автордың кітабынан сөз тіркестері  Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

Валерий Лейбин

Средства предохранения от зачатия отравляют половое удовольствие, мешают тончайшим ощущениям обоих полов.

Болезнь можно излечить только любовью. Я полностью согласна с профессором Фрейдом, который говорил о психоанализе как о лечении любовью.

В своем дневнике она написала о своей, как она выразилась, последней воле, согласно которой просила ее тело сжечь, пепел разделить на три части, одну из которых положить в урну и отправить домой в Россию, вторую – развеять по земле среди поля, вырастить там дуб и написать: «Я тоже была однажды человеком. Меня звали Сабина Шпильрейн».

Позднее профессор психиатрии Синайской школы, член Американской психоаналитической ассоциации Цви (Генри) Лотан нашел в архиве Клапереда в Женеве новые материалы, на основе которых изложил свое видение случая «одного из самых известных любовных узлов в истории психоанализа». Об этом отечественный читатель может узнать из опубликованной им в «Вестнике психоанализа» (2001, № 1) статьи «Нежная любовь и трансфер: неопубликованные письма К.Г. Юнга и Сабины Шпильрейн».

В 1977 году обнаруженные бумаги были переданы итальянскому психоаналитику и юнгианцу Алдо Каротенуто, который в 1980 году опубликовал на итальянском языке книгу «Дневник секретной симметрии – Сабина Шпильрейн между Фрейдом и Юнгом», содержащую соответствующие материалы.

Весь ужас происходящего состоял в том, что ее идея о разрушении как истоке или причине становления обрела удручающую реальность по отношению к ней самой.

Сабина не могла знать того, что по иронии судьбы первоначальный план захвата Ростова-на-Дону в 1942 году носил название «Зигфрид» и только позднее это название было заменено на другое.
Герой и спаситель Зигфрид, в честь которого Сабина хотела назвать своего возможного сына от Юнга, оказался исполнителем чужой воли, приносящей смерть.

Среди нас, аналитиков, существует договоренность по поводу того, что никто из нас не стесняется своих собственных частичек неврозов. Но тот, кто ведет себя неестественно и беспрерывно кричит, что он нормален, вызывает подозрение в том, что не отдает себе отчета в своей болезни. Соответственно, я предлагаю вообще прекратить наши личные отношения. Я ничего не теряю при этом, поскольку моя эмоциональная связь с вами держится на тонкой нити продолжающегося воздействия ранее пережитых разочарований, а вы от этого только выиграете, так как недавно в Мюнхене вы заявили, что близкие отношения с кем бы то ни было ограничивают вашу научную свободу. Поэтому я говорю вам: будьте полностью свободны и избавьте меня от ваших так называемых „знаков дружбы“».

В своей статье я воспроизвела сюжеты, связанные с тем, как Брунгильда (Земля) освобождается от сна побеждающим светом Зигфрида (Солнце), когда он своим мечом разбивает ее панцирь (ледяную корку) и таким образом оплодотворяет ее. Фактически, Зигфрид в Брунгильде оплодотворил свою мать. Правда, матерью Зигфрида является Зиглинида, но она – сестра Брунгильды, которая любит Зиглиниду, являющуюся для нее «желаемой» сексуальной личностью. Спасая Зигфрида, она спасает собственное желание, своего ребенка. Подобно Еве, Брунгильда нарушает приказ отца, и ее, словно Еву из рая, прогоняют из царства. Она впадает в глубокий сон, подобный смерти, от которого освобождается только благодаря весеннему солнцу – Зигфриду. И все же после гибели Зигфрида, слившись со своим конем, Брунгильда умирает в огне любви, посылая привет своему герою.
Здесь смерть выступает в виде торжественной песни любви. Брунгильда словно растворяется в Зигфриде. Таким образом, у Вагнера смерть является не чем иным, как разрушающим компонентом инстинкта становления.
А что пишет по этому поводу Юнг?
В свое работе о метаморфозах и символах либидо он воспроизводит сюжет о том, как Брунгильда благоприятствует кровосмесительному рождению Зигфрида. И хотя его генетической матерью является Зиглинда, тем не менее, Брунгильда выступает в роли «матери-духа». Особенность рождения Зигфрида супругой-сестрой указывает на то, что он – восходящее солнце. Зиглинда умирает при рождении Зигфрида. Брунгильда спит волшебным сном, в который ее погрузил Вотан. Зигфрид тоскует по умершей матери, и его странствия начинаются с ее поисков, но ведут к живой женщине. Зигфрид овладевает Брунгильдой.
Она объясняет герою образ матери, символ умирающей и стремящейся к воскрешению сексуальности, отраженной в его бессознательном желании. По мысли Юнга, легенда о Зигфриде свидетельствует, что даже в смерти солнце вновь поднимается, вечно обновляясь. Движение непобедимого солнца указало этой мистерии человеческой жизни на прекрасные, непреходящие символы. Оно «утолило жажду смертных, утешая их обещанием исполнения всех вечных желаний».
Насколько существенно отличаются моя и юнговская трактовки легенды о Зигфриде? Чего в них больше – сходств или расхождений?

Как считал венгерский психоаналитик Шандор Ференци, обратившийся к осмыслению проблемы алкоголя и его связи с психическими расстройствами, алкоголь представляет опасность для тех, кто по внутренним причинам имеет повышенную потребность в достижении удовольствия при помощи внешних средств. Однако если рассмотреть отношения между алкоголем и неврозом через призму анализа антиалкоголиков, то обнаруживается любопытная картина. В ряде случаев принципиальное неупотребление алкогольных напитков сопряжено с подавленным желанием сексуальной свободы.