывела его наружу.

Ощущение было настолько ярким и сильным, картина настолько отчетливо стояла перед его взором, что он даже на минуту перестал понимать, где реальный мир, а где — видение, наложившееся на этот мир. Он подробно вспомнил и этот безлюдный город с широкими улицами и старинными зданиями, и пустырь, через который он шел к городу, и странных, гулко беседующих людей, которые его не замечали, и, самое главное, готическое здание, в которое он зашел и встретил там человека в черном плаще с капюшоном, скрывающим бледное лицо.

В следующее мгновение эта мрачная фигура словно бы отделилась от его видения и переместилась на плоскость острова.

Внутреннее видение пропало, но фигура, став мутной, сероватой и плохо различимой, осталась висеть в воздухе напротив склада, и эта туманная фигура вдруг протянула к Андрею руки и поманила к себе.

Еще мгновение, и Андрей, подчиняясь какой-то непонятной силе, несомненно, перепрыгнул бы через парапет и плюхнулся в холодную, грязную воду канала, но тут звон, все еще заполнявший его тело, перешел на новый регистр. Мальчик внутренне содрогнулся, его начала колотить дрожь, он почувствовал леденящий холод, исходящий от зловещей фигуры, и, собрав всю силу воли, скинул с себя наваждение. В тот же момент серая фигура пропала, и картина острова снова приняла свой обычный вид.

Мальчик постарался быстрее уйти отсюда, понимая, что сейчас чуть не прыгнул в воду, выбраться из которой, учитывая температуру воды, не так давно освободившейся ото льда, безлюдье и высоту гранитной набережной, было бы весьма проблематично.

Он быстро пошел по направлению к дому, тревожно оглядываясь на остров, но, несмотря на то, что зрительное наваждение вроде бы прошло, восприятие мира несколько изменилось.

Он не видел, но ощущал каким-то глубинным чувством, что реальность, независимо от его сознания, заполнена и пронизана какой-то живой то ли материей, то ли энергией, что его знание, его чувства — это всего лишь маленькое окошко в эту живую энергию и что эта энергия не только вокруг, но и внутри — это природа его индивидуальной души, и с помощью глаз и чувств его душа, глядя вовне, по сути, смотрит внутрь себя, поскольку энергия эта везде — и внутри и снаружи.

Вскоре это осознание расширилось. Он смотрел на дома, на случайных прохожих и ясно чувствовал, что люди в домах и прохожие — это также души, частички общей космической энергии, и все эти тысячи и миллионы душ, как и он, смотрят внутрь реальности, неотъемлемой частью которой они являются, и что все это — невообразимое существо, заполняющее вселенную, и существо это мириадами глаз смотрит через маленькие оконца внутрь себя, но видит каждый из этих глаз что-то свое, только ему показанное.

На какое-то время в этом состоянии растворился весь окружающий мир и маленькое, затерявшееся в этом мире «Я» самого Андрея, он почувствовал свою нерасторжимую связь со вселенной, казалось, еще немного и его ограниченное «Я» -самосознание безмерно увеличится, поломает рамки личности и заполнит собой весь космос.

Это было настолько грандиозно и необычно, что Андрей испугался, и состояние его тут же прошло. Мир вернулся в свои привычные рамки и стал прежним.

Он шел вдоль Крюкова канала, и впереди уже блестели купола Никольского собора, и весенний воздух снова был таким, каким он был раньше. И все же что-то изменилось. Андрей заметил, что когда он смотрит рассосредоточенным взглядом на какой-то предмет, дом, купол церкви или фигуру человека — вокруг видимого объекта возникает что-то вроде дымки-свечения, переливающейся различными оттенками, причем и цвета и величина дымки у каждого объекта свои. По мере того как небо темнело, они становились все более отчетливыми, и Андрей даже не мог понять, откуда у него такая уверенность, что эта дымка несет в себе информацию о глубинной и тайной природе человека или предмета, вокруг которого она наблюдается. Это было необычно, красиво и ничуть не мешало, поскольку тут же пропадало, стоило Андрею посмотреть на предмет прямым зрением. Тут только до мальчика дошло, что он видит ауру предметов, о чем не раз читал в книгах Маркелова. Другим же состояниям, которые предшествовали ауровидению, он не нашел объяснения и решил спросить о них своего учителя.

Надо сказать, что испугался Андрей только в первые минуты, затем же, когда эффекты прошли, в его душе зазвучали фанфары: наконец-то он воочию увидел первые плоды своих занятий!

В дальнейшем мальчик снова попытался воспроизвести то, что с ним произошло у островка и на пути домой, но ничего подобного, увы, не случилось. Видение ауры постепенно также стало угасать и только при длительном рассосредоточении взгляда вокруг объекта все-таки возникала легкая серая дымка. Восторг сменился разочарованием: оказывается, психические эффекты не подчиняются его воле — и непонятно, когда и каким образом они возникнут снова и возникнут ли вообще. Правда, в глубине души Андрей даже успокоился, поскольку видение призрачного человека его сильно напугало.

Через неделю мальчик вновь сидел в удобном кресле Маркелова и возбужденно рассказывал ему о своих необычных видениях, даже не пролистав предварительно Бхагавадгиту, иллюстрации которой он разглядывал в начале каждого своего визита к актеру.

Маркелов был не то что очень удивлен, пожалуй, даже несколько встревожен, похоже, нечто подобное происходило и в его жизни, но об этом он ничего не рассказывал и всячески уходил от подобных разговоров.

— Что тебе сказать, Андрюша, — задумчиво проговорил актер, — я, конечно, предполагал, что нечто подобное с тобой когда-нибудь произойдет, но не ожидал, что так быстро. Очевидно, кто-то над твоей душой предварительно потрудился, и она имеет на самом деле гораздо больший опыт, чем кажется на первый взгляд — все это тебе предстоит вспомнить в дальнейшем. А то, что у тебя вдруг проснулась способность к ауровидению — пусть даже сейчас она заметно притупилась, — это вполне естественно: пробуждение каких-то новых способностей всегда происходит скачками и угасаниями — все зависит от количества личной силы, и когда ее станет больше, эти новые качества установятся достаточно стабильно. Кроме того, столь быстрое появление мистических сил говорит о том, что в прошлых жизнях ты этим вполне владел.

Очень интересная история с пронизывающей энергией жизни. Можно сказать, что ты испытал нечто вроде кратковременного самадхи. Конечно, все это еще очень далеко от глубочайших трансцендентальных состояний, которые испытывают продвинутые йоги, но, тем не менее, расширение границ собственного «Я» как раз характерно для первых ступеней Сампражната Самадхи. Естественно, к настоящему продолжительному Самадхи ты еще совершенно не готов — твоя энергетика просто не справится с такой нагрузкой. Но даже эта кратковременная вспышка пробудила память души, и ты начал видеть ауру.

Какая следующая способность к тебе придет, я не знаю, но подобные качества, как правило, появляются спонтанно, независимо от желания, когда ты меньше всего ожидаешь. В дальнейшем способности иного восприятия мира и иного воздействия на мир, если пойдешь правильной дорогой, ты сможешь взять под контроль, но пока до этого еще очень далеко.

Надо ли говорить, что мне совершенно не нравится история с черным человеком. Это явно один из представителей темной иерархии, скорее всего, даже не человек, и как биологический организм в нашем трехмерном мире не существует. Он попытался на тебя воздействовать, даже сбросить в воду, превратив в послушного зомби — скорее всего, просто проверял силы, вряд ли он был заинтересован в твоей физической смерти. Но все это говорит о двух вещах: во-первых, он твой давний знакомый и, возможно, когда-то ты находился под его влиянием. А во-вторых, он явно пытался подчинить твое сознание, а значит, испытывает к тебе определенный интерес и почему-то заинтересован в том, чтобы ты попал под его контроль. Истинные его цели мне пока не ясны, однако могу сказать, что подобные темные сущности выискивают на земле мистически одаренных кандидатов и пытаются, зачастую довольно успешно, перетянуть их на свою сторону. Тогда возникают различные сатанистские секты, а когда-то живая религия превращается в мертвую схоластическую науку.

— Иван Саныч, — взволнованно заговорил Андрей, — но зачем этим черным нужен я, какой интерес они могут испытывать к такому серому середняку, как Андрей Данилов? — несколько принизил он мнение о себе самом.

— Пока ты не можешь оценить истинных масштабов своей личности, — ответил Маркелов. — Возможно, им этот масштаб гораздо лучше известен. И потом, ты — лишь маленькое звено гигантской сети той дьявольской игры, которую неведомое количество лет ведет на земле ее верховный демон Гагтунгр. Это имя, как и многие другие, донес до нас величайший мистик, визионер и поэт современности Даниил Андреев. Ты это имя вряд ли знаешь, по крайней мере, в школе его творчество, которое чудом дошло до нас только в рукописях, не проходят.

Так вот: ближайшие тактические задачи Гагтунгра неизвестны, а вот отдаленная стратегическая цель — вполне ясна: это полная демонизация человечества и земли в целом, возможно, выведение новой расы — дьяволочеловечества, которое по его прогнозам должно сменить нынешнее — столь ненадежное и никак до конца не подпадающее под его влияние, то есть непредсказуемое, несмотря на его дьявольски точный расчет каждого хода.

Естественно, в перспективе — это полный захват власти над Землей и посрамление Господа нашего. Власть и могущество — это их единственная цель и их главное средство, ничего больше, чем поглощение внутрь своей воронки все новой материи и все новой энергии им и в голову прийти не может. Промежуточная же задача — это получение все новых и новых источников питания для своего многочисленного воинства.

Кроме того, подготавливается пришествие Антихриста и воцарение на всей Земле такой чудовищной диктатуры, которой никогда не ведало человечество. Кстати, самой масштабной попыткой подобного воцарения были недавние события в России — большевистский переворот и сталинская деспотия. В настоящее время Гагтунгр теряет в нашей стране свои позиции, но они пока еще чрезвычайно сильны.

Сталин — это пробный шарик. В будущем на земную арену Гагтунгр готовится вывести гораздо более масштабную и страшную личность. Воцарение на Земле сверх диктатуры — это первый этап для создания новой расы.

Действует же здесь и кует себе кадры из нашего человеческого сообщества он с помощью эмиссаров разных ступеней сатанинского посвящения, одного из которых ты видел недавно, а также, судя по твоему рассказу, пять лет назад. Одно и то же ли это существо, я не берусь сказать. В любом случае его появление — это и серьезное нам предупреждение: ты должен быть начеку. Методы вербовки у них самые разнообразные, хитроумные, но и они достаточно часто совершают ошибки.

Маркелов замолчал и пристально уставился на огонек ароматической палочки.

— Странно, — задумчиво проговорил мальчик, — я — Андрей Данилов, а этот мистик — Даниил Андреев. Случайно ли это совпадение? Сам не могу объяснить, но, как только вы произнесли это имя, я почувствовал — это трудно объяснить — ну что-то вроде любви к нему и жуткий интерес: что же он такое написал! Нет ли у вас каких-нибудь его произведений?

Маркелов, казалось, находился в раздумье.

— У меня есть рукописный экземпляр его самого значительного произведения «Роза мира». Я даже не знаю, стоит ли давать его тебе сейчас. Это очень необычная и сложная книга, ты, пожалуй, еще не готов к ее восприятию… Ну ладно! — словно решившись, проговорил актер. — Дам я ее тебе на свой страх и риск, заодно прочтешь о жизни автора, о ней в предисловии пишет его вдова — Алла Андреева, кстати, ныне здравствующая.

Маркелов подошел к полке и вытащил объемный том в синем самодельном переплете.

— Бери, читай, что будет непонятно, постараюсь объяснить. Одно могу сказать, аналогов этому произведению нет в истории человечества. Только никому ее не показывай, книга эта, по мнению компетентных органов, гораздо серьезней и опасней книг по йоге, и за ее хранение можно получить большие неприятности.

На этом они расстались, и Андрей заторопился домой, ощущая в сумке приятный груз новых неведомых знаний.