Марина Викторовна Беляева

Ангел Капелька

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Марина Викторовна Беляева, 2018

Ангел Капелька — так, вслед за любящей бабушкой, называют друзья и знакомые молодую женщину с редким именем Капитолина. В юности она отказалась от своей мечты — стать врачом-кардиологом и посвятила жизнь мужу — военному лётчику. Однажды, совершенно неожиданно для Капельки и её друзей, жизнь Капитолины круто меняется: в жизни её любимого появляется другая женщина. Капельке придётся пройти через серьёзные жизненные испытания, чтобы справиться с обидой и обрести своё женское счастье.

16+

ISBN 978-5-4493-8647-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Ангел Капелька
2. Часть — 1
3. Часть — 2
4. Часть — 3
5. Часть — 4
6. Часть — 5
7. Часть — 6
8. Часть — 7
9. Часть — 8
10. Часть — 9
11. Часть — 10
12. Часть — 11
13. Часть — 12
14. Часть — 13
15. Часть — 14
16. Часть — 15
17. Часть — 16
18. Часть — 17
19. Часть — 18
20. Часть — 19
21. Часть — 20
22. Часть — 21
23. Часть — 22
24. Часть — 23
25. Часть — 24
26. Часть — 25
27. Часть — 26
28. Часть — 27
29. Часть — 28
30. Часть — 29
31. Часть — 30

Часть — 1

— Танька, ты уже третью сигарету подряд куришь, — упрекнула девушка в форме лейтенанта свою напарницу, — что твой Вольдемар скажет? Ты же, как мне помнится, обещала ему бросить … — с едва заметной подковыркой заметила лейтенантша.

— Он мне тоже кое-кого бросить обещал, а что-то до сих пор обещания своего не выполнил, — резко парировала Татьяна. — В отличие от меня…

И, поймав полный скепсиса взгляд подруги, с коротким смешком пояснила:

— Не переживай, я при нём не курю, — в голосе прапорщицы явно слышалась неприятная хрипота, свойственная заядлым курильщикам. — Типа, перевоспиталась, — добавила она, стараясь придать и без того не самому мелодичному голосу знакомую по кинодетективам «конкретную» тональность, которая скорее подходила «боевой подруге» какого-нибудь вора в законе, нежели верной спутнице советского офицера.

— А что? — не без ехидства поинтересовалась «подруга»: — Считаешь, если бы ты, хм-хм, «перевоспиталась», может, скорей бы дело к свадьбе пошло?

Несмотря на, вроде бы, дружеское любопытство, в голосе лейтенанта слышалось явное осуждение…

— Оля! — недовольно фыркнула Татьяна. — Мы же с тобой договорились не поднимать больше эту тему!.. — от возмущения голос Татьяны сорвался. Она на минуту замолчала, но, восстановив дыхание, продолжила с ещё большим негодованием: — Шахов, козёл старый, резину тянет, — молнии, которые метали на подругу глаза Татьяны, говорили куда красноречивей её слов.

— Ты мне ещё соль на рану сыплешь! — гневно прорычала прапорщица. — Знаешь же, что Вольдемар женат, а жена у него, — Татьяну перекосило от ненависти, — Ангел Капелька… Почти тридцать лет бабе, а она всё… Капелька! — Татьяна картинно плюнула в лицо воображаемой сопернице. — Дурдом! Ненавижу!!!

И рука её потянулась за четвёртой сигаретой. Подруга сочувственно вздохнула, но во взгляде, хоть она и старалась этого не показывать, читалось явное осуждение.

— Зря ты так на неё ополчилась, во-первых, она, действительно капелька! Как ещё назвать женщину ростом метр шестьдесят, с тридцать пятым размером обуви и сорок вторым одежды? — Татьяна насторожилась — в голосе Ольги слышался упрёк в адрес любимой подруги и явная симпатия в адрес её соперницы: — Ну, а во-вторых, не она у тебя мужа уводит — это ты её Вольдемара в койку затянула…

— Ну, знаешь, — вспыхнув, возмутилась Татьяна, — скажешь тоже — затянула… Это он меня, фактически, изнасиловал…

Лицо Татьяны при этих словах исказила брезгливая гримаса, видимо, воспоминания об этом событии её жизни было не слишком приятным… Но Ольга хорошо изучила свою напарницу. Уж кого — кого, а её этими ужимками было не обмануть!

— Подруга, рожу попроще сделай, — усмехнулась лейтенант Ольга и уже совершенно серьёзным тоном добавила, — мы обе прекрасно знаем, что это не так…

— А как бы там ни было, Оля, — грубо оборвала подругу прапорщица Татьяна, — извини, что не по уставу, субординацию не соблюдаю, но ведь мы не при исполнении сейчас и не о служебных делах здесь рассуждаем… Так вот: он оказался не только на мне, но и во мне по своей собственной воле… И было это не один раз… Значит, не такой уж ангел — его жёнушка, раз он от неё налево пошёл… И вообще, товарищ лейтенант, Вы чья подруга — моя или этого недоделанного ангела?

— Ладно, ладно, не кипятись, — сдаваясь перед натиском подруги, примирительно произнесла Ольга. — Но Капитолина, действительно, душа — девка… медсестра отличная… людям помогает… И семья у них с Владимиром отличная… — при этих словах Татьяна слушавшая тираду подруги с недовольной гримасой в голос рассмеялась:

— Конечно, отличная, нет, образцово-показательная, кто бы сомневался?

Но Ольга невозмутимо продолжала:

— Ну, была отличная, пока ты не влезла… А Лина Викентьевна, действительно, ангел… Так все говорят, кто с ней столкнулся… Мне её жалко… Вокруг тебя столько мужиков, а ты зациклилась на Владимире Сергеевиче…

— Мужиков — как грязи, — с вызовом ответила Татьяна, — только вот замуж никто не зовёт. А этот слишком порядочный — того и гляди, предложение сделает… Потом — звание, денежное довольствие приличное, в скором времени — перевод в Питер… У меня на него серьёзные планы…

— При живой жене?

— А что здесь такого? — невинно поинтересовалась Татьяна. — Пожила с мужиком, уступи место другой. Как там умный мужик написал: «Мавр сделал своё дело — мавр может удалиться…» Замуж все хотят… За хорошего мужика надо бороться! А я за её здоровье в церкви свечку поставлю, — хохотнула разбитная прапорщица и, нахмурив брови, с подозрительной интонацией поинтересовалась: — Слушай, Оля, что-то я не пойму тебя. Когда я с ним в койке кувыркалась, тебе было всего лишь любопытно… ты меня позором не клеймила. А как до дела дошло, ты как-то сразу такой моралисткой стала… Жена… жена… Сколько таких, как я, и, как она? Никто не считал… Недаром говорят: жена не стена…

— Ну, во-первых, я тоже жена, и, будь я на месте Лины, патлы бы тебе выщипала в ниточку, ну, а во-вторых, делай, как знаешь, — махнула рукой Ольга, — Бог тебе судья…

— Вот именно! — Татьяна победно подняла вверх указательный палец правой руки. — И не бери на себя его функцию, — язвительно посоветовала она Ольге. — Бог судья, говоришь, так Бог пускай и судит. А с людьми я как-нибудь разберусь…

— Знаешь, Танюша, — задумчиво взглянув на Татьяну, уверенным голосом вынесла свой приговор Ольга, — ничего у тебя не получится…

— Это почему, стесняюсь спросить? — с вызовом поинтересовалась Татьяна.

— А таких женщин, как Ангел Капелька, не бросают, — уверенно поставила точку в споре на тему морали лейтенант Ольга.

— Да брось ты, — отмахнулась Татьяна, — и не таких королев бросают! А эта!..

Татьяна вложила в эту фразу всё презрение, какое накопилось у неё к сопернице. Не меньшее презрение было написано и на её искажённом отвратительной гримасой лице. Но у Ольги на этот счёт было совершенно другое мнение.

— Королев, может, и бросают, а таких, как Капелька, не бросают, — стояла на своём Ольга.

— Интересно, что в ней такое особенное, чего во мне нет? — с вызовом поинтересовалась Татьяна. — Или ты на моё «облико — недостаточно — морале» намекаешь?

Татьяна удостоила подругу испепеляющим взглядом, который та совершенно проигнорировала.

— Ни в коем случае! — Ольга напрочь отвергла «подозрения» дерзкой прапорщицы в своей неблагонадёжности. — Многие мужики в полном восторге от таких женщин, как ты. — Татьяна презрительно хмыкнула, но за этим возгласом она старательно прятала обиду на бывшую «верную наперсницу». А Ольга, как ни в чём не бывало, продолжала свою «воспитательную работу»: — Дело в другом. Просто Капитолина — идеальная жена офицера, а ты искательница мужика побогаче. Поэтому, если вдруг Владимир и уйдёт к тебе, то через несколько дней приползёт к своей Капельке и будет на коленях умолять простить и принять обратно блудного мужа в лоно семьи…

Такая позиция подруги, в солидарности которой Татьяна ещё несколько минут назад была уверена на сто процентов, заронила в её душу горькую обиду. И обида эта была тем горше, что сама Татьяна думала о своих отношениях с Владимиром приблизительно то же самое… Но ложная гордость и устоявшаяся слава записной сердцеедки, которая шлейфом тянулась за Татьяной из гарнизона в гарнизон, не давали женщине возможности признать своё поражение и отступиться от мужчины, заполучить которого она могла, только прибегнув к самой гнусной лжи…

— Ну, это мы ещё посмотрим, — резко ответила Татьяна и, развернувшись на каблуках, скомкав в кулаке так и не зажжённую сигарету, метким движением бросила её в ведёрко, служившее общей «пепельницей» и, не оглядываясь на подругу, чеканным шагом последовала к «прапорщицкой».

Ольга проводила Татьяну долгим тяжёлым взглядом… «Поговорили…»

Часть — 2

— Милая деточка, у Вас что-то случилось?

Ася, словно очнувшись ото сна, с трудом оторвала глаза от скачущего возле её ног клубка. Она даже не заметила, что он выпрыгнул из корзинки для рукоделия и весело заскакал по траве. Несмотря на то, что спицы в её руках мелькали, как заведённые, она почти не видела своего вязания — в глазах до сих пор не высохли слёзы обиды. Сергей обещал ждать ещё два часа назад на «их» месте. Она заранее пришла в эту удалённую от центрального входа аллею, где по утрам почти не бывало людей. Чтоб скоротать ожидание, достала из корзинки начатый шарф… Шарф, конечно же, предназначался Сергею…

Спицы быстро замелькали в её пальцах, а сама она предалась своим мечтам. Естественно, все они были о Сергее и их совместном будущем… Ася так погрузилась в свои мысли, что перестала замечать всё, что происходит вокруг…

Из состояния то ли глубокой задумчивости, то ли полусна её вывел незнакомый и по-молодому звонкий, совсем не вязавшийся с солидным возрастом его обладательницы голос:

— Кто Вас обидел, прелестное дитя? Нельзя, чтобы такая необыкновенная девушка лила слёзы в столь славный день!

Перед Асей стояла интеллигентного вида старушка и с доброжелательной улыбкой смотрела прямо в её заплаканные глаза. Девушка невольно вздрогнула. Казалось, что взгляд этих удивительных глаз редкого оттенка молодой зелени проникал прямо в душу.

Смутившись, что незнакомый человек застал её в столь неприглядном виде, Ася покраснела. Она вообще не любила открывать свою душу перед кем бы то ни было. Но, взглянув ещё раз в глаза старушки, девушка не увидела в её взоре ни презрения, ни брезгливой жалости, напротив, пожилая женщина смотрела с такой искренней симпатией, а во взгляде её читались покой и умиротворение, что Асины слёзы высохли сами собой. Она попыталась изобразить на лице такую же приветливую улыбку. А то человек к ней со всей душой, а она сидит, как нахохлившийся воробей!

— А почему Вы решили, что я необыкновенная? — всё ещё смущаясь, с лёгким румянцем на щеках, спросила Ася.

Старушка рассмеялась и пояснила:

— Конечно необыкновенная! Какая же ещё? — уверенно подтвердила она свои слова. И, сделав взмах рукой, указав на противоположную сторону площадки, предложила: — Вы посмотрите, прелестное дитя, сколько народу собирается в парке в это время…

Ася окинула взором площадку перед лавочкой, на которой устроилась со своей неожиданной собеседницей. И действительно, уже все лавочки напротив них и рядом с ними были заняты: мамы, няни, бабушки вывели на прогулку своих питомцев. На одной из скамеек пристроилась целая стайка юных красавиц, девушки листали толстые тетради и что-то живо обсуждали.

«Наверное, студентки, к сессии готовятся», — промелькнуло в сознании Аси.

— И обратите внимание, милая деточка…

— Меня Ася зовут, — перебила разглагольствования старушки Ася.

— Капитолина Викентьевна, — кивнув, в ответ отрекомендовалась старушка и продолжила свою речь — она ничуть не смутилась, заметив вытянувшееся от изумления лицо девушки — очень многие современные молодые люди именно так реагировали, впервые услышав её имя-отчество.

И ничего тут страшного нет! Именно это она и попыталась объяснить прелестной молодой особе, в печальном одиночестве сидевшей на скамье в этот прекрасный день:

— Не смущайтесь, Асенька! Я уже привыкла, что моё имя звучит вопиюще несовременно. Что поделать? Мои родители не отличались изысканным вкусом и творческим воображением. Вы, вообще, можете называть меня так, как мои внуки: бабушка Капа. Впрочем, я что-то отвлеклась… — теперь смутилась старушка. — Вы только взгляните, Асенька, что держат в руках большинство из присутствующих людей?

Ася скользнула взглядом в направлении, указанном разговорчивой старушкой, и до неё дошёл смысл слов Капитолины Викентьевны: пожалуй, она была единственной в этой людской толпе, у кого в руках вместо привычного гаджета — мобильного телефона или планшета — мелькали в руках спицы.

— У-у-м, — с немного грустной улыбкой понимающее покивала головой «бабушка Капа», — а ведь сегодня такой славный день… Какое солнце… А как пахнет листва… А ведь никто не обращает на это внимание… Уткнулись в свои планшеты и ай-фоны…

— Да, Вы правы, — улыбнулась Ася, — в этом плане я раритет. — И, в который раз смутившись, добавила: — А я вот никак не привыкну к мобильнику. Вечно забываю его дома… А звонят — не слышу… И интернетом почти не пользуюсь… Только по работе…

И тут, как опровержение её словам, раздался звонок. Конечно же, этот звонок она пропустить не могла! Не доведя фразу до конца, Ася схватила телефон, от волнения путаясь в значках на дисплее, наконец, включила телефон. Сначала, услышав голос в трубке, Ася улыбнулась и с облегчением вздохнула. Но через минуту лицо её словно заволокла туча. Настроение девушки изменилось в одно мгновение, и на глазах опять выступили непрошеные слёзы… Ася поднесла кулачок ко рту и прикусила кожу на указательном пальце — очень не хотелось разрыдаться в голос перед, хотя и очень симпатичным, но, всё-таки, малознакомым человеком. А в трубке уже звучали короткие гудки…

— Что, не придёт? — сочувственно поинтересовалась старушка.

Не в силах произнести ни слова, Ася только кивнула головой.

— Жена-а-а — т… — опять угадала старушка.

Ася опять кивнула головой. И тут её словно прорвало. Эта незнакомая пожилая интеллигентного вида женщина, ах, да, они же познакомились — Капитолина Викентьевна, бабушка Капа, первая, кто заговорил с Асей о Сергее без осуждения и нравоучительных бесед. Как же? Все подруги наперебой обсуждали и осуждали её «пошлый адюльтер». Как она, образец нравственности, посмела влезть в чужую семью!!! Неужели «бедная Ася» до сих пор не поняла, что Сергей — обычный кобель?!! Он не собирается разводиться с женой! Ещё бы! Ему и так хорошо! И жена, и любовница! Мечта любого Казановы! К тому же, если бы развод входил в его планы, он бы уже давно ушёл от своей «нелюбимой», с его слов, жены… А ей, небось, пытается втюхать, что жена его неизлечимо больна, а он, такой — сякой — благородный, не может бросить на произвол судьбы женщину, которая отдала ему свои лучшие годы… Короче, аргументам «против» не было конца…

Слушая все эти «дружеские» советы и нравоучения, упрёки и откровенные осуждения, Ася, глотая слёзы, молчала, понимая, что не права. Но вот так случилось… Полюбила женатого… Нет, сначала она не знала, что мужчина её мечты женат… А потом узнала… Ну, и что? К этому времени она была уже по уши влюблена в Сергея… да… зацепило так, что не отпустило… А он то приблизит, то холодом окатит… Вот и сегодня придумал причину… Ася даже задохнулась от гнева, так её возмутила ложь Сергея. Ну, кто поверит, что его жена откуда-то узнала про их роман и теперь угрожает самоубийством, если он только выйдет из дома… Он и ей-то смог позвонить, извините за интимную подробность, из туалета… Это единственное место, куда его благоверная одного отпускает… И раньше его Виктория была подозрительна и ревнива… А с некоторых пор стала настоящей фурией…

Ася припомнила, как недавно в разговоре с ней Сергей проговорился, что он однажды застал супругу шарящей по его карманам. Видимо, пыталась найти там следы его измены…

— Нам надо быть осторожнее, — назидательно уговаривал Асю Сергей. — Нельзя, чтобы мы прокололись на какой-нибудь ерунде… Не вздумай подложить мне в карман какой-нибудь очередной сюрприз…

Он явно намекал на недавний казус, когда он пришёл домой и, раздеваясь, выронил из кармана куртки шикарную шоколадку, привезённую Асей из Финляндии. Сам Сергей был ещё тем сладкоежкой, вот Ася и положила ему «подарок от зайчика»…

— Ты представляешь, как мне на ходу пришлось придумывать легенду о сослуживце, который привёз мне сувенир для любимой жены? А потом исходить слюной, когда Вика на моих глазах уплетала эту шоколадину? — вроде бы, и со смешком, но, всё-таки, отчитывал «свою глупышку» Сергей.

— Запомни, Асенька, милая моя, любимая, будь умницей: больше никаких подарков… — и, подражая знаменитой ленинской картавости, напоследок ещё раз пошутил, видимо, стараясь сгладить неловкость ситуации, — конспирация, конспирация, и ещё раз конспирация, дорогая моя и любимая боевая подруга…

А кому и зачем нужна эта конспирация, Ася никак не могла взять в толк. Ведь он же постоянно говорил ей о неминуемом скором разводе с Викторией… Так какая разница, когда его жена узнает о них?! А может, её подруги правы? Она — лишь временная блажь, отдушина, чтобы отдохнуть от семейных проблем? Она со страхом гнала эту мысль. Но подобные мысли в последнее время всё чаще и чаще посещали её.

Вот и сегодня, пока Ася сидела в парке и ждала прихода своего «принца», она хотела ему связать тёплый шарф… Так ведь не возьмёт… Сам ей подарки делает, а от неё ничего не берёт…

Обида новой жгучей волной окатила Асю с головы до ног… А Капитолина Викентьевна всем своим видом была просто олицетворением сочувствия, понимания и готовности выслушать «бедную деточку…

— А жена его балует, — с обидой в голосе пожаловалась Ася старушке, — вот недавно опять свитер новый купила… На мой взгляд — полная безвкусица, — девушка взглянула в глаза Капитолине Викентьевне, как бы ища поддержки, и успокоилась, когда та кивнула ей головой, то ли соглашаясь в её «критикой» в адрес Виктории, то ли просто кивая в такт рассказу девушки.

…И Ася продолжила:

— Он настолько пёстрый, что, кажется, нет такого цвета в палитре земных красок, который не присутствовал бы в рисунке этого «шедевра» трикотажного искусства… Полный «Лас-Вегас», — презрительно сморщилась Ася, явно не ободряя вкусовые пристрастия Виктории, — а Сергей из этого мешка просто не вылазит… Хотела связать ему нечто подобное, но таких ниток просто не найти… Ведь что — главное? Свитер этот — полный китч! Его стразами можно обшить — никто не заметит! — возмущению Аси не было предела. — Надо же было мужика в такой прикид нарядить! Филипп Киркоров и Николай Баской, по-моему, в своих концертных нарядах скромнее выглядят! Но я старалась… Думаю, раз ему таким петухом гамбургским ходить нравится, свяжу ему нечто подобно… Но нет! Весь Питер оббегала в поисках этой пряжи — даже ничего похожего нет! — закончила она с возмущением, разводя руками.

Старушка слушала её сумбурный рассказ, не перебивая, не задавая лишних вопросов, только кивала в так её речи…

Конечно, Капитолина Викентьевна могла бы рассказать этой милой девушке Асе, которую угораздило влюбиться в чужого мужа, свою историю. Но… вряд ли девушке нужна сейчас чужая история, какой бы поучительной она ни была…

Часть — 3

…И кто придумал, что самое унизительное положение в извечном треугольнике «муж — жена — любовница» именно у обманутой супруги? Особенно, если муж и не думает заводить новую семью, а так, вышел на время «попастись в чужом огороде»? Он возвращается по вечерам в свой дом, ужинает со своей семьёй, даже ходит к детям на родительские собрания и вообще ведёт себя так, как будто ничего не произошло… А «коварная разлучница», вроде этой Аси, сидит дома, вяжет сто тридцать шестой шарфик и тихо льёт слёзы. Она не может лишний раз даже выйти погулять, поскольку косые взгляды вездесущих бабушек, вечно сидящих на лавочках у подъезда и всё про всех знающих, ей обеспечены. И не только взгляды!

Правда, есть и другой сорт любовниц. Эти, во что бы то ни стало, пытаются поставить супругу в известность о своём существовании! Ночные звонки, подмётные письма, разные слухи и сплетни о большой любви мадемуазель NN c господином XX, которые распускает сама разлучница и сочувствующие ей ближайшие подруги… Наконец, прямой контакт с обманутой женой с предложением не стоять на пути у большого чувства, высказанным в ультимативной форме. Впрочем, как говорит криминальная статистика, кислотой в лицо любовницам плещут, как правило, жёны… Короче, на войне, как на войне.

И что самое показательное и типичное: большинство мужчин, почему-то, старается не вмешиваться в это противостояние. То ли ждёт, чтоб победила сильнейшая, то ли эго своё тешит? Всё чудеса те, и чудеса те… Измельчал мужик… Раньше кавалеры завоёвывали дам, теперь всё наоборот.

А ведь есть ещё и такие герои, которые не скрывают своих отношений на стороне, но старательно убеждают жён, что лучше их на свете нет, а «поход налево» для них — всего лишь сродни похода жены в парикмахерскую… Интересно, а как бы отреагировали эти, мягко говоря, «эпикурейцы», если бы точно такое отношение к жизни с аналогичными аргументами постоянно демонстрировали их жёны? Наверное, возмутились бы…

Да… Воистину, мир перевернулся, и, похоже, не спешит вернуть всё на круги своя… Как было сорок лет назад, так и теперь всё точно так же…

И только, когда Ася замолчала, а на глазах её опять показались слёзы обиды и бессилия, Капитолина Викентьевна, прервав свои «философские» размышления о семье и браке, ласково погладила девушку по руке, успокаивая и ободряя.

— Знаете, что, Асенька? — задумчиво сказала она. — Пожалуй, я Вам сделаю подарок… — она порылась в своей необъятной пёстрой сумке и достала небольшой клубок ниток. Не больше яблока. Пёстрый. Кажется, что нет в природе такой краски, какой бы ни было в этом клубке. Именно таким и должен быть клубок, цвет которого Ася определила, как «Лас-Вегас»! И старушка протянула клубок девушке.

— Вот, — вручая подарок Асе, проговорила Капитолина Викентьевна, — возьмите, деточка. Свяжите из этих ниток свитер своему Сергею и увидите, что будет… И помните: он Вас не обманывает… Его жена давно знает о вашей связи… А к подружкам своим приглядитесь… Подружки — то разные есть…

Ася с недоумением протянула руку: «Разве из такого малюсенького клубка получится свитер?» — она исподлобья с подозрением взглянула на старушку, у неё промелькнула мысль, что странностям пожилых людей существуют очень даже конкретные объяснения, поэтому спорить со странноватой, но такой доброй старушкой она не стала.

Пока девушка аккуратно размещала в корзинке свои вязальные принадлежности и подарок бабушки Капы, та незаметно удалилась. А когда Ася подняла голову от корзинки, старушки и след простыл.

— Ну, вот, — с досадой на себя прошептала Ася, — и поблагодарить-то толком не успела… — и, припомнив добрый взгляд старушки, её тёплый голос, она мысленно сказала «спасибо» своей неожиданной собеседнице, — да, не перевелись ещё добрые люди на земле, и не все старушки — противные зануды и сплетницы…

По пути домой Ася подводила итоги сегодняшнего дня: он, к сожалению, не очень-то и удался: и Сергей не явился, и забавная старушка неожиданно пропала…

Но странное дело! Несмотря на то, что долгожданное свидание не состоялось, настроение девушки с каждой минутой становилось всё бодрее… С этой мыслью, размахивая корзинкой в руке, Ася легко вспорхнула по ступенькам крыльца и скрылась в подъезде своего дома.

…День подходил к концу. Усталое солнце бросило прощальный взгляд в распахнутое окно Асиной квартирки. Сергей так и не позвонил…

Ася сидела в кресле и отсутствующим взглядом смотрела на экран включённого телевизора. У её ног сиротливо пристроилась верная наперсница одиноких вечеров — корзинка для рукоделия. Погружённая в свои печальные мысли, Ася совершенно забыла о любимом занятии. Спицы незаметно выскользнули из рук девушки и упали на колени. Бесконечный шарф, предназначавшийся «коварному возлюбленному», связанный ею с такой любовью, свернулся на полу какой-то бесконечной змеёй скучного оттенка. Ася критически посмотрела на плоды своих рук и решительно покачала головой: нет, этот шарф ни на что не годится. Она без сожаления потянула за нитку — шарф начал медленно распускаться… Через несколько минут клубок грязно-коричневого цвета был брошен в корзинку. Он приземлился в аккурат рядом с разноцветным клубочком, подаренным старушкой. Ася засмотрелась на необычный клубок: несмотря на небольшие размеры, он резко выделялся на фоне всех остальных клубков, почти доверху заполнивших старую корзинку. Казалось, что он переливается всеми цветами радуги и светится каким-то матовым цветом, идущим откуда-то изнутри, из самого сердца, этого поистине волшебного клубка. Ася улыбнулась, вспомнив назидательную фразу любезнейшей Капитолины Викентьевны: «Деточка, непременно свяжите из этих ниток свитер Вашему молодому человеку!»

— Ага, два свитера, — с глубоким сарказмом возразила воображаемой собеседнице Ася. — Клубок — то — не больше яблока!..

Но любопытство взяло верх. Очень интересно, что же получится, если взять за основу подобные нитки… И Ася решила, что свяжет небольшой фрагмент просто для того, чтобы иметь представление, как выглядят нитки в изделии.

Ася удобно устроилась в любимом кресле перед телевизором и набрала нужное для передней полочки количество петель. Что произошло дальше, наша вязальщица не могла объяснить самой себе: изнаночная — лицевая, накид — спицы сами собой запорхали в её руках. Казалось, что какой-то невидимый модельер руководят спицами, и вовсе не пальцы ведут спицы, а спицы ведут пальцы за собой… Строчка за строчкой нитки собирались в полотно, и уже через час передняя полочка была готова. А клубок, как был размером со среднее яблоко, таким и оставался. Ася с удивлением и восторгом переводила взгляд с волшебного клубка на только что связанный фрагмент свитера… Едва законченная деталь выглядела восхитительно! Ася никогда не видела такого чудесного рисунка!

Она уже представляла, как Сергей наденет этот замечательный свитер! Он и так-то красавец писаный, а в этом свитере будет просто неотразим!..

Всю ночь девушка просидела за вязанием. И часам к восьми утра обновка для Сергея была готова… Ася натянула свитер на себя и подошла к зеркалу. Свитер сидел на ней безупречно. Казалось, что он сам принял размеры девушки. Ася несколько удивилась, что свитер был ей как раз, ведь она вязала по меркам Сергея.

— Надо же, — подумала она, с удивлением рассматривая в зеркале своё отражение, — один в один — свитер Сергея!

Совсем не о таком подарке для любимого мечтала она, но вдруг в голову ей пришла гениальная идея! А ведь это сходство вовсе не случайное!

— Ай да Капитолина Викентьевна! — с восхищением подумала Ася о своей новой знакомой. — Эта бабушка Капа, оказывается, не так уж и проста, как хотела казаться… Она заранее всё знала! А клубок — то, клубок!

И девушка, удовлетворённо рассмеявшись, прижала к себе свитер и закружилась в вальсе с воображаемым кавалером. Роль кавалера успешно исполнял свитер…

Единственное, что не устраивало Асю– это расцветка будущего подарка любимому мужчине: тот самый пресловутый «Лас-Вегас», к тому же подаренный соперницей!

Но свитер был таким мягким и уютным, что девушка тут же выбросила из головы все тревожные мысли. Теперь осталось только каким-то образом заставить Сергея надеть его на себя…

И эта задача, как оказалось позднее, была «проще некуда»… Когда, несколько дней спустя, Сергей всё-таки изволил к ней явиться, Ася ещё раз убедилась, что свитер, который подарила мужу Виктория, и тот, который всю ночь вязала она — просто близнецы — братья! И как только Сергей удалился в ванную (он никогда не принимал перед свиданием с Асей душ дома — у жены тотчас бы возникло подозрение — своей ревностью она изведёт кого угодно), Ася, как коршун на цыплёнка, набросилась на свитер Сергея, суетливо засунула его в пакет, ногой быстро запихнула пакет под кровать, а на то место, где ещё секунду назад лежал Викин подарок, уверенно улёгся его двойник, спешно связанный Асей из клубка, вручённого ей замечательной Капитолиной Викентьевной, за одну ночь… Прямо, как в сказке… И Ася иронично назвала себя Василисой премудрой…

— А что? Где Вася, там и Ася… — подумала она, намекая на созвучие имён…

Далее действие развивалось по давно сложившемуся сценарию: триумфальный выход Сергея из ванной, умопомрачительный секс, кофе в постель, изысканный ужин, долгое прощание с очередным обещанием, что скоро они навсегда будут вместе… Но именно в этот раз Асе показалось, что Сергей говорит искренне. И уже потом, прощаясь, без всяких подозрений он совершенно спокойно надел «свой» свитер и отправился восвояси…

А ещё через три дня, когда Ася, не успев накинуть на себя пеньюар, выскочила из спальни на звонок в дверь, она увидела на пороге своей квартиры Сергея с чемоданом в руках.

В этот раз он, как и обещал, пришёл к ней навсегда…

Часть — 4

…Весенний вечер был тёплым и необычайно солнечным… В парке на скамейке сидела молодая женщина. В её глазах застыла тоска… Со стороны женщину можно было принять за манекен — вот уже почти два часа она не меняла позу… Но внимательный глаз, конечно же, тотчас подметил бы, что, несмотря на «полную замороженность» фигуры, глаза женщины жили своей, отдельной от хозяйки жизнью: они зорко следили за двумя резвившимися в центре площадки мальчуганами. Конечно же, Капитолина Викентьевна не смогла пройти мимо этой бедняжки…

— Деточка, какие у Вас милые мальчишки! — женщина, едва заметно кивнув головой и слабо улыбнувшись, одними губами поблагодарила старушку за комплимент. И опять полная неподвижность и безучастность ко всему происходящему вокруг, кроме сыновей. Всем своим видом эта грустная особа показывала, что не имеет никакого желания поддерживать беседу. Но старушка не уходила и, совершенно не обращая внимания на настроение молодой женщины, продолжила свои размышления вслух. Она восхищалась погодой, цветущими кустами сирени, изумительными резвыми детишками… Незнакомка никак не реагировала. Казалось, что она совершенно не слышит обращённую к ней речь. Наконец, упорная старушка решилась обратиться к своей молчаливой собеседнице напрямую. Её голос был ласков, а глаза смотрели доброжелательно и участливо:

— Милая деточка! У Вас, наверное, что-то случилось?

— Ничего особенного, — безучастно, почти механически, произнесла молодая женщина, — просто меня бросил муж…

— Ну, это не такая уж страшная трагедия, — пытаясь успокоить девушку, проговорила старушка. — Это случается со многими женщинами… Надо учиться жить дальше… А меня, к стати, Капитолина Викентьевна зовут, можно просто — бабушка Капа…

— Какое редкое имя, — удивилась девушка. — У меня всё проще — Виктория…

— Прекрасное имя, — одобрила Капитолина Викентьевна. — Виктория — значит победа! От этого и оттолкнёмся…

— Не стоит, — отмахнулась Виктория. — Он ушёл к женщине, которую давно любил… Держала его, сколько могла… Даже дети не остановили…

— Ну, что же… — рассудительно промолвила Капитолина Викентьевна. — Вы уже на пути к выздоровлению.

— В смысле? — не поняла Вика.

— Да в прямом, — тоном опытного психолога пояснила Капитолина Викентьевна, — Вы избегаете ошибки, которую делают многие женщины. Они готовы бороться за мужчину, который их не любит… Неужели приятно отдаваться мужчине, который, держа вас в объятьях, думает о другой женщине, а вас в этот момент ненавидит? Надо себя больше любить… А Вы вот уже перешагнули этот этап…

— Да уж, — неуверенно поддакнула Виктория, — а я ведь даже не задумывалась об этом… Тоже пыталась удержать… Думала: перебесится…

— По-всякому бывает, — философски заметила словоохотливая старушка. — Но у каждого — своя история…

— Как сказать!.. — покачала головой Виктория.

— Так и скажите, как есть, — предложила Капитолина Викентьевна.

— Да сценарий тот же, — махнула рукой Вика. — Я теперь свободна… А мой любимый мужчина женат… Его зовут Олег… Кстати, мой младший сын — ребёнок моего любовника… Да-да, — Виктория с вызовом взглянула в глаза своей несколько чопорной собеседнице, но, не найдя в её взгляде осуждения, продолжила свою тираду, — теперь я — разлучница… Но мой любимый, в отличие от моего бывшего, из семьи уходить не собирается… И, как я думаю, вовсе не из-за детей, а потому, что многие мужчины хотят и семью иметь, и любовницу на стороне… Да и жена его — бизнес-вумен. Подарками дорогими его задаривает. А недавно что учудила! — И Вика всплеснула руками.

— Что же Вас, милое дитя, так удивило? — весьма живо заинтересовалась Капитолина Викентьена. — Что ж такого могла учудить вся из себя серьёзная бизнес — вумен?

— А она ему весьма оригинальный подарок сделала, — усмехнулась Вика.

— Неужели личный самолёт? — преувеличенно удивлённо всплеснула руками Капитолина Викентьевна.

— Нет, конечно, — махнула рукой Виктория. — Хотя… — она на мгновение запнулась, — думаю, что если бы поднатужилась, то и самолёт осилила бы. Его жена очень богата… А вот подарок сделала смешной — просто, как говорится, шутка юмора…

И она залилась смехом. Но смех этот не мог обмануть тонкое чутьё умудрённой опытом пожилой дамы.

Как там говорят психологи? Чем громче смех, тем серьёзнее проблемы его обладательницы… И верно, после трёх минут этого преувеличенно радостного хохота, с Викторией началась самая настоящая истерика с рыданиями, судорожными вздохами и подвываниями… Да уж… женская истерика — зрелище не для слабонервных! Капитолина Викентьевна, прикрыв собой зашедшуюся в истерике Вику, чтобы не видели дети, молча наблюдала за этим спектаклем одного актёра, вернее актрисы. К тому же она прекрасно понимала, что никакой это не спектакль: Виктории просто нужно было выговориться, выплакаться — это боль из девочки выходит, несладко ей пришлось… А ещё ребёнок на ней, нет, даже не ребёнок, а дети… Да уж… Как бы ни говорили о равных правах на воспитание детой после развода родителей, все проблемы своих детей решает, как правило, мать… Ей бы в новые отношения окунуться, а у неё — двое маленьких детей на шее! И Капитолина Викентьевна приготовилась слушать новую историю о коварстве и любви…

Часа полтора Виктория с пятого на десятое рассказывала о своих запутанных отношениях с мужем и любимым мужчиной…

— Ничего нового или необычного… — про себя решила Капитолина Викентьевна. — Хочет мужик и жену, и любовницу сохранить… Так такими желаниями полон каждый второй мужик… Чем бы тебе помочь?…

— Нет, — Виктория, кажется, совсем не слышала слов этой странной старушки, она уже опять ушла в свои мысли и продолжала прерванный рассказ, — Вы только подумайте! Она подарила взрослому мужику голубой свитер с огромным серебристым оленем посередине… — Вика, выразительно взглянула на Капитолину Викентьевну, ожидая её одобрения своей оценки странного поступка жены нерешительного бой-френда… — Детей ему родить не смогла, вот и одевает сорокалетнего мужика, как ребёнка!

И Виктория коротко хохотнула.

— Виктория, — неожиданно перебила Капитолина Викентьевна пошедший уже по третьему кругу рассказ своей новой знакомой, — а Вы вязать умеете?

Вика с удивлением уставилась на свою собеседницу: «Это-то какое отношение имеет к моему расставанию с мужем? Что-то совсем старушка перемудрила…» Но взяв себя в руки, она, глазом не моргнув, отчеканила:

— Нет, конечно, — она с удивлением пожала плечами. — Да и зачем это нужно? Я женщина с высшим образованием, у меня приличная работа, неплохая зарплата… Я вполне финансово обеспечена. Носки ребятам могу купить у старушек возле торгового центра… И мне — экономия времени и нервов, и им — неплохая добавка к пенсии…

И Виктория ещё раз с недоуменной гримасой пожала плечами:

— Не думаю, что мне это в жизни пригодится.

— Зря, милая барышня, — неожиданно в голосе благообразной старушки послышались металлические нотки. — Придётся научиться. Я думаю, что сегодня ночью Вы обязательно должны связать из этих ниток свитер…

Не успела Вика возмутиться по поводу бесцеремонного вмешательства незнакомого человека в её жизнь и странных советов, в которых она совершенно не нуждается, как старушка жестом фокусника достала из своей миниатюрной винтажной сумочки клубок пушистых мохеровых ниток — небольшой, размером со среднее яблоко, ярко-голубого цвета с проблёскивающими кое-где серебристыми искрами…

Вика, как под гипнозом, приняла этот незамысловатый подарок в руки. Пока она разглядывала голубой, переливающийся серебристым сиянием клубок, старушка словно растворилась в весеннем, пропахшем ароматом сирени вечернем воздухе…

— Как там? Изнаночная? Лицевая? Бабушка же учила, да и вязала я когда-то в юности… — уложив мальчишек и спев им положенное число колыбельных, Вика достала из дальнего ящика комода бабушкины вязальные причиндалы, которые она уже несколько раз пыталась выкинуть, но каждый раз что-то её останавливало.

«Вот и пригодились бабушкины уроки, — вздохнула, устраиваясь в кресле перед телевизором Вика, — не уснуть бы только!»

Неумело ковыряя спицами, женщина, теряя терпение, пыталась набрать нужное количество петель для основы, но никак не могла угадать точное число… Несколько раз она распускала связанную полоску, бросала спицы на диван, а слёзы сами собой предательски капали на голубые нитки… Но два часа мучений не прошли даром. Пальцы, наконец-то вспомнили старую бабушкину науку, и спицы в руках Вики замелькали, как две шустрые пташки, над вертящимся серебристо — голубым клубком…

И вот на пороге бессонной ночи в её руках наконец-то оказался мужской свитер — голубой с серебряным оленем на груди!

Когда Вика поняла, что за рисунок получился в центре пушистого тёплого свитера, изумлению её не было предела: это был тот самый свитер, который Олегу подарила его жена! На ярко-голубом фоне передней левой ногой сказочный олень — Серебряное копытце выбивал камни-самоцветы…

…Стоит ли говорить, что не прошло и недели, как Олег заявился к Виктории с предложением руки и сердца…

Часть — 5

…Май подходил к концу. Он был необычайно тёплым и солнечным, что для Заполярья — огромная редкость. Ещё большей редкостью в этом мае были частые тёплые грозовые дожди и раннее цветение сирени. В комнатах, несмотря на отключенное тепло, жара и духота, как будто они живут в Крыму, а не на северном побережье Кольского полуострова. Капелька подошла к окну и широко распахнула обе створки.

В раскрытое окно вместе с порывом предгрозового ветра ворвался аромат белой сирени. Её любимый запах. Володя, за десять лет семейной жизни хорошо изучивший вкус жены, всегда тридцатого мая, в день их знакомства, дарил ей флакончик «Рижской сирени». Это были её любимые духи.

Вот и в этот день он вручил ей заветную бело-сиреневую коробку, но почему-то не поцеловал, а старательно отводя глаза, запинаясь, сообщил ей, что полюбил другую и уходит к ней. Капа была ошарашена! И это ещё слабо сказано — она была убита, раздавлена! Первые несколько минут ей казалось, что она умерла — воздух, недавно наполнивший её лёгкие, никак не хотел выходить наружу, дыхание остановилось. Она только беспомощно моргала сухими глазами, в которых застыл немой вопрос: за что? Как такое могло случиться с ней? Вернее — с ними! Ведь ещё несколько дней назад они строили совместные планы. Володя через пару лет выходит в отставку, и они, наконец-то, сменив несколько гарнизонов в разных концах страны, переберутся в родной и любимый Питер, поближе к родителям… Что изменилось за эти несколько дней! Как это могло произойти? Наверное, это какая-то злая шутка!

— Нет, — это первое слово, которое она произнесла, сумев, наконец-то, сделать первый вздох. — Ты не мог никого полюбить!

И в ответ на его слабую попытку что-то возразить или объяснить, она дала ему пощёчину. Он с жалостью, виновато взглянув на неё, отступил назад, даже не пытаясь защититься. А она всё наступала и наступала на него, размахивая кулаками. Правда, её неумелые удары — нелепое размахивание слабыми руками — не приносило сколько-нибудь ощутимого вреда Владимиру. Капа, Капитолина — девочка из приличной семьи, драться не умела, ругаться тоже. Зато она умела всё, что должна была уметь хорошая жена — жена офицера: наладить быт в самой последней дыре, куда забрасывала их кочевая жизнь военного лётчика; из захудалой комнатёнки в коммуналке сделать уютное жилище, из минимума продуктов офицерского пайка приготовить почти царский ужин… А ещё — шить, вязать, вышивать… Бабушка Капы — жена генерала воспитывала внучку так, как будто заранее знала, что и той предстоит судьба, ранее определённая ей.

И Владимир, чувствуя свою огромную вину перед безумно любимой женщиной, которую так долго и так трудно добивался, уже сомневался, правильно ли он поступил, пойдя на поводу у напористой любовницы, на которую и позарился-то, непонятно почему… То ли от скуки, то ли по пьянке… Он и сам не мог точно ответить на этот простой вопрос… У мужчин ведь часто так бывает! Нашла какая-то странная минута — и вот он уже отец малыша на стороне! А если ещё и законный брак бездетный! Так получилось и у него с Татьяной. Знал ведь, какие слухи ходят про неё в гарнизоне. Давно ищет девушка подходящего мужа. И не в одну семью раздор внесла… Да вот до сегодняшнего дня ни один из её прежних кавалеров ради неё от семьи не отказался… Только вот он, дурак… Да что уж теперь говорить!

Слухи о Володе и Татьяне доходили и до Капы. Гарнизонная жизнь вся на виду. Если что случается, даже самая малость, это замечается сразу и всеми! Но, зная строгий нрав мужа, Капелька, как звал её Володя вслед за бабулей, была уверена, что это происки той самой, «всем известной с определённой точки зрения» Татьяны Баевой», и в непогрешимости мужа даже не сомневалась… Тем страшнее было для неё услышать это ужасное признание из его собственных уст…

…Капа сквозь наконец-то появившиеся слёзы смогла взглянуть на мужа. Что-то в его облике было чужим, каким-то противоестественным. Ещё минута — и она поняла, что стоит между ней и её Володей. Это был новый свитер, явно самовяз. Зелёный, почти болотный, а на плечах были вывязаны погоны с тремя полковничьими звёздами. Этого звания как раз и дожидался со дня на день Владимир…

Капа протянула руку к погону, погладила мужа по плечу.

— Что-то я раньше не видела у тебя этой тряпки…

Владимир молчал…

— Она связала?

Владимир как-то неловко, неуклюже кивнул головой и судорожно, нервно вздохнул…

Но недаром Капу воспитала генеральша Софья Варламовна Громова, которую в былые времена штабные офицеры боялись пуще самого генерала. Тот покричит, ногами потопает и успокоится. А уж если генеральша что-то задумала, то, пока не разберётся до самой сути, не успокоится. И память, и характер, и логика у генеральши были железными. Она ведь и про то, как её деда не раз пытались «охмурить штабные и гарнизонные вертихвостки» многократно Капельке рассказывала.

Капитолина взяла себя в руки. Что значит порода! Она, как-никак, внучка, дочь и жена офицера!

— Вот что я тебе скажу, мой милый, — её голос зазвучал уверенно. — Сегодня ты никуда не уйдёшь. Ночуешь дома. Сейчас мы ужинаем, смотрим телевизор. Ложимся спать. А утро, как известно, вечера мудренее…

Владимир не решился спорить с супругой, посчитав, что её странное спокойствие может быть поводом к какому-нибудь неприятному, а то и страшному развитию событий.

«Днём раньше, днём позже, — рассуждал он, — небольшая разница, когда уходить… Пусть немного успокоится… А Татьяна подождёт… Она же своего добилась…»

Он сел перед телевизором. А Капитолина отправилась на кухню накрывать на стол. Несмотря на кажущееся спокойствие, её мозг лихорадочно работал, и план действий уже был почти готов. Она пьёт вино, а муж коньяк. Значит, в коньяк нужно добавить немного снотворного… Она ловко и неслышно вскрыла ампулу — замужество — замужеством, а в мединститут поступить бабуля её заставила… И хотя сама Капа бредила, как и многие юные девушки, театральным вузом, видя себя в мечтах новой Милен Демонжо или Брижит Бардо, бабушка настояла на своём.

— Актрисулек нынче развелось — тьма египетская, а хороших врачей всегда не хватает!.. — неоднократно говаривала она внучке и, в конце концов, своего добилась. Капа поступила в мединститут с последующей специализацией в кардиологии.

Правда, доучиться ей не пришлось. Чуть ли не накануне госэкзаменов Капелька, наперекор родительской воле и бабушкиным увещеваниям, выскочила замуж за военного лётчика Владимира Шахова. Красавец капитан буквально за несколько дней вскружил голову юной студентке. Он был почти на десять лет старше потерявшей от любви голову Капельки. Она бросила институт и уехала со своим ненаглядным капитаном в заполярную глушь. Несколько раз Капелька порывалась завершить своё образование, но вечно что-то мешало: то Володина Академия, то перевод на новое место службы, то ещё какие-то важные дела и проблемы. Она кочевала по северам за своим любимым Шаховым, а чтобы уж совсем не свихнуться от скуки и тоски гарнизонной жизни и не растерять свои медицинские знания и умения, Капелька работала медсестрой в гарнизонных госпиталях, поликлиниках или медпунктах.

Разве могла она предположить, что итог её семейной жизни будет таким? Ну, и зачем были нужны все эти её жертвы и её безумная любовь и преданность? Обида захлестнула её душу. «Нет, точку ставить рано… Я ему докажу… Он увидит, как он не прав…» — размазывая слёзы по щекам, самой себе повторяла Капитолина…

…Один короткий звонок лучшей подруге… План действий в её голове созрел мгновенно…

После ужина, дабы не продолжать неприятный разговор Владимир улёгся в постель. Капа, быстро раздевшись, рыбкой скользнула к нему под одеяло. Он не отшатнулся, а даже приобнял, как будто и не было этого страшного разговора, и их ожидало самое, что ни на есть, обычное утро. Вот такие они — мужики… Через пять минут он уже спал глубоким сном, о чём говорило его ровное спокойное дыхание.

Капа встала, оделась. Перед уходом она ещё раз с каким-то болезненным любопытством взглянула в лицо спящему мужу. Как быстро меняется её отношение к этому человеку! Страшно подумать, что ещё вчера она, не задумываясь, смогла бы за него жизнь отдать…

— Надо же, — с какой-то презрительной брезгливостью подумала она, — спит, как будто ничего не произошло… Кобелина проклятый… Володя, Володя… оказывается, ты такой, как все… А я-то, дурочка, всю жизнь тебе под ноги бросила… Ну, ты у меня получишь…

Через пару минут, поднявшись на этаж выше, она осторожно постучала в дверь подружки и начальницы — местного терапевта Светланы Зотовой. В том, что Света не откажет ей в помощи, она даже не сомневалась. Год назад та же самая змея Танька пыталась отбить мужа у только что приехавшей в их городок врачихи. Да не вышло… Характерец у Светы Зотовой — почитай, бабушка Софья в молодости — почище, чем у её мужа, комдива Сергея Ивановича Зотова. Незадачливая разлучница Танька ещё долго зализывала раны после беседы с замечательным доктором Светланой Евгеньевной, и, как поговаривали злые языки, не только душевные… Ну, и поделом Таньке — змеюке.

Эти воспоминания прибавили Капе уверенности в правильности придуманного ей плана. Вот только одной воплотить его в жизнь не получалось. Поэтому Капа и решилась просить о помощи именно Светлану.

Рассказ об измене Владимира, считавшегося образцом мужа и офицера, произвёл на Свету сильное впечатление. Она, хоть и слышала намёки на роман мужа её подружки с любвеобильной прапорщицей, никак не могла представить, что эстет Шахов может позариться на дамочку столь низкого пошиба… Словесное выражение, данное Светланой неприятной новости, впечатлило не только Капу, но и товарища комдива Зотова, даже не подозревавшего, что его интеллигентная жена, помимо традиционной латыни так виртуозно владеет простонародной русской речью. Поняв, в чём суть дела, так до конца и не прощённый блудный муж тоже пообещал своё содействие.

Немного успокоенная и ободрённая дружеской поддержкой, Капа вернулась домой и уже хотела было шмыгнуть к мужу под одеяло, как взгляд её зацепился за небрежно брошенный на ручку кресла снятый мужем зелёный свитер, тот самый, связанный вражескими руками.

Капа, как по наитию, повернула голову к комоду, на котором стояла старинная корзинка для рукоделия, подаренная ей бабулей, а бабуле, как гласила семейная легенда, подаренная её бабушкой. Корзинка была полна разноцветных клубков шерсти, многие из них были смотаны ещё бабушкиными, а может, и пра-бабушкиными, руками — небольшие, размером не больше среднего яблока, но увесистые, плотные… Капа даже зажмурилась, настолько явственно возникла перед ней её бабуля во всём своём величии, присущем настоящей подруге боевого генерала:

— … И запомни, девочка моя, — строго глядя на внучку, назидательно выговаривала генеральша, — конечно, купить на зарплату твоего мужа можно многое, но!.. — тут она поднимала вверх указующий перст и после театральной паузы продолжала вещать, — у каждого мужчины должна быть вещь, связанная женой. Это непреложная истина, если хочешь, символ счастливой и прочной семьи. Поэтому не ленись, а шевели пальчиками. И мужу приятно, и мелкую моторику потренируешь, а это ещё никому не вредило… Вязание, знаешь ли, девочка моя, очень располагает к философским размышлениям… Ты тренируешь не только пальцы, но и мозг… А наличие этого органа ещё ни одной женщине не помешало!

Не давая отчёта своим действиям, Капа импульсивно подскочила к креслу. Она сгребла в охапку ненавистный свитер и бросилась на кухню. Схватив большие и острые «рыбные» ножницы, женщина в бешенстве начала кромсать несчастный свитер. Три-четыре минуты — и от свитера осталась бесформенная кучка из обрывков пряжи. Капа смела этот мусор в алюминиевую миску и, прихватив недопитый коньяк, вышла на балкон. Она облила остатки свитера коньяком и подожгла содержимое миски. Свитер загорелся, но привычного запаха палёной шерсти не было…

— Синтетика, — поморщилась Капа, — фу ты, любимому мужчине подарок! Даже на нормальные нитки денег пожалела…

Когда от ненавистного свитера ничего не осталось — пепел был развеян, а миска начисто вымыта — Капа взяла в руки бабушкину корзинку для рукоделия. Покопавшись в недрах шерстяных запасов, она вытащила на свет божий, в вернее — настольной лампы, освещавшей кухню в этот поздний час, мотки зелёной шерсти. И почти всю оставшуюся ночь в её руках, как заведённые, мелькали спицы. А к утру на спинку кресла лёг новый зелёный свитер, только на плечах его красовались не полковничьи погоны, а генеральские эполеты…

Часть — 6

Утром Владимир торопливо укладывал чемодан. Связанный Капой свитер, бережно уложенный в полиэтиленовый пакет, первым лёг на дно чемодана. Погружённый в свои мысли, Владимир, кажется, не заметил тех небольших изменений, которые внесла Капелька в работу Татьяны. Капа, скрестив руки на груди, опершись на косяк, молча, наблюдала за мужем. Глаза её были сухими.

Наконец, Владимир оторвался от чемодана.

— Капелька, прости меня, если можешь… — он запнулся и замолчал…

— Ты её очень любишь, Володя? — стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила Капа.

— Не знаю, нет, наверное… — пожал плечами Владимир. — Я даже не знаю, как всё это случилось… Ну, уж точно не по любви…

Владимир отвёл глаза и как-то сгорбился.

— А теперь она… ждёт ребёнка…

Капитолина горько улыбнулась… Сколько они не старались, она так и не смогла забеременеть почти за десять лет семейной жизни… А вот сопернице её повезло…

— Иди, Володя, — Капитолина махнула рукой в сторону дверей. — Долгие проводы — лишние слёзы…

Он метнулся было к жене, но она решительным жестом остановила его.

— Не надо, Володя… Иди… Ребёнок ни в чём не виноват… Не надо ему или ей расти без отца при живом отце… Я тебя отпускаю, Володенька… Прощай…

И в этот момент раздался звонок в дверь. Этот, как пишут в романах, спасительный звонок, разрядил неловкую паузу. Владимир бросился к двери, как будто за ней его ждал долгожданный и самый желанный гость.

Но, открыв дверь, он с удивлением сделал шаг назад. Вернее ему даже пришлось отскочить. В их квартиру буквально запрыгнул высоченный молодой человек в морской форме с погонами капитан-лейтенанта. Ничего не объяснив, он набросился на Владимира и, крепко схватив его за ворот кителя, стал трясти из стороны в сторону. Владимир попытался высвободиться, но парень вцепился в него железной хваткой. Капитолина попыталась вмешаться, но парень так рявкнул на неё, что она отпрыгнула в сторону…

Выбрав подходящий момент, когда молодой человек повернулся к ней спиной, она выпорхнула за дверь и бросилась за помощью к Светлане. А ещё через несколько мгновений Светлана, Капа и еле поспевавший за ними товарищ комдив Зотов, полные решимости спасать неверного, но всё-таки не совсем чужого мужа, соседа и сослуживца, ввалились в квартиру подполковника Шахова.

Сцена, которую они застали, не внушала, ко всеобщему облегчению, ничего страшного. Мужчины, расцепив свои объятья, стояли друг напротив друга и на несколько повышенных тонах выясняли отношения.

— Да, ты пойми, мужик, — для пущей убедительности тряся кулаком перед лицом подполковника, пытался доказать нежданный гость, — не твой это ребёнок, а мой!

— Но Татьяна утверждает, что я — отец её ребёнка! — не менее горячо сопротивлялся напору гостя Владимир.

— Ну, ясен перец, — хмыкал парень, с удивлением глядя на Владимира, как бы прикидывая: на самом деле тот такой наивный или с какой-то непонятной для него целью таковым прикидывается, — а что ты ещё от Баевой ожидал?

— Ей-то какой резон мне врать? — недоумевал Владимир.

— А такой, — выражение лица соперника явно говорило о том, что у него есть неопровержимые аргументы. — Она же искала мужика с деньгами. Я для неё — молодой голодранец с неясным будущим и ничего не стоящей любовью. А у тебя — деньги, партбилет, звание, перспективы! За тебя она хочет замуж, а меня оставить в любовниках… — молодой мужчина, глядя в глаза Шахову, укоризненно покачал головой. — Она мне так и сказала! Можешь у её подруги Ольги спросить. И вообще, будь мужиком! Зачем тебе растить моего ребёнка?! Я готов идти на эту… как её? Во! Генетическую экспертизу!

— Ну, ведь и я тоже могу — на экспертизу, — уже менее уверенно и напористо, но, всё же, сопротивлялся Владимир.

— А когда она сказала, что беременна? — неожиданно что-то сообразил напористый парень.

— Где-то три недели назад… — припомнил Владимир.

— А когда, пардон, — молодой человек поморщился, — Вас товарищ подполковник к телу допустили?

Володя покосился на Капу, она стояла неподвижно, белая, как мел, и, казалось, не слышала и не видела того, что вокруг неё творится…

— Месяца полтора назад… — тихо проговорил Владимир и в замешательстве почесал затылок — до него стало кое-что доходить…

Молодой человек расхохотался в голос:

— Ну, Танька, ну зараза, — он ударил себя ладонями по коленям. — Просто зверь — баба, на ходу подмётки рвёт! У неё уже почти четыре месяца срок! — неожиданный соперник победно взглянул на Владимира. — Ей рожать меньше, чем через полгода! Ну, Вы то, товарищ полковник, вроде бы, взрослый человек, не первый год женаты…

— Не может быть, — потрясённо затряс головой Владимир. И с надеждой, глядя на парня, тихо, почти шёпотом, спросил: — Может быть, Вы что-то путаете?

Парень смотрел на недавнего врага с нескрываемым сочувствием, даже с жалостью. Какие ещё аргументы нужны этому наивному лоху? Он тоже почесал затылок и заулыбался. Видимо, это почёсывание определённой зоны черепа связано у мужиков с активизацией интеллектуальной деятельности — парня вдруг осенило.

— Скажи мне, друг, — доверительно переходя на ты, задал он наивному подполковнику ещё один нескромный вопрос из области женской физиологии, — когда ребёнок начинает толкаться в животе у мамочки? — он вопросительно посмотрел на Капу: — Девушка, рассудите нас, вы же потенциальная мать!

— Если первая беременность — на двадцатой неделе, а со второй и дальше — где-то в 16—18 недель, — ответила за Капу Светлана, до сей минуты молча, как и все остальные неожиданные свидетели этой словесной дуэли, наблюдавшая за спором двух потенциальных отцов. Услышав вопрос напористого каплея, она прекрасно поняла, какую боль подруге причинила бесцеремонность неожиданного спасителя, тут же сориентировалась и «взяла огонь на себя». Капа, выдавив из себя жалкую улыбку, едва заметно кивнула подруге в знак благодарности… Кажется, никто не заметил небольшой заминки в этой эмоциональной перепалке…

— Вот видишь, — парень, указывая рукой на Светлану, как на самого надёжного свидетеля, опять радостно заржал. — Тётя доктор подтвердила! Я Вас узнал, мадам! — игриво подметил парень, шутливо погрозив «тёте» пальчиком, но тут же опять переключился на Шахова, — А Танюха мне уже пару недель назад давала животик послушать. Брыкается мой пацан! Футболистом будет! — и парень опять радостно заржал…

А подполковник Шахов, пригвождённый этими железными аргументами, как-то совсем скис…

— Да уж, — вмешался в эту перепалку комдив Зотов, — тут для нежданной ляльки и одного отца не сыщешь, а за Танькино дитятко аж два папаши готовы друг другу горло перегрызть! Бывает же такое! Добро б, девка была стоящая, а то ведь — плесень, — и он, то ли осуждающе, то ли непонимающе, пожал плечами.

Только одна Капелька как стояла, молча, так не проронила во время всей этой не самой красивой сцены ни единого слова.

А комдив уже оправился от первого потрясения, вызванного этой весьма неоднозначной ситуацией, и поэтому, как и положено было ему по должности, взял быка за рога.

— Послушай, Владимир, — строго обратился он к младшему по званию, — тебе-то самому не стыдно, что так жидко обделался? Ты на кого хотел жену променять?! На эту… прости господи, — он выразительно плюнул, едва удержавшись, чтобы не назвать Татьяну простым русским словом, приличествующим данной ситуации. — Балбес! — он ещё раз взглянув в глаза Владимиру, увидев в них тоску и смятение, смягчился: — Ладно! Вижу, вижу, что переживаешь. Так, слушай мою команду. Собираете чемоданы, оба, — он кивнул Капе, — Капитолина, и ты собирай свои вещи. Вас уже ждут в Мурманске. Подполковник, едешь на повышение. Должность хорошая. Новые погоны через пару недель получишь. Представление твой комэск давно сделал. Приказ из центра ждёт на новом месте. Надеюсь, что всё, что случилось, будет тебе… хм-хм… — видимо, вспомнив, что он буквально чудом избежал такой взбучки, тайком взглянув на жену, назидательно промолвил, — уроком на всю жизнь. Так… Машина уже у подъезда. Багаж догонит через пару недель. Питер пока подождёт… Пока… — он поднял вверх указательный палец, подчеркнув, что и дальнейшие перспективы не за горами… — Ну, выполнять команду! — строго приказал Зотов, передавая Владимиру папку с документами.

— Есть, — коротко, и, как показалось Капе, с каким-то радостным облегчением откликнулся её муж. — Капелька, собираемся?

Она неуверенно, ещё сомневаясь, соглашаться ли на это предложение, неуверенно пожала плечами, но через секунду всё же согласно кивнула головой. Гости удалились. А супруги принялись спешно укладывать вещи…

— Капелька, — вполголоса позвал Владимир…

Она медленно повернула к нему голову и вопросительно заглянула в его глаза.

— Ты прости меня, Капелька, пожалуйста, — в его глазах и голосе была такая мольба, такое раскаяние, что Капитолина машинально кивнула в знак согласия. — Сам не знаю, как это всё получилось! Я ведь тебя люблю… Правда, люблю… Сильно люблю… Мы всё начнём сначала, и всё у нас будет хорошо!

— Поживём — увидим, — ещё раз кивнув, но не в знак согласия с мужем, а скорее, своим тайным мыслям, тихо ответила Капа.

Владимир, как раньше, подхватил Капельку на руки и закружил по комнате. Нетерпеливый гудок машины напомнил о том, что новая жизнь настойчиво зовёт их вперёд. И уже через несколько минут, подхватив чемоданы с самыми необходимыми вещами, супруги Шаховы уселись в машину комдива и, не попрощавшись ни с кем, устремились навстречу новой счастливой жизни…

Часть — 7

Капелька быстро привыкла к новому месту службы Владимира. Мурманск, конечно, не Питер, но и не богом забытый гарнизон на северном берегу Баренцева моря. Им дали двухкомнатную квартиру в новом доме, в котором жило много офицерских семей. Светлая просторная квартира выходила окнами на залив. Володя даже шутил, что в Мурманск стоило переехать только ради этого прекрасного вида из окна.

Капа быстро перезнакомилась со всеми соседями. Почти все они оказались приезжими. Теперь в её окружении было много питерских, у неё появились многочисленные подруги, приятельницы, просто знакомые и новые разнообразные интересы.

Надо сказать, что в самом начале её жизни на новом месте произошёл один забавный случай. Капа давно отметила, что по приезде в гарнизон при знакомстве, почти все жёны военных причисляют себя к уроженкам Ленинграда. На деле же, процентов пятьдесят из них родились в Луге, Бокситогорске, Выборге… И это — в лучшем случае… Далее следовал «удачный» брак с молодым лейтенантом — и направление к месту службы, которое каждая из «потенциальных адмиральш» рассматривала как плацдарм для грандиозного возвращения бравого офицера в город на Неве минимум начальником какого-нибудь очень важного отдела в генштабе… И хотя до этого счастливого события было ещё неизмеримо далеко, некоторые гарнизонные львицы вели себя так, будто известие о назначении своего супруга чуть ли не верховным главнокомандующим они уже получили…

Самозваные «петербурженки» наперебой хвастались друг перед другом «древностью питерских корней», близким знакомством с самим Романовым, Пиотровским или семьёй Боярских, пытаясь доказать своё превосходство над остальными…

Если в гарнизоне Капе удавалось избежать подобных знакомств, ибо там все знали, кто она, то от общения с соседками на новом месте отказаться было невежливо.

В новом доме официальной «примой» сама себя назначила жена некого капитана третьего ранга — по-сухопутному — майора, для тех кто не в курсе… Девица была довольно смазлива, стройна и высока, вела себя высокомерно, с презрением поглядывая на прочую «шушеру»… Короче — «аристократка» — ни дать ни взять!

Капа в минуту раскусила характер этой доморощенной принцессы и постаралась свести общение в ней до минимума — на уровне «здравствуйте — до свидания». Такое «пренебрежение» «новенькой» очень сильно ударило по самолюбию девицы, представлявшейся всем Ланой. Как потом выяснилось, это претенциозное имя не имело к ней никакого отношения.

Девица решила отомстить невоспитанной гордячке, не оценившей по достоинству такую выдающуюся личность, каковой считала себя Лана.

Как всегда утром перед подъездом собирался весь цвет офицерских жён. Это стало уже традицией. Прежде чем разойтись по своим делам, соседки минут пятнадцать-двадцать обсуждали насущные дела. Именно такой момент и решила использовать для молниеносной войны против Капитолины с ожидаемым триумфом — естественно, своим — Лана.

Для Капитолины это был очень важный день. Владимир договорился с главврачом одной из клиник о работе для жены. Тот назначил ей время встречи.

— Давай скорее, — поторопил муж. — Тебя будет ждать мой водитель, потом подхватите меня и поедем на встречу…

Как только Капа вышла из подъезда и, приветливо поздоровавшись с соседками, попыталась пройти мимо, Лана преградила ей дорогу. Она, смерив Капитолину с ног до головы презрительно-оценивающим взглядом, насмешливо спросила:

— Что же вы так, соседка, манкируете нашим обществом?

— Вы ошибаетесь, — холодно ответила Капа, — у меня важные дела, я тороплюсь… Простите, не помню Вашего имени…

— Папа с мамой назвали меня Ланой… такое вот редкое и красивое имя! — высокомерно пояснила девушка. — Я жена капитана третьего ранга Котова… — гордо произнесла Лана, ожидая, какое впечатление произведёт на эту гордячку, «творческое воображение её родителей и высокое социальное положение». Со стороны было заметно, что на Капитолину это известие не произвело ровным счётом никакого впечатления. Она недоумённо пожала плечами и вопросительно посмотрела на девушку, с нетерпением ожидая, что же она хочет ей сказать. Та молчала, так же вопросительно глядя на Лину. Почтеннейшая публика насторожилась… Лина взглянула на часы… Время поджимало…

— Замечательно, Лана, — нетерпеливо проговорила Лина, — к сожалению, я сегодня очень тороплюсь, меня ждут, — как маленькому ребёнку, размеренно, попыталась объяснить Капитолина. Но не тут-то было!

— А вот это невежливо… — процедила сквозь зубы Лана, — у нас в Санкт-Петербурге так не принято…

— Надо же, землячка, — не обращая внимания на дерзкий тон девушки, преувеличенно «обрадовалась» Капа. Она тут же сориентировалась, что объяснениями и самым разумными доводами Лану не пронять, поэтому решила взять инициативу в разговоре на себя, главное — нащупать её слабое место… — А позвольте полюбопытствовать, где именно Вы живёте в Питере?

— На улице Карла Маркса… — заученно ответила Лана и смело взглянула в глаза Лине.

— Что Вы говорите? — изумилась Капа. — Я так понимаю: из самого Питера здесь никого нет? — повела она головой в сторону внимавших ей соседок, а на собеседницу посмотрела недоумённым взглядом. — В Ленинграде, как мне помнится, нет такой улицы.

Лана стушевалась и, в свою очередь, с недоумением уставилась на Капу.

Женщины, поначалу решившие не вмешиваться в Ланины интриги, с любопытством наблюдали за этой словесной дуэлью и, предвкушая, что приближающийся триумф будет далеко не Ланин, понимающе переглядывались и тихонько посмеивались… Глаза Ланы забегали, лицо медленно заливалось багровой краской…

— Как это нет? — растерянно переспросила она. — Это же в Выборгском районе… — уверенность постепенно возвращалась к ней… Но Капа не дала своей «милой собеседнице» возможности перехватить инициативу.

— На Выборгской (Капитолина произнесла, как принято — Выборжской) стороне есть проспект Карла Маркса, плавно переходящий в проспект Энгельса, где, кстати, у меня есть квартира… На Удельной… А выросла я в доме деда, генерала Георгия Сергеевича Громова, на Канале Грибоедова…

— Ого! — возгласы удивления и одобрения со стороны публики были Лане, как нож в спину…

— Я спутала… — заикаясь, пролепетала Лана. Её злость сменилась паникой…

— Да ничего Вы не спутали… — жёстко парировала Лина. — Ни один ленинградец так не скажет. А улица Карла Маркса есть почти в каждом городке и посёлке Ленобласти: Колпино… Бокситогорск… даже Петро-Славянка…

При слове «Колпино» Лана вздрогнула, а Капитолина поняла, что попала в точку…

— Огорчу Вас ещё больше, милая девушка, — нарочито назидательно проинформировала она совершенно сникшую Лану, — Колпино никогда не будет Питером, там даже метро не планируется строиться…

— Не Вам это решать, где строить метро! — заносчиво схватилась за эту Линину фразу, как за последнюю соломинку, Лана.

— А я и не собираюсь ничего решать, я не архитектор — я медик… всё решено до меня знающими людьми… — невозмутимо парировала Лина. — Я просто видела генеральный план застройки города. Случайно… Так что, дорогая моя почти землячка, Колпино — это Ленобласть! — подвела логический итог беседе Капитолина.

— Ну, знаете… — только и смогла промямлить Лана.

— Я сказала именно то, что знаю, — невозмутимо откликнулась Лина. — К сожалению, это совсем не то, что Вы хотели услышать… простите, забыла Ваше имя…

— Лана, — процедила она сквозь зубы.

— Ну что Вы? — искренне удивилась Лина. — Вы же вполне взрослая женщина. А у нас в Ленинграде принято называть малознакомых людей по имени-отчеству…

Лана зло посмотрела на Капитолину.

— Елена Васильевна, — бросила она.

— Елена? — опять искренне изумилась Лина. — Лена то есть? При чём тут Лана? Как-то неестественно вычурно, согласитесь? — тоном светской львицы, которая выбирает повседневный строгий костюм в английском стиле, а ей неожиданно предлагают вечернее платье в пол, поинтересовалась Лина. Её вопрос прозвучал вовсе не издевательски — она словно советовалась со своей «милой» собеседницей.

— А Елена — это Лена, Алёна, очень, кстати, милое имя! — И ещё одно малю-ю-сенькое замечаньице: ни один интеллигентный человек, а тем более, если он уроженец нашей культурной столицы, не будет так бесцеремонно приставать к незнакомым людям на улице, тем более, к старшим по возрасту!

Её последние слова утонули в громе аплодисментов и криках «браво!»

Владимир, подошедший в этот момент, всё же краем уха успел уловить конец разговора. Он удивился и восхитился тем, что его маленькая Капелька смогла дать такой достойный отпор молодой хамке, от которой, по словам его сослуживца, страдал весь дом.

— Капелька… — Владимир направился прямо в центр толпы, — здравствуйте, дамы… — он приветливо кивнул соседкам, — милая, — обратился он к жене, ласково беря её под локоток, — мой водитель тебя не дождался… я забеспокоился… Нас ждёт твой потенциальный работодатель… Нет, я не настаиваю, но это по-моему тебе скучно дома сидеть? А? — лукаво улыбнулся Владимир, с любовью глядя на свою Капельку.

— Извини, мы тут немного заболтались, дорогой, — Капа, которая давно была готова покинуть общительных соседок, но не знала, как лучше это сделать, дабы не обидеть их, как это обычно делала Лана, совершенно искренне обрадовалась приходу мужа. — Дамы, те, кто ещё не знает, позвольте представить Вам моего мужа — Владимир Сергеевич, — она специально не назвала его чин — погоны с тремя большими звёздами говорили сами за себя… — Меня зовут Капитолина, можно сокращённо, по-соседски — Лина… К сожалению, мы вынуждены вас покинуть, до встречи, — произнесла она, стараясь, чтобы это «до встречи» прозвучало тепло и сердечно.

— До свидания … — До встречи… — Счастливо… — донеслось со всех сторон. В этом хоре голосов Капа различила и едва слышное, покорное и грустное «до свидания» Ланы…

Часть — 8

…Владимир обычно сутками пропадал на службе, самоутверждался в новой должности, но это мало волновало новую Капельку. Ей очень нравилось её теперешнее имя — короткое, звучное, стильное и очень необычное. Отныне, знакомясь, она представлялась Линой. А что? Вполне естественно: КапитоЛина — Лина.

После истории с Татьяной, которая чуть не перечеркнула всю её жизнь, она совершенно перестала бояться, что любимый мужчина может однажды исчезнуть из её жизни. Она стала самостоятельней, училась во всём рассчитывать на себя. Она обретала новый опыт, который давал ей уверенность в жизни. Она точно знала теперь: если Володя вдруг опять кем-то увлечётся, она не умрёт от горя — она прекрасно выживет без него. К тому же Лина стала замечать направленные на неё заинтересованные мужские взгляды. Мурманск — это не забытый богом гарнизон среди скал — здесь всегда было мужчин больше, чем женщин. Она как будто расцвела на этой благодатной для неё почве. Она всегда была мила, невысока ростом, но с ладной фигуркой. Маленькие ступни с высоким «балетным» подъёмом, тонкая голень, узкие длинные лодыжки. А сейчас ещё и одетая по последней моде в дорогие импортные наряды, благо достать боны и пропуск в валютник «Альбатрос» большой проблемой не было, она приобрела утончённость и шарм. Теперь Лина Шахова смотрела на мир взглядом женщины, знающей себе цену. К тому же она восстановилась в своём вузе, что тоже повысило самооценку… Правда, специализацию поменяла. На кардиологии, которой она занималась до знакомства с Владимиром, не было заочного отделения. Поэтому она выбрала клиническую психологию, где на последних курсах возможно было учиться заочно. Капелька основательно перекроила свою жизнь. Муж — мужем, но и о себе забывать не стоит! «Я у меня одна!» — стало новым девизом её жизни. Иногда она была так занята собой, что о существования Владимира вспоминала лишь тогда, когда раздавался поздний звонок в дверь… И ещё — она много читала, благо Областная научная библиотека была под боком…

Со стороны казалось, что их семья идеальна. Муж обожает свою Капельку. Видимо, пытаясь всеми способами загладить вину, он увешал жену драгоценностями, чуть ли не как новогоднюю ёлку. Уж каким правдами-неправдами, минуя записи и очереди в «Рубине», центральном ювелирном универмаге города, он доставал все эти кольца, серьги, браслеты, его красавица Лина не задумывалась.

Она трогательно заботится о своём «настоящем полковнике». Наглажен, настиран, накормлен, вид имеет самый довольный. Соседи и в глаза, и за глаза нахваливали и Капитолину, и Владимира. Иногда даже чересчур… Особенно укрепился авторитет Лины, когда она, не употребив ни единого грубого слова и даже не повысив голос, поставила на место зарвавшуюся хамку Лану.

Капелька старательно поддерживала это мнение. Но что-то в ней надломилось. Она простила измену любимому мужчине, но забыть того, как он с ней поступил, не могла. Это была не гордость, не обида, а укоренившаяся уверенность, что в один прекрасный день он снова может увлечься какой-нибудь очередной «Татьяной». И в своих мыслях этот «день Икс» она не называла ужасным или страшным — нет, это был, как ни странно, один прекрасный день…

Капелька не раз ловила себя на мысли, что в минуты близости, как только она вспоминала о связи мужа с Татьяной, её переполняло такое чувство брезгливости, что ласки мужа становились для неё нестерпимы. Чтобы не обидеть Владимира, который делал всё возможное и невозможное, чтобы она забыла о его походе налево, Капелька, сжав зубы, терпела. Как только она засыпал, она осторожно освобождалась из его объятий и долго стояла под душем, смывая прикосновения некогда любимого мужа, нанесённую им обиду и свои «невидимые миру слёзы».

А со стороны всё было прекрасно… На вид образцовая советская семья… «Был бы ребёнок, — думала Капелька, — я бы всё стерпела. А так, ради чего мы до сих пор вместе?..»

Мысли о том, что она неправильно живёт всё чаще и чаще навещали Капельку. А где-то в необозримой дали её мечтаний смутно маячил размытый образ высокого голубоглазого мужчины с доброй улыбкой и заливистым заразительным смехом…

Где-то месяца три спустя после переезда Шаховых в Мурманск, окончив свои дела в Областном отделе здравоохранения, к Капельке на огонёк заглянула Светлана Зотова.

Несмотря на то, что теперь у Капы было много знакомых, она безумно образовалась визиту Светланы. Та тоже была несказанно рада повидаться со своей милой подружкой.

— Ой, Капелька ты моя, Капелька, — сетовала Светлана, — после твоего отъезда не могу найти нормальную медсестру!

— Что так? — искренне удивилась Капа.

— Ой, Капитолина, — покачала головой Светлана, а её голосе была такая нежность, что у Капы защипало в глазах, — таких, как ты, просто больше не делают! — она с любовью улыбнулась подруге. — Приходят девушки, вроде бы, и с дипломами, а уровень подготовки, будто дипломы свои в переходе у Московского вокзала купили. Амбиции такие, будто не я врач, а они пришли меня профессии учить… Короче, засада полная… Раньше жёны офицеров были кто? Врачи, экономисты, учителя… А теперь кто? Какие-то недоучки с амбициями… Вымирает гарнизон… Скорей бы домой, в Ленинград, вернуться…

— Да, я тоже очень по Питеру скучаю, — поддержала подругу Лина и вдруг, словно что-то вспомнив, перевела разговор на другую тему: — Слушай, Света, это всё хоть и печально, но так, мелочи житейские… Меня очень интересует другое, — Капа давно хотела поинтересоваться, да всё не было возможности, — ты мне так и не объяснила, где ты умудрилась среди ночи разыскать «поклонника» Татьяны?

Прервавшись на полуслове, Светлана расхохоталась.

— Скажешь тоже! Никакой он не поклонник! Где бы я парня с улицы так быстро нашла? Твой план свалился, как снег на голову, пришлось искать в ближнем круге… — Светлана прищурила глаза и недоверчиво покачала головой. — А ты не лукавишь, подруга? Неужели ты не знаешь этого каплея?

— Не знаю, — совершенно искренне удивилась Капа. — Откуда?

— От верблюда, — съязвила Света. — Племянник это мой. Сын моего старшего брата Серёги, Валерка Снежин. Он полгода в нашем гарнизоне отслужил…

— Надо же, — изумлённо протянула Капа, — я, честно, не могу вспомнить этого парня.

— Да, дела… — многозначительно протянула Светлана. — Ты его вспомнить не можешь, — таинственным шёпотом продолжила подруга и с триумфом закончила, — а вот он тебя не может забыть!

— Ой, — махнула рукой Капа, — не выдумывай! Нужна ему старуха!

— Тоже мне, старуха! — возмутилась Света. — Не кокетничай… — и, прищурив глаза, вынесла свой приговор, — и, как я понимаю, это единственный аргумент против моих слов! А Валерий, между прочим, твой ровесник… И тоже из Питера родом… Вот и задумайся…

Капа изумлённо взглянула на Светлану.

— Что ты имеешь в виду?

— Да то самое, — понимающе взглянула Светлана прямо в глаза. — Я же тебя знаю, Капелька. Ты и впрямь — ангел. Простила мужа — кобеля. Стараешься склеить разбитую чашку… А ведь душа твоя уже не с ним… Я ведь тоже в юности максималисткой была…

Капелька молчала. Да и что тут скажешь? Угадала Светлана её тайные мысли и страхи… И вдруг, её, как громом, поразило. Ведь за своими переживаниями, обидами и бедами, она совершенно забыла о Татьяне и, главное, о её ребёнке…

— Подожди, Света, — она постаралась перевести разговор на другую тему: — А где Татьяна? С ней-то что? Она в порядке?

— Ой, блаженная и есть, — махнув рукой на подругу, вынесла приговор Светлана. — Тебе — то что до неё?! Такие не страдают! Давно, небось, другого нашла…

— И всё-таки, — голос Капельки был твёрд, а взгляд её фиалковых глаз прям и строг.

— Уехала она сразу же вслед за вами, — быстро проговорила Света. — Ей сказали, что Владимира в Забайкалье перевели, вот она и рванула следом…

— Интересно, кто это её так далеко послал? — иронично глядя на Светлану, спросила Капа.

— Люди добрые, — уклончиво ответила Света. — Да угомонись ты, — она взяла за руку недоверчиво качающую головой Капу, — уехала — туда ей и дорога. — И шутливо добавила: — Забайкалье, правда, жалко…

— А ребёнок? Что с ребёнком? Она, наверное, уже родила? — никак не унималась Капа.

— Ещё раз тебе повторяю: нет никакой гарантии, что если ребёночек и был, то не факт, что он Вовкин. У неё претендентов на его отцовство десятка полтора было… Я бы даже своему врагу такой жены не пожелала из элементарного человеколюбия…

— А я меньше всего о ней и о Владимире думаю — я о ребёночке, который без отца расти будет и с не самой примерной мамашей.

— Да, нет и не было никакого ребёночка, — наконец-то, решилась выложить всю правду Светлана. — Выдумала она всё, чтобы Володьку из семьи увести, у вас-то детей нет, вот он и повёлся… — и почти шёпотом добавила: — Я её карту смотрела… детей у неё вообще быть не может… ни от кого… всё у неё вырезано… Догулялась… Шалава!

— Да ты что? — как-то не очень искренне удивилась Капитолина. — Значит, правда… Впрочем, чего уж тут лукавить, я подобные разговоры слышала, но карты не видела… Поэтому и подумала, что, поскольку она многим нагадила, такой слушок и пустили обиженные жёны… Но что сделано, то сделано… В конце концов, Владимир, во-первых, мой законный муж. А во-вторых, если бы он любил Татьяну, его бы со мной ничего не удержало…

— Вот именно, — назидательно протянула Светлана. — Все права на твоей стороне.

— Слушай, Свет, — всё не унималась Лина, — а почему ты, если всё знала, сразу всю правду не сказала Володьке, а стала реализовывать мой план?

— Ну, во-первых, я не была уверена, что Вовка не увлёкся этой стервой, надо сказать, что дело своё она хорошо знает. Вполне вероятно, он бы мне не поверил и ушёл к ней. Правда, через какое-то время всё бы выяснилось, но это была бы уже совсем другая история. А поскольку все мужики — ужасные собственники, наличие ещё одного претендента, допущенного к телу любимой, должно было его охладить. А особенно тот факт, что ребёнок — не его! И вообще, кто из нас психолог? — закончила со смехом Светлана.

— Знаешь, Света, — задумчиво проговорила Капитолина, — а я всё чаще думаю: а правильно ли мы с тобой поступили, когда не отпустили Володьку на свободу?

— Ты что это, подруга? — Светлана сразу же тоном, не терпящим ни малейшего возражения, пресекла эту крамольную мысль. — Таким вертихвосткам мужей отдавать нельзя — это же временная блажь! Вот влюбился бы он в нормальную женщину…

— Да какая разница, с кем он МНЕ изменил? Главное, что ИЗМЕНИЛ!

— Ну, это бывает почти у всех, — отмахнулась Света, — мужики, они такие полигамные… кобели, короче…

— Возможно, — пожала плечами Капелька, — только мне кажется, что я его больше не люблю. По-моему, я готова начать жизнь сначала…

Светлана недоверчиво усмехнулась… Но, поняв, что Капа не шутит, посмотрела на неё не просто с уважением — с каким-то даже восхищением!

— Вот это — по-нашему! Молодец! За чем же дело стало? — горячо поддержала эту мысль Света. — Кобеля — в отставку!

— А почему ты сама так не поступила? Татьяна ведь и в вашу семью влезть пыталась… — Света не обиделась на этот прозрачный намёк, понимала, что Капельку раздирают противоречивые мысли. Но ещё она прекрасно понимала, что раз сомнения, да ещё такие серьёзные, появились, значит, Капелька, натура цельная и бескомпромиссная, вполне готова к решительному шагу.

— Не ровняй наши с тобой возможности, — как можно более мягко попыталась объяснить свой выбор Света. — У тебя тыл более чем крепкий! В Питере — своя квартира. Дед — генерал, бабушка в тебе души не чает. Папа — военный атташе. Брат в Питере в штабе… А у меня, кроме двоих пацанов, которые, к тому же, души в папаше не чают, никакого капитала. Квартира дана мужу… ну, предположим, оставил бы он её детям… Разве её поменяешь на что-то? Кому нужен этот забытый богом гарнизон?! Да и что бы я делала в этой дыре после развода? Сама знаешь, приличная работа у нас есть только для жён комсостава… Сразу бы нашли более перспективную кандидатуру на моё место… Вот так-то всё примерно и происходит в нашей стране равных возможностей!..

Света судорожно вздохнула и, медленно выдохнув, всё-таки, сумела сдержать готовое вырваться рыдание. Выдержка у доктора Зотовой была стальная. Отведя взгляд от Капитолины, которая, нахмурив брови, с беспокойством взглянула ей в лицо, Светлана потянулась к своей сумочке, где в яркой гобеленовой косметичке (презент из Праги) лежала «заначка на случай крайнего нервного напряжения» — пачка «Пегаса» и маленькая изящная — дамская — зажигалка (оттуда же). Капа, улыбнувшись, (Светка уже раз семьдесят пять курить бросала…) привычным жестом пододвинула пепельницу. Света кивнула в знак благодарности и сделала глубокую затяжку.

— И вообще, давай лучше о твоих делах, — уже совершенно спокойно предложила она. — У меня для тебя есть очень перспективный кадр на роль кандидата в мужья: молодой, но уже начал делать карьеру, образованный, красивый, умный, добрый…

— О боже, сколько достоинств в одном мужчине? — деланно изумилась Капитолина. — И где ты нашла этот уникальный экземпляр?

— А ты на Валерку внимание обрати, — пропустив мимо ушей сарказм Лины, парировала Света. — Хочешь доказательств? Пожалуйста, — и Светлана пафосным тоном начала восхваление племянника: — Ты подумай только: твой любящий и любимый муж метался, как дерьмо в проруби между двумя дамами, а теперь утверждает, что тебя любит, больше манны небесной. А влюблённый в тебя парень, ради твоего счастья наступает на горло своей любви и делает всё, чтобы вернуть тебе твоего мужа! Вот так, ради любви к тебе, ради твоего счастья, парень жертвует своей любовью и своими руками отдаёт тебя сопернику, только потому, что считает, что ты этого хочешь! И заметь: не надеется ни на какую награду! Вот это бескорыстие и есть подвиг ради любви! Цени! Не каждой женщине так везёт в жизни… Кто б меня так любил!

Во время всей этой тирады Капа сидела, опустив глаза в пол. Она самой себе боялась признаться, что Светлана озвучила сейчас её собственные мысли… Чем больше она слушала Светлану, тем больше отдалялся от неё Владимир. А перед глазами всё яснее и яснее вырисовывался образ голубоглазого каплея Валерия Снежина. Теперь она хотя бы знала, как его зовут…

Часть — 9

Так прошёл год…

…Время на новом месте неслось стрелой. Хоть Владимир и не настаивал, Капа вскоре устроилась на работу в местную военную поликлинику. Для неё, как для жены большого начальника, главврач, как и обещал, нашёл-таки «тёпленькое» местечко — она была принята медсестрой к окулисту. Время работы строго по часам, по больным с уколами не бегать, да и нагрузка не такая, как на участковых сестёр. Капа быстро освоилась, буквально на второй день нашла подход к доктору Митрофанову, подполковнику медицинской службы, сухонькому седому старичку, оказавшемуся добродушным, разговорчивым и смешливым человеком. Она прекрасно справлялась со своими обязанностями, и вскоре её фамилия зазвучала почти на каждой пятиминутке как пример добросовестного отношения к своему делу.

После работы она спешила домой, готовила какой-нибудь необычный ужин для Владимира и обустраивала — украшала — вылизывала, как маленькая изящная кошечка пушистую шёрстку, своё новое жилище.

Вновь обретённые подруги постоянно куда-нибудь приглашали Капу по вечерам. Она пересмотрела все новые фильмы и спектакли областного театра, не пропускала ни одной гастроли приезжих артистов, ни одной мало-мальски интересной выставки в краеведческом музее. Её новые знакомые в основном тоже были жёнами военных, поэтому компания на всех вечерних увеселениях была преимущественно женской. Но молодые женщины ничуть не расстраивались по этому поводу. Знали, за кого замуж выходили.

Хватало времени и на учёбу. Она раз в неделю стабильно проводила целый вечер в Областной Научной библиотеке, читала, конспектировала, готовилась к первой сессии…

На одном из «культпросветовских» мероприятий, а именно — на премьере спектакля в Областном Драмтеатре, Капа неожиданно столкнулась с Валерием. Он первый подошёл к ней и, как будто они были знакомы тысячу лет, заговорил.

— Здравствуйте, Лина, — приветливо улыбнувшись, он протянул Лине руку. Она машинально протянула свою — для приветствия. Мужчина подхватил её руку на лету и элегантно поднёс к своим губам. В первое мгновение Лина смутилась, но, встретив его хоть и несколько насмешливый, но доброжелательный взгляд, тут же справилась со своим смущением. А ещё через секунду молодые люди уже весело болтали, как старые добрые знакомые. Разговор был самый невинный — о новой должности мужа, о её работе, о чете Зотовых, о спектакле, который они смотрели…

Молодой человек был вежлив и галантен, а Лина, призвав на помощь всё своё благоразумие, старалась держаться хоть и доброжелательно, но несколько прохладно и отстранённо — вежливо, как будто этот разговор немного тяготил её, но воспитание не позволяло просто так отшить надоедливого собеседника.

А вот на её подруг молодой и статный каплей произвёл неизгладимое впечатление. Исторический парадокс! Ещё в прошлом столетии жёны генералов с ума сходили от молоденьких адъютантов…

После такого же стремительного, каким было появление на сцене нового героя, удаления его после третьего звонка с антракта, подруги, плотным кольцом окружив Капельку, завалили её вопросами: «Кто этот милейший молодой человек? Почему он так трепетно глядел на замужнюю женщину? И, в конце концов, появится ли он ещё когда-нибудь, ибо такого приятного во всех отношениях молодого человека всем очень бы хотелось повидать ещё хоть разок!»

Капитолина только отмахивалась от многочисленных вопросов, а ехидные намёки пропускала мимо ушей. Хотя, что греха таить, неожиданное появление Валерия было для неё очень приятным сюрпризом!

Поохав день-другой, подруги угомонились, найдя новую тему для коллективного обсуждения, а из головы Капитолины Валерий никак не хотел выбираться… Она прекрасно помнила слова Светланы… Но по тому, как он вёл себя с ней в театре, она никогда бы не подумала, что у голубоглазого каплея к ней имеются какие-то романтические чувства. Так, встретил старую знакомую, которая, кстати, кое-чем ему обязана… Но он великодушен и щедр, поэтому о странном способе их знакомства он даже и намёком не обмолвился… Впрочем, вполне возможно, что для молодого офицера эта встреча — просто небольшой, совершенно незначительный эпизод в его богатой событиями жизни…

Время шло, Валерий больше не появлялся на её горизонте, но его голубые глаза часто посещали Капу во сне. Иногда ей казалось, что она видела его мельком в толпе, но, оглянувшись на ходу, понимала, что ошиблась… Видимо, ей очень хотелось, чтобы это был он…

Муж постоянно задерживался на службе. Должность большая — забот много. Конечно, материально она теперь ни в чём не нуждалась. Но что-то в их отношениях с Владимиром разладилось. Они не ругались. Со стороны их взаимоотношения были идеальными. Он по-прежнему баловал свою Капельку новыми нарядами и украшениями… Норковая шуба — пожалуйста. Новый автомобиль — и под окнами их шикарной квартиры уже стоит новёхонькая «шестёрка». Теперь «сама» Лана Котова стремилась стать её ближайшей подругой. Но Капа поостереглась подпускать её близко к себе. Она видела в этой напористой девице один из вариантов Татьяны Баевой — эта хищница при первой возможности нож в спину всадит, а уж занять её «перспективное место» в жизни подающего надежды офицера для такой вот Ланы — Татьяны — просто цель жизни! Поэтому — «здравствуйте — до свидания» — и никаких дружеских отношений! Теперь и в свой дом, и в душу она научилась допускать только тех людей, в которых была уверена пусть не на сто — таких в природе не существует — хотя бы на девяносто процентов…

Короче, жизнь шла своим чередом, и всё в ней складывалось так, как планировала Капелька. Но её всё чаще посещала мысль, что она живёт не так. Надо что-то менять в жизни, пока не поздно… И она решилась…

Повод представился печальный. Как это всегда бывает, внезапная беда свалилась на семейство Громовых: в Питере умер дед, и Капитолина, уехав на похороны, сначала задержалась там на месяц, а потом и вовсе сообщила Владимиру, что она остаётся на какое-то время жить у бабушки. Ей Капа сейчас больше нужна.

— Ты меня извини, — торопливо проговорила она в трубку, — вещи зимние передай с кем-нибудь, пожалуйста…

Бабушка, ставшая невольным свидетелем этого разговора, недовольно повела бровями.

— Капитолина, — как только внучка повесила трубку, бабушка начала штурм, — ты не права. Если ты хотела бы уйти, нужно было бы делать это с самого начала, а теперь как-то нелогично…

Говорила бабушка назидательно, как обычно, но всё же в интонации её слышался невысказанный вопрос: в чём причина такого неожиданного поступка Капы.

— Ты так ничего ему не сказала? — поинтересовалась бабушка. Капа отрицательно покачала головой.

— Нет, зачем? — буднично вопросом на вопрос ответила внучка.

— Он должен знать! — твёрдо сказала бабушка. — Это его право. Вы ведь так долго этого ждали!

— Теперь это не имеет никакого значения, — отмахнулась Капа.

— Для мужчины это имеет значение всегда! — отрезала бабушка.

Это случилось прямо во время похорон деда — генерала Громова. Едва прозвучали залпы прощального салюта, как Капу вдруг вывернуло наизнанку прямо при всех высоких гостях.

В принципе, никто особенно не удивился. Люди бывалые. Перенапряглась девочка, переволновалась. Опять же деда любила без памяти… Вот давление и подскочило, а рвота — следствие — гипертонии. Но бабушку такими аргументами не проведёшь. Дома она пристально посмотрела на Капитолину. Ей даже не надо было задавать вопрос — внучка всё поняла без слов.

— Да, бабуля, — вымученно ответила на этот немой вопрос Капелька, — я беременна. Отец ребёнка — Владимир, других мужчин у меня, к сожалению, нет…

Ответ на главный вопрос генеральшу вполне удовлетворил, но это «к сожалению» вызвало новый вопрос.

— Почему — к сожалению? — дотошно поинтересовалась бабуля.

— Потому что я больше не люблю своего бывшего мужа, — устало ответила Капа. Тон её ответов явно намекал на то, что обсуждать принятое ей решение она не испытывает никакого желания.

— Вот так! — картинно всплеснула руками бабуля. — Значит, ты всё решила за себя и за него!

— Я считаю, что после того, как он со мной поступил, я имею на это право, — отрезала Капитолина.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнесла бабушка, — Всё может быть… Но как ты думаешь ребёнка одна поднимать?

Капа вопросительно посмотрела на бабушку. Та поняла её вопрос по — своему.

— Конечно, конечно, — поторопилась она успокоить внучку. — И я, и родители, будем помогать тебе по мере возможности…

Капа рассмеялась, обняв бабулю за плечи и уткнувшись головой в её плечо.

— Я вовсе не это имела в виду, — просто сказала она, с нежностью глядя бабушке прямо в глаза. — Просто квартира своя у меня есть, профессия есть… Ну, и ваша помощь — спасибо — тоже лишней не будет!

— Срок — то какой? — совершенно другим, смягчившимся, голосом поинтересовалась генеральша.

— Почти три месяца, — смущённо откликнулась Капа.

— Ну, что ж? — бабушка сразу взяла быка за рога. — У нас есть время подготовиться. Род Громовых продолжается!

Часть — 10

Некоторые утверждают, что готовить приданое для новорожденных задолго по их появления на свет — плохая примета. Капу эта примета не волновала совершенно. Она просто не выпускала спицы из рук. У её малыша, а она была совершенно уверена в том, что носит под сердцем сына, должен быть самый лучший гардероб. Она навязала кучу костюмчиков, начиная от самых маленьких, в которые можно будет наряжать сынишку уже в месяц. Носочки, шапочки, штанишки, жилетки, свитерки сыпались из-под её пальцев, как из рога изобилия. Она даже конверт для выписки из роддома связала из белой ангорской шерсти.

Беременность Капа переносила легко. Таких приступов, как на кладбище в день похорон деда, больше не было. Лишь изредка по утрам тошнота подкатывала к горлу, но бывало это так редко, что будущая мамочка уже не обращала на неё внимания. И то сказать, стоило выпить стакан зелёного чая, как все позывы прекращались, и самочувствие Капы можно было с полной уверенностью назвать отличным. Но в этот день всё как-то не задалось. С самого утра постоянно крутило желудок и тянуло к унитазу. На настойчивые увещевания бабушки, что надо бы вызвать скорую, Капа отвечала решительным отказом. В конце концов, бабуля, никогда надолго не оставлявшая Капу, не выдержала, решительно оделась и отправилась в магазин и аптеку, где собиралась найти средства, которые помогут как можно быстрее прекратить мучения любимой внучки.

— Бабуля, да не суетись ты, — с трудом сдерживая рвотные позывы, просила Капа, — наверное, я вчера что-то не то съела…

— Ты вчера не съела, — безапелляционно отрезала бабуля, — а просто — обожралась! Это надо же так не соблюдать диету! — она возмущённо вознесла очи к небу, видимо, призывая в свидетели своей правоты самого Господа Бога. — Дорвалась до дыни!

— Бабуля, — жалобно пропищала Капа, — она такая вкусненькая…

Дыня приехала только вчера из далёкого Узбекистана, посылку принёс на дом молодой лейтенант в подарок от бывшего сослуживца покойного генерала Громова. Конечно, дыня в конце ноября в Питере конца семидесятых — роскошь неслыханная! Вот Капа и набросилась на этот деликатес, совершенно позабыв о своём положении…

От тесного общения с белым фаянсовым другом её отвлёк настойчивый звонок в дверь.

— Бабуля, ты опять ключ забыла, — Капа со стоном поползла открывать дверь. Звонок повторился.

— Да иду я, иду, — раздражённо рявкнула она.

Набрав в лёгкие побольше воздуха — её тирада в адрес бабушки должна звучать не только убедительно, но и достаточно долго — Капитолина распахнула дверь… На пороге, держа в руках чемоданы, показавшиеся ей смутно знакомыми, стоял… каплей Снежин.

— Опа, — это всё, что смогла ответить на его «здравствуйте» изумлённая Капитолина. — Каким ветром в наши края? Ой! Здравствуйте, — немного собравшись, она нашла в себе силы продолжить беседу.

— Мы так и будем на пороге стоять? — насмешливо поинтересовался Валерий.

Казалось, что эта ситуация его забавляет. Нет, больше! Она ему чрезвычайно нравится!

— Это я ещё в первую нашу встречу заметила, — иронично пробурчала Капа.

— Что же такое Вы заметили, что так мне не рады? — переминаясь с ноги на ногу, но продолжая открыто улыбаться, преувеличенно удивлённо поинтересовался Валерий.

— Что скромность — не Ваш недостаток, — покачала головой Капитолина.

— То есть — от ворот полный отворот? — прищурив глаза, с явной обидой спросил нежданный гость.

— Ну отчего же, гость дорогой, — в тон ему включилась в беседу Капа. — Проходите. Только вас и ждала…

— Я на это надеялся, — игриво парировал Валерий.

— Ну, вот… наступил праздник и на вашей улице, — как можно ядовитей процедила Капа. А про себя подумала: «Боже мой, да мы ведь по-настоящему флиртуем! Интересно, а как он себя поведёт, узнав, что пикируется с беременной женщиной?» И она как-то неловко хихикнула.

— Ничего смешного, — обиделся Валерий, он ведь не слышал её размышлений про себя, а последние её едкие слова были для него, самой настоящей правдой

— Вы ко мне с вещами? — продолжала ёрничать Капитолина.

— Естественно, — не моргнув глазом, по-военному отчеканил Валерий, — причём заметьте — с вашими вещами…

— Ой, — пискнула Капа и залилась жгучей краской, наконец-то поняв, где видела чемоданы, — точно, как я свои чемоданы не узнала!

Такого поворота она не ожидала. Ведь по легенде, Валерий — соперник её мужа в борьбе за гарнизонную львицу Татьяну. Капелька даже предположить не могла, что он доверит вещи своей жены этому молодому нахалу. Именно в таком образе он предстал при первой их встрече.

— Простите, пожалуйста. Даже представить вас в роли почтового голубя не могла. Если вы помните, с моим мужем у вас… сложные отношения, — фраза получилась довольно гладкая, и Капа сочла, что она вполне достойно вышла из неловкого положения.

— Та –а-а, не извиняйтеся, — примирительно разрешил Валерий, — мне, если честно, очень приятно вас снова увидеть. А вещи тётушка Света должна была передать, но она немного занята. Через пару дней обещала до вас добраться.

— Ага, понятно… — с некоторым облегчением вздохнула Капитолина. — Тогда, может, чаю? — это предложение прозвучало не совсем уверенно. Женщина в тайне надеялась, что Валерий поймёт, что её предложение — просто дань вежливости… Но он совершенно не обратил внимания на её неуверенность…

— А не откажусь, — молниеносно, видимо, боясь, чтобы она не передумала, откликнулся каплей Снежин, и в его голубых глазах мелькнули озорные огоньки. — Тем более что у меня к вам личная просьба…

— Ах, вот как, — удивилась Капа, — а я думала, что вы помогаете мне не замёрзнуть исключительно из человеколюбия, а у вас какие-то коварные планы… — она кокетливо прищурила глаза и сделала вид, что обиделась…

— Ну, что вы, Капелька, так ведь Вас называет моя тётушка, — ласковым тоном попытался успокоить Капу Валерий, — никакого коварства.

— Ладно, — миролюбиво откликнулась Капа, — я пошутила. И какие такие у вас на меня виды?

…Проведя «блиц-экскурсию» по генеральской квартире: чемоданы в спальню, да-да, вот к этой двери — там гардеробная… руки помыть — в ванной, туалет рядом, кухня — возле кабинета, Капа усадила Валерия за кухонный стол. Он, сидя, обвёл шикарную кухню, вернее — столовую, он такие видел только в кино, глазами, одобрительно покачал головой.

— Хорошие размеры, — деловито заметил он, — не то что наши клетушки.

— Да, большая квартира, это дедушке дали за заслуги перед Родиной, — пояснила она, — после его смерти бабушке очень нехорошо было одной в этих хоромах, вот я за ней и приглядываю…

— А где же бабушка? — поинтересовался Валерий.

— А бабушка сегодня на подъёме… — уклончиво ответила Капа.

— И что это значит?

— А это значит, что дома её удержать невозможно, потому что она горит желанием причинять добро ближним.

— Знакомая ситуация, — с пониманием откликнулся Валерий.

— Тоже бабушка? — сочувственно поинтересовалась Капа.

— Она, любимая…

— Понятно, — с грустным видом покивала головой Капа, — оказывается, мы с вами друзья по несчастью…

Молодые люди посмотрели друг на друга с сочувствием и пониманием и рассмеялись.

— Нет, — просмеявшись, констатировала Капитолина, — то, что наши бабушки живы и пытаются ежечасно, пускай и помимо нашей воли, сделать нас счастливыми, это замечательно… Дай им Бог здоровья!

— Полностью с вами солидарен, — на полном серьёзе ответил Валерий. — Вот так медленно и печально мы подошли к сути моего визита, — вернулся к главной цели своего визита Снежин. — Я приехал в Питер на свадьбу к младшей сестре. А у моей бабули идефикс — меня хотят женить, во что бы то ни стало. Я пообещал, что приеду на свадьбу к Аде, мою сестру зовут Ариадна…

— Красивое имя, извините, продолжайте, — вклинилась в рассказ Валерия Капа.

— Так вот, я пообещал приехать на свадьбу к Аде с невестой. А невесты у меня нет, — Валерий развёл руками.

— О господи, — Капа уже поняла, куда клонит молодой человек.

В другое время она сама бы предложила свою кандидатуру, но сейчас в её положении…

— Вы уже поняли, о чём я хотел бы вас попросить, — умоляюще сложил руки Валерий, — а то с меня живого не слезут. Бабуля будет предлагать меня всем Адиным подружкам…

— Валерий, — с сожалением в голосе прервала его просьбу Капа, — если бы вы знали, как мне нелегко вам отказать…

— Так вы и не отказывайте, — с готовностью предложил Валерий.

— Я понимаю, что аргументы мои должны быть весомыми, — в голосе Капы звучало такое искреннее сожаление, что Валерий был готов извиниться и удалиться восвояси, не ожидая оглашения причин отказа, он даже привстал со стула, выражая готовность прекратить неприятный Капе разговор.

— Нет, нет, не уходите, — упредила его извинения Капа, — я думаю, что должна объяснить причину. — Он опустился на сиденье и не сводил с неё глаз. В его глазах читалась не просто тревога и огорчение, а настоящий страх. Капа не стала размышлять, в чём причина этого страха, а, словно камень в воду, бросила в лицо мужчине свою не самую приятную для него правду.

— Валерий, я жду ребёнка… — начала свою речь Капа.

Он громко с облегчением выдохнул.

— Я рад за вас, это замечательно, поздравляю Вас и товарища полковника! — он улыбнулся, Капе показалось, что искренне. — А то уже не знал, что и думать. Что там такое страшное произошло! Просто от сердца отлегло…

— Я рада, что вы меня понимаете…

— Но у вас ещё ничего не заметно, — Валерий внимательно и, как показалось Капе, с удовольствием оглядел её фигуру. — Да даже, если бы и заметно было…

— Валерий, — Капа через силу улыбнулась, позыв к рвоте опять накатил, — вы, право, как ребёнок.

— Это только на один вечер, — жалобно попросил он, состроив такую комически-трагическую гримасу, что Капитолина не смогла удержаться от смеха.

— Вы поймите, — она с трудом перевела дыхание… Это была последняя фраза, которую она смогла выговорить… В следующее мгновение Капа ракетой метнулась к туалету, из которого послышались совершенно определённые звуки, которые не смог заглушить даже рёв мощной струи спускаемой воды…

Часть — 11

…В ванной она задержалась немного дольше, чем это было нужно, тщательно приводя себя в порядок. Когда она опять появилась в столовой с решительным выражением лица, Валерий, как ни в чём не бывало, спокойно сидел за столом, пил чай с печеньем и вареньем собственного Капиного производства и мило беседовал с бабушкой.

— Ты уже вернулась? — озадаченно поинтересовалась Капа.

— Да, всё купила, погода неважная, вот и вернулась домой, — охотно откликнулась бабушка. — А у нас тут такие замечательные гости…

Хотя она и отозвалась о молодом человеке во множественном числе, в тоне бабули совершенно не чувствовалось присущее ей ироничное отношение к Капиным кавалерам. Она беседовала с молодым человеком, которого она видела впервые, с совершенно искренней симпатией! Было заметно, что за те несколько минут, пока Капа отсутствовала, Софья Варламовна и Валерий наши общий язык! Это было так необычно, что Капа не решилась прервать их беседу и намекнуть Валерию, что ему пора двигаться к дому, а то свадьба состоится без него.

Наконец, Валерий вспомнил о своих неотложных делах, ещё раз с вежливым поклоном выразил своё сожаление, что Капа не может присутствовать на свадьбе, не забыл приложиться к бабулиной ручке, чем окончательно завоевал её расположение, и, мило улыбнувшись, пообещав, что до своего отъезда в Мурманск обязательно навестит их, ещё раз поклонился, и, быстро повернувшись на пятках, выскользнул за дверь. Его последняя фраза «Честь имею», проговорённая чётким офицерским голосом, долго звучала у Капы в ушах… Хлопнула дверь парадной, а Капа всё стояла в коридоре, не сводя глаз с входной двери. Из состояния глубокой задумчивости её вывел вопрос бабушки. По тому, как громко она его произнесла, до Капы дошло, что он задаётся не в первый раз…

— Эй, — бабушка, пытаясь привлечь её внимание, пощёлкала пальцами перед носом внучки. — Капелька, девочка моя, очнись! — и, поймав её осмысленный взгляд, повторила свой вопрос: — Я так понимаю, это он — герой твоих девичьих грёз?

— Бабуля, — Капа слабо сопротивлялась её напору, — ну, что ты всё выдумываешь? Какой ещё герой? Я, вообще-то, пока замужем и даже слегка беременна… Ты, случайно, не забыла?

— А кому и когда это мешало? — невозмутимо продолжала свой допрос бабушка, и бросила в лицо внучке свой контраргумент: — Если, как ты утверждаешь, замужем, то почему ты до сих пор не вернулась к своему любимому мужу?

— Не поняла, по-моему, мы уже всё выяснили! — возмутилась Капа.

— Похоже, не всё, — констатировала бабушка.

— Ты, что, меня выгоняешь? — с упрёком спросила Капа.

— Нет, — в ответ возмутилась бабушка, — я просто стою на страже твоего счастливого брака! — и ехидно добавила: — А что? Что-то не так?

— Да, всё не так! — вдруг отчаянно, со слезами в голосе, вскрикнула Капелька, — Бабуля, — каким-то вымученным голосом обратилась она к любимой бабушке, — ты всегда меня понимала. Ты мудрая, ты надёжная, я тебе верю. Скажи, что мне делать? Мне кажется, нет, я уверена, что больше не люблю Шахова!

На глазах внучки показались слёзы, а взгляд таил в себе такую страшную боль, что бабушка не на шутку встревожилась.

Софья Варламовна давно поняла, что внучку в её доме держит не только желание позаботиться о бабушке, потерявшей главное в жизни, но и явное нежелание возвращаться домой, где, судя по ежедневным междугородним звонкам из Мурманска, её с нетерпением ждал муж, Она понимала, что подобный разговор неизбежен, но, как могла, оттягивала его, надеясь, что её любимая маленькая Капелька сама всё расскажет. Вот и дождалась.

— Маленькая моя, девочка моя, — бабушка, как в детстве, обняла Капу за плечи и усадила на «диван откровений», именно на этом диване Капелька доверяла бабушке первые детские секреты и каялась в своих «смертных», как ей тогда казалось, грехах. — Давай поговорим. Расскажи мне всё, что тебя мучает…

Воспоминания детства накрыли Капу с головой, а вместе с ними её охватила такая жгучая любовь к бабушке — самой настоящей, как пишут в старых романах, дуэнье и наперснице, такая благодарность за её бескорыстную любовь, что слёзы недавно перенесённой обиды, страха потерять любимого мужа, ненависти к сопернице и наступившего за всеми этими событиями раздражения, брезгливости, а затем безразличия к ещё недавно обожаемому Володеньке ручьями хлынули из её глаз. Мудрая Софья Варламовна, наверное, как никто другой понимавшая чувства внучки, ибо в постоянной борьбе за своего генерала с такими же неприкаянными гарнизонными «жучками» она прошла тот же самый тернистый путь, что и её внучка. Правда, характер у Сонечки Громовой был иного замеса, да и муж её был не в пример Володьке Шахову, который никогда ей не нравился, человеком суровым и, что немаловажно, брезгливым — похотливых девиц и близко к себе не подпускал. Старая закалка достойного человека из старинной офицерской династии! Все эти мысли промелькнули в голове у бабушки Софьи, пока она сначала дала внучке выплакаться, молча гладя её по плечу, потом слушала её рассказ об измене зятя, необычном знакомстве с Валерием и о том, как умирала её любовь к мужу, предательство которого она не смогла забыть…

— Вот видишь, бабуля, — всё ещё всхлипывая, говорила Капелька, — не такой уж я и ангелочек, которым меня все считают: и мужа у соперницы отбила, и интригу сама придумала, а в итоге — на фиг мне теперь этот муж нужен… И ребёнка решила оставить, и Володька до сих пор не в курсе, что скоро отцом станет… Даже не знаю, стоит ли ему об этом говорить… Короче, — Капа упавшим голосом подвела итог этому самобичеванию, — я и есть самая настоящая собака на сене.

Зная свою внучку, Софья Варламовна прекрасно понимала, что та не рисуется, не притворяется, а совершенно искренне считает себя виноватой. И ещё смеет сомневаться, глупышка, что она ангел! Ангел самый настоящий и есть! Растерялась глупышка… Что же? Старая мудрая бабушка Софья найдёт слова, чтоб наставить это неразумное дитя на путь истинный… Лицо Софьи Варламовны приняло серьёзное и решительное выражение. Никто не смеет обижать её девочку! У неё хватит сил поставить на место и непутёвого зятя, и, если понадобится, его шалаву гарнизонную…

— Совершенно напрасно ты так себя коришь, — тоном, не терпящим возражения, изрекла бабушка. — Не ты чужого мужа уводила. Если перевести на военную терминологию, недаром же мы с тобой из офицерских династий, Татьяна эта вела против тебя захватническую войну, несправедливую, а ты против неё — освободительную, а в этой справедливой войне все средства хороши, вплоть до партизанских! Вспомни историю России! — бабушка улыбнулась, ей самой понравилось так неожиданно пришедшее в её голову образное определение борьбы жён с жучками — любовницами. — А то, что простить не можешь, так это в тебе не гордыня, а потомственная дедушкина брезгливость говорит. Но! — мудрая бабушка прекрасно понимала, что внучка её наконец-то обретает свой собственный голос, свой разум. — Сколько можно жить Володюшкиным умом? Ты взрослая умная женщина, достаточно сильная, ты совсем скоро будешь должна отвечать не только за себя, но и за своего ребёнка. И решение, как жить дальше, ты должна принять сама. И знай, какое бы решение ты ни приняла, и я, и родители, и тётка твоя, и твои братья — мы все будем на твоей стороне и всегда придём на помощь.

— Спасибо, бабуля, — слёзы на милом личике Капельки уже давно высохли, и лишь небольшая припухлость век выдавала, недавние рыдания. — Ты права: я всё должна решить сама… Я уже всё решила. Сейчас я звоню Шахову и говорю, что приеду на развод. Так, — рассуждала она вслух, — то, что я беременна, я узнала уже здесь, в Питере, Володе пока не говорила. Я и сейчас ему не скажу, чтобы развод не застопорили. А потом, когда разведёмся, скажу, что жду ребёнка. Он должен знать, отец всё-таки.

— Естественно, он должен знать, — согласилась бабушка. — Тем более он единственный сын у родителей, их тоже нельзя внука лишать… Не по-божески… Если, конечно, им этот внук нужен… — последнюю фразу бабушка пробормотала себе под нос — ей не нравился Шахов, и, естественно, отношения с его роднёй у неё тоже не сложились… Бабушка Софья была той ещё язвой… Всё-таки прошла школу гарнизонной жизни и экзамены по её окончании сдала на отлично!

— Бабуля, — Капа виновато посмотрела на бабушку…

— Ну, что, — догадалась та, — мне выйти?

— Извини, дорогая, — внучка нежно дотронулась до её руки и ткнулась носом в родное плечо, — я хочу поговорить с ним наедине.

— Конечно, конечно, — бабушка улыбнулась, погладив внучку по щеке, — я всё понимаю…

Часть — 12

Полковник Шахов повесил трубку и нажал кнопку вызова своего зама…

Минуты ожидания тянулись неимоверно долго. Тысячи мыслей пронеслось в голове Владимира, но он так и не придумал достаточно веского довода, чтобы попытаться вернуть любимую женщину.

…Капа позвонила сама, в первую секунду он обрадовался её неожиданному звонку, но, как только услышал голос жены, вдруг неизвестно откуда появившиеся в нём какие-то новые жёсткие нотки, понял, что новости будут не из приятных…

Его Капелька говорила строгим, чужим, каким-то «учительским» голосом, все её фразы были продуманы и конкретны. Совершенно буднично она сообщила ему о своём решении развестись.

Нельзя сказать, что это её известие стало для него «снегом среди лета» — он предполагал, что её долгое отсутствие, скорее всего, попытка научиться жить без него. Он же пока жить без неё не мог. Вернее, как это ни странно, он труднее переносил разлуку. Владимир попытался образумить жену, но его слабые потуги успехом не увенчались. На его вопросы и аргументы против она тут же выдавала чёткие ответы и убедительные контраргументы. Решение о разводе с её стороны было продуманным и окончательным. Через три дня она приедет, и надеется, что все документы будут готовы. Ей от него ничего не нужно. На квартиру в Мурманске она не претендует. Всё имущество и подаренные ей драгоценности она оставляет мужу. Ей нужен только развод.

Он решился на последний довод, ещё несколько минут назад он даже не вспомнил бы об этом эпизоде своей жизни, но, как говорится, в такой ситуации, во имя сохранения брака, все средства хороши…

— Капитолина Викентьевна, — слова давались ему с трудом, казалось, что от каждого во рту остаётся горький привкус, хотя он из всех сил пытался придать своему тону ироничное звучание, — если я настолько тебе не нужен, противен, опостылел, почему ты тогда меня не отпустила?

К его удивлению, Капа не смутилась, не запнулась, как это обычно бывало раньше, подыскивая нужные — правильные — слова. Напротив, она говорила так, будто заранее знала его вопросы, а свои ответы выучила наизусть.

— А ещё ничего не поздно вернуть… — уверенным голосом ответила его Капелька.

— Что я должен сделать? Любое твоё условие … — горячо заговорил он, но Капитолина его перебила.

— Опомнись, Володя, ты о чём? — с удивлением в голосе пресекла она его заверения. — Я о другом. Думаю, что твоя Татьяна будет рада вернуться к тебе и забеременеть по-настоящему. Впрочем, это ей, как выяснилось, никогда не удастся!

— То есть? — озадаченно спросил Владимир.

— Ты забыл, что я, какой-никакой, медик, — иронично хмыкнула она. — У нас в гарнизоне одна была поликлиника… Если бы твоя любовница, — она произнесла это слово без всякого усилия, как медицинский термин, равнодушно, это резануло ему слух, — только шаг сделала бы к кабинету гинеколога, мне в тот же день об этом тридцать три человека сказали бы… Не мне — так Светлане. Запомни, дорогой: Татьяна не была беременна, она развела тебя, как последнего лопуха. Есть ещё одно обстоятельство, но о нём пусть тебе твоя любимая женщина сама скажет… Короче, милый, если надо, то я могу дать тебе и адрес её, и телефон. Она, как оказалось, в Мурманске. Твоё счастье гораздо ближе, чем ты предполагал… А я, Володя, увы, поняла, что больше не смогу жить с тобой под одной крышей… И давай решим всё миром, всё-таки мы неплохо жили какое-то время…

Упавшим голосом он пообещал, что сделает всё, чтобы она была довольна. С горькой улыбкой на губах Капа положила трубку. Всё оказалось проще, чем она себе думала… «Ну, вот и всё!» — с облегчением вздохнула женщина.

Полковник Шахов, к сожалению, так не думал. Но это до поры до времени Капе это было неведомо… Владимир ещё несколько минут держал в руке пульсирующую короткими гудками трубку, о чём-то размышляя… Наконец, улыбнувшись каким-то своим тайным мыслям, положил трубку на аппарат.

— Так вот что вывело Капельку из себя! — с облегчением вздохнул он. — Какая-то падла сообщила ей, что Танька вернулась! Да ещё и в Мурманск! Не знал… не знал… Вот зараза! Впрочем, мне всё равно, где она обоснуется… — с неприязнью подумал он о женщине, с которой когда-то по странной прихоти судьбы был готов связать свою жизнь, оставив горячо любимую жену… — Капелька… — он с нежностью вполголоса произнёс имя любимой женщины, — она, бедняжка, думает, что Танька ко мне вернулась! Теперь главное — убедить Капу, что её подозрения смешны — я навсегда с ней! Навсегда, — твёрдо произнёс полковник и улыбнулся. Решение было принято. Он сделает всё, чтобы вернуть доверие своей драгоценной Капельки.

…Взглянув в старое венецианское зеркало, стоявшее в углу комнаты, Капа боковым зрением заметила бесшумно проскользнувшую в комнату бабушку, задумчиво глядевшую на неё. По её лицу Капа поняла, что кое-что, любопытное для, себя Софья Варламовна всё же услыхала.

— Что, бабуль, — горько усмехнувшись, не оборачиваясь, обратилась к отражению в зеркале Капа, — не ожидала от своей маленькой Капельки такой подлости?

— Жёстко, но… — покачала головой Софья Варламовна. — Боюсь, что твой муж это заслужил. Ну, а эта жучка — профурсетка — тем более!

— Бабуля, — с изумлением воскликнула Капа, — я всё больше тебе удивляюсь. — Откуда ты таких слов нахваталась? Неужели на филфаке? — с выражением ужаса на лице воскликнула Капа.

Генеральша грустно хмыкнула, что означало, что шутка внучки не удалась.

— А жизнь, дорогая моя, — философски заметила Софья Варламовна, — вносит нужные коррективы даже в самое хорошее академическое образование!

И обе синхронно прыснули.

— Ну, что? До чего договорились? — бабушка придала лицу и тону серьёзно-деловое выражение. Даже истинная интеллигентность не смогла подавить тревогу за судьбу внучки, да и любопытство, тоже, вроде, не самый страшный порок… Именно по этой причине, не дожидаясь окончания разговора генеральша и проникла в «комнату переговоров». Повеселевшим голосом Капа буквально пропела:

— Бабуля, он на всё согласен, — и закружилась по комнате в медленном вальсе.

— Тише ты, — встревожено шикнула на неё бабуля, — с утра от унитаза не отходила…

— А ты знаешь, бабушка, — предположила Капа, — может это не токсикоз, а волнение от нерешённой проблемы. Вот я всё решила для себя, и мне сразу стало легче.

— Скажи, Капелька, — женское любопытство не победить никакому академическому образованию, — а мне ты можешь сказать, что ещё за обстоятельство, о котором его жучка должна сама сказать Владимиру?

Капитолина расхохоталась.

— Нет, бабуля, ты неисправима, — со смехом отмахнулась от вопроса Капелька…

— Ну, всё-таки… — настаивала Софья Варламовна.

Капитолина отрицательно покачала головой.

— А давай я угадаю, — предложила бабушка.

— Слушай, бабуля, — с шутливым страхом заметила Капа, — с таким азартом тебя не то что в казино, тебя к киоску с лотерейными билетами подпускать нельзя!

— Это меня не интересует, можешь не беспокоиться, — заверила внучку бабушка. — И не уходи от ответа!

— Бабуля, — нарочито строгим тоном поинтересовалась внучка, — а известно ли тебе что-либо про медицинскую тайну?

— Известно, — спокойно ответила бабуля. — Но так же мне известно, что срок давности имеет даже совершённое убийство. — И безапелляционно добавила: — Давай выкладывай. Не хочешь же ты довести меня до сердечного приступа?

— Не хочу, — смирилась Капа, — впрочем, это уже не имеет никакого значения. Я же уволилась с работы. Беседую с тобой как частное лицо. Короче, мы просто сплетничаем. И, как обманутая жена, имею право говорить о сопернице не самые лицеприятные вещи. Ты согласна?

— Естественно, — нетерпеливо процедила бабуля. — От основной темы не уклоняйся!

Капелька не смогла удержаться от смеха: так её бабуля напоминала маленького любопытного мангуста из сказки Киплинга.

— Бабуля, всё просто, как белый день, — всё ещё не решаясь выложить всю правду, тянула Капа, но, ещё раз поймав решительный взгляд генеральши, не стала больше уклоняться от ответа и выложила всю правду, вернее то, что узнала от Светланы, — она не может иметь детей, так как матку ей вырезали после криминального аборта.

— Что-то подобное я и предполагала, — с удовлетворением заметила Софья Варламовна. — Считаю вопрос закрытым. Тем более эта жучка не заслуживает потраченного на неё времени. Переходим к главному вопросу. Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — не совсем понимая, куда клонит бабушка, ответила Капа.

— Замечательно, — у бабушки, предвидевшей и такой поворот событий, была в запасе очередная шальная мысль. — А почему бы тебе, в таком случае, не воспользоваться предложением каплея Валерочки Снежина?

— Бабуль, но я же отказалась, — опешила Капа от такой «толерантности» бабушки Софьи. — Неудобно как-то менять своё решение…

Но по тому, каким нерешительным голосом Капа выдвигала свои доводы, бабушка прекрасно догадывалась, как самой Капе хочется не просто бежать, а лететь за Валерием на крыльях.

— Вот что, Капелька, — решила бабушка, — чтобы ты не тряслась в метро, давай я тебя сама отвезу.

Капелька засмеялась: бабушка была той ещё «амазонкой», известной всем гаишникам Ленинграда. Кажется, что в её талоне осталась только одна непробитая дырочка.

— Спасибо, бабуля, конечно, но я лучше сама доберусь… Здесь недалеко, я на метро доеду…

— А где он живёт?

— Где, где? На Бороде, — засмеялась Капа.

— Господи, Капитолина, слышала бы тебя твоя мать! Разве можно взрослой женщине позволять в речи такой жаргон? Шпана с Лиговки!

— Бабуля, Лиговка — давно приличный район в центре Северной столицы. А «Бородой» проспект Карла Маркса даже в местных новостях называют.

— А вот моя бабушка иначе, как Большим Сампсоньевским, его не называла, — мечтательно полуприкрыв глаза, проговорила Софья Варламовна.

— А может, ему когда-нибудь и вернут историческое название? — игриво предположила Капа.

— Что ты, что это за крамольные мысли! — мгновенно приняв строгий вид, замахала на неё руками бабушка. — Да ещё несколько лет назад тебя за такое предположение на Соловки бы отправили! Держи ключи от машины! — и бабушка торжественно вручила их Капе. — С сегодняшнего дня машина твоя…

И на нерешительную попытку Капы отказаться от такого царского подарка:

— Бабулечка, спасибо тебе, — Капа нежно обняла свою любимую бабушку, — а ты –то как без машины будешь? — Софья Варламовна строго прикрикнула на непокорную внучку: — Бери без разговоров — тебе она нужнее! Только смотри аккуратнее на дороге!

Но Капа уже не слышала строгих наставлений бабушки, она, быстро запрыгнув в коротенькие югославские сапожки на высоких каблуках, на ходу клацая кнопками лёгкого зимнего пальто производства Финляндии, нахлобучив на макушку песцовую ушанку, изо всех сил жала на кнопку лифта…

Часть — 13

Валерий, конечно, в глубине души очень рассчитывал на то, что Капитолина не откажет ему в его «маленьком, но очень ответственном» поручении… Не вышло. Но это обстоятельство, к его собственному удивлению, не очень-то его и огорчило. Главное, что она выразила желание помочь, а отказала с большим сожалением и по очень уважительной причине. Его не испугал и тот факт, что любимая женщина ждёт ребёнка от законного супруга. Подумаешь, ребёнок! Он будет любить его, как родного! Главное, чтобы Капа была рядом с ним. А что когда-нибудь это произойдёт, он почему-то ни капельки не сомневался…

От трамвайной остановки до родительского дома — пути дворами минуты две-три. Это расстояние Валерий преодолел практически мгновенно — на крыльях. Но так же — без промедления — в квартиру ему подняться не удалось. Возле подъезда на лавочке, где в урочные часы собирались поболтать и перемыть косточки соседям окрестные пенсионеры, сидело совсем юное, довольно симпатичное, но совершенно зарёванное создание. Бросив взгляд на проходившего мимо незнакомого мужчину, довольно приятной наружности, девчонка стряхнула слёзы с лица и, набравшись смелости, обратилась за помощью к Валерию. Из её сбивчивого рассказа он понял, что она из Тюмени, приехала к тётке погостить, и вот уже битый час сидит у подъезда, а дома никого нет, потому что на её многочисленные звонки так никто дверь и не открыл. И что ей теперь делать — одному Богу известно. И денег у неё впритык. И голодная она, как лев. А главное — она так и не повидалась со своими родственниками. Из рассказа девушки он понял, что она приехала к его соседям. Мужчина тяжело вздохнул.

Но, что поделаешь? Видимо, это его крест — помогать тем, кто оказался в трудной ситуации.

— Ладно, тараторка, — нетерпеливо прервал Валерий сбивчивый рассказ девушки, пытавшейся в наименьшую единицу времени вложить максимум информации, — я тебя понял. Пошли к нам, — и, заметив её подозрительно недоверчивый взгляд, строго сказал, — слушай, подруга, ты сама о помощи взывала!

— А Вы, дяденька, не маньяк? — пропищала, состроив несчастную мордашку, девчонка.

— Не маньяк, — передразнив её гримаску, каким-то «козлиным» голосом «проблеял» Валерий, — а за дяденьку — особое спасибо.

— Ну, Вы же уже пожилой, — попыталась оправдаться незваная гостья, но под его испепеляющим взглядом осеклась, но фразу довела-таки, до конца, — как же мне к Вам обращаться?

— Валерий меня зовут, так и обращайся, и на вы, — отчеканил Валерий. — А если и это трудно, — он сделал театральную паузу и командирским голосом добавил, — то товарищ капитан-лейтенант.

— Ой, — обрадовано пискнула девушка, — а я вспомнила. Тётя Валя писала маме, что у её соседки-подружки внук — военный моряк. Так это, наверное, Вы! — уже совершенно уверенным тоном, в котором не было ни капельки не то что страха — смущения, подвела итог гостья.

— Скорее всего, — подтвердил её догадку Валерий. — это я. А вот ты кто?

— А меня можно звать Лиса, — сделала ударение на И девушка.

— А чего не Зая? — с иронией в голосе поинтересовался Валерий.

— Ничего смешного, — уловив его иронию, девушка немного обиделась. — Просто меня зовут Алиса, Лиса — для краткости.

— Понятно, — просто ответил Валерий, — так и будем тебя величать.

— А вот, если бы я была Зоей… — нарочито менторским тоном начала девушка…

Но Валерий в очередной раз бесцеремонно прервал поток её словоизлияний.

— Вот что, подруга, — строго сказал он, — ты, я вижу, не очень-то беспомощное существо, тебе, точно, палец в рот не клади…

Девушка приподняла бровки в знак своего недоумения, граничащего с негодованием, но Валерий не дал ей и слова сказать.

— Так, молчим, — тоном, не терпящим возражения, заявил он. — Или мы идём и занимаемся твоей проблемой, или я отвезу тебя на вокзал и отправлю на деревню бабушке с дедушкой!

Девушка покорно кивнула и шагнула за Валерием в подъезд.

— Бабуля, — с порога крикнул он…

На его зычный крик из кухни показалась миниатюрная сухонькая фигурка бабушки Лены.

— Ну и что мы так вопим? — невозмутимо поинтересовалась она, на ходу вытирая руки о клетчатый передник, отороченный красным кружевом.

Заметив, что внук пришёл не один, она на минуту замолчала, быстрым взглядом окинув вошедшую в её жилище незнакомку. Чтобы сделать вывод, ей хватило полутора минут.

— Ну, это, как я понимаю, не твоя Капитолина, — скорее ответила, чем спросила бабушка.

— Естественно… Капелька немного приболела… — и, объясняя присутствие в доме неизвестной девушки, добавил, — а это гостья Петелиных. Нашёл возле подъезда… Ты что-нибудь об этом знаешь?

— Конечно, я в курсе, — заверила бабушка. — Они уехали на дачу, их срочно вызвали, там какая-то проблема, ключи, как обычно, у меня. Записка в дверях. А завтра они приедут, — выдала всю имевшуюся у неё информацию бабушка Лена. По скорости речи она ничуть не уступала их незваной гостье.

— Ты что, подруга, — как к старой знакомой, обратился к ней Валерий, — записку прочитать не удосужилась?

Девушка пожала плечами и отрицательно покачала головой. —

— Я её не заметила…

— Ну, это вполне естественно, — вмешалась в допрос, учинённой внуком «бедной малышке», бабушка Лена, — девочка приехала издалека в большой незнакомый город, с трудом добралась до квартиры, а дома никого нет… Вполне естественно, что она расстроилась… Может быть, даже испугалась… — во время своей тирады бабушка Лена кивала головой и делала ободряющие знаки девушке. Та, словно попав под гипноз, не сводила глаз со своей неожиданной заступницы и машинально кивала головой в такт её словам. — Вот и не заметила записку. Валентина её засунула под войлок, чтобы не заметили наши подъездные хулиганы да не вытащили бумажку из любопытства. Ведь так?

Девушка благодарно кивнула головой, ведь замечательная бабушка этого сурового офицера так точно озвучила все её мысли, что ничего другого ей просто не оставалось…

Бабушка Лена уже взяла бразды правления в свои руки и стала объяснять девушке, что она должна сделать.

— Так… — начала свои рекомендации бабушка, — тебя как зовут?

— Лиса, — ещё раз представилась гостья. — С ударением — на «и».

— Понятно, — заявила бабушка. — Алиса, то есть?

— Да, — согласилась девушка, — это так меня для краткости называют…

— А нам торопиться некуда, — заверила бабушка Лена. — Пусть Валера готовится, у нас сегодня свадьба, внучка замуж выходит, а мы с тобой идём в Валину квартиру, накормлю тебя — Валентина наготовила кучу всяких вкусностей, вещи разберём, заодно и цветы полью, — вроде бы предложила свою помощь бабушка, но Лиса восприняла её слова за команду к действию. Она подхватила свою сумку и двинулась следом за бабушкой Леной, приветливо кивнув на прощанье Валерию. Он уже не казался ей таким суровым…

Валерий выскочил из душа, успев намотать полотенце на бёдра. Звонок у входной двери звякнул ещё раз. Прямо перед ним метнулась, неизвестно каким образом оказавшаяся в квартире, Алиса и бросилась открывать дверь.

…На пороге с букетом цветов и коробкой в подарочной упаковке стояла Капа и растерянно смотрела на энергичную девушку с тарелкой в руке и каплея Снежина, одетого, явно, не по форме…

— Простите, — растерянно пробормотала она, — я, наверное, не вовремя… Она протянула цветы и коробку девушке, та машинально их приняла. — Валерий, поздравьте, пожалуйста, молодых от меня. И Свете с Зотовым — огромный привет. Жду их у себя завтра. До свидания.

Она произнесла эту фразу на едином дыхании и так же внезапно, как появилась на пороге квартиры Снежиных, выпорхнула, захлопнув за собой дверь.

Валерий, буквально сполз по стенке. Из горла его вырвался самый настоящий стон разочарования и боли. Он даже не обратил внимания, что полотенце на его бёдрах разошлось так, что Лиса-Алиса смущённо отвела взгляд и старательно стала рассматривать дверь, ведущую в кухню.

Через мгновение Валерий подпрыгнул и вихрем метнулся в свою комнату. Через минуту он выскочил оттуда в полном обмундировании. Видимо, сработал рефлекс: в стрессовой ситуации любой военный в считанные секунды наденет на себя форму. Прыгая через две ступеньки, он выскочил из подъезда, но смог увидеть только багажник завернувшей за угол чёрной генеральской «Волги»…

Каплей Снежин поспешил подняться в квартиру — оставался ещё один способ сгладить неприятную ситуацию — позвонить Капитолине домой и объяснить, что произошло, Софье Варламовне. У Капельки мировая бабуля. Валерий не сомневался, что она всё поймёт правильно и успокоит Капу. Может быть, ему даже удастся привезти её вечером в ресторан?

В квартире он опять увидел неизвестно зачем пожаловавшую Алису.

— Тебя каким ветром занесло? — хмуро поинтересовался Валерий. — Ты же с бабулей к Петелиным ушла…

— А меня бабушка Лена попросила принести большие тарелки…

— Шустрая нынче молодёжь пошла, — съязвил Валерий, — без году неделя знакома, а уже бабушка Лена…

— Дядя Валера, — пискнула Алиса, — я не могу понять, в чём я провинилась…

— Вот что, племянница, — теряя самообладание, посоветовал Валерий, — шла бы ты к своим родственникам в квартиру, пока я тебя не высек…

На глазах Алисы показались слёзы…

— Так, — Валерий понял, что перегнул палку, — не сердись. Ты ни в чём не виновата, просто оказалась не в то время не в том месте…

— Извините, я не хотела Вам навредить, — прошептала девушка.

— Иди уже, — махнул рукой Валерий, — бабуля тебя ждёт…

Алиса, наконец, удалилась, а Валерий бросился к телефону…

Как он и рассчитывал, Софья Варламовна внимательно выслушала его рассказ и с пониманием отнеслась к почти анекдотической ситуации, в которой он оказался. Они вместе посмеялись над его «везучестью» попадать в подобные истории. И Софья Варламовна, которая с первых же минут знакомства почувствовала явную симпатию к молодому офицеру, обещала уладить недоразумение между ним и её внучкой. Она прекрасно разбиралась в людях и поняла, что молодой человек говорит чистую правду, а, по её представлениям, именно такой мужчина и должен быть рядом с её бесценной Капелькой.

Часть — 14

Капитолина заявилась домой часа через три после звонка Снежина. По её опухшему лицу и покрасневшим глазам Софья Варламовна поняла, что её идея навестить каплея Снежина была не самой удачной. По многолетнему опыту общения с любимой внучкой, мудрая генеральша (недаром родители Софьей нарекли) прекрасно знала, что, если начать успокаивать чем-либо расстроенную Капу, количество пролитых слёз начнёт увеличиваться в геометрической прогрессии. Привести в себя её Капельку можно было только непробиваемой суровостью. Поэтому бабушка Софья постаралась придать лицу самое строгое выражение, какое она могла допустить в отношении любимой внучки.

— Ну, и где тебя носило? — неприветливо поинтересовалась она у Капитолины.

— Бабуля, — отмахнулась от неё Капа, — лучше не спрашивай. Очередной крах…

— Ой, скажите, пожалуйста, — возмущённо всплеснула руками бабушка Софья, — прямо сразу крах?

— Бабуля, — отчаянно выдохнула Капа, — у него есть другая.

— А как же? Знаю, знаю, — тут же откликнулась бабуля и под удивлённым взглядом внучки описала ей её мнимую соперницу, — молодая, нахальная, рыжая девица по имени Алиса, худющая глиста восемнадцати лет — словом, очаровательная дурочка… Заметь: совершенно не во вкусе товарища капитан-лейтенанта!

— Бабуля, — на лице Капы было написано удивление, граничащее с суеверным страхом, — ты что? Экстрасенс?

— Ой, только не надо ругаться новомодными словечками, — возмутилась

Софья Варламовна. — Я всего лишь говорила с Валериком и его бабушкой.

И она с удовольствием пересказала внучке историю попадания Алисы из Тюмени прямиком в квартиру Снежиных.

— Ну, — она надеялась, что была достаточно убедительна, и Капа всё поняла правильно, — полагаю, что эта анекдотичная ситуация перестала быть фатальной?

— Бабуля, — вымученно протянула Капа, — как же легко тебя развести! Неужели ты не понимаешь, что это всё неправда! Возможно, — она прервала попытку бабушки опровергнуть её слова, — допускаю, что я ему понравилась. Возможно, он даже готов жениться. Пора пришла, а я неплохой вариант. Но! Он точно такой же кобель, как и все остальные! Отказалась я идти на свадьбу, вот он и, недолго думая, нашёл мне замену. По крайней мере, в койке, — с обидой закончила Капа.

— Я тебя выслушала, — спокойно парировала бабушка. — Теперь моя очередь.

Капа хмыкнула, но бабушку решила послушать.

— Я ни в чём не хочу тебя переубеждать. Ты не поверила мне, не поверила бабушке Валерика…

— Она, между прочим, любящая бабушка своего внука… — вставила свой контраргумент Капа.

— Не перебивай старших, — командирским голосом отчеканила генеральша. — Не меряй всех людей по мерке своего бывшего мужа. Этот плебей из Пупырловки свёл на нет все воспитанные в тебе представления о порядочных людях, о человеческом благородстве… Он развеял внушённое тебе понимание о настоящем мужчине…

Капа опять горько усмехнулась…

— А где они — эти мужчины? — прошептала она. В её голосе было такое разочарование, такая горечь, что бабушка пожалела, что взяла с внучкой такой резкий тон.

— Ладно, — примирительно согласилась она, — думай, как хочешь. Но вспомни, что, кроме твоего Владимира, есть твой дед, твой отец, братья, их друзья…

— Мы сейчас говорим не о сказочных героях, а о конкретном человеке, который говорит одно, а делает другое, — возразила Капитолина.

— Ты меня совершенно не слышишь, — огорчилась бабушка. — И виной тому твой ненаглядный Володенька, ты просто перекладываешь его вину на плечи другого, заметь, очень хорошего парня…

— Бабушка, у меня голова разболелась, — поморщилась Капа, — давай о том, какой Снежин — замечательный парень, поговорим как-нибудь в другой раз…

— Ты что на него так взъелась? Он, что — жениться на тебе обещал? — усмехнулась бабушка.

— Представь себе, да! — с вызовом ответила Капа и стала, руки в боки, глядя в глаза бабушке.

— Да, — многозначительно протянула бабушка, — это, конечно же, меняет дело! — с сарказмом в голосе констатировала она. — А ты не забыла, что ты, вообще-то, замужем? Что ребёнка от родного мужа ждёшь?

— А твой бесценный Валерик, между прочим, в курсе, — обиженно парировала Капа и сделала попытку удалиться в свою спальню.

— Капитолина, — требовательным тоном бабушка попыталась остановить Капу и продолжить разговор, — ты не права! В корне не права!

— Ба-бу-ля, я не хочу о нём говорить, — огрызнулась Капа.

…Она тут же пожалела о своей резкости, такого тона в отношении бабули в их семье не позволял никто! Но слово уже вылетело…

Она развернулась и, сопровождаемая многозначительным молчанием бабушки, ушла к себе в спальню…

Внучка с бабушкой очень редко не находили общий язык. Поэтому неожиданная размолвка огорчила обеих. Капа слышала, как бабушка, спустя несколько минут, выключила свет на кухне и удалилась в свою комнату, не пожелав внучке, как это было у них принято, спокойной ночи… Капа тоже осталась лежать без движения… Мысли, одна неприятней другой, роились в её голове… Она не жалела, что решилась на окончательный разрыв с бывшим мужем… Мысли же в отношении Валерия были совершенно неопределёнными. С одной стороны, она очень хотела поверить бабушкиному рассказу, но, с другой стороны, бородатый анекдот, который ей пытались преподнести как истинную правду, вызывал серьёзные сомнения…

— Ладно, — в который раз успокаивала себя Капелька, — поживём — увидим… Ещё не вечер… Вот съезжу в Мурманск, разведусь с Шаховым, и тогда…

С этой мыслью она уснула…

Часть — 15

Солнечный луч ласково скользил по лицу Капитолины. Она потянулась. Надо же, вчера она даже не удосужилась раздеться, не то что зубы почистить! Хорошо бы, чтоб бабуля её в таком виде не застала, а то длинная и содержательная лекция про моветон, которого она набралась от бывшего мужа, ей обеспечена. Капа поднялась с так и не разобранной постели, поправила покрывало, пусть бабуля думает, что она уже встала, оделась и привела постель в порядок, и подошла к окну. Внизу, слегка оживлённая яркими солнечными лучами чернела вода канала Грибоедова. «Надо же, — про себя подумала Капа, — и летом — то солнце не каждый день балует, а тут — конец ноября и такое яркое солнышко! А Грибоедов и на солнце чернее чёрного… Как моё настроение… Скорей бы, что ли, снег выпал…»

Осторожно выглянув из дверей спальни, Капитолина прислушалась. Судя по доносившимся из кухни звукам, бабушка жарила блины. У Капы потекли слюнки. Вчера, огорчённая свалившимися на неё неприятностями, совершенно обессиленная и подавленная после разговора с бабушкой, категорически отказавшейся ей сочувствовать, она совершено забыла про ужин. А теперь мало того, что под ложечкой нестерпимо сосало, так ещё и карапуз у неё в животе начал заявлять свои права на строгое выполнение режимных моментов. Капа скользнула в ванную комнату…

Посвежевшая, с виновато-миролюбивым выражением лица она появилась на кухне. Бабушка, конечно же услышала, что внучка рядом, но никак не отреагировала на её приход. Капа решила первой пойти на примирение.

— Бабуля, — вкрадчиво начала она — бабушка тут же повернулась к ней лицом, ей тоже уже порядком надоело строить из себя «оскорблённую и униженную», — прости меня, давай не будем больше ссориться, — просительно прошептала она, глядя бабушке в лицо. Слёзы блестели в глазах у обеих.

— Девочка моя, и ты меня прости, — радостно бросилась к ней бабушка, забыв про блин, который тут же напомнил о себе характерным запахом пригари.

— Бабуленька, — обнимая бабушку, приговаривала Капа, — ни один мужчина на свете не стоит твоей любви.

— Ну, это ты преувеличиваешь, — к бабушке довольно быстро вернулось свойственное ей ироничное отношение ко всему в этом мире.

— Ничего я не преувеличиваю, — возразила Капа, — просто я очень тебя люблю. Надеюсь, ты хорошо спала?

— Нормально, — коротко ответила бабушка, — я, по крайней мере, успела раздеться, умыться и лечь под одеяло…

— Началось? — с притворным испугом поинтересовалась Капа.

— Да ни боже мой, — махнула рукой бабушка, — просто констатация факта…

— Слава богу, — облегчённо выдохнула Капитолина.

— Давай садись за стол, будем завтракать, — с доброй улыбкой предложила Софья Варламовна. — Да, надеюсь, ты не забыла, что на ужин к нам сегодня придут Светлана с Зотовым?

— Не забыла, — поливая бабушкин блинчик с творогом сметаной, откликнулась Капа. — Что будем готовить?

— Я уже всё основное сделала, — загадочно улыбнувшись, промурлыкала бабушка. — Пока ничего не скажу, но гарантирую, вкус «спецфицкий», — подражая герою Райкина, продолжала интриговать бабушка.

— А мне что делать? — озадаченно спросила Капа. — Не могу же я просто глядеть, как ты будешь готовить!

— А для тебя тоже найдётся поручение, — невозмутимо сообщила бабушка. — Тебе надо сбегать в «Север», получить тортик, я его заказала… «Ленинградский»!

— Ух, ты! — одновременно удивилась и восхитилась Капа. — Бабулечка! Мой любимый?

— Твой любимый, — удовлетворённая произведённым эффектом, кивнула головой бабулечка. — Ещё загляни в «Гостинку», надо купить новые льняные салфетки…

— С огромным удовольствием, — радостно улыбаясь, пропела Капитолина. — Вот только доем этот восхитительный блинчик…

Про каплея Снежина не было сказано ни одного слова…

Часть — 16

Капа вышла из парадной и бросила взгляд назад. Спас — на — крови, весь закрытый лесами, всеми куполами блестел на последнем предзимнем солнце. «Господи, — про себя подумала Капа, — сколько можно скрывать эту красоту? Как бы этот храм Питер украсил! Эта реставрация, Господи прости, длится уже целую вечность…»

Мысленно перекрестившись на облитые солнечным золотом купола и попросив у Бога прощения за свои прегрешения, что было совершенно неприемлемым для жены и дочери советского офицера, Капа быстро огляделась по сторонам, не угадал ли какой-нибудь случайный прохожий её мысли. Но в будний день в конце ноября её улица была не самой оживлённой в центре Ленинграда: каникулы закончились, до новогодних праздников далеко, поэтому поток туристов, ещё недавно несущийся в Русский музей и на Мойку — 12, поиссяк. Всего несколько шагов, и Капитолина оказалась в самом сердце Питера — многолюдный в любой день и час любого времени года Невский встретил её шумом людской толпы и мчащихся в обе стороны потоков машин, автобусов, троллейбусов. Решив начать с салфеток, Капа нырнула в подземный переход и через несколько минут выбирала салфетки — белые с васильками, в тон скатерти — в галантерейном отделе на втором этаже Гостиного двора.

Покончив с салфетками, она решила заглянуть в ювелирный — несколько дней назад она присмотрела там шикарный серебряный гарнитур с натуральной бирюзой. Почему бы не порадовать себя? Столько всяких неприятностей на неё свалилось. Надо непременно получить дозу положительных эмоций! «Прописываю себе обновку в качестве антидепрессанта!» — хмыкнула про себя Капа, примеряя серёжки, кольцо и браслет.

— Наверное, стоит и кулончик с цепочкой взять, — предложила важным тоном утомлённой жизнью матроны молоденькая продавщица, сама обвешанная, как ёлка, золотыми дешёвенькими «бирюльками», которые и украшениями-то назвать можно было с трудом, — можно будет комбинировать комплект по ситуации: серьги, кулон, кольцо или серьги, кольцо, браслет. Подумайте, — продолжала она расхваливать свой товар. — Комплект шикарный, камни какие огромные! И стоит, по сравнению с золотым, копейки! А смотрится по-царски!

— Я подумаю…

Капа усмехнулась про себя: «Девочка говорит такие правильные вещи, а сама напялила на себя, наверное, всё своё золото, безвкусица полная. Вызубрила текст и выдаёт рекламу покупателю… Все хотят золота, а серебром пренебрегают… Дешёвые украшения, вроде, несолидно состоявшейся женщине носить… А серебро — это почти бижутерия… Эти мещанские стереотипы прочно засели в головах большей части женщин разного возраста…»

— Ну, что же? — произнесла она вслух после своих размышлений — Умеете Вы уговаривать — беру всё!

— Замечательный выбор, — с ослепительной улыбкой произнесла дежурную фразу продавщица. — Выписываю…

Уложив покупку в сумочку, Капа направилась к выходу… Прямо в дверях с радостным воплем к ней бросилась вчерашняя рыжеволосая «глиста».

— Здравствуйте, тётя Лина, — радостно заверещала Лиса –Алиса, совершенно не обращая внимания на то, что своими криками привлекла внимание доброй половины посетителей универмага.

— Нет, ну это надо! — с радостным удивлением вопрошала она, обводя взглядом близстоящих людей, как бы призывая их быть свидетелями своего счастья. — Я только день в Питере, никого не знаю, а на каждом шагу — знакомые лица! Я так рада Вас видеть, — вопила она, энергично тряся Капу за свободную руку.

— Я тоже рада Вас видеть, Лиса, — с трудом выдавила из себя Капа. — Что Вы здесь ищете и почему одна? — напрямую спросить о Валерии она не решилась.

— Да я так просто хожу, денег всё равно нет на покупки, мама только на музеи дала, — доверительно поведала она Капе.

— А одна не боишься заблудиться? — продолжала вести свою линию Капитолина.

— А с кем мне идти? — грустно спросила Лиса. — Мои ещё на даче. Внучка бабушкиной подруги вчера замуж вышла… Сама бабушка Лена занята, да и не молода она со мной по городу бегать…

— Попросила бы Валерия… — продолжала прощупывать почву Капа.

— Ага, — сделав страшные глаза, помотала головой Лиса, — дядя Валера на меня вчера так наорал, что я, сейчас вспомню дословно, «не в то время не в том месте оказалась», что я даже подходить к нему боюсь!

— Дядя Валера? — удивилась Капа.

— А что не так? — совершенно искренне удивилась Алиса.

— Ну, дядя, — выделяя слово «дядя», ответила Капа.

— Ну, он же уже пожилой, — столь же искренне продолжала недоумевать Алиса. — Как мне его называть?

— Валерий Сергеевич? — предложила Капа.

— Точно, — согласилась Лиса, — так и буду называть.

— Думаю, что ему это больше понравится, — с улыбкой поддержала её решение Капа. — А что же всё-таки вчера произошло?

И Лиса поведала Капе свою версию происшествия, так расстроившего Капу. С охами и ахами, как говорится «в лицах», она подробно рассказала, как познакомилась со Снежиным у подъезда, не преминула вспомнить и о происшествии, задержавшим на даче её тётушку, о знакомстве с замечательной бабушкой Леной, и как та послала её за тарелками. А она, открыв квартиру данным ей бабушкой Валерия ключом, застала его выходящим из ванной практически, в чём мать родила. Коротко описав сцену прихода Капы, мол, она её и так помнит, Алиса опять с охами и ахами рассказала, как Валерий, ни с того ни с сего, после поспешного ухода Капы, схватившись за голову, сполз по стене, чем напугал её почти до смерти…

Вспомнила она и о том, как почти мгновенно натянув на себя форму, он бросился догонять так быстро покинувшую его невесту. В том, что Капитолина — невеста Валерия, Алиса даже не сомневалась! «Мне бы твою уверенность!» — с некоторой завистью подумала Капа. Валерий отсутствовал всего несколько минут, что там произошло, девушка не знала, но он вернулся очень расстроенным, и началось…

Капа внимательно слушала девушку, и с каждым её словом ей становилось всё понятней, какую глупость она совершила. Если посмотреть на сцену глазами Валерия, то её поведение можно принять за самую настоящую вспышку ревности. А она ведь и знакома –то с ним без году неделя! Капа не имеет на этого мужчину никаких прав! Надо как-то выходить из положения… Она всё ещё не решалась признаться себе, что всё, что произошло, может иметь только одно объяснение: она до смерти влюбилась в Валерия Снежина. И с этим нужно что-то делать!..

— Так, — решила Капа. — Начнём мы с сувенира.

Алиса отрицательно затрясла головой: «Денег мало! Жалко тратить на сувениры!»

— Не волнуйся, всё под контролем, — заверила её Капа, — сэкономим на чём-то другом…

И она потянула девушку за собой на второй этаж к ювелирному отделу.

Увидев, что недавняя покупательница возвращается, девушка-продавщица несколько напряглась. Но, узнав, что та хочет ещё что-то приобрести, обслужила Капу и её спутницу, как самых дорогих гостей. Капа выбрала для Алисы кулон в виде большой монеты с силуэтом Петра I Фальконе на изящной цепочке. Лиса просто визжала от радости и тут же выразила желание надеть украшение на свою длинную точёную шейку. Помогая застегнуть ей замочек на цепочке, Капа подумала, что глупышка ещё не понимает силы своей привлекательности. Впрочем, взгляды мужчин разного возраста, которые те бросали на обеих девушек, Капа прекрасно видела, но по привычке делала вид, что не замечает никого вокруг.

— Обрати внимание, — обратилась она к Лисе, незаметно кивнув в сторону двоих юношей, по виду студентов, — она, по-моему, нами заинтересовались.

Лиса, соблюдая законы конспирации, скосила взгляд в сторону, указанную Капой.

— Ага, — кивнула она утвердительно, — что-то обсуждают…

— Наверное, познакомиться хотят, — предположила Капа.

— Не-а, — загадочно улыбнулась Алиса, — они не могут решить, кто из нас старшая, а кто младшая сестра…

— Ух, ты, хитрюга, — засмеялась Капа. — Так и быть, — тоном милостивой королевы произнесла она, — ты заслужила вкусный ужин в хорошей компании.

— То есть? — не поняла её Лиса.

— Я приглашаю тебя к нам с бабушкой в гости…

Она не успела довести фразу до конца, как Алиса опять повисла у неё на шее и завопила:

— К Вам — в гости! Ура! Ой, спасибо, спасибочки, как же мне повезло!

— Это ещё не всё, — шутливо отбиваясь от Алисы, пыталась договорить Капа. — И если ты не прекратишь эти дикие вопли, то продолжения не будет.

— Я прекращу, прекращу, уже прекратила, — переходя с воплей на трагический шёпот, пообещала девушка.

— Послезавтра я уезжаю по делам, а завтра, если буду хорошо себя чувствовать, то покажу тебе мой Питер, покатаю тебя на машине. Хочешь? — предложила Капа.

Её говорящий взгляд был куда выразительнее миллиона «да».

— И Вы ещё спрашиваете? — с восторгом взвизгнула девушка. — Да я об этом и мечтать не смела! Конечно, хочу, спасибо огромное! Даже не знаю, как Вас благодарить!

— Есть такое слово «спасибо», и мне его вполне достаточно, — просто ответила Капа.

— А насчёт самочувствия, это что? Вы простыли? — озабоченно спросила Лиса, боясь того, что только что свалившееся на неё счастье может так же неожиданно исчезнуть.

— Всё будет хорошо, не волнуйся, — заверила её Капа. — А теперь мы должны зайти в «Север» и выкупить тортик…

— Всегда готова! — приложив руку к берету наподобие военного приветствия, отрапортовала Алиса. — А какой?

— «Ленинградский».

У Алисы, видимо, уже не осталось сил для словесного выражения восторга. Но взор её, направленный на Капитолину, говорил лучше всяких слов — так маленькие девочки смотрят на добрых фей…

Часть — 17

— Ты убедилась, что я была права? Совершенно очаровательная дурочка, — Софья Варламовна полушёпотом поделилась с внучкой впечатлением о нежданной гостье. Она критическим взглядом наблюдала, как Лиса с энтузиазмом носится из кухни в столовую, скорее внося неразбериху в подготовку праздничного стола, чем сколько-нибудь помогая хозяйкам. Но девушка так старалась, что ни у Софьи Варламовны, ни у Капы рука не поднималась остановить эту рыжую бестию и усадить в комнате с каким-нибудь модным заграничным журналом, которых, благодаря работе Капиных родителей, в доме было с избытком.

— Молодая ещё, впервые в большой город вырвалась, — сделала робкую попытку защитить свою гостью Капа, — хотя… именно такие вот очаровательные дурочки и сводят с ума мужиков среднего возраста…

— Ну не до такой же степени… — ещё раз критично оглядев Алису и прищурив глаз, генеральша отрицательно покачала головой, — ху-ум…

— Не поняла… ты о чём? — нахмурилась Капа.

— О Валерии, — невозмутимо ответила бабушка, — не до такой же степени он примитивное существо, чтобы броситься просто на кусок этого, хоть и свеженького, но весьма худосочного, мясца?

— Он просто мужчина, — философски заметила Капа, — а они все такие… мягко говоря, полигамные…

— Ерунда, — безапелляционно возразила бабушка Софья, — есть мужчины, а есть, прости Господи, самцы!

— Бабуля, бабуля, — с грустной улыбкой покачала головой Капа, — ты ещё о кодексе дворянской чести мне расскажи…

Этот спор прервал длинный заливистый звонок в дверь.

— А можно я открою? — преградила дорогу Капе Лиса. — Вот сюрприз будет!

— Открывай, ужасное дитя, — простонала бабушка Софья, но чёртики, игравшие в её глазах, ясно говорили, что она ничуть не сердится на этого «ужасного» ребёнка, а сюрпризы очень даже одобряет! Впрочем, так легко согласившись на «сюрприз», она, скорее всего, преследовала какие-то свои цели…

— Здравствуйте, — на пороге, шикарно одетая, стояла Светлана, рядом с ней с тортом в руках переминался с ноги на ногу комдив Зотов, а за их спинами маячила какая-то высоченная фигура, лицо которой было полускрыто огромным букетом красно-бело-розовых кустовых гвоздик, которые так любила бабушка Софья, как она однажды призналась, «за неимением в Советской России роз и орхидей в конце осени».

Как хозяин лица ни старался сохранить своё инкогнито, как можно дольше, Капа узнала его даже за пышным букетом. Конечно же, это был он — Валерий Снежин.

— Ну, что же вы, гости дорогие, на пороге застряли, заходите скорей, а то холоду в дом напустите, — поторопила гостей Софья Варламовна и, уже впустив гостей и развешивая их одежду по вешалкам, пояснила, — опять какие-то хулиганы окна в парадной побили… — и немного помолчав, несколько кокетливо добавила: — А ведь в культурной столице СССР живём… Сталина на них нет!

Светлана и Зотов попали в заботливые руки бабушки Софьи, из которых не так-то просто выбраться, Лиса стрелой метнулась в столовую, проверить, всё ли на месте. В общей суете никто не заметил говорящего взгляда Валерия, обращённого к Капе: «Прощён?» Она кокетливо повела глазами и с лукавой улыбкой едва заметно кивнула головой: «Да, в общем-то, и не за что…»

Валерий, стараясь немного погасить слишком уж лучезарную улыбку, с головой выдававшую, как сильно он рад видеть Капу, протянул ей букет: «Хозяйкам дома от восхищённых гостей…» Она приняла цветы, поднесла их к лицу и вдохнула сладкий аромат гвоздики. Лису, открывшую дверь, он даже не заметил. Наблюдавшая за его реакцией Софья Варламовна, бросив на внучку говорящий взгляд, удовлетворённо кивнула головой. Присутствие Алисы в доме генеральши Громовой больше удивило Светлану, но она тоже ни о чём не спросила. В общей суматохе встречи она успела лишь бросить вопросительный взгляд на Капитолину, но та, неопределённо пожав плечами, махнула рукой: «Потом…»

— Ну, — когда, наконец-то, все разделись и привели себя в порядок, опять засуетилась бабушка, — моем руки и быстро к столу, не то всё остынет!

Дважды приглашение повторять не пришлось — из кухни доносились такие ароматы, что все как-то разом ощутили острое чувство голода и чуть ли не наперегонки бросились в столовую…

Пока Софья Варламовна с Лисой готовили стол к чаю, а мужчины засели за партию в нарды, Светлана утащила Капу на кухню под предлогом «помыть посуду».

Решительно отстранив подругу от мойки, Светлана надела поверх своего супермодного «альбатросовского» «made in Yapan» платья «фирменный» передник бабушки Софьи и, засучив рукава, решительно принялась отмывать гору посуды, принимавшую активное участие в званом ужине.

При этом Светлана умудрялась ни на минуту не закрывать рот и так энергично гремела тарелками в мойке, что удостоилась замечания генеральши.

— Светочка, — назидательно промолвила генеральша, неожиданно появившись на пороге кухни, — я, конечно, безгранично благодарна за твою помощь, но не забывай, что сервиз мне безумно дорог как память о муже. К тому же, это настоящий «Мейсен», мужу в ГДР министр подарил…

— Ой, извините, Софья Варламовна, это я что-то перевозбудилась, не беспокойтесь, я буду предельна аккуратна, — заверила она бабушку Софью.

— И перевозбуждаться не стоит, — на ходу бросила она, — всё-таки Капелька в интересном положении — излишнее волнение ей ни к чему… — совершенно не обращая внимания на то, что даёт советы врачу, менторским тоном изрекла бабуля и, гордо держа голову, покинула кухню.

— Бабуля, — хитро прищурившись, вмешалась в беседу Капа, — если тебе так интересно узнать, о чём мы тут говорим, так бы и спросила, а то своими замечаниями сама вводишь нас в волнение…

Капитолина догадалась, что из-за шума льющейся воды и грохота посуды, разговор их совсем не слышен в гостиной, а бабушка привыкла во всём «держать руку на пульсе»…

— Ой, можно подумать… — поняв, что внучка разгадала её невинную хитрость, на ходу равнодушным тоном бросила Софья Варламовна, она не стала оправдываться и предпочла ретироваться обратно в гостиную…

А Светлана, как будто её речь и не прерывалась внезапным вторжением Софьи Варламовны, как ни в чём ни бывало, продолжила прерванный разговор с Капитолиной. После нескольких незначительных фраз, она приступила к главной теме беседы.

— Знаешь, Лина, мне кажется, что ты давно столько не смеялась… — в этом полувопросе — полуутверждении чувствовался какой-то тайный смысл.

— Да, — совершенно просто, пропустив мимо ушей «второе дно» каверзного вопроса подруги ответила та. — Сегодня мне было очень весело и легко.

— И что бы это значило? — не унималась Светлана. — Откуда эта лёгкость и веселье?

— Наверное, потому, что я приняла решение… — призналась Капитолина. И на вопросительный взгляд подруги совершенно буднично добавила: — Я решила оформить развод с Шаховым, — Светлана удивлённо подняла брови: Капа никогда не называла мужа по фамилии.

— Судя по твоему тону, это серьёзно, — покачала головой Светлана. — Ну, что же? — задумчиво добавила она. — Бог тебе в помощь…

— Отговаривать не будешь? — удивилась Капа.

— А зачем?

— Ну, ты же так ратовала за возвращение Шахова в семью… — вопрос Светланы был для Капы полной неожиданностью.

— Да, ратовала, — подтвердила Светлана, — но в тот момент ты сама не хотела расставаться с ним, хотела сохранить семью, вернуть Вовку любой ценой…

— Тоже верно, — согласилась Капа. — И тебе моё решение импонировало.

Светлана кивнула:

— Имеешь полное право — ты законная жена, твоё право приоритетное… Да и такой сливной лоханке, как Танька, просто жалко хорошего мужика отдавать было…

— Хм, — Капа удивлённо приподняла брови. — И что изменилось теперь?

— Просто я считаю, что не стоит прощать измену даже горячо любимому мужу…

— Но ведь ты сама простила?

Вопросительный взгляд Капы заставил Светлану опять пережить горечь былой обиды… На глаза её навернулись слёзы. Очевидно, не всё так радужно было в семье Светы и Сергея Ивановича…

— Ты забыла наш разговор на твоей кухне в Мурманске? — и во взгляде, и в словах Светланы промелькнули нотки горечи. — Я же пыталась объяснить тебе, почему я не ушла от Зотова…

Капа молчала. Она прекрасно помнила тот разговор.

— Да, Света, конечно, помню, — задумчиво кивнула головой Капитолина, — я тоже долго взвешивала все «за» и «против»…

— Ты меня осуждаешь за моё малодушие? — этот вопрос дался Светлане с трудом.

— Тот же самый вопрос я могу задать тебе, — спокойно ответила Капа.

Светлана согласно покивала головой.

— Да, подруга, — философски заметила она, — вход в подобный лабиринт судьбы у всех один, а вот выход у каждой свой…

— Вот именно, — согласилась с ней Капелька, — и материальная база здесь не самый главный аргумент.

— Позволь с тобой не согласиться, — возразила Светлана, — ты сейчас говоришь с позиции женщины, у которой всё есть. Тебя в этой ситуации больше всего возмутило предательство, а подобных мне пугает риск потерять семью как основу благополучия, устоявшуюся жизнь, которую ты строила по кирпичику…

И Светлану словно прорвало, она говорила так горячо и убедительно, будто давно готовила эту речь и ждала только подходящего момента, чтобы высказать её тому, кому опыт её жизни будет полезен.

— Ты что-то слышала про мои… стычки, — голос Светланы прерывался. Тщательно подбирая слова, она искала подходящее определение для соперницы: — … с этой… общей «звездой» гарнизона… — она едва сдержалась, чтобы не назвать соперницу привычным народным словом. — Но… ты у нас девушка интеллигентная… ни вопросами меня не изводила, ни советов мне не давала…

— А тебе нужны были мои советы? –вполголоса иронично поинтересовалась Капа. — Сама большая…

Пожалуй, этот вопрос в их беседе был риторическим! Светлана, увлечённая своей исповедью, даже не заметила, что Капа что-то сказала…

— Я, как только узнала про шашни Зотова с Танькой, так сразу же военные действия начала. Первое, что я для себя решила, я должна этой лахудре показать, кто из нас в этой ситуации сильнее. Наверное, Зотов и не думал к ней уходить, так, попользовался тем, что само в руки шло. Это она каждый раз мечтала женить очередного кавалера на себе. Это обстоятельство было мне на руку… Прервать все их отношения было просто, хотя надо отметить ради справедливости, что у этой стервы всё на месте: и внешность, и фигура, и язык подвешен, и в койке, думаю, хороша. Но главный минус для неё — это её репутация. Мужик, для которого важно сделать карьеру, в жёны такую женщину не возьмёт. Лёгкая интрижка — пожалуйста. А эта очень сильно хотела замуж и шла напролом… Поэтому у меня было такое чувство, что Серёга ждал моей помощи… Он явно обрадовался, когда я в эти отношения вмешалась… Виноватый муж — это даже, в какой-то степени, очень выгодно: подарки, во всём со мной соглашается, с работы — домой, передо мной почти на цыпочках ходит… Опять же дети видят папу чаще…

С шалавой я тоже побеседовала… Объяснила популярно, что я с ней могу сделать: со службы вылетит, да так, что в приличное место уборщицей не возьмут. Чтоб знала, шавка подзаборная, что дерево по себе рубить надо. Ну, так, небольшой тактильный контакт, тоже место имел. Я же всё-таки в институтской сборной по САМБО состояла.

Так её на место поставила, что, завидев меня, она мимо строевым шагом пробегала…

В первый момент, каюсь, для меня было важно вернуть Серёжку в семью, чтобы потешить своё самолюбие. Вот приползёт, прощения попросит, я его приму, а при первом же удобном случае сама брошу. Чтоб не выглядеть жалко со стороны. Я понимаю, что это ложная гордость, но в тот момент я об этом не рассуждала. Главное, отомстить за обиду.

А потом прошло время, и я решила, что если каждую Таньку так близко к сердцу воспринимать, то сама всегда одна будешь, ибо подобные Таньки, как грибы после дождя, так и лезут отовсюду, стараясь прибрать к рукам «отшлифованного» мужика…

— А как же любовь? А как пережить предательство? — прервала эмоциональный монолог подруги Капа.

— А меньше об этом надо думать… — отмахнулась Светлана. — У меня на эти церемонии времени нет… Работа, дети, дом — как вторая работа… Едва до постели добиралась — тут же засыпала, как убитая!

— Я понимаю, — пытаясь вывести Свету на свою волну, опять перебила Капа. — Но как ложиться в одну постель и не думать, что он обнимает тебя, а в мыслях в этот момент другая?

— Я же сказала, — гнула свою линию Света, — только до койки добралась — и в летаргический сон впала…

— А если не прокатит? — настаивала Капа. — Как себя вести, если он требует… — Капа смутилась, — исполнения супружеского долга?

— А как он, так и ты, — и на вопросительный взгляд Капитолины предложила, — закрываешь глаза и представляешь, что ты в койке с Вячеславом Тихоновым или Сашенькой Збруевым… — Света мечтательно прикрыла глаза, но, видимо, вспомнив про обещание обращаться с мейсенским фарфором как можно бережнее, с лукавой улыбкой взглянув на подругу, продолжила мыть тарелки. — Ну, может, у тебя другие кумиры… Так не отказывай себе в своих фантазиях…

— Ага, — шутливо поддакнула ей Капа и со смехом предложила свои кандидатуры, — Ален Делон, Жан Маре…

— А вот это не патриотично, — на полном серьёзе возразила Светлана, — жене советского офицера не пристало иметь кумиров из вражеского идеологического лагеря и…

Фразу ей не дал закончить заразительный смех Капы, к которому она с удовольствием присоединилась…

— Даже не знаю, что тебе сказать, — переведя сбившееся от смеха дыхание, задумчиво сказала Капа. — Наверное, мне уже поздно прибегать к подобной терапии…

— Если ты твёрдо решила развестись, то, пожалуй, этот мой совет пока не пригодится, — согласилась Светлана. — Но, на всякий случай, ты о нём не забывай… От нашей с тобой беды ни одна женщина даже в самом счастливом браке не застрахована…

Подруги какое-то время помолчали, переваривая информацию. Первой прервала молчание Капа:

— Света, ну, вот прошло время… Тихонов со Збруевым надоели, а червячок в сердце всё шевелится… Как дальше быть? Почему ты живёшь со своим Зотовым, и, кажется, всем довольна? Многие даже тебе завидуют…

— Живу… — задумчиво сказала Света. — Люблю его, простила, хотя опасения теперь есть… Держу руку на пульсе…

— Понятно, — несколько разочарованно протянула Капа.

— А ты меня не осуждай, — несколько заносчиво, парировала Светлана. — У нас с тобой истории разные…

— Да чем же — разные? — недоумевала Капа.

— Да всем, — назидательно проговорила Светлана. — Во — первых… Не забывай, девочка моя, что ты не обременена детьми…

— Ага, даже налог на бездетность плачу… — съязвила Капа и поморщилась.

И, хотя Свету переполняли так долго сдерживаемые эмоции, она уловила на лице подруги боль, вызванную этим аргументом.

— Прости, Капелька, я не со зла и не в укор. Просто я не только за себя ответственность несу… Скоро ты сама это поймёшь, и, очень даже может быть, поступишь совершенно иначе, чем сейчас планируешь… И потом, хоть мы и живём в самом справедливом социалистическом обществе, где все равны, мы с тобой из совершенно различных социальных групп, и стартовые площадки в эту жизнь, соответственно, были у нас разные!

На слабое возражение Капы Светлана даже не отреагировала. Она продолжала горячо отстаивать свою позицию.

— Ты по праву рождения, не в упрёк тебе — констатация факта, очень многих проблем в этой жизни лишена. А мы с братом Серёгой — первые в нашей большой семье, кто получил высшее образование. Квартир и дач у нас в жизни не было. Мы — дети окраин и коммуналок, для которых двухкомнатная хрущёвка — предел мечтаний! У меня даже нормального свадебного платья не было… Моя первая собственная квартира — комната в офицерской общаге…

— То есть, ты изначально выходила замуж не за любимого мужчину, а за лейтенанта, у которого есть шанс стать генералом? — съязвила Капа.

— Не передёргивай, — строго поправила Светлана. — Я любила своего мужа, очень любила… Но! Разве не прекрасно, что сейчас для счастья с ним у меня есть не только шалаш? Я в этот «шалаш» за время нашего брака столько вложила, что делиться ни с кем не намерена! Всё, что у меня есть, нажито, как выражался мой киношный коллега доктор Шпак, непосильным трудом… А этой дамочке нужно было всё, что у меня есть… Но… не на ту напала: если кто-то хочет моего мужа, то пусть начинает с ним тоже, как я, с нуля!

— Да, права ты во всём! — в тон подруге сказала Капа. — Что ты меня за Советскую власть агитируешь? Я полностью тебя поддерживаю.

— То есть, ты тоже прощаешь и возвращаешься к мужу… — сделала вывод из Капиных слов Светлана.

— Нет, — та в недоумении посмотрела на подругу. — Это твой выбор. Ты же сама сказала, что мы разные.

— Ага, — озадаченно изрекла Света. — Пожалуйста, ещё раз для тупых…

Капа засмеялась.

— Ты никак не можешь поверить, что у меня к Володе всё перегорело?

— Ты так за него боролась…

— Да, — согласилась Капа. — Тогда мне казалось, что без него я умру… Но потом я поняла, что мне без него будет лучше, чем с ним…

— А как же твоя беременность? — для Светы этот аргумент, всё-таки, был одним из главных. — Это ведь Вовкин малыш? Не ветром же тебе надуло?

— Не ветром, — невозмутимо, не обратив внимания на эту бестактность подруги, ответила Капа. — Беременность — случайность. Другая на моём месте просто бы сделала аборт.

Светлана согласно кивнула.

— А у меня другая история. Ты сама знаешь, как долго я пыталась забеременеть. И вот судьба даёт мне шанс. Я знаю, что у меня вполне хватит сил родить, как говорят, ребёнка для себя, мне тридцать… Ну, и помощь от родных мне гарантирована, если что… Но это в крайнем случае, — подняв указательный палец, она сделала характерный жест, упреждая все вопросы и упрёки Светланы по поводу финансовых преимуществ Капиного семейства…

— Знаешь, — неожиданно подвела итог Светлана, — а и молодец! Я вот за всеми этими имущественными вопросами совсем гордость потеряла, а ты не потеряла чувства собственного достоинства. Так и нужно с ними, с мужиками. Я тебе даже завидую…

— Нашла, чему завидовать, — горько усмехнулась Капа. — Ты в шоколаде, а я у разбитого корыта. Всё надо с нуля начинать…

— Ну, не всё так печально, — ободрила Капитолину Светлана. — По-моему у тебя вырисовываются очень даже неплохие перспективы…

Светлана повела глазами в сторону гостиной, откуда доносился раскатистый смех её любимого племянника.

— Поживём — увидим, — пожала плечами Капа, произнося фразу, которая уж слишком часто преследовала её в последнее время…

— Что-то давно к нам Софья Варламовна не заглядывала, — вдруг вспомнила Светлана.

— Да, бабуля — ангел, — с нежностью в голосе пояснила Капа. — Она поняла, что нам надо поговорить, вот и не появляется, и других, думаю, заняла по полной программе.

Как будто почувствовав, что её отсутствие стало вызывать беспокойство, Софья Варламовна подала голос:

— Девочки, хватит секретничать! Всё давно готово! Давайте к столу!

Часть — 18

Капитолина решила, что не стоит сообщать мужу точную дату своего приезда. Она уверила Владимира, что пока не смогла достать билет.

— Дождусь, когда снимут бронь за сутки, возьму билет и перезвоню, — пообещала она Владимиру.

— Я встречу, — коротко ответил Шахов. — Или, если хочешь, машину пришлю?

— Не беспокойся, я сама доберусь. Вещей немного…

— И всё-таки, сообщи мне о своём приезде…

— Боишься, что застану врасплох? — пошутила Капелька и тут же поняла, что шутка получилась не очень удачной. Боль обиды уже прошла, а Владимир подумает, что она ревнует.

— Не выдумывай, — радостно засмеялся Владимир, его голос обрёл прежние интонации, как будто Татьяны никогда и не было в их жизни, — я же сказал, что ты у меня единственная. Я люблю тебя. Жду звонка.

Не дожидаясь её ответа, он повесил трубку… Ну вот, так и вышло… Он ещё на что-то надеется. А она своей совершенно неуместной шуткой подарила ему надежду… Короткие гудки напомнили Капе многоточие в конце строки. Нет, Володя, явно, не готов её отпустить. Его роман не закончен, он надеется, что последует продолжение, не воспринимая всерьёз тот факт, что в конце её строки стоит большая жирная точка…

…Проводы на Московском вокзале были просто продолжением праздника. Уложив вещи в купе, несмотря на то, что в вагоне были заняты считанные места, вся четвёрка вышла на перрон, дабы не мешать отъезжающим спокойно настраиваться на предстоящую дорогу.

Комдива Зотова вызвало начальство: решался вопрос о его повышении в звании, в должности и переводе в Ленинград, поэтому в последнюю минуту Светлана предложила Алисе сопровождать её на вокзал. Та, исполненная благодарности за замечательную экскурсию по Питеру, которую накануне устроила ей Капитолина, и просто обрадованная тем, что можно поучаствовать во «взрослом» мероприятии, с радостью согласилась.

Валерий, Светлана и Лиса дурачились и веселились, как дети, не замолкая ни на минуту. Шутки, подковырки и весёлые розыгрыши лились неиссякаемым потоком. Среди этого всеобщего веселья Светлана всё-таки умудрилась найти минутку и шепнуть на ухо подруге:

— Я рада, что ты уезжаешь с лёгким сердцем. Я это чувствую. Значит, переболела. А это значит, что рассуждаешь с холодной головой, значит и решение примешь правильное.

И уже вслух добавила:

— Ну, до встречи в Мурманске, через пару-тройку дней и мы домой…

— Я думаю, вещи собирать? — весело подмигнула Капитолина.

— Тьфу-тьфу, — переплюнула через левое плечо будущая адмиральша. — Давай не будем торопить события…

— Не будем, — покладисто согласилась Капитолина. — Позже всё обсудим, когда всё станет известно…

— Вот именно… только тогда… — поддержала эту здравую мысль Светлана. — А теперь пора прощаться, как это ни грустно.

И, обращаясь к племяннику, играя роль заботливой тётушки, приказала Валерию:

— Валера, ты пойди проводи Лину до места и ещё раз проверь, всё ли там в порядке, матрас снять не забудь, а мы с Лисой тебя здесь подождём…

Валерий беспрекословно повиновался, с готовностью, но очень осторожно и бережно подхватил Капу под локоток и направился со своей спутницей к вагону. Выразительный взгляд Капитолины, брошенный на подругу, давал понять Светлане, что она разгадала её хитрость.

— Ну, просто Ханума, — едва слышно пробурчала она себе под нос.

Но Светлана услышала и поняла намёк подруги. В ответ на это «гнусное» обвинение она состроила самое невинное выражение лица, на котором явно читалось: «Да как ты могла заподозрить меня в нечестивых помыслах!? Только из добрых побуждений!» Но в глазах госпожи почти что адмиральши прыгали такие чертенята, что в истинных мотивах её благочестивого предложения можно было не сомневаться…

…Проверив вещи, Валерий снял сверху матрас и положил его в угол Капиной полки.

Он повернулся к ней, но сказать ничего не успел. В купе заглянула проводница.

— Молодые люди, прощаемся, — дежурным холодным голосом произнесла она привычную фразу, — отправление поезда через две минуты, провожающие, покидаем вагон!

Увидев, что молодые люди никак не отреагировали на её слова, уже более официальным строгим голосом повторила:

— Молодой человек, вы на ходу прыгать собираетесь?

Валерий, нежно глядя на Капу, наконец-то внял призыву проводницы.

— Ну, что? Как говорится, счастливого пути, — он сделал попытку приблизить к ней своё лицо, она инстинктивно отстранилась назад и тут же пожалела об этом. Виновато улыбнувшись, она пожала плечами: «Извини… Просто не ожидала…» Валерий понимающе улыбнулся: «Ничего, у нас всё впереди…» — и, поцеловав её руку, щёлкнул по-военному каблуками и пошёл к выходу. Капа стиснула зубы — изо всех сил она старалась не окликнуть его, хотя больше всего на свете хотела, чтобы он хотя бы оглянулся…

Сутки с небольшим, и скорый поезд «Полярный» Ленинград-Мурманск доставил Капу домой. Она пока ещё считала Мурманск своим домом.

Обычно медленно тянущееся время зимнего пути по однообразной снежной равнине на этот раз пролетело неожиданно быстро. Она готова была ехать и дальше, вспоминая последние три дня, проведённые в Питере. Валерий, как живой, стоял перед её глазами: высокий, сильный, улыбающийся и такой красивый, как будто сошёл со страниц приключенческого романа о героических подвигах романтических героев. Одно воспоминание о нём вызывало глупую блаженную улыбку на её лице. Так улыбаются только по-настоящему счастливые женщины. Капа переосмысливала все слова, сказанные им, и свои ответы. Каждое слово этого мужчины, каждый взгляд был наполнен для неё каким-то особым смыслом. Даже молчание его было красноречивее банальных признаний, которых она в последнее время наслушалась без счёта.

Во время прогулки по Питеру, которую Капитолина организовала для Лисы, рассказывая девушке историю родного города, показывая достопримечательности, она с улыбкой ждала острых и точных комментариев Валерия, не меньше её любившего этот город и прекрасно знавшего его историю, культуру, архитектуру. А ориентировался он, пожалуй, даже лучше её и постоянно подсказывал, куда лучше свернуть и как срезать участок пути, чтобы скорее приехать к нужному месту…

— Господи, — в отчаянии ещё и ещё вопрошала она, — ну, почему он такой умный, сильный, красивый?! Мужчина без недостатков! И как с этим жить? А у меня масса комплексов, да ещё и малыш от другого мужчины в перспективе… Какому мужику это надо? Просто флирт от скуки…

И тут же пыталась уверить себя в том, что для такого серьёзного человека, как Снежин, флирт — понятие неприемлемое. Настроение её то падало в бездну, то взлетало в поднебесье…

Но как только в окне поезда показалось светло-зелёное здание мурманского железнодорожного вокзала, ею овладели совершенно другие мысли: надо, как можно скорее разрешить непростую ситуацию с Шаховым…

Она открыла дверь своим ключом. Шахов, которому он так и не удосужилась сообщить о дне своего приезда, хлопотал на кухне, как заправский шеф-повар.

— Володя, ты дома? — удивилась она, но тут же догадалась: — Бабуля раскололась?

— Да, я говорил с Софьей Варламовной. Она мне сказала, что ты спешно выехала и не успела позвонить…

— Да, примерно так, — пробормотала Капа.

— Обедать будешь? — заботливо поинтересовался муж, прекратив совершенно бессмысленные расспросы.

— Нет, не хочу ничего, — отмахнулась Капа, но, заметив огорчённый взгляд мужа, так старавшегося угодить своей Капельке, «исправилась», — но охотно выпью чаю. Что там у тебя к чаю?

— Тортик купил, — гордо ответил муж, — твой любимый, песочный, с листиком, из «Юности».

— Замечательно, — скупо похвалила мужа Капа.

Но и от этой скупой похвалы он просто расцвёл на глазах.

Владимир заботливо расставил перед ней наполненные тарелки. Капа влила в себя несколько ложек ароматного ярко-красного, как она любила, борща, поковырялась вилкой в тарелке с тушёной с мясом картошкой… Отодвинув от себя почти нетронутые тарелки, Капа встала из-за стола.

— Спасибо, Володя, что-то совсем есть не хочется…

Он огорчённо посмотрел на почти полную посуду.

— Не понравилось, не вкусно? — виновато спросил он. — А я так старался…

— Прости, всё вкусно, так пахнет хорошо, просто что-то не лезет… Устала, наверное… — попыталась успокоить мужа Капа. — Хочу в душ и спать…

Он опять всё понял по-своему… И когда Капа, освежённая прохладным душем, вошла в спальню, то замерла на пороге от удивления и возмущения: на кровати, готовый к «исполнению супружеского долга» возлежал, радостно улыбаясь, почти бывший муж…

— Что-то я не поняла, — стараясь говорить, как можно строже, поинтересовалась Капелька, — по-моему, я не на свидание любовное приехала, а на развод?

Искренне принимая её поведение за женское кокетство или игру, Владимир тут же охотно включился в этот процесс: с грозным рычанием, имитирующим рёв голодного тигра, но при этом так же радостно улыбаясь, молниеносно вскочил с кровати и сгрёб свою Капельку в охапку. Почти швырнув её на кровать, он тут же намертво прижал её тело своим к постели и начал осыпать страстными поцелуями её лицо, шею, грудь… Совершенно не обращая внимания на яростное сопротивление женщины, он стащил с неё одежду… Его действия не вызывали у Капы ни малейшего сомнения — она пыталась сопротивляться, но Владимира её противодействие только подзадоривало… И в тот момент, когда она, совершенно обессиленная, была уже готова смириться с неизбежным, прямо в лицо «несостоявшемуся насильнику» ударил фонтан из съеденного и выпитого Капитолиной. Владимир отпрянул. На его лице было написано такое удивление, что Капа едва сдержала смех. Восстановив дыхание, она села на мокрую простыню, вытерла лицо кончиком пододеяльника, машинально заметив: «А бельё-то новое, судя по бирке, китайское, шёлковое, наверное, по блату в военторге прикупил… готовился, бедолага…» Взглянув ещё раз на ошарашенного Володьку, она уже не смогла сдержаться и, несмотря на жалость к обескураженному супругу, залилась звонким смехом…

— Очень смешно, — обиженно укорил жену Владимир.

— Сам виноват, — парировала Капелька. — Я же сказала, что не на свиданку приехала, а попрощаться…

Владимир обескуражено молчал. На лице мужчины отчётливо читалась энергичная работа мысли: он никак не мог поверить в слова Капитолины. Нет, поначалу, когда измена его только-только была раскрыта, он откровенно побаивался, что Капелька оставит его. Но прошло несколько месяцев, и это чувство страха притупилось, а вместе с тем, росла уверенность, что всё забылось, и жизни идёт по-прежнему. Те более что Капелька никоим образом не выражала своё недовольство, не напоминала о его «грехе», не капризничала, а исправно и даже охотно исполняла роль любящей жены советского офицера. Он никак не мог поверить, что она в это самое время готовила план «побега». И её звонок, когда она сообщила, что едет разводиться, воспринял как минутную блажь…

— Капа, — на лице Владимира всё ещё было написано недоверие, граничащее с недоумением, — но как же свитер?

— Какой свитер? — Капа в череде последних событий совершенно забыла о том, какие непоследовательные и странные поступки, которые теперь казались ей смешными, она совершала в тот роковой вечер, когда Владимир сообщил ей, что уходит к другой.

— Ну, ты же подменила Танькин свитер, зелёный такой, с погонами… — он старательно пытался достучаться до её памяти, как будто от этого свитера зависело их будущее.

Владимир, как был нагишом, вскочил с кровати и, в один прыжок достигнув шифоньера, распахнул дверцу. Порывшись в своих вещах, он жестом фокусника, привыкшего восхищать толпу зрителей неожиданным появлением из цилиндра белого кролика, вытащил зелёный свитер, связанный Капой в ту ночь, когда она готовила план возвращения грешного мужа в семью.

— Ах, этот! — вспомнила Капа. — Ну, да, было такое дело…

— Конечно, было! — радостно подтвердил Владимир. — Ты что думаешь? Я твоё вязание от Танькиной ерунды не отличу?

— Володя, прости, — устало попыталась пресечь поток его слов Капитолина, — это была ошибка.

— То есть? — опять не поверил он. — После этой ошибки прошло полтора года. Ты даже, когда решила в Ленинграде остаться, сказала, что нужно с бабушкой побыть. Ни о каком разводе речи не шло… — искренне недоумевал он. — Мы же хорошо жили…

— Хорошо жили… — задумчиво повторила за ним Капа. — Пока ты не предал мою любовь… — Подожди, — заметив, что он ещё хочет что-то сказать в своё оправдание попросила Капа, — я попытаюсь объяснить…

Он сел на кровать.

— Ну, попробуй… — согласился мужчина.

— Я честно пыталась сохранить семью… Я старалась быть прежней… Я пыталась тебя любить… Ты ведь не сомневался во мне? Не считал, что я играю какую-то роль? — спросила Капитолина.

— Нет, — искренне ответил муж. — Всё было прекрасно. Мне казалось, что мы справились со всеми трудностями…

— Я тоже так думала… поначалу, — уточнила Капа. — А потом я всё чаще и чаще думала о том, что я не молодею, ты много времени находишься вне дома, и вполне может быть, что в один прекрасный день у тебя может появиться ещё какая-нибудь Татьяна… Сначала мне было очень больно… А потом боль и страх ушли, и я почувствовала только усталость… Я не могла всё время жить с ожиданием беды…

— Ты так и не простила меня, — горько уронил Владимир. В глазах его стояли слёзы…

— Нет, я простила, — с искренним убеждением воскликнула Капа. В глазах мужа опять мелькнул огонёк надежды. Капа досадливо поморщилась: — Простила, но не забыла… Володя, мы не можем быть вместе… Я не смогу быть прежней… Прошу тебя, отпусти меня с миром… У нас ещё есть возможность создать новые семьи и быть счастливыми…

— Я так и знал, — осенило вдруг Владимира, — у тебя появился другой мужчина!

— Да нет никакого другого мужчины! — Капа начинала терять терпение. — Пойми же, наконец, что я не хочу быть с кем-то другим — я не могу быть с тобой!

В эту фразу она вложила всю свою твёрдость и уверенность в том, что брак их окончен, и у каждого теперь своя дорога.

— И никаких вторых попыток? — с надеждой в голосе спросил Владимир.

Она отрицательно покачала головой.

— Да, я, в общем-то, всё так и понял, — обречённо сказал Владимир. — Просто решил ещё раз попытаться тебя остановить… Ну, хоть друзьями-то мы останемся? — с грустной улыбкой спросил мужчина.

— И не только друзьями, — утвердительно кивнув, загадочно проговорила Капитолина.

Он вопросительно взглянул на эту непостижимую женщину: «Что она ещё придумала?»

— Володя, — она решительно взглянула в глаза мужу и, набрав побольше воздуха в лёгкие, как будто перед прыжком в воду, — я думаю, что скрывать не нужно: я жду ребёнка…

Он побледнел. Вот тот самый момент, когда любящий муж должен броситься к обожаемой жене и закружить её в объятьях! Они ждали этого события почти десять лет! Владимир чуть было так и не поступил. Его остановил холодный, словно остановившийся, взгляд Капитолины. Ещё минуту назад она не была готова сказать эту новость, но что-то подтолкнуло её, что честнее будет открыть перед мужем все карты.

— Я не хотела говорить до развода, — деловым чужим тоном объяснила Капитолина, — но решила, что скрывать от тебя этот факт не стоит.

— Ещё бы! — возмущённо резюмировал мужчина.

— Меня совершенно не волнует материальная сторона…

— Я знаю, — Владимир в этом даже не сомневался. Капа, конечно, максималистка, но уж в непорядочности и меркантильности он свою жену никогда не будет подозревать. Недаром все окружающие называют её Ангел — Капелька — всё для людей, лишь бы окружающим было хорошо!

— Володя, если захочешь, ты, конечно же, будешь принимать участие в воспитании нашего малыша, можешь помогать финансово, если будет желание и возможность… — Капа сделала паузу и прямо взглянула в глаза Владимиру. — Я не буду препятствовать видеть внука твоим родителям. Они его родные бабушка и дедушка. Но, если ты решишь завести другую семью, и это будет напрягать, можешь тут же прервать все контакты со мной…

— Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, одна ты порядочный человек? Обижаешь! — возмутился Владимир. — Я ведь тоже не собираюсь шантажировать тебя на суде твоей беременностью…

— Прости… Значит, всё прекрасно, — подытожила Капа. — Расстанемся, как цивилизованные люди. Так, когда, ты говорил, нас разведут?

— Через неделю, — ответил Владимир. Он уже смирился с неизбежностью развода. Но в душе ещё жила надежда, что, в дальнейшем, с рождением ребёнка, всё ещё можно будет восстановить… Он улыбнулся. — Раньше не получилось, извини.

— Ничего, время пока терпит, — удовлетворённо произнесла Капа. — И ещё… Мне в гостиницу идти или я могу остаться дома?

— Это твоя квартира! Какая может быть гостиница? — возмутился Владимир. — И не бойся, на твою честь я не посягну… — он смело взглянул ей в глаза. — Мы же уже всё выяснили…

Часть — 19

Время в ожидании развода шло размеренно и спокойно. Владимир, как и обещал, не досаждал ей излишним вниманием, ненавязчиво и тактично проявляя заботу о матери своего будущего ребёнка. Он даже приобрёл для неё билет на обратную дорогу.

Глядя со стороны на чету Шаховых, никто бы не подумал, что эти двое стоят на пороге развода. Владимир попросил Капу, чтобы она ничего не говорила соседям и своим многочисленным знакомым. Для всех она приехала навестить мужа и вскоре уезжает назад в Питер, потому что бабушке после смерти деда требуется серьёзный уход, к тому же Капитолине необходимо завершить учёбу в медицинском…

За два дня до развода Владимир пришёл домой неожиданно рано. Капелька хлопотала на кухне — готовила обед. Звук открываемой двери застал её врасплох — Владимир не предупреждал, что так рано вернётся.

— Привет, ты что так рано? — тревожно поинтересовалась она у Шахова.

— Ничего страшного — всё по плану. Капелька, у меня завтра вылет — пришли новые машины…

— Почему — ты? — недоуменно спросила она. — Есть же лётчики, которые каждый день в небе… А ты…

— Потому что машина новая, а я принимал участие в разработке проекта… — перебив Капу, назидательно произнёс Владимир.

— Всё равно не понимаю… — недоумевала Капелька. — Почему именно ты? Пусть летит конструкторское бюро, если так…

— Не беспокойся, машины надёжные, — успокоил жену Владимир. — Мне нужно поспать часа четыре. Разбудишь меня в восемнадцать?

— Конечно, разбужу, спи спокойно, — пообещала Капа.

Владимир улёгся в кровать, Капа расположилась в зале. В руках её опять замелькали спицы — нужно было успеть приготовить приданое малышу. Правда, она уже сама сбилась со счёта, какой это был костюмчик! Спицы мелькали в её руках, как заведённые. Она не слышала их монотонного стука, углубившись в свои мысли: а верно ли она поступила, вот так резко перечеркнув всю свою предыдущую жизнь. Может, не стоило, так резко отвергать доводы Владимира. Ребёнку, что ни говори, нужен отец… Может, ещё не поздно вернуть всё назад. Бог с ним, с Валерием… Он ещё молод, найдёт свою судьбу, а уж она сумеет справиться с этим наваждением…

Её мысли прервал шорох в спальне. Видимо, Володе тоже не давали уснуть разные мысли… Она прислушалась: муж ворочался в постели, тяжело вздыхая… И она решилась…

— Володя, ты не спишь? — шёпотом окликнула она мужа.

Ответа не последовало, но шорох в спальне прекратился… А ещё через секунду фигура Шахова возникла в дверях комнаты. В его взгляде Капа прочитала ожидание и надежду. Она улыбнулась. Скорее всего, мысли супругов совпадали.

— Володя… — Капа помедлила, а лицо Владимира буквально застыло в тревожном ожидании: «Какая ещё шальная мысль пришла в голову его маленькой жёнушке?»

— Я тут подумала, — продолжила она.

— И что надумала? — прерывающимся шёпотом поинтересовался Владимир.

— Знаешь, — нет, всё-таки, идти на попятную очень трудно, тем более такой цельной натуре, как Капитолина, но она всё же смогла произнести то, чего так хотел услышать Владимир. — Если ты не передумал, может быть, у нас ещё есть возможность пересмотреть наши отношения…

Он не дал ей договорить. Не успела Капа опомниться, как муж, молниеносно подлетев к креслу, на котором она расположилась со своим вязанием, подхватил её на руки и закружил по комнате, одновременно покрывая поцелуями лицо и грудь.

— Капелюшечка, солнышко моё, — его прерывистый счастливый шёпот проникал во все клеточки её сознания, — как ты могла сомневаться! Хочу, хочу, хочу!!! Хочу жить с тобой всю свою жизнь!

Капитолина обвила его руками за шею.

— Осторожно, сумасшедший, — испуганно вскрикнула она, — не урони меня! Я же не одна!

— Конечно, не одна, — строго посмотрев ей в глаза, предупредил муж, — ты теперь со мной — и навсегда! Запомнила?

— Подожди, — она осторожно высвободилась из его объятий. — Давай пока мы оставим всё, как есть. А вернёмся к этому разговору, когда ты вернёшься из своего полёта.

— Я согласен на любое твоё условие.

С её души словно упал камень. В который раз за эти месяцы она приняла решение. Теперь, скорее всего, оно было единственно верным. И не важно, что она разлюбила Владимира. Главное, что её ребёнок будет расти с хорошим, любящим, и что самое важное, родным отцом!

Её уже не волновало, что думает по этому поводу Владимир. Конечно, он чувствует её отчуждение, но со временем она сумеет вернуть былое тепло в их отношения.

Но для Владимира всё уже было ясно. Его жизнь вернулась в нужное русло. Он чувствовал себя неимоверно счастливым. Естественно, первым стремлением мужчины было как можно скорее убедиться, что жена по-прежнему принадлежит ему. Он увлёк Капу в спальню. На этот раз она не противилась, принимая то, что происходит в этот момент между ними, как необходимое условие примирения. Вскоре она заснула под его счастливый шёпот…

Звонок будильника прозвенел, как всегда бывает, совершенно неожиданно. Владимир подскочил и начал собираться. Капа поднялась следом за ним.

— Тебя покормить?

— Я сам, ты спи… — отказался он, нежно целуя вновь обретённую любимую жену…

Через несколько минут он окликнул Капу.

— Любимая, ты не спишь?

— Не-а, — откликнулась полусонным голосом та.

— Закрой дверь на задвижку…

…Всю ночь Капитолина спала, как убитая. Проснулась она от протяжного звонка в дверь.

— Господи! Дверь закрыла на задвижку — Вовка в квартиру попасть не может, — пронеслось в голове, когда она пыталась на ощупь найти тапочки в темноте квартиры. — Небось, не знает уже, что и думать!

…На пороге квартиры стоял командир бригады морской авиации и какие-то незнакомые ей люди в военной форме. По лицу комбрига Капа поняла, что случилось что-то страшное. Но почему они пришли именно к ней? И где Володя?

Она машинально, как во сне, отступила вглубь квартиры, впустив в дом всех этих людей. Они вошли следом за ней. Плечи этих суровых мужчин сутулились, от старательно отводили глаза от вопрошающего взора Капы… Наконец, комбриг решился…

— Капитолина Викентьевна, Вам нужно собрать всё своё мужество в кулак, Володя говорил, что Вы ждёте ребёнка, он так был счастлив… Капитолина Викентьевна, самолёт упал в море… Экипаж погиб полностью… Тела достали… Похороны бригада берёт на себя… Мы Вас не оставим… Крепитесь…

Слова офицера звучали, как во сне. Капа никак не могла осознать их смысл… Нет… Володька не мог погибнуть… Не слишком ли это высокая цена за её гордость?.. Тем более, что недоразумение между ними было разрешено!

Она перестала воспринимать звуки, глаза её словно ослепли. Капа взвыла и вдруг рухнула на пол в прихожей. Сильные руки подхватили её… Но она уже не слышала ни вызова «скорой», ни того, как в квартиру ворвалась только что вернувшаяся в Мурманск Светлана. Она, как чувствовала, перед отъездом домой решила навестить Капу, чтоб «прозондировать почву» относительно предстоящего развода… Её помощь пришлась, как нельзя, кстати.

…Капа не могла вспомнить, как она оказалась на своей кровати… Она почти не почувствовала боли от входящей в вену иглы. Вскоре тени, мелькавшие перед глазами, и невнятные звуки, слившиеся в монотонный гул, разом исчезли, и Капа погрузилась то ли в сон, то ли в забытьё…

…Очнулась она к вечеру… Рядом сидела Светлана и стоял её брат Сергей Громов. Пахло какими-то лекарствами.

— Серёжа, ты?.. — брат кивнул головой.

— Мне из штаба позвонили, прилетел, — кратко объяснил он.

Света сделал ему знак рукой — не беспокоить Капу расспросами. Он кивнул и вышел в другую комнату.

— Светка… ты уже знаешь? — подняв полные слёз глаза на подругу, слабо прошептала Капа, Светлана кивнула головой, — вот она кара за мои грехи…

— Капелька, что ты выдумываешь, — упрекнула её Света. — Какие грехи?

— Смертные… — на полном серьёзе ответила Капелька и заплакала, жалобно, как ребёнок.

— Капитолина, — строго обратилась к ней Света, — сейчас же прекрати истерику, а то ещё укол сделаю, а все эти препараты далеко не безобидны… Подумай о малыше…

— Как он? — тревожно спросила Капа. Ей стало стыдно: за всеми этими тревогами она совершенно забыла о своём положении.

— Всё нормально, — успокоила Света. — Нет, на самом деле, — ещё раз повторила она, встретив недоверчиво-тревожный взгляд Капитолины. — Главное — себя теперь береги, если ты, конечно, этого ребёнка хочешь…

— Как ты можешь?! — возмущённо вскрикнула Капа. — Ты же знаешь, как мне дорог мой малыш!

— Вот видишь, — невозмутимо парировала Светлана, — немного злости тебе не повредит — тут же начинаешь воспринимать действительность адекватно!

— Родителям Вовкиным сообщили?

— Ну, ты вообще в себя пришла, — похвалила Света, но тут же поправилась, — насколько это возможно в твоей ситуации. Их завтра утром спецбортом привезут…

— Света, надо же что-то делать? — растерянно спросила Капа. — Я ничего не знаю…

— Ты о похоронах? — уточнила Светлана, Капа утвердительно кивнула. — Не беспокойся. Комбриг сказал, что командование всё берёт на себя…

— А мне что делать? — недоуменно поинтересовалась Капа.

— Себя беречь и будущего ребёнка, — просто ответила Светлана. Похоже, что у неё были ответы на все вопросы.

— Спасибо тебе, Света, — слабо улыбнулась Капелька, — я буду стараться…

— Вот и правильно, — подбодрила подругу Света, по-матерински нежно обняв свою совсем было сникшую подругу…

…Погибших лётчиков хоронили через три дня. Несмотря на то, что московская комиссия ещё вовсю работала, родным позволили предать тела земле. Командование флота похлопотало, и для лётчиков нашли «почётные» места на элитном участке городского кладбища. Все новости рассказывала Капе Светлана, сама она за эти дни ни разу не вышла на улицу. Почти все дни она пролежала на кровати с сухими глазами, уставившись в одну точку. Стоило ей подняться с кровати, как ноги подкашивались, голова шла кругом, и Капа в изнеможении падала обратно на кровать. В конце концов, Светлана, не на шутку опасаясь за судьбу будущего ребёнка, своей врачебной властью строго-настрого запретила ей подниматься с постели. Возле впавшей в прострацию Капитолины неотлучно сидели родители Владимира, которых состояние невестки пугало ещё больше, чем предстоящие похороны… О несостоявшемся разводе им не было сказано ни слова…

…День похорон был морозно — сумрачным. С утра густой туман с залива окутал весь город, как будто сама природа отказывалась смотреть на это противоестественное действо: бригада хоронила свой цвет — самых образованных, смелых и профессиональных молодых пилотов, погибших из-за глупой технической ошибки. На кладбище собралось огромное количество народа, хотя в те времена не очень-то оповещали население о подобных трагедиях. Но по какому-то народному телеграфу люди узнали о гибели лётчиков, и на кладбище потекли толпы тех, кто хотел отдать последнюю дань памяти героям.

Ничего этого Капа не видела. Упавший на город туман словно застелил ей глаза. К ней подходили какие-то совершенно незнакомые люди, соседи, сослуживцы мужа, её коллеги, участливо говорили добрые слова утешения, которые звучали довольно искренне… Эта трагедия мало кого оставила равнодушным.

В сознании Капы, словно дятел мощным клювом выбивал морзянку, звучало только одно слово: «Виновата… виновата… виновата…»

Это она виновата в том, что холодное, чужое тела мужа лежит в этом ужасном бордовом бархатном гробу… Виновата в том, что молодые лётчики, совершенно не имеющие отношения к их запутанным отношениям, уже никогда не вернутся в свои семьи… Виновата в том, что осиротели родители Владимира… А она никогда не сможет заменить им их сына… Даже в том, хотя при его жизни это не пугало её — она подспудно знала, что Володя будет рядом, что её сын или дочка никогда не узнают своего отца… В общем-то, хорошего человека, заботливого мужа и сына, честного офицера… Бог не принял её жертвы… Она дала ему надежду, но эта надежда была призрачной… Кто знает, сколько времени они смогли бы прожить без прежней любви?

Капа еле держалась на ногах… Если бы не заботливо поддерживающие её под руки Зотов и Сергей Громов, она давно бы повалилась на землю… Светлана и Валерий тоже всё время были рядом.

Её подвели к гробу — проститься. Мужчины практически держали её на руках, рядом стояла Светлана с дежурным медицинским чемоданчиком. Капа невидящими глазами водила по чужому лицу Владимира. Наконец, она собралась с силами… Неловко высвободившись из заботливых рук своих спутников, Капа оперлась о гроб. Она погладила мужа по холодным рукам, провела кончиками пальцев по лицу. «Прости, Володя… Я постараюсь сберечь нашего малыша… Прости…» На этом силы оставили её. Если бы не подоспевший Валерий, она бы рухнула на землю.

Капа опять впала в прострацию, она даже не смогла бросить горсть земли на опущенный в могилу гроб… О том, что похороны подходят к концу, она поняла, когда услышала звук залпов над холмиками, усыпанными цветами и венками с траурными лентами.

К ней опять подходили какие-то люди, соболезновали и, выполнив свой гражданский долг перед героями и их близкими, стремились поспешно покинуть это грустное место. Вскоре человеческий поток направился к ожидавшим автобусам, отправлявшимся один за другим в сторону города, где должны были состояться поминки… Родителей Владимира увёз на своей машине комбриг.

Сергей Иванович с Сергеем Громовым попытались увести Капу к ожидавшей их машине. Но она неожиданно заартачилась.

— Ребята, подождите, пожалуйста, я хочу побыть одна… Вы не волнуйтесь, я дойду до машины сама, я справлюсь… Света, идите…

Света пощупала пульс, заглянула в глаза подруге…

— Ладно, Серёжа, Зотов, — она кивнула головой в сторону выхода, — пойдём… Ей, действительно, нужно побыть одной… — и, обращаясь к Капе, добавила, — солнышко, мы будем неподалёку… Если — что, зови…

Незаметно сделав знак Валерию остаться, Светлана, подхватив под руки своего мужа и брата Капитолины, направилась к выходу. Валерий, сделав за ними несколько шагов, укрылся в тени большого надгробия, поросшего лохматыми елями…

Часть — 20

Капа взглянула на холмик, под которым упокоился её муж… С фотографии, прикреплённой к временному металлическому обелиску, увенчанному красной звездой, на неё глядело такое знакомое и родное лицо Вовки. И этот контраст между тем человеком, который был только что похоронен, и тем, что, задорно улыбаясь, смотрел на неё с фотографии, давал ей полную иллюзию, что похоронили не Владимира, а какого-то другого офицера, который почему-то оказался на его месте в самолёте. А Вовка, живой и невредимый, ждёт её дома. Сейчас, наверное, он разогревает для неё борщик, который сам приготовил, и ждёт — не дождётся, когда его сумасбродная жёнушка вернётся с этого нелепого мероприятия…

Из этого состояния то ли яви, то ли сна её вывел звук хрипло-пьяного противного голоса, прозвучавший почти над самым её ухом:

— Ну, что, подруга заклятая, довольна?

Капа в недоумении обернулась на звук голоса. Прямо перед ней стояла… Татьяна… За те несколько месяцев, что она не видела Татьяну, с ней произошли разительные перемены. И без того не отличавшаяся дородностью фигуры, Татьяна походила на мумию, обтянутую кожей. Накрашена она была слишком уж вызывающе. Тушь осыпалась и размазалась под глазами. Одежда, хоть и модная, но вся как с чужого плеча, видимо, после своего резкого похудения Татьяна не удосужилась сменить гардероб или хоть как-то подогнать свои старые вещи по фигуре. От неё за километр разило каким-то странным запахом. Что-то цветочное… Дешёвые духи, в которых больше спирта, чем ароматических масел… Татьяна с ухмылкой смерила Капу взглядом, которому постаралась придать самое презрительное, на какое она была способна, выражение.

Встреча, конечно, приятной для Капы не была, но она совершенно не испугалась неожиданного появления этой женщины — бояться, по её мнению, должна была Татьяна. От удивления и возмущения Капа лишилась дара речи… Она молча, растерянным взглядом смотрела на соперницу. И, к удивлению своему, испытывала к этой несуразной и неприкаянной женщине, причинившей ей столько боли, и, по существу, являвшейся причиной того, что она сейчас находилась в этом страшном месте, только жалость и сострадание. Видимо, Татьяна почувствовала, что творится в душе Капитолины. Остатки самолюбия взыграли в её душе. Она с ненавистью посмотрела на Капу.

— Что смотришь? Не рада? — голос соперницы рвался и плавал…

Видя, что Капитолина никак не реагирует на её вопросы, Татьяна разразилась нецензурной бранью.

Жалость ушла. Капа с отвращением смотрела на женщину, которая когда-то привлекла её мужа. Всегда разбитная, но следящая за собой, модно одетая, накрашенная, сегодня Татьяна выглядела отвратительно. И когда та опять заговорила, Капа, наконец — таки, поняла: Баева в стельку пьяна… Капа сделал попытку уйти, но Татьяна, схватив её за рукав, мерзко засмеялась, почти повиснув на её руке.

«Не драться же с ней, — была первая мысль, — ещё убью ненароком — отвечать придётся… А жаль… такой хороший пинок пропадает…» Но вслух не сказала ни слова, всем видом показывая, что готова выслушать нежданную собеседницу… Татьяне только того и нужно было…

— Надеюсь, ты понимаешь, — начала она высокомерно, — что, если бы ты не помешала нашей любви, Вольдемар был бы сейчас со мной, мы жили бы вместе, растили бы нашего ребёнка…

Наверное, чтобы прийти в себя, Капе была нужна именно такая встряска. Её охватила злость, но даже не на соперницу, (какая ей это мелкое озлобленное насекомое — соперница!) а на причину её разрушенной жизни. Но, что самое странное, ненависти к ней Капа не чувствовала, хотя именно Татьяна виновата во всех её несчастьях! Нет, если бы у них с Володей, действительно, вспыхнуло чувство, следствием которого был бы придуманный Татьяной ребёнок, она бы, наверное, сумела понять, простить и принять ситуацию как неизбежность… Не ради этой большой любви, о которой сейчас лопотала Татьяна, а ради ни в чём не повинного малыша. Но ведь Татьяне нужен был не любимый мужчина, а те блага, которые он мог ей дать, ребёнка никакого не было и быть не могло… Так какое право она имеет обвинять в своих грехах её, Капитолину? Нет, с этой несправедливостью она мириться не будет! Как говорится, кто с мечом к нам придёт…

— А ребёнка — что? В детдоме бы взяли?

— В каком ещё детдоме? Ты чего это несёшь? — возмутилась Татьяна.

— Плохая ты актриса, Таня, переигрываешь, — разочарованно зевнула Капа.

— Ты просто мне завидуешь! — зло выдавила из себя Татьяна. — Вот и мелешь всякую чепуху!

— Да что ты говоришь! — Татьяна почувствовала в словах Капы неприкрытую иронию. Она поняла, что Капе известно всё, ведь у неё не было против Татьяны другого аргумента. — Ты, видимо, забыла, где я работаю?

— Ах, да! — хмыкнула она, догадавшись, — ты же у нас… как это?.. мэдик… А как же клятва этого вашего… Гиппократа? — она с трудом выговорила имя древнего врачевателя. — А как же быть с врачебной тайной? — продолжала дурашливо кривляться Татьяна.

— Какие тайны в пределах одного медицинского учреждения, да ещё и в гарнизоне? — усмехнувшись, пожала плечами Капа, ещё раз убеждаясь в очевидной глупости соперницы.

— Но ведь сработало, — похвалила саму себя Татьяна. — Он готов был на мне жениться! Уж не знаю, как ты его уломала… Он ведь даже не попрощался…

— Это было решение Владимира, — твёрдо ответила Капа и, посчитав, что разговор окончен, развернулась, чтобы уйти.

Но Татьяна так не считала. Она расставила руки, показывая, что не даст Капитолине уйти, пока не выскажет ей всё. Капа остановилась и исподлобья посмотрела на соперницу.

— Что тебе ещё не ясно? — устало спросила она Татьяну.

— Всё ясно!.. Всё, всё, всё… народу ясно! — продолжала выкрикивать в пьяном кураже Татьяна. Она с трудом подбирала слова. Видимо, перед тем, как отважиться на разговор с Капитолиной она добавила спиртного, и теперь пьянела на глазах. — А ещё мне радостно, что и ты недолго радовалась! Есть справедливость на земле! — она злобно захохотала Капе в лицо. — Что? Скажешь не так? Сама — то ты ему тоже ребёнка не родила? Вот он с тоски по мне и покончил с собой!

Это обвинение, высказанное пьяной злобной бабой в порыве собственного бессилия, резануло слух Капы. «А вдруг Владимир догадался о её истинных чувствах? Понял, почему она пошла на попятный?» Но тут же отбросила эту абсурдную мысль: Владимир не тот человек! Она взяла себя в руки и смело взглянула Татьяне в глаза.

— Если это так, то ты и виновата! — уверенно парировала Капа. — Если бы ты обманом не влезла в чужую семью, всё было бы нормально! Это ты на моём несчастье пыталась своё счастье построить, а теперь пытаешься свалить свою вину на мою голову. А теперь уйди, без тебя тошно, — и, поняв, что Татьяна слышит только себя, прикрикнула чуть громче, — убирайся, пока моё терпение не лопнуло!

Татьяна словно очнулась от громкого звука, в первый момент она опешила — никогда не слышала, чтобы Капитолина Викентьевна, коренная питерская интеллигентка, Ангел Капелька, на кого-то голос повышала. Но через секунду пришла в себя — ненависть к сопернице и жалость к себе, а больше всего — количество выпитой водки (иных напитков Татьяна не признавала) придавали ей сил.

— Ой, как напугала! — с деланным испугом запричитала Татьяна. — И что ты мне сделаешь?

И с воинственным выражением на лице сделала шаг навстречу к Капе…

Но тут же осеклась. Капа обернулась. Из своего укрытия вышел Валерий и направился к женщинам. Татьяна струхнула не на шутку. Она же была уверена, что все спутники Капитолины ушли, уступив вдове её право проститься с мужем наедине.

С кем — с кем, а с племянником Светланы Зотовой, ей встречаться вовсе не хотелось. По лицу Снежина она поняла, что встреча с этим человеком не сулит ей ничего хорошего. Она отступила назад, споткнулась, поскользнувшись, съехала с вытоптанной среди могил тропинки и упала в сугроб лицом.

Валерий медленно подошёл. Нагнулся к барахтающейся в снегу Татьяне, одной рукой выдернул её из сугроба.

— Пошла вон отсюда, — скрипнув зубами, грубо приказал женщине Валерий. — И чтобы я тебя рядом с Капитолиной Викентьевной рядом не видел, а то пожалеешь!

Поняв, что терять нечего, Татьяна всё же решила напоследок покуражиться. Хоть она и получала частенько от своих ухажёров, но этот Снежин, (Татьяна уже имела с ним дело, когда бойкая врачиха чуть не придушила во время разборки по поводу её мужика…) вряд ли осмелится бить её при Капе. Он и тогда вырвал её из рук фурии Светки.

— И кто это у нас такой защитник слабых и обиженных? — кокетливо спросила она, надеясь, что её традиционное оружие поможет и на этот раз. Но на Валерия «чары» нетрезвой бывшей «королевы гарнизона» не произвели совершенно никакого впечатления. Он стоял и презрительно смотрел на женщину, с удивлением спрашивая самого себя: «Ну, как такой неглупый и вменяемый мужик, как Шахов, смог вляпаться в эту кучку дерьма? Как он мог променять Капитолину на это жалкое подобие женщины? Ведь даже в лучшие свои времена Татьяна в подмётки Капе не годилась! Да и дядюшка тоже хорош!»

Татьяна, всё ещё мнившая себя пожирательницей сердец, поняла его долгий взгляд по-своему.

— А что, красавчик, — игриво предложила она каплею, — может, и с тобой у нас может быть красивый роман?

— Ага, сейчас, размечталась, — презрительно процедил Валерий.

— Да если я захочу, ты за мной через неделю не брюхе ползать будешь! — с пьяной ухмылкой бросила она в лицо мужчине.

Он только иронично улыбнулся в ответ на её слова и строго добавил:

— Это вряд ли, — усмехнулся он. И тут же лицо его приобрело совершенно другое, грозное выражение, Татьяна невольно поёжилась: — Слушай меня внимательно, пока я объясняю тебе словами. К Капитолине Викентьевне не подходить на расстояние пушечного выстрела. Я буду держать руку на пульсе. Не дай Бог, тебе её расстроить. Если только узнаю, что у Капитолины или её малыша какие-то проблемы из-за тебя, даже просто настроение испортится, поверь, я сумею отравить тебе жизнь. По полной программе. Поняла?

— Поняла, — глухо откликнулась Татьяна. Она плохо соображала. Но смысл слов Снежина наконец-то до неё дошёл. Она вскинула брови: — Не поняла… Какого малыша? Откуда?

— Тебе нужно объяснить, как дети делаются? Совсем квалификацию потеряла? — съязвил Снежин. — Ребёнка Капитолины и Владимира Сергеевича. Больше повторять не буду…

— Как же так? Ребёнок? Да она же бесплодная! Десять лет родить не могла! — не могла поверить Татьяна.

— Нет, но ты что? Совсем страх потеряла? Я тебе что сказал? Убирайся и не лезь не в своё дело! Дети рождаются от большой любви! Тебе-то этого не понять! А Капитолина Викентьевна и Владимир Сергеевич любили друг друга и собирались жить долго и счастливо и растить своего малыша!

Капитолина вздрогнула от этих слов. Валерий словно подслушал их последний разговор с Шаховым…

— Но ведь он обещал на мне жениться! Она его обманула! — взвыла Татьяна.

Валерий уже терял терпение, он подошёл к Татьяне, крепко взял её за плечо, развернул к себе лицом и, глядя ей в глаза, размеренно проговорил:

— Стоп! Давай-ка не будем валить с больной головы на здоровую! Это ты сама во всех бедах виновата. И что самое ужасное — не только в своих! Запомни! Такую женщину, как Капитолина, ради тебя ни один здравомыслящий мужчина не бросил бы! Не обольщайся! Таких в природе больше нет! А таким, как ты, в базарный день — цена рубль за пучок!

Валерию было ужасно стыдно, что ему пришлось при Капитолине предстать в таком виде. Он, в сущности, был добрым парнем и неплохо воспитанным. Но он решил выдержать эту роль до конца — стремление оградить Капу в дальнейшем от преследования этой наглой бабы вынудило его говорить и вести себя именно так, чтобы Татьяна поверила в его намерение при необходимости «свернуть ей шею»…

Татьяна неожиданно закрыла руками лицо и, зарыдав, бросилась вглубь кладбища. Такой реакции он, признаться, не ожидал… Ему даже стало её жаль… Но главная цель была достигнута: он уверил Татьяну, что во всех своих бедах виновата она сама.

Снежин с опаской, «не осуждает ли Капа его грубость по отношению к её сопернице», взглянул на любимую женщину. Её взгляд поразил Валерия и ещё больше укрепил в исключительности Капельки: в этом взгляде была и жалость, и сострадание, и вина перед этой непутёвой тёткой…

Валерий взял Капу под руку и осторожно повёл к выходу, куда уже опять вернулись Зотовы и Сергей Громов… Поглощённые разговором с Татьяной, Капа с Валерием даже не заметили, что у ворот кладбища тоже накалились страсти…

— Света, что это за женщина к Капельке подошла? — озабоченно спросил Сергей. — Что-то я её не помню… Не нравятся мне её прыжки и ужимки…

Света пожала плечами…

— Не беспокойся… Там всё под контролем…

Сергей не унимался:

— Не та ли это красавица, из-за которой у Капы с Володькой разлад?

Света кивнула головой.

— Так, может, надо вмешаться? — предложил Сергей.

— Не надо, — категорично возразила Света. — Там же Валерка, он, в случае чего, Капу в обиду не даст…

Но Сергей, буквально, рвался в бой! В конце концов, Светлана с Зотовым повисли у него на руках, не давая вмешиваться в конфликт.

— Сергей, отставить, — строго скомандовал Зотов. — Они всё решат без тебя…

— Но я хочу, чтобы эта женщина убедилась, что у Капы есть надёжный тыл…

— Она это и так прекрасно знает, — успокоил его Зотов. — Стой и жди. Если будет нужно, они сами тебя позовут.

Сергей оставил свои попытки, но время от времени беспокойно перетаптывался с ноги на ногу, нервно подпрыгивая на месте. А Светлана для пущей надёжности всё придерживала его за рукав.

Только убедившись, что Татьяна куда-то скрылась, Светлана отпустила Сергея, и он направился навстречу сестре и её спутнику.

— Что она тебе наговорила? — в голосе Сергея звучала тревога.

— Что умного могла сказать эта сумасшедшая? — уклончиво ответил за Капу Валерий.

Капа слабо улыбнулась:

— Не переживайте, всё в порядке, — и, обращаясь к Светлане, спросила: — Светик, я могу твоего мужа ненадолго одолжить? У меня к нему вопрос имеется.

— Всё для Вас, — сделала широкий жест Светлана. — Сколько угодно!

— Всего на пять минут, — заверила подругу Капа.

— Ну, что стоим? — гаркнул командирским голосом Зотов. — Кому не понятно? У Капы ко мне дело личного характера. Прошу всех пройти вперёд.

И как только Светлана и два её спутника прошли немного вперёд, Капа обратилась к Зотову:

— Сергей Иванович, скажи мне, только честно: результаты проверки уже известны?

— Так точно, — отрапортовал Зотов.

— А известно, по какой причине произошла авария?

— Да, конечно, — уверенно ответил Зотов.

— Сергей… покончил с собой? — прерывающимся голосом спросила Капа.

— Ты, что? Сбрендила? — Сергей так гаркнул, что ушедшая довольно далеко троица остановилась и оглянулась. Зотов убавил силу голоса. — Да как ты смогла себе такое предположить? Тебе, что ли, идиотка Баева такую «умную» мысль в башку вложила? — он вопросительно-строго взглянул в глаза Капе. — Понятно. С неё станется. Но ты-то как такое могла представить?! Ты с ним десять лет прожила… Если сделал он мужскую ошибку, так он исправил её вдесятеро! Ты прости его… Это по глупости…

— Давно простила, — прошептала Капа. — Мы помирились перед этим… полётом…

— Вот и хорошо! Значит, и не было никаких причин для таких мыслей! И запомни! Владимир — человек чести, настоящий офицер! Он в жизни бы не нанёс такой ущерб Родине! Да и как-то иначе не стал бы это делать! Он мужик! Настоящий мужик! Если моему слову не веришь, пойду на преступление — покажу тебе материалы проверки… — отчаянно махнул рукой Зотов.

Капа отрицательно замотала головой.

— Нет, Сергей Иванович, не нужно, я тебе верю, — сказала она и заплакала.

Зотов по-отечески обнял её за плечи.

— Ну, ну, не плачь, тебе нужно беречь себя и малыша, — уже другим, мягким голосом тихонько сказал Зотов. — Помнишь, что Светлана тебе говорила? — улыбаясь, спросил он.

Капа в ответ только мотнула головой. Говорить она уже просто не могла — слёзы душили. А Зотов возмущённо продолжил:

— Техническая неисправность. Инженерная ошибка… Куда они там только смотрят… Таких ребят загубили… Расследование идёт на правительственном уровне… Голов полетит! Да вот только разве этим ребят наших вернёшь? Так-то, Капелька… Крепись…

Часть — 21

…Капелька стойко выдержала поминки; траурные речи, обещания не забывать героев, чтить их память, помогать семьям она слушала вполуха… и телом, и душой она ещё находилась в прошлом. Разум её ясно отдавал отчёт, что Владимира больше нет, но сердце отказывалось принимать эту истину. Капитолине постоянно казалось, что она видит, как фигура мужа мелькает в окне, словно он подглядывает за тем, что происходит в зале; слышит родной голос, чувствует знакомый запах одеколона…

Традиционные девять дней словно открыли ей глаза: её жизнь поделена на две половины — ту, что была с Владимиром, и ту, что открылась после него. Надо было привыкать жить самой. И она опять и опять давала себе зарок быть сильной, жить ради будущего ребёнка. Даст ей Бог новое женское счастье — значит, заслужила; не получится — она найдёт, чем наполнить свою жизнь. Надо закончить учёбу, возвратиться в профессию, короче — жить дальше…

Кто-то распространил весть о её беременности. Близких знакомых, друзей Владимира по службе это известие чрезвычайно обрадовало: частичка их друга будет жить. Капа не останется одна, родители Владимира обретут смысл в жизни. Её всячески поддерживали. Не было дня, чтобы кто-то ни навестил её: люди несли разные вкусности — «витамины» для будущего маленького «Владимирыча», предлагали помощь по хозяйству или просто приходили справиться о её самочувствии и поговорить «за жисть».

Но нашлись и такие, кто откровенно жалели её: такая молодая осталась вдовой, да ещё и с ребёнком на руках! Как жить-то теперь? Как семье без кормильца?!

«Жалельщики» Капу раздражали. Она дала себе слово быть сильной, а все эти «слюни и сопли» расхолаживали, не давали ей собрать волю в кулак, и молодая вдова опять начинала себя жалеть. После визитов таких горе — друзей Капитолина чувствовала себя совершенно разбитой, настроение её портилось, она замыкалась в себе, снова и снова возвращаясь в мыслях к своему горю, своей вине, безысходности грядущей жизни…

Её свекровь Любовь Алексеевна, женщина, житейски мудрая, научилась распознавать таких визитёров, буквально, с порога — и оттуда же давала им от ворот поворот. Свекор старался предвосхитить любое её пожелание. Родители Владимира и до этой трагедии души не чаяли в невестке — теперь же, случайно узнав их с Владимиром тайну (видимо, Светка не удержалась — сболтнула невзначай), они старались, как только могли, сгладить вину сына перед обожаемой Капелькой, скрасить первые, особенно тягостные дни, после похорон. Капа, в свою очередь, стремилась, насколько могла, компенсировать им отсутствие их сына.

Незаметно прошёл Новый год… Они встретили его в узком семейном кругу — горечь утраты была ещё слишком велика.

Капитолина выполнила свой долг перед родителями мужа: прописала стариков Шаховых в свою мурманскую квартиру — нечего им торчать вдали от центра в забытой богом глухомани. Пусть и Мурманск — далеко не юг, но и до Москвы, до Питера — пара часов лёту. А там будет и она с их внуком, и родственники. Как всегда, всемогущий Зотов помог быстро оформить все необходимые документы. К сороковому дню родители полковника Шахова были уже полноправными хозяевами его квартиры.

Едва справив сороковины, Капа засобиралась в Питер. «Старики Шаховы» — накануне этих горестных событий им минуло всего-навсего по шестьдесят лет — хоть и уговаривали её остаться, но сами прекрасно понимали, что, ради будущего их внука, будет лучше, если Капитолина переедет в родной город…

Все эти печальные хлопоты совершенно заслонили собой образ обаятельного каплея Снежина. Если Капа и думала о Валерии, то с чувством своей огромной вины перед бывшим мужем. Кто знает, ни появись Валерий в её жизни в тот самый момент, когда Владимир оступился, как бы сложилась дальнейшая жизнь их всех. Конечно же, Снежин обязательно присутствовал на всех траурных мероприятиях, даже появлялся как-то раз, другой вместе со Светой и Зотовым в доме Шаховых, но с самой Капой он за это время и двух слов не сказал. Она уже стала подумывать, что молодой офицер слишком уж преувеличил свои чувства, отдалился, поскольку не получил желаемого сразу же, а то и нашёл новый предмет обожания… Капе по-женски, конечно же, было это не слишком приятно, но ничего не поделаешь… Нужно просто опять проявить силу характера и выбросить этого красавца из головы… Не судьба, или не заслужила… Эти мысли всё чаще навещали Капитолину. И она уже почти смирилась с тем, что Валерий исчез из её жизни…

…Но не тут-то было…

Кто пользовался в те незапамятные времена железной дорогой в зимнее время, прекрасно помнит, как тяжело было с билетами из Мурманска на питерские и московские поезда в январе. Сначала новогодние праздники, затем школьные каникулы, после них шли на зимний отдых учащиеся техникумов, а к концу месяца, ближе к Татьяниному дню, тянулись на отдых студенты. А через десять — двенадцать дней весь этот поток двигался в обратном направлении. И то, сколько ночей с перекличками и номерками, написанными на руке, ты бы ни провёл в очереди за вожделенным билетом, не было гарантией того, что тебе посчастливится приобрести «нужные» билеты. В конце концов, ты можешь оказать в лучшем случае «счастливым» обладателем верхней полки в последнем вагоне возле туалета в останавливающемся на каждом километре пассажирского поезда «Мурманск — Ленинград». Зотов, которому пришло время отбывать к новому месту службы в Ленинград, употребил всё своё влияние, и билеты в купейный вагон были куплены. Правда, ехать Свете с Зотовым и Капитолине пришлось в соседних вагонах. Зато женщины могли всю дорогу наслаждаться сном и отдыхом на нижних полках. Света убедила Капиных «сватов», что не стоит им по морозу шастать на вокзал в другой конец города — «они сами прекрасно и посадят Капитолину на поезд, и проследят за ней в течение всей дороги»…

Капа удобно устроилась на своей полке. Сергей со Светланой сначала разместили её, а потом пошли в свой вагон. Капа сидела перед окном, глядя на перрон, по которому сновали одинокие провожающие. Несмотря на то, что время было ещё, как говорят, детское, за окном стояла почти непроглядная темень. Хотя на улице горели многочисленные фонари, из окна вагона перрон казался полностью погружённым в темноту полярной ночи.

Ещё несколько минут, и поезд тронется, унося Капитолину навсегда из этого города, где на её душу выпало столько испытаний, от этой непроглядной ночи, которая длится несколько месяцев, от ветров и штормов, от серых суровых скал и тоскливо кричащих днём и ночью огромных чаек — глупышей, которых местные почему-то величали бакланами. Для неё начнётся новая жизнь, полная других забот и радостей. А всё, что случилось с ней в этот год, нужно поскорей забыть, как долгий кошмарный сон…

Из состояния задумчивости её вывело осторожное покашливание…

— Наверное, попутчики… — подумала Капа, отводя взгляд от окна.

Она не надеялась, вернее, гнала надежду, что он придёт… Но он всё-таки пришёл…

— Мы не договорили… — без предисловий, будто разговор их прервался минуту назад, решительно начал Валерий…

— Здравствуйте, Валерий, — кивнув и нацепив на лицо, насколько это было возможно, снисходительную улыбку, напомнила она ему правила приличия.

— Можно и так начать… — иронично поддакнул он. — Только это не уведёт меня от главной темы нашего разговора!

В его голосе появились стальные нотки. Взгляд голубых глаз был серьёзен и строг.

— Я слушаю, — в голосе Капы тоже слышалась решительность. — Давайте расставим, наконец, все точки над и.

— Давайте, — поддержал Валерий. — Я возвращаюсь к своему предложению: все формальности соблюдены, я не приближался к тебе, пока ты была несвободна. Теперь мы оба свободны. Предлагаю тебе, как там говорится?.. Руку и сердце!

— Я не могу принять такой дорогой подарок, — твёрдо ответила Капа. Посмотреть ему в глаза у неё не хватило духа.

— Я могу узнать, почему? — спокойно поинтересовался Валерий.

— Я не готова, — уклонилась от прямого ответа Капитолина.

— Что значит — не готова? — пытался выяснить причину её отказа Валерий.

— То и значит, что не готова, — пожала плечами Капа.

— Хорошо, пусть так, — согласился Владимир. — Пока не готова, или я совсем не подхожу тебе в качестве мужа? — он старался говорить спокойно, но небольшие модуляции голоса и напряжённые желваки на скулах говорили о его душевном волнении.

— Я не знаю, — вымученным голосом откликнулась женщина. — Я не считаю, что я вправе заниматься собой, своей личной жизнью, пока не решу все вопросы со своим будущим ребёнком, пока не обеспечу его будущее по закону. Ты же сам знаешь, сколько бюрократических коллизий меня ожидает. Я не могу вешать на тебя свои проблемы.

— Я готов заменить отца твоему малышу в полной мере, и у тебя не будет никаких бюрократических коллизий, — уверенно предложил он.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — уверила его Капа, — сложность в другом. Этот ребёнок теперь не только мой. Остались родители Владимира, для которых мой будущий ребёнок — единственный свет в окошке… масса людей, которые знают, кто отец моего ребёнка…

— Для меня это не имеет никакого значения, — возразил Валерий, — я его усыновлю…

— Вот именно — для тебя, — упрекнула Владимира Капа, — а для меня, для моего ребёнка, для его дедушки и бабушки это имеет колоссальное значение.

— В подобных обстоятельствах так делают все женщины, — удивлённо пожал плечами Валерий, — каждая стремится найти своему ребёнку нового отца…

— Я не стремлюсь, — резко возразила Капитолина, — у моего ребёнка есть отец. Отец, которым можно гордиться… Не обижайся…

— А ты не волнуйся, — в голосе молодого офицера послышались самолюбивые нотки — он, всё-таки обиделся, — может, я его ещё и обойду по всем статьям!

Капа улыбнулась: «Мальчишка! Он не понимает, какие трудности ждут даже зрелого и опытного мужчину, который решится усыновить ребёнка своей любимой женщины!» А вслух добавила:

— Я тебе от души этого желаю, — искренне пожелала она удачи своему любимому, — но всё же я говорю тебе нет! Не перебивай меня, — строго сказала она Валерию, готовому приводить всё новые и новые аргументы, — я хочу, чтобы ты понял…

Он прямо взглянул на неё — его взгляд ясно говорил, что сдаваться он не намерен, но покорно опустился на сиденье напротив и, глядя на свою упрямую возлюбленную, приготовился выслушивать её серьёзные доводы.

— Валера, — Капа покусала губы, подыскивая нужные слова, — как бы тебе объяснить мои мысли?

Он недоумённо покачал головой и развёл руками, мол, сама, любимая, подбирай правильные слова, мои доводы закончились…

— Дело в том, что не только я не готова принять ситуацию со всех сторон, — Капа говорила с трудом, она старательно подбирала слова, боясь ранить Валерия неосторожным словом, — к этой ситуации не готов ты…

— Я же сказал, что готов всё взять на себя! — не удержался от возражения Валерий. Он даже вскочил со своего места.

Она укоризненно посмотрела на него, и под этим взглядом он смиренно опустился на полку и показал жестом, что готов слушать дальше.

— Ты готов взять всё на себя, — повторила Капа его мысль, он согласно кивнул, — но от тебя этого не требуется! Ты должен научиться делить ответственность с теми, кто имеет на моего ребёнка не меньше прав, чем хочешь на себя взвалить ты. Ты должен принять в семью малыша, у которого будет другое отчество, другая фамилия, другие родственники…

— Я готов к любому варианту событий… — опять не вытерпел Валерий.

— Это тебе так кажется… — заверила его Капа тоном умудрённой опытом матроны. — Ты пока не видел ребёнка. Ты не представляешь, сколько сил и нервов требует малыш от родителей в первые месяцы жизни… Тут и родные отцы не выдерживают…

— Я выдержу, — заверил он Капу, — даже с радостью…

— Давай не будем спорить — в этом смысла нет, — поняв, что его не переубедить, Капа решила просто поставить его перед фактом, а там — будь, что будет!

— Чего ты хочешь? — почти теряя терпение, спросил он.

— Если ты считаешь, что ты от меня не отступишься, ты найдёшь меня через год — я не собираюсь от тебя прятаться, где я живу, ты знаешь… Наверное, мы можем даже как-то общаться… Я думаю, что года на всё — про всё мне хватит… к этому времени я улажу все формальности, малыш подрастёт, и ты повторишь своё предложение, если захочешь… — поставила она перед растерянным каплем своё условие.

Какое-то время он, молча, совершенно неподвижно сидел, уставясь перед собой — переваривал сказанное. Потом всё же кивнул головой в знак согласия.

— Как скажешь, — смиренно ответил он.

В этот момент дверь купе распахнулась, и на пороге возникла удивлённая проводница.

— А Вы, молодой человек, как тут оказались? — возмущённо удивилась она.

— Я провожающий, — спокойно ответил Валерий, и только тут они с Капой поняли, что поезд давно тронулся и, набрав приличную скорость, приближался к следующей станции.

— На ходу прыгать будете? — съязвила проводница.

— Не беспокойтесь, — снисходительно ответил он на традиционный вопрос проводников, увещевающих всех провожающих покинуть вагон перед скорым отправлением поезда, — в Коле сойду, — спокойно ответил Валерий.

— Тогда поторопитесь, — подзадорила она молодого симпатичного офицера и многозначительно добавила, — Кола через три минуты…

Окинув купе хозяйским взглядом, проводница покинула молодых людей. Станция стремительно приближалась, и напарница позвала её в тамбур…

— Ну, что? — Валерий весело взглянул на Капу. — До встречи в Питере?

— Как получится… — уклончиво ответила она, серьёзно взглянув ему прямо в глаза…

«Ну вот и всё… — с тоской подумала она, проводив глазами медленно поплывшую платформу, на которой остался Валерий… — Пройдёт год… Этот мальчик забудет и думать про меня, а я забуду про него… У меня будут новые заботы… Мой малыш… И не будет мучить совесть, что я воспользовалась благородством наивного юноши и его добротой и жалостью, которые он, опять же по молодости, перепутал с любовью… А Светка? Светка всё поймёт правильно… Наверное, она и сама втайне желает своему племяннику другую судьбу… Зачем ему старая тётка с чужим ребёнком?»

С этой мыслью Капитолина уснула…

Проспала она до полудня следующего дня. И спала бы дольше, если бы не пришла Светлана и не заставила её подняться, пройти по вагону, умыться, что-то съесть… Капа покорно выполнила все назначения «своего персонального доктора» и почти весь остальной путь до Питера мирно проспала на своей полке…

Часть — 22

— Девочка моя…

Капа с упрёком посмотрела на бабушку. Интуитивно она понимал, что не даёт покоя Софье Варламовне.

— Бабуля, если ты опять про Валерия, то оставь эту тему — она исчерпана! — Капа была непреклонна. — Заметь, — строго добавила она, как-то очень старательно пытаясь смотреть прямо в глаза бабушке, — он сам не делает попыток увидеть меня, значит, не считает нужным…

— Вот эти твои приёмчики, девочка моя, могут обмануть кого угодно, но только не меня — я тебя очень давно и очень хорошо знаю!

— Что ты имеешь в виду? — невинно поинтересовалась Капа, придав своему лицу самое честное выражение, на какое была способна.

— Я правильно сделала, что отсоветовала тебе идти в театральный, — безапелляционно заявила бабуля.

— А это-то здесь причём? — искренне удивилась Капа.

— Ты очень плохая актриса… — пожав плечами, констатировала бабушка.

— Не понимаю, к чему ты это вспомнила… — продолжала строить из себя «оскорблённую невинность» Капитолина.

— Всё ты, девочка моя, прекрасно понимаешь! — продолжала настаивать Софья Варламовна.

— Бабуль, — Капитолина попыталась отвлечь бабушку от её навязчивой идеи устроить счастье внучки с распрекрасным принцем — каплем Снежиным.

Уж чем он так сумел покорить сердце неприступной генеральши Громовой, Капа не могла взять в толк. Вернее, она прекрасно понимала, чем Валерий так понравился бабуле. Но она старательно пыталась показать всему миру свою независимость, самостоятельность и отстоять свою с такой болью отвоёванную свободу. — И вообще, что-то вы с мамой в последнее время перестали называть меня по имени. Между прочим, вы его сами мне дали… Что? Разонравилось моё нестандартное имечко?

— Не дерзи! — обиделась бабушка. Но тут же сменила гнев на милость. Пряча лукавую улыбку в уголках губ, она ответила на вопрос Капы: — Вовсе нет! Ну, во-первых, ты не мальчик…

— Ну, с этим не поспоришь, — улыбнулась Капа, поддерживая шутливый тон бабушки.

— А, во-вторых, — невозмутимо продолжала та, — когда мы называем тебя девочкой, мы сами делаемся моложе: если моя внучка — девочка, значит, и я, если и бабушка, то совсем молодая…

— Бабуля, — с трудом сдерживая смех, проговорила Капа, — считай, что я оценила твою шутку… Не смеши меня так, а то воды отойдут раньше времени…

На этом разговор об устройстве Капиной личной жизни закончился. Бабушка направила свою кипучую энергию на домашние дела, всем своим видом показывая, что они целиком и полностью поглотили её внимание, а до каплея Снежина ей нет, ровным счётом, никакого дела. Капа тоже давно и хорошо знала свою дорогую бабулечку и прекрасно понимала, что это далеко не победа, а всего лишь небольшое перемирие. Её не могло обмануть покорно-сосредоточенное выражение лица Софьи Варламовны. Казалось, она глубоко погружена в мысли о наведении в квартире стерильной чистоты. Но Капа прекрасно знала, что подсознание бабули в этот момент готовит свой далеко не последний, но решительный бой за женское счастье своей строптивой внучки…

— Бабуля, — неожиданно проскулила Капа, — у меня, кажется, воды отошли…

— О Господи, — всплеснула руками вмиг потерявшая своё хвалёное железное самообладание бабушка. Трясущейся от волнения рукой она крутила диск телефона и, наконец-то, услышав в трубке спасительную фразу «скорая помощь, слушаю вас…», собрав остатки здравого смысла строгим чётким голосом, словно отдавая приказ войскам, продиктовала адрес роженицы…

…Капитолина открыла глаза и прищурилась. Какое яркое солнце! А ведь утро только начинается. Все её соседки по палате мирно спят. Ловят последние, самые сладкие минутки сна. Ещё несколько мгновений, и в палату войдёт нянечка… Побудка, помывка — и каталка, полная орущей, проголодавшейся за ночь малышни загремит по коридору роддома. Первое кормление… Наконец-то она познакомится с сыном. Он появился на свет только вчера вечером. Она даже не успела толком рассмотреть малыша, как его унесли в соседнее помещение. Капа в изнеможении откинулась на жёсткое изголовье родильного стола, а в ушах ещё долго стоял крик её долгожданного сына… Она почти не помнила, как отошёл послед, совершенно не почувствовала боли, когда наложили три малюсеньких внутренних шва… Её переложили на каталку и отвезли в палату. Пожилая акушерка строго-настрого запретила вставать с постели, подсунула судно под кровать и, пообещав, что сына принесут на первое кормление, удалилась. Капа встревожилась: вдруг с мальчиком что-то не так, раз ей не дали сразу приложить его к груди… Но соседки по палате (некоторые пришли уже не за первым ребёнком) успокоили её: это обычная практика! Сразу у нас детишек мамочкам не дают… Это там у них, на загнивающем западе, дети с первой минуты пребывания на этом свете находятся рядом с мамами, а у нас кормление строго по часам. Пусть юные граждане привыкают к режиму с рождения!

Капитолина встала в постели, хмыкнула, просунула пелёнку между ног. В советских роддомах было не принято давать роженицам нижнее бельё. Женщины должны были ходить с пелёнкой между ног вместо трусов. Так делалось, вроде бы, для их удобства. «Какой извращенец-женоненавистник решил, что это удобно? Без сознания, что ли, был или в бреду?» — про себя с неприязнью к неизвестному «ангелу-хранителю всех рожениц СССР» подумала Капа. «Да, надо быстро сбегать в ванную и в туалет, а то ведь предупреждали, что очередь будет огромная… Надо успеть до кормления привести себя в порядок…»

Прошло целых два года с того момента, когда подполковник Владимир Шахов сообщил Капе о своём решении уйти из семьи. Тогда она думала, что жизнь её закончена. Но всё сложилось совсем не так, как показалось ей в тот страшный момент. И мужа она вернула, и смогла после почти десяти лет бесплодного брака забеременеть, и сына родила… Только вот сын её никогда не увидит своего отца. Ей даже сочинять красивую сказку для него не надо: Герой Советского Союза военный лётчик полковник Шахов трагически погиб при испытании нового самолёта… Но ничего! Капа сможет вырастить хорошего сына. Тем более что она не одна на этой Земле. Есть её родные — родители, бабуля, брат. Есть родители Володи — бабушка и дедушка её сына. Есть друзья. И вполне возможно, что и своё женское счастье она найдёт. Только вот об этом говорить пока рано…

А на дворе сумасшедший май. Так же буйно, как в тот злопамятный день, цветёт сирень, наполняя воздух медовым ароматом. И ветки деревьев так же нетерпеливо стучат по стеклу под весёлыми порывами тёплого весеннего ветра…

Наконец, принесли детей. Капа с умилением рассматривала сморщенное чмокающее личико сына. И ей казалось, что в каждой его чёрточке она видит отражение Владимира Шахова.

«Надо же, такая кроха! А уже сходство с отцом феноменальное!» — подумала она.

— Ну, что? На кого похож? — поинтересовалась молодая соседка, у неё были трудные роды, девушку привезли откуда-то из небольшого посёлка на берегу Финского залива. Она на удивление быстро оправилась от родов, и теперь вся палата не могла угомонить словоохотливую «селянку».

— На отца, — с гордостью ответила Капа.

— Ой, ли? — засомневалась молодуха. — Все так говорят…

— Не знаю, как все, — спокойно откликнулась Капа, — а наш — копия папочка.

— Там под окном случайно не ваш папочка отсвечивает? — прервала этот традиционный женский трёп роженица, по виду — Капина ровесница. Её койка стояла у окна, и с этой позиции весь больничный двор просматривался, как на ладони. — Не букет, а целая оранжерея!

Капа машинально встала и с сыном на руках пошла к окну. Но тут же опомнилась: какой ещё папочка? Никакого «папочки», стоящего под окном по её душу, просто быть не может!

Но объяснять соседкам по палате ничего не хотелось, и она подошла к окну. Где-то в глубине души, она догадывалась, кто может к ней прийти, конечно, кроме бабули, родителей, брата, Светланы…

Хотя эта надежда, вероятнее всего, из рода напрасных: помнится, месяца три-четыре назад, адмиральша Зотова обмолвилась, как бы невзначай, что Валерия долго не будет — очередной дальний поход…

Капа подошла к окну и тут же отпрянула. Прямо под её окнами второго этажа стоял и глаза в глаза смотрел на неё каплей Валерий Снежин. Она взяла себя в руки. Прижав к груди сына, Капа выглянула в окно. Валерий, не отрываясь, смотрел в ту же самую точку. Увидев, что Капа смотри на него, улыбнулся.

Улыбнувшись в ответ, Капа покивала головой. На руках мирно посапывал сытый Владимир Владимирович. Хотя до Валерия было довольно большое расстояние, она разглядела на его погонах одну большую звезду: её принц явился на встречу с женщиной своей мечты не только с шикарным букетом, но и в новом звании! Капитолина подбородком коснулась плеча. Он расплылся в довольной улыбке: заметила!

Несмотря на жаркий день, окна в палатах целиком не открывались — больничное начальство строго настрого запретило такие вольности, боясь, что рожениц и новорожденных легко может просквозить. Была приоткрыта лишь небольшая щёлка под потолком, в которую врывались пьянящие запахи цветущего больничного сквера. Не стоило надрывать горло — рядом дорога, машины носятся туда-сюда. Шум, гам, суета. Полноценного разговора не получится.

Валерий попытался было что-то рассказать, но Капа виновато пожала плечами и отрицательно покрутила головой:

«Ничего не слышно!»

Он кивнул на букет, махнул рукой в сторону приёмного покоя.

Капа отрицательно покачала головой: «Цветы не примут — мощный аллерген!» Потом, всё-таки, неуверенно пожала плечами и махнула рукой в сторону, в которую только что указал Владимир: «Попробуй… Чем чёрт не шутит?» Он радостно кивнул ей: «Да!» — и бросился к приёмному покою.

Минут через десять дверь в палату приоткрылась, и на пороге застыла дежурная медсестра.

— Шахова, — она назвала фамилию Капитолины. Та, казалось, не услышала её зова, так и стояла спиной к дверям, ожидая возвращения Валерия. — Мамочки, кто здесь Шахова? — громче повторила медсестра.

— Это я, — Капитолина повернулась на звук незнакомого голоса.

Медсестра вошла, с трудом держа в руках огромный букет разноцветных роз. Вся палата разом ахнула.

— Вот это, я понимаю, букет! — восхищённо воскликнула Капина ровесница. — Красотища-то какая! И где только такие продаются?

Она обвела палату глазами, ища подтверждения высказанной мысли.

— Да, цветочки — зашибись! — подтвердила окончательно пришедшая в себя мамочка с побережья.

— Так, дамы, — строго осекла их медсестра и, обращаясь к Капе, с сожалением сказала, — извините, я вам цветы показала, но, увы, не могу их оставить в палате, может быть аллергическая реакция и у взрослых, и, самое опасное, у детишек. Так что запечатлите в памяти, и цветы отдам назад.

— Не стоит, — успокоила её Капа, — отнесите в ординаторскую — для хорошего настроения докторам!

— Хорошо, спасибо! — с готовностью, словно ожидала именно такого вердикта Капы, откликнулась медсестра и мгновенно испарилась, оставив в воздухе едва уловимый тонкий аромат розового великолепия…

Когда Валерий, употребив всё своё обаяние и уговорив таки дежурную медсестру передать букет Капитолине лично в руки, вернулся под окно роддома, его место было занято шумной галдящей и хохочущей толпой молодых людей обоего пола. Прислушавшись к их сумбурной восторженной речи, он понял, что поздравить Капу пришли её сокурсники. Один из студентов, черноглазый и черноволосый миниатюрный кавказец, был наряжен младенцем. Во рту его торчала огромная пустышка. Девушки всей толпой пытались удержать его на руках, он вырывался и капризничал, изображая непослушного голодного младенца, просящего сиську…

Пользуясь моментом, он пытался приложиться к груди всей женской половины поздравляющих. Казалось, эта ситуация забавляет группу поздравителей куда больше, чем их торжественная миссия. Вся эта возня продолжалась до тех пор, пока девушки, окончательно обессилев от хохота, ни уронили бойкого «младенца» на газон. Он не стал подниматься, а принял удобную позу и улёгся прямо на газоне, изображая крепкий здоровый сон, который не мог нарушить безумный хохот его многочисленных нянек.

Наконец, бойкая брюнетка, скорее всего староста этого безумного братства, грозно прикрикнула на свою не в меру расшалившуюся ораву. Студенты выстроились, развернули огромный плакат с поздравлением и довольно стройно запели «К сожаленью, День рожденья только раз в году». За спиной Капитолины столпилась вся палата. Женщины с интересом наблюдали за этим импровизированным спектаклем. Их весёлые улыбки говорили о том, что это представление доставляет им настоящее удовольствие. Понятно, что развлечений в роддоме не слишком много. Сама виновница праздника тоже веселилась от души. Время от времени её взгляд встречался с взглядом Валерия.

Кто-то из однокурсников Капы обратил внимание, что она постоянно ищет кого-то глазами. Валерий был замечен и идентифицирован как муж новоиспечённой мамочки. От этом открытии толпа была тут же проинформирована, и Валерий, совершенно неожиданно для себя, оказался в воздухе. Вскоре почётное подбрасывание «молодого отца» закончилось точно так же, как укачивание младенца — он оказался на газоне рядом со своим «сыночком».

Всё это веселье было прервано появлением детской медсестры, которая пришла забрать малышню после кормления. Капа махнула рукой Валерию и однокурсникам: «Пора закругляться! Пошла работать мамочкой…»

Студенты мгновенно свернули свой балаган и так же быстро, как появились в больничном сквере, самоликвидировались, буквально, растворившись в воздухе. Валерий ещё несколько минут помаячил под окном палаты, но Капа больше не выглянула. Списав краткость визита на строгость больничного режима, капитан третьего ранга Снежин, отдав честь окну, в котором ещё совсем недавно он увидел любимое лицо, повернулся на каблуках и чеканной походкой морского офицера пересёк больничный двор, растаяв в тихом больничном переулке.

…На шестой день после родов Капу выписали. На встречу новоиспечённой мамочки явилась целая делегация: само собой, бабушка Софья и брат Сергей со всем семейством, старики Шаховы, Светлана с адмиралом Зотовым и двумя своими пацанами Игорем и Олежкой. В тот момент, когда сияющая Капитолина появилась на крыльце в сопровождении медсестры, нёсшей завёрнутого в импортный конверт, раздобытый Светой по великому блату, Владимира Шахова-младшего, прямо перед её глазами возник Валерий. Он нёс огромный букетище, торт и коробку каких-то дефицитных конфет. Медсестра, опытным глазом оценив щедрые дары, тут же решила, что он и есть папаша и вручила ему свёрток с ребёнком в обмен на торт и конфеты. Капа, машинально приняв букет, даже сказать ничего не успела, как малыш оказался на руках у Снежина. Краем глаза она заметила довольное выражение лиц Светланы и бабушки Софьи и растерянно-огорчённые глаза Шаховых. Сергей Владимирович нервно сжал челюсти, а на глазах Любови Алексеевны показались слёзы. Никто, кроме Капы, не заметил их смятения — оно понятно: внимание всей этой «делегации» было приковано к Капе и её новорожденному сыночку. Все бросились поздравлять новоиспечённую мамочку. Капу обнимали, тормошили, ахали над младенцем… Подошли и Шаховы. Как-то сдержанно прозвучали их поздравления, а недавняя радость словно потухла во взорах бабушки и дедушки. Капа прекрасно понимала их чувства и мысли. Но не решилась при всех что-то объяснять родителям Владимира, решив, что успеет ещё расставить все точки над «i».

— Ну, что, славяне, пора по матрёшкам? — радостно потирая руки, внёс предложение Зотов.

— Угомонитесь, господин адмирал, — прошипела Светлана, прикрывая своё возмущение таким нетерпением мужа преувеличенно лучезарной улыбкой, — вечно тебе неймётся… Что? С утра трубы горят?

— А как же ножки обмыть? Что пацана-то зря на улице морозить? — с невинной улыбкой парировал замечание своей половины Сергей Иванович, очень умело делая вид, что совершенно не замечает её ядовитых намёков.

— Май — месяц, на улице плюс двадцать, — под общий хохот процедила в ответ Светлана.

— И то — правда, — вмешалась в этот семейный спор Софья Варламовна, — пора домой. А то Лиса настрогала салатов на целый полк.

Гордо вскинув голову, генеральша Громова развернулась и направилась к ожидавшим машинам. Вся толпа, радостно гудя, направилась за ней. Краем глаза Капа заметила, что Шаховы, переглянувшись, переместились в самый конец радостной оравы и стали потихоньку отставать от всех, видимо, для того, чтобы незаметно отделиться и уйти с этого, ставшего для них в одно мгновение чужим праздника. «Господи, да старики посчитали, что они здесь лишние», — вдруг осенило Капитолину. Она поймала встревоженный взгляд Валерия, он без слов понял причину её беспокойства. Выйдя вперёд, сделал знак остановиться. Не обращая внимания на удивлённые лица спутников, он обратился к отцу Владимира Шахова.

— Сергей Владимирович, — окликнул он Шахова — старшего, — возьмите, пожалуйста, Вовку на руки. Внука в дом должен внести дед.

Радостная улыбка осветила лицо Любови Алексеевны. Нет, Капа вовсе не собирается вычёркивать их из своей жизни. Владимир Сергеевич в замешательстве остановился. Его терзала другая догадка: а что, если, заметив их манёвр, Капа поссорилась с Валерием, и теперь новая жизнь их невестки опять висит на волоске. Сначала её обидел их сын, а теперь, после их странного порыва, разрушатся и её планы на счастье. Но Валерий так приветливо смотрел на него, так открыто улыбался, что Шахов, преодолев сомнения, подошёл и осторожно принял на руки мирно сопящего Вовку. А Валерий, сделав знак рукой, опять привлёк внимание к себе.

— Капа, — обратился он к любимой женщине и, скрывая своё смущение, шутливо поинтересовался, — можно мне сделать заявление?

Она молча кивнула.

— Сергей Владимирович, Любовь Алексеевна, — он сглотнул слюну, от волнения пересыхало в горле, — я уверен, что Владимир Сергеевич был бы самым лучшим отцом для своего сына и мужем Капы, останься он в живых. Но так сложилось, что его с нами нет. — Он опять запнулся… Но через мгновение нашёл в себе силы продолжить: — Я давно люблю Капитолину и делал ей предложение. Она пока сомневается, но я докажу, что смогу стать ей хорошим мужем и отцом Вовке. Если она мне поверит и примет моё предложении, я клянусь честью офицера, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы Капа и Вовка были счастливы. Я обещаю, что он будет мне сыном, но будет носить отчество и фамилию своего родного отца Владимира Шахова. Мы будем воспитывать его в любви и уважении к отцу и его родителям. Вы в любое время сможете навещать внука, а когда он подрастёт, то будет приезжать в гости к вам… Вы всегда будете для нас не просто гостями, а родными людьми. Так, Капитолина?

Она ничего не ответила. Решительно подошла к нему и, порывисто прижавшись к его большому и такому надежному телу, крепко обняла за шею. Окрылённый таким непосредственным и откровенным выражением чувств — пусть даже это было просто чувство благодарности, он же обещал, что докажет Капе, что достоин её любви — он обнял её в ответ и впервые крепко поцеловал, нисколько не смущаясь присутствия такого количества устремлённых на них глаз.

Когда смущённая, сама не ожидавшая от себя такого поступка, Капитолина смогла взглянуть ему в глаза, он, осторожно высвободив одну руку, достал из кармана маленькую бархатную коробочку, в которой, само собой, разумеется, лежало колечко, и вложил футлярчик с кольцом в руку Капе. Она, улыбнувшись, приняла этот дар.

— Я вообще-то не только надеялся, я готовился, — шепнул он ей на ухо.

Она только счастливо рассмеялась ему в ответ серебристым смехом счастливой женщины. Тут же посыпались новые поздравления и пожелания. Капа и Валерий едва успевали на них отвечать. И среди всех этих радостно-удивлённых взглядов друзей и близких Капе особенно запомнился победоносно-удовлетворённый взор бабушки Софьи и сентиментально-влажные глаза закадычной подруги Светки Зотовой…

Часть — 23

Летний сад хорош в любое время года. Но особенно этот чудесный уголок Питера Капитолина любила ранней осенью. Золотисто-оранжевая листва покрыла кроны деревьев. Но до поры листопада есть ещё пара недель. Статуи пока не убрали в ящики для зимовки, и они смотрятся даже красивее и богаче на фоне золотистого занавеса листвы. Изредка один-другой золотой листок упадёт на руку или плечо беломраморной богини — и опять тишина. Вода в прудах потемнела, но ещё свободна от плавающих на поверхности золотистых «монеток». А белые лебеди на чёрной глади прудов становятся ещё белее и величественнее. Ну а если выдастся солнечный денёк, то все аллеи сада с неимоверной скоростью заполняются галдящей малышнёй, которую мамочки и няни выводят на прогулку, стараясь не упустить последнее тепло, перед промозглой питерской осенью и такой же неуютной зимой.

Капа не была здесь с середины августа. Приезжали родители Владимира — внука навестить, поэтому она почти на месяц была освобождена от дневных прогулок с малышнёй. Старики Шаховы, казалось, и к Ангелинке были привязаны не меньше, чем к собственному внуку, и с удовольствием нянчились с обоими детьми. Время пролетело незаметно. И вот несколько дней назад они уехали домой — в Мурманске начиналась грибная пора. Как только позвонили друзья, что грибов видимо-невидимо, они засобирались домой, взяв с Капы с Валерием обещание следующую осень провести с ними в Мурманске всей семьёй.

Капа шла и улыбалась своим мыслям. Это прекрасно, что так сложились их отношения после гибели Володи. Старики полюбили внука всей душой, к Валерке относились с уважением, многие их новые питерские соседи даже были уверены, что они — родители Валерия. Когда родилась Гелька, Шаховы совершенно искренне радовались, что у их внучка появилась «такая славная сестричка». Конечно, эти отношения, во многом, были заслугой Капитолины, сумевшей сплотить вокруг себя дорогих ей людей. Но, так или иначе, а семья Капитолины теперь была и большой, и дружной — сбылась её заветная мечта. И то, что все её родные были дружны между собой, помогало ей облегчить горькую вину перед Владимиром, перед его родителями. Она часто говорила себе, что, вроде бы, прямой её вины не было, но если бы она распорядилась своей жизнью по-другому, вполне возможно, всё в её жизни могло бы быть иначе. Главное: мог бы жить Владимир. Пусть даже с другой женщиной, но был бы жив… Она гнала от себя эти мысли, но каждую осень, как только приближался день роковой трагедии, Капа снова и снова казнила себя за свой эгоизм, за несговорчивость, за то, что не смогла тогда отпустить мужа… Кто знает: а вдруг он был бы счастлив с этой Татьяной? Какой бы она ни была, но ведь чем-то зацепила её мужа! Ну, вот опять, эти назойливые мысли, сомнения, копания в душе… Всё! Прекратила! Всё внимание детям!

Капа спокойно прошествовала мимо цирка, Инженерного замка к мостику, ведущему в Летний сад. Перед собой она везла ярко-красную ГДР-овскую коляску, из которой на неё чистыми голубыми глазами смотрело её маленькое сокровище — дочечка Ангелина, Геленька, Ангеленька, а рядом, уцепившись за ручку коляски и почти повиснув на ней, ковылял четырёхлетний Вовка — строго поглядывая на чмокающую пустышкой сестру снисходительным взглядом старшего брата…

Полюбовавшись на лебедей, Капа направила коляску к центру сада. Там, у памятника Крылову, обычно собирались перезнакомившиеся за время декретных отпусков мамочки со своими отпрысками. Это сообщество было для многих настоящей отдушиной: и дети гуляют — свежим воздухом дышат, привыкают к обществу сверстников перед детским садом, и мамы передохнут какое-то время, переключившись с заевшего быта на животрепещущие темы, не имеющие отношения к готовке, стирке, уборке. Здесь же решались и вопросы воспитания, и лечения, и приобретения детских вещей… Короче — такой клуб по интересам.

— Линочка, наконец-то мы Вас дождались, — бросилась к ней одна из мамочек…

Капа представлялась теперь только этим именем — Капитолина звучало слишком старомодно.

— Вы представляете, — округлив глаза, перебила её совсем юная мамаша, — тут прошёл слух, что вход в Летний сад будет платным! Представляете! Где же нам гулять?

Более зрелые мамочки вели себя поспокойнее, они сдержанно поздоровались, не роняя чувства собственного достоинства, но и их гордые лица несли на себе печать озабоченности. Эти «матроны» уже не первого малыша вырастили на аллеях Летнего сада, и слухов о превращении его в платный музей наслушались ещё несколько лет назад… Так всегда! Стоит только успокоиться, как опять какая-нибудь пакость нарисуется! Такова жизнь!

Поэтому очень хорошо, когда в компании есть здравомыслящий человек, который одной улыбкой, к месту сказанным словом может восстановить нарушенное спокойствие, тот шаткий мир, которым мы так дорожим. Не случайно все с нетерпением ждали, как отнесётся к этой тревожной новости Лина.

— Ну, что вы паникуете? — снисходительно улыбнулась она. — Вряд ли это случится…

— Да, — опять включилась во вновь вспыхнувший с приходом новых членов сообщества спор юная мамочка с круглыми глазами — казалось, что они навсегда приобрели такую форму, — «Кунсткамера» тоже ещё недавно была бесплатным музеем, и Музей флота — тоже скоро станет платным…

— Даже не знаю, что Вам на это сказать, — задумчиво ответила Лина и уже совсем другим, твёрдым тоном успокоила мамочек, — будем надеяться, что это только слухи…

Этого довода оказалось достаточно, чтобы перевести разговор в другое русло. Вскоре вся компания расположилась в боковой аллее на лавочках. Дети весёлой гурьбой носились друг за другом, наслаждаясь свободой, которую давала почти летняя одежда, которую — увы! — скоро придётся менять на тёплую, многослойную, сковывающую движения, в которой особенно не разбегаешься.

Крики малышей прервал хрипловатый голос уборщицы, неожиданно появившейся в аллее с ведром и метёлкой.

— Ну-ка, малышня, — резковато, но без грубости и злости, скомандовала женщина, — притихли и дали мне убраться…

Дети, погружённые в свою игру, казалось, даже не услышали этого строгого голоса. Они продолжали носиться, визжа и хохоча.

Уборщица обратилась за помощью к мамочкам… Тембр её голоса показался Капе знакомым.

Она вгляделась в черты, как ей показалось, пожилой женщины.

— Что, сильно изменилась? — насмешливо поинтересовалась та, с откровенной завистью рассматривая Капитолину.

Капа ещё раз пристально вгляделась в лицо женщины. Она узнавала и не узнавала её. Вроде бы не так много времени прошло с их последней встречи, но узнать Татьяну Баеву можно было с трудом.

— Таня, ты? — с недоверием в голосе спросила Капа, всё ещё думая, что имеет дело если не с матерью Татьяны, то с её старшей сестрой.

— Да, Линочка Викентьевна, это я… Не узнали, — горькая усмешка искривила губы женщины.

— Теперь узнаю, — всё ещё под впечатлением от того, как изменилась Татьяна, проговорила Капа.

— А то я уже месяц здесь работаю, и Вас ни разу не видела!

— А у меня был небольшой отпуск, — усмехнулась Капа и в ответ на вопросительный взгляд Татьяны объяснила: — приезжали родители Володи, они с детьми гуляли…

— А-а-, — протянула Татьяна, — понятно… А Вы прекрасно выглядите, — теперь в её голосе промелькнуло восхищение, — думаю, у Вас всё хорошо?

— Всё хорошо, Таня, — кивнула Капа. — Давай отойдём — поговорим… Тебе можно?

— Можно, здесь чисто, могу немного передохнуть… — заверила Татьяна, она явно обрадовалась, что Лина не прочь уделить ей частичку своего времени.

Капа попрощалась с явно заинтригованными приятельницами и, позвав Вовку, покатила коляску по аллее, Татьяна засеменила рядом с ней…

— Как тебя в Питер занесло? — надо было с чего-то начать, и Капа не удержалась от банальности.

— С мужем приехала, он отсюда родом, мичманом служил… Мы хорошо жили… Я опять в штабе служила… пить бросила… У него дочка есть от первого брака… маленькая такая… Жанночка… она меня мамой звала… его-то жена умерла… А год назад у мужа моего молодая курва завелась… Это за грехи мои — кара такая… Он ушёл… Квартиру разменяли… А главное — дочку забрал… Я не могла спорить — я ведь ей мать-то неродная… Опять я осталась одна… Квартира большая, хорошая… Ты не думай… Всё у меня есть… А в доме никого — звука собственных шагов пугалась… Опять запила… с работы попросили… Вот сюда устроилась уборщицей…

Татьяна жалобно всхлипнула, отводя глаза от Капы. Она боялась увидеть в глазах женщины, по судьбе которой в своё время прошлась бульдозером, огоньки удовлетворённой мести, но Капа не испытывала ни малейшей радости от того, как её беда бумерангом ударила по сопернице. В глазах её Татьяна прочла только глубокое сочувствие.

— Надо как-то из этой ситуации выбираться, — Капа остановилась и взяла Татьяну за руку, та благодарно кивнула головой.

— Спасибо тебе… Добрая ты баба… Ну, хватит обо мне… Расскажи лучше, ты-то как? — она взглянула на Вовку и улыбнулась, — Мальчик, говоришь, Володин?

Капа кивнула и, обратившись к сыну, попросила:

— Сынуля, — Вовка с готовностью взглянул на мать своими изумрудно-зелёными, как у Капы, глазами, — скажи тёте Тане, как тебя зовут.

— Меня зовут Владимий Шахов, мне четые года, я скоё в садик буду ходить…

— Умница какой! Ну, весь в папочку! — искренне восхитилась Татьяна и, обратившись к Капе, озабоченно спросила: — Эр не выговаривает? Ты уже говорила с логопедом?

— Говорили, ходим — занимаемся! Не беспокойся, всё под контролем! С улыбкой заверила она Татьяну. — Я же сама психолог, в больнице работаю, сейчас вот только в декрете…

Капе было приятно, что Татьяна проявила такое искреннее участие к её сынишке, вернее, для неё он — сын Владимира. Но это сейчас не важно.

— Ты не думай, — Татьяна опять заговорила о себе, — я ведь не всё время пью. Сейчас стала ещё меньше. Я уже три месяца в завязке…

— Ну, это хорошо…

— Хорошо, — многозначительно повторила Татьяна, — только вот сейчас тебя увидела, вспомнила, сколько я дел наворотила, выпить захотелось — страсть! Боюсь, сегодня напьюсь…

— Не стоит, — коротко посоветовала Капа. — Что-нибудь придумаем…

— А ничего уже не придумаешь, — обречённо махнула рукой Татьяна, — я уже и лечиться пробовала… Да, врач сказал, что женский алкоголизм не лечится…

— Надо найти хорошего врача, — убеждённо возразила Капа. — Думаю, что я сумею тебе помочь…

— Наверное, — уклончиво, как будто чего-то не договаривая, отвела глаза Татьяна.

— Есть какая-то причина? — Капа задала вопрос, глядя Татьяне в глаза, её строгий взгляд проник в самую душу отчаявшейся женщине. — Твой врач тебя чем-то обидел, оскорбил?

— Есть один, так сказать, нюанс… — неохотно ответила Татьяна, — я с ним переспала… Он был такой внимательный… Говорил, что любит… А потом вмешалась его жена…

— Танька, — Капа шутливо закатила глаза, — ты неисправима.

И обе захохотали…

— И что это здесь за веселье? — послышался строгий баритон. Татьяна мгновенно замолкла и растерянно, с явным испугом, вопросительно взглянула на Капу.

Мужчина в форме морского офицера медленно подошёл к ним.

— Мне твои товарки сказали, где тебя искать, — Валерий обнял и поцеловал жену, взял на руки Вовку, подбросил его пару раз — малыш зашёлся счастливым смехом и вцепился в лацканы отца, выказывая явное нежелание опять оказаться на земле. Бережно держа сына одной рукой, мужчина умудрился наклониться к коляске.

— Спит девуля наша, — он нежно чмокнул над дочкой, не решаясь поцеловать её, чтоб не разбудить. — А девы твои с таким таинственным видом указали, где тебя искать, что я было подумал, — он грозно нахмурил брови, — что меня в этой тихой аллейке ждёт дуэль с соперником…

— Ладно, ты, Валерка, не выдумывай, — она потянулась к плечу мужа, — не пугай Татьяну.

До Валерия, наконец, дошло, откуда облик Капиной собеседницы показался ему несколько знакомым.

— Да, да, узнаю теперь старуху Баеву, — Валерий хотел сострить, но, заметив жалкое выражение лица Татьяны, пожалел о своей бестактной шутке, — имей в виду, я намекнул только на то, что мы с тобой, чёрт знает, сколько лет знакомы… — постарался он тут же поправить положение.

— Да, ладно, Валерий Сергеевич, — она уважительно поглядела на две большие звезды на его погонах, — всё нормально. Можно подумать, что я сама себя в зеркале не видела… Я гляжу, и Вы по службе растёте…

— А как же? — гордо ответил Владимир. — Есть такая профессия –Родину защищать… Вот и защищаем по мере сил и возможностей. И нам воздаётся…

— По заслугам… — философски подметила Татьяна.

— А ты помудрела со времени нашей последней встречи, — изумился польщённый Владимир, — с тобой приятно беседовать…

Капа улыбнулась: «Как мало надо, чтобы расположить мужика к себе… Всего лишь немного лести… Танька-то квалификацию не теряет… Опыт, как говорится, не пропьёшь! Надо с тобой, подруга, ухо востро держать…»

Она перехватила лукавый взгляд мужа: «Ага, так это значит для меня проверка! Понятно… Общество Татьяны ты считаешь для меня недостойным… Хитрюга…»

— Танечка, — вмешалась она в беседу, — нам нужно идти. У Володи перерыв небольшой, нужно его покормить… Давай я запишу тебе наш телефон и адрес, а ты черкни мне свои координаты. Созвонимся…

— Я буду рада, — растроганно ответила Татьяна, — до встречи.

Она долго глядела вслед Капитолине с Валерием. Она катила коляску, а он нёс на плечах сына Вовку… Молодые, счастливые, успешные… И зачем она им нужна? Скорее всего, эта встреча — последняя в их жизни…

— Милый, как тебе обед? — поинтересовалась Капа у мужа, как всегда вместе с первым и вторым успевшего проглотить и «Красную звезду»… Она машинально вытирала ротик Вовке, который ел вполне самостоятельно, но не очень аккуратно…

— Капелька, милая моя, у тебя невкусно не бывает! — он с любовью взглянул на жену.

— Ой, кажется, доця проснулась, — Капитолина бросила передник на спинку стула и поспешила в детскую, откуда раздавались требовательные призывы проснувшейся и проголодавшейся Гельки.

Через несколько минут она вернулась на кухню с малышкой на руках. Та, недовольная спросонья, бессмысленно водила глазами по кухне. Наконец, нашла лицо отца и заулыбалась.

— Иди ко мне, принцесса, — нежно обратился к дочке тающий от её улыбки отец, — пока мамочка твою бутылочку нагреет…

Вскоре «принцесса» насытилась и закивала носом… Капа отнесла задремавшую малышку в кроватку. Следом за сестрой в детскую на свой диванчик покорно отправился и закончивший трапезу Владимир Шахов-младший.

Капа вернулась к мужу… Она смотрела на Снежина загадочным взглядом…

— Валера, — начала заискивающим тоном Капа. По её взгляду Валерий понял, что у жены возникла какая-то просьба к нему, и просьба эта будет не из приятных.

— Ну что ты задумала? Выкладывай, — безапелляционно заявил Валерий.

— Я думаю, нам надо помочь Татьяне…

— Мать Тереза, — Валерий укоризненно покачал головой, — ты уверена, что ей это нужно? Ты же видела её лицо! Она же законченная алкоголичка! А ты лучше меня знаешь, что женский алкоголизм неизлечим!

— Знаешь, Валера, — упрекнула она мужа, — проще всего так сказать. А ты сам пробовал вылечить хоть одного больного?

— Я не врач, — возразил Валерий.

— Вот именно, — заметила Капа. — А берёшь на себя смелость ставить диагнозы и утверждать, что медицина бессильна!

— Ну, это общепринятое мнение, — попытался оправдаться Валерий. Но Капитолина уже села на своего конька.

— Это демагогия! — когда муж вторгался в сферу её профессиональных тем, она могла быть достаточно резкой. — А я считаю, что попробовать всё же стоит! Тем более, что мы оба отчасти виноваты в том, что её судьба сложилась именно так…

— Ну, это уже чересчур, — возмутился Валерий, — не она ли вмешалась в твою размеренную жизнь, перевернула её вверх тормашками, и ты её ещё жалеешь! — его возмущению не было предела. — Капа, ты подумай пять раз, стоит ли впускать эту козу в огород? Люди не меняются настолько, чтобы из чёрненьких стать абсолютно беленькими!

— А я и не собираюсь дружить с ней семьями… — невозмутимо ответила Капа, эмоциональное напряжение мужа не произвело на неё абсолютно никакого впечатления. — Я знаю, что могу помочь этой несчастной женщине как врач, и я помогу… Она будет счастлива, а счастливый человек на подлость не способен!

— Я думаю, что и это — спорное утверждение, — буркнул под нос Валерий.

— Знаешь, дорогой, — решительно заявила Капа, — если не хочешь помогать, так и скажи, но обещай мне, что не будешь, хотя бы, мешать! — в сердцах, с обидой в голосе выпалила Капа.

За годы совместной жизни Валерий смог понять, что, если Капитолина вбила что-то себе в голову, а тем паче настроилась «причинить» кому-то добро, её никому и ни за что не переубедить… Он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.

— Обещаю, что помогу, чем могу, — махнув рукой, смиренно пробормотал Валерий. — Тебя не переделаешь, Ангел ты мой, спаситель!

Капитолина бросилась мужу на шею, он, подхватив её на руки, радостно закружил её по кухне…

— Тише, тише, — прижимая палец к губам, зашептала Капа, — детей разбудишь!

— Не разбужу, — радостно возразил Валерий, — один так набегался, а другая так налопалась, что оба спят, как убитые…

— Ты уверен? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Капитолина.

— На все сто, — заверил Снежин, — я бы тоже на минуточку прилёг…

— Господи, — изобразив на лице смертельную усталость, простонала Капитолина, — тебя, как я понимаю, тоже не переделаешь!..

И серебристо рассмеялась так нравящимся Валерию тихим мелодичным смехом счастливой женщины…

Часть — 24

…Перемыв посуду после ужина, Капа направилась в детскую, проверить, угомонились ли малыши, которых взялся уложить Снежин. Увидев картину, представшую перед ней в детской, Капа тихонько засмеялась: сладким сном спали все трое… Растолкав, задремавшего в кресле главу семьи, нежно прижимавшего к груди «Айболита», и препроводив его в супружескую спальню, Капа прошлась по квартире, окинув придирчивым взглядом обстановку.

Убедившись, что всё в порядке, она подошла к телефону, удобно расположилась в кресле и набрала номер Зотовых. Не успела трубка пикнуть и пары раз, как её подняли, и Светкино «алло» утонуло в грохоте «семейных разборок».

— Привет, подруга, — стараясь перекричать грохот в трубке, почти крикнула Капа.

— Здравствуй, — примерно так же прокричала Света.

— Что это за дикие крики в благородном семействе?

— Адмирал проводит воспитательную работу с личным составом, — иронически хмыкнула Светлана.

— Чем провинился «личный состав»?

— Да всё старые разборки, — отмахнулась Светлана. — У Игорюхи — последний учебный год, надо с будущей профессией определяться. Сергей настаивает на военном училище, рекомендуем «Поповку»…

— А у Игоря Сергеевича какие планы?

— А он хочет стать хирургом, намылился в военно-медицинскую академию…

— Понятно… По-моему, хороший выбор… — поддержала решение старшего сына Зотовых Капитолина. — Прекрасная профессия для мужчины!

— Я тоже так считаю, но наш папа хочет стать основателем офицерской династии, такой у него пунктик, — Света не могла удержаться от иронии в адрес зациклившегося на своей мечте мужа.

— Ты-то сама с Сергеем говорила? Он, вроде бы, всегда вменяемым человеком был? Ну, а во-вторых, медицина всё же военная?

— Да ничего слушать не хочет! Я же говорю: заклинило! — с досадой проговорила Светлана.

— Значит, не спорь, и Игорю скажи, чтобы не лез со своей правдой-маткой… — посоветовала Капа, — пристрой парня на подготовительные курсы в какой-нибудь посторонний вуз на нужные предметы, а потом, ближе к поступлению, всё мужу объяснишь… В конце концов, выбирать профессию надо Игорю, а не Сергею.

— Как же всё у тебя просто! — укорила Капу Светлана. — Я не думаю, что время сгладит ослиное упрямство моего Зотова.

— Значит, надо ещё подумать… — предложила Капа. — Какой-то выход должен быть! Не будем решать с кондачка — я подумаю, что делать… Пусть просто пока Игорь с ним не спорит… А там найдём, как на вашего папу повлиять… В хорошем смысле этого слова! — Капа рассмеялась.

— Полагаюсь на твой опыт, — осторожно согласилась с подругой Светлана.

— Полагайся — не прогадаешь! — заверила Светлану Капа. — Ты знаешь, чего я тебе звоню? — она плавно приступила к главной цели своего звонка.

— А ты знаешь? — загадочно парировала Светлана. — Кажется, догадываюсь…

— Понятно… — протянула Капа. — Это мой Снежин уже успел отчитаться перед любимым дядюшкой?

— Какая ты догадливая! — «похвалила» подругу Света. — Целый час трепались… «бойцы вспоминали минувшие дни»…

— Да уж… — поддержала сарказм подруги Капитолина. — Иные старые сплетники хуже баб! Ну и что твой сказал по поводу Татьяниного воскрешения?

— Мой вообще слышать о Таньке ничего не хочет! Считает, что этот персонаж надо напрочь из жизни вычеркнуть!

— Снежин примерно того же мнения!

— Не понимаю, что тебя удивляет? — съязвила Света. — Сколько она нам всем напакостила! А ты и ей хочешь помочь! По-моему, она не оценит, и если выдастся случай нагадить нам, она непременно свой шанс использует! — в словах Светланы звучала такая уверенность, что Капа на секунду усомнилась в правильности своего решения. Но только на мгновение!

— Ты знаешь, Свет, — задумчиво начала она, — она такую боль пережила, что это её всю перепахало. Она совсем другая, — на том конце провода Света не удержалась и недоверчиво хмыкнула, Капа и без слов поняла её скепсис, — зря ты так сразу отрицаешь моё мнение. Тебе надо её увидеть самой…

— Вот уж увольте, — категорично отказалась Светлана, — боюсь, если увижу, не сдержусь, покалечу эту шавку! Уж извините интеллигентную женщину за прямоту!

— Да, не извиняйся, — понимающе ответила Капа. — Я всё понимаю. Ещё несколько дней назад я считала так же.

— Вот именно! — горячо поддержала Светлана. — Она же хитрая и изворотливая, змеюка и есть. Вспомни, как она тебя изводила на кладбище, не считаясь с тем, что ты была беременна! Твоя жалость не изменит её чёрную натуру!

Голос Светы звучал резко, она ни в какую не соглашалась признать право бывшей соперницы на сочувствие и помощь.

— Послушай, — вдруг резко изменила тон Светлана, — а ты, случаем, не проводишь над ней какой-нибудь психологический эксперимент?

Капу возмутило такое циничное предположение близкой подруги, у неё из глаз даже брызнули слёзы. Если бы Светлана видела лицо своей подружки в этот момент, она непременно устыдилась бы этих мыслей. Ведь она знает Капельку, как никто другой! И подозревать её в таком цинизме — просто нанести смертельную обиду!

Капа замолкла, не в силах произнести даже слова. Она тихонько опустила трубку на рычаг и откинулась на спинку кресла.

— Господи, — подумала она с горечью, — неужели в этом мире никто, даже самые близкие люди, не верят в простое человеческое участие!

Телефонный звонок прервал эти горькие мысли.

— Света, — она тут же подняла трубку, ни секунды не сомневаясь, что это Зотова спешит со своими извинениями. Светка, несмотря на свою резкость, была человеком не злым и охотно откликалась на просьбы о помощи… Вот и теперь, подумав, пожалев нескладную Таньку, она решила поддержать Капу…

— Это не Света, это я — Татьяна Баева, — робкий голос на конце провода никак не вязался с той характеристикой, которую несколько минут назад дала ей Светлана.

— Что-то случилось? — неожиданный звонок заставил сердце Капы забиться сильнее — так просто в столь позднее время малознакомые люди обычно не звонят…

— Капа, — голос Татьяны прерывался, она нерешительно вытягивала каждое слово, словно с опаской, можно ли доверить то, что она собирается сказать женщине, которой она причинила много горя, но, видимо, больше ей было не к кому обратиться, — ко мне только что вся растрёпанная и зарёванная прибежала Жанночка…

— Господи, — всполошилась Капа, — она объяснила, что произошло?

— Да, — вздохнула Татьяна, — я даже боюсь повторить, что от неё услышала… Капа, ты не могла бы сейчас ко мне приехать? Наверное, мне нужен юрист…

— Хорошо, я приеду, — решительно ответила Капа.

Часть — 25

Как только она повесила трубку, снова раздался звонок. На этот раз в трубке раздался голос Светланы — естественно, она спешила заверить Капу в своей любви и понимании…

— Вот сейчас и проверим, насколько мы с тобой — одна команда! — сразу взяла быка за рога Капа…

Уже через пятнадцать минут Светлана сидела в Капиной «Волге» и слушала подробный отчёт Капитолины о перипетиях жизни их общей «беды».

— Да, не позавидуешь девке, — задумчиво проговорила Зотова. — С одной стороны, так ей и надо, — подвела итог Света, — но с другой, мы — то с тобой женщины великодушные и порядочные, чего ж не помочь человеку, если с ним случилась такая беда?

Ещё через пятнадцать минут Капа парковала машину во дворе у дома Татьяны на Лиговке.

…Татьяна маячила в окне. Она открыла створку и замахала рукой подругам.

Лицо её даже с высоты третьего этажа было бледным, как мел. Рядом с ней стояла девочка, прижавшаяся к ней и вцепившаяся ручонками в её халатик.

Татьяна и дверь открыла точно в таком же положении. Ребёнок с перепуганным лицом ни на секунду не отпускал сжатые кулачки от халата Татьяны. Девочка судорожно вздыхала и твердила беспрестанно только одну фразу: «Мама, мамочка, не отдавай меня, не отдавай!»

При виде перепуганного ребёнка, прильнувшего к Татьяне, как к самой надёжной защите, дрогнуло даже стальное сердце Светланы. В глазах этой маленькой девчушки Татьяна была самым надёжным оплотом. Взгляд девочки был полон такой любви и доверия, что ни у Капитолины, ни у Светланы даже не возникло мысли о том, что они поступают неправильно, придя в этот дом. Женщины тихо и осторожно вошли в комнату, стараясь ни малейшим движением не потревожить девочку, понемногу приходившую в себя. Татьяна жестом пригласила их присесть на диван и, посадив девочку себе на колени и прижав её хрупкое дрожащее тельце к себе, начала свой рассказ…

Бывший муж, естественно, после развода оставил дочь у себя. Татьяна и не спорила — он ведь родной отец, имеет право. Правда, у неё сразу же закралось подозрение, что молодая жена не в восторге от того, что падчерица будет жить с ними. Но явно выражать своё неудовольствие не стала: побоялась, что мужу это не понравится, ещё, чего доброго передумает на ней жениться. К тому же Татьяна после развода и ухода мужа никак не могла прийти в себя. Два месяца она заливала горе водкой. По этой причине потеряла работу. А когда опомнилась, изменить что-либо в жизни показалось ей совершенно невозможным. Она тихо ненавидела бывшего мужа, его молодую сожительницу, с которой он так почему-то и не оформил отношения, и сожалела она только о том, что муж посчитал, что он имеет право не позволять Жанне видеться с мачехой. Татьяна поначалу как-то пыталась уговаривать мужа, но он пригрозил милицией, своими связями, какими-то друзьями, которым ничего не стоит разделаться с ней подчистую, и она смирилась…

Встреча с Капой словно оживила её душу — она решила, что должна бороться за свою девочку. И тут, как будто Бог услышал её молитвы, Жанна прибежала к ней сама. Но то, что она поведала ей, настолько напугало Татьяну, что она не нашла ничего лучшего, как обратиться за помощью к Капитолине. «Она же мать, — рассуждала Татьяна, — а кто, как ни мать, сможет помочь в такой щекотливой ситуации». Что на помощь к ней придёт и Светлана, она совсем не предполагала. Поэтому, увидев на пороге своей квартиры обеих подруг, Татьяна почему-то сразу же обрела уверенность, что теперь у неё всё получится. Раз пришли на помощь, значит, простили. А раз простили, то и Бог её простит.

Под неторопливый рассказ Татьяны Жанна задремала, дыхание её стало ровным.

— Капа, — попросила Татьяна, — помоги мне, пожалуйста.

— Конечно, — тут же откликнулась Капа, — что нужно сделать?

— Расстели постель в спальне, — она гладила девочку по голове, прислушиваясь к её ровному дыханию, — положу её с собой сегодня. А то проснётся ночью — испугается…

— Угу, — кивнула Капа.

Через несколько минут они вернулись в комнату.

— Девочки, — Татьяна обратилась к подругам и тут же смущённо замолчала.

— Конечно, девочки, — бодро откликнулась Светлана, — мы ещё очень даже… девочки…

— И кто скажет, что мы мальчики, как подметил как-то наш любимый Остап, — поддержала её мысль Капа, — пусть первый бросит в нас камень…

— Давайте я, что ли, чайник поставлю… — предложила Татьяна.

— А давай, — согласилась Капа.

— И давай дальше рассказывай, — поторопила её Светлана, — а то ведь надо что-то делать…

Вскоре женщины удобно расположились на кухне… Ароматный чай остывал в бокалах, а они так и не притронулись к нему, ошарашенные рассказом Татьяны…

— Так вот, — рассказывала она, — я уже приготовилась ко сну. Только-только из душа вышла. Как слышу — стук в дверь. Подхожу к глазку — за дверью Жанночка. Мне аж плохо стало. Чтобы Пашка в такое время выпустил её одну на улицу! Он же над ней трясётся!..

Подруги замерли от волнения, ожидая чего-то страшного…

— Ну, — Светлана уже теряла терпение, — продолжай! К чему эти театральные паузы?!

— Света, — упрекнула подругу Капа, — ты, что? Не видишь? Она сама ещё в шоке.

И, посмотрев на Татьяну, подбодрила её:

— Давай, Танюш, приступай к главному…

— Короче, Пашка уехал на рыбалку на два дня. Оставил Жанночку на свою Лилю. А она навела полный дом каких-то мужиков, устроила гулянку. Жанна проснулась, вышла на кухню. Лиля на неё набросилась. «Иди, мол, в свою комнату и не высовывайся, а то я тебя в детдом отправлю!» А один из её кавалеров схватил ребёнка, — голос Татьяны оборвался, она судорожно вздохнула, — и стал её лапать, а потом начал срывать с неё одежду…»

Остальные хохотали, но потом опомнились, отняли девочку и вытолкали из комнаты…

Светлана и Капа в ужасе молчали…

— Потом она нашла своё пальтишко и в тапочках выскочила из квартиры. Так ко мне и прибежала, благо, что живу я недалеко… Девочки, она без трусиков прибежала…

Татьяна заплакала…

Капа встала, обняла Татьяну за трясущиеся плечи.

— Тихо, Таня, тихо, — Капа пыталась успокоить уже в голос рыдавшую Татьяну, — ребёнка разбудишь и ещё больше напугаешь! Они же ничего не успели сделать?

Татьяна замотала головой:

— Нет, не успели, напугали только сильно!

— Да их же посадить за это можно! — возмутилась Светлана. — Давай в милицию звонить! В любом случае, если это не попытка изнасилования, то развратные действия — сто процентов!

— Света, подожди, — остановила её Капа, — а как мы объясним, почему ребёнок прибежал к Татьяне?

— Ну, я могу родителям Павла позвонить, — неуверенно предложила Татьяна, — правда, — упавшим голосом добавила она, — они меня терпеть не могут…

— Это сейчас не главное, — заверила Светлана, — внучку-то свою они, надеюсь, любят?

— Любят, естественно, — заверила Татьяна.

— Можно передать девочку им, там она будет в безопасности, — предложила Капа.

— Можно-то, можно, — осторожно заметила Светлана, — но ведь они люди, как я понимаю, пожилые, не слишком здоровые?..

— Ну, да, — согласилась Татьяна, не совсем понимая, куда клонит Светлана.

— Им ведь могут и не оставить девочку, по этой причине, а это значит, что её увезут в приют…

— А что же делать? — спросила Татьяна.

— Ну, Лиле, явно её возвращать нельзя… — рассуждала Капа.

— Ну, пусть она у меня останется, пока Пашка не приедет, — робко предложила Татьяна. — Я ведь ей не чужая…

— А на каком основании? — спросила Светлана. — Ты просто бывшая жена её отца… И потом, девочка попала в такое опасное положение и по его вине — почему он оставил ребёнка на постороннюю женщину? Его за это можно родительских прав лишить!

— Но меня — то он не успел лишить родительских прав… — еле слышно пискнула Татьяна.

— Что? — одновременно воскликнули Капа и Света.

— Ну, когда мы поженились, я настояла, чтобы удочерить Жанну, своих-то детей у меня быть не может… — пролепетала Татьяна.

— Ну, и что ты нам голову морочишь? — возмутилась Светлана. — Давай звонить в милицию, а я позвоню одному своему знакомому — он хороший адвокат… Ты имеешь на ребёнка точно такие же права, что и твой любимый Пашенька… Почему ты не воспользовалась этим на суде? — недоумевала она.

— Потому что Жанна — его родная дочь, а я запила тогда… Вот и пропустила тот момент, когда нужно было за Жанну бороться… Ну, и я хотела, как лучше для неё…

— Лучше для неё — жить в безопасности и с любящей матерью! — рявкнула Светлана. — А ты из-за своей мягкотелости чуть не довела дело до трагедии, — она не на шутку рассердилась на Татьяну. — А если бы эти уроды чуть больше выпили! — Светлана задохнулась от гнева. — Даже подумать страшно, что бы могло быть с малышкой!..

Бормоча под нос проклятия в адрес уродов, алкашей — педофилов, она сняла трубку с телефона и решительно набрала номер «одного своего знакомого». И операция по спасению маленькой Жанночки начала набирать обороты…

Капа с улыбкой, а Татьяна со священным ужасом и надеждой смотрели, как Светлана «командует парадом».

— Ничего не бойся, — Капа подмигнула взволнованной Татьяне, — если Светка взялась за дело, всё будет хорошо!

— Даже не сомневаюсь, — прошептала та, с опаской поглядывая на Светлану, уже отдающую команды дежурному по отделению милиции. Видимо, вспоминая, в этот момент свой печальный опыт «делового общения» с госпожой адмиральшей… А на глазах её блестели слёзы раскаяния и благодарности…

— Всё будет хорошо, — удовлетворённо заявила Светлана. — Сейчас сюда приедут нужные люди, и вопрос решится! — она улыбнулась, потом бросила грозный взгляд на Татьяну, — а ты только попробуй запить, смотри у меня!

Татьяна съёжилась под этим взглядом. Но через секунду распрямилась и смело взглянула сначала на Светлану, потом на Капу.

— Не сомневайтесь, — голос её был твёрд. — Ради Жанны я на всё согласна! Я выдержу!

— И ты не сомневайся, — подбодрила её Капа. — Мы же с тобой!

— Вот именно, — поддакнула Светлана, — теперь всё у тебя будет хорошо! Может, и мужик твой вернётся!

— Даже не знаю, — пожала плечами Татьяна, — нужен ли он мне после всего этого?

Капа со Светланой переглянулись и одновременно засмеялись, прикрывая руками рты, чтобы не разбудить только что успокоившегося ребёнка.

Татьяна с нежностью смотрела на подруг и благодарно улыбнулась. Надежда и вера, подаренные Светой и Капой, вернули ей силу. А Капитолина со Светланой понимали мысли их бывшей «врагини» Таньки Баевой и радовались тому, что многолетняя вражда прекратилась таким неожиданным образом. И теперь у Татьяны есть смысл в жизни. И она, во что бы то ни стало, добьётся того, чтобы маленькая Жанна больше никогда не потеряла маму.

— Кстати, — вдруг вспомнила Светлана, — а этого своего «прынца» ты где отхватила?

— Это не я его отхватила, — смутилась Татьяна, — это он меня с земли, вернее, со снега, подобрал…

— Вот с этого места, как говорится, поподробнее, — попросила заинтригованная Светлана, страсть как любившая разные мелодраматические истории из жизни.

— Помнишь, — Татьяна кивнула Капе, — нашу встречу на кладбище?

Капа утвердительно кивнула.

— Я тогда бежала, не разбирая дороги, упала в какой-то сугроб… Лежу и думаю: вот и смерть моя пришла… Вдруг чьи-то руки меня из этого сугроба вынули и на ноги поставили. Я смотрю: мужчина, довольно привлекательный, но очень печальный… Разговорились. Я сказала, что любимого мужчину сегодня хоронят, а он женат был… К гробу подойти не могу… А он сказал, что сам недавно жену схоронил… Рак… Так и познакомились…

— Понятно, — протянула Светлана. — Ты, значит, его дочурке мать заменила, а он, кобель дворовой, по бабам шлялся… даже не знаю, стоит ли к нему возвращаться, к скотине неблагодарной!

— Света, — Капа рассуждала более здраво, — он ещё пока прощения не просил и назад Таню не звал…

— А вот увидишь, — без тени сомнения возразила Светлана, — ещё как позовёт… На коленях будет умолять…

— Света, угомонись, — Капелька была непреклонна. — Таня же сказала, что она не решила, нужно ли прощать подобный проступок…

Обе вопросительно уставились на Татьяну, ожидая её ответа. Татьяна смущённо молчала, не зная, что ответить…

— Ой, — вспомнила вдруг она, вскочила со стула и бросилась к плите, — а чай-то совсем остыл…

Все опять рассмеялись… Легко смеяться, когда жизнь налаживается…

Часть — 26

Капа прекрасно помнила этот день.

— Мам, пап, надо поговорить, — каким-то очень серьёзным — взрослым — голосом, в котором мама Капа расслышала тщательно скрываемое волнение, оповестил родителей Володька. Он тогда заканчивал одиннадцатый класс.

Капитолина с Валерием, вопросительно переглянувшись и синхронно пожав плечами, ибо для обоих родителей тема предстоящей беседы была тайной, молча, последовали за сыном в гостиную.

Володя дождался, пока они удобно устроятся за столом. Через мгновение Капитолина и Валерий с несколько напряжёнными лицами приготовились слушать, что же им собирается сказать их так быстро выросшее дитятко.

Володя перевёл дыхание и выпалил.

— Мне пришёл ответ из военного училища и из военкомата, в июне я еду поступать в папино училище, — на одном дыхании выпалил он.

— В какое такое училище ты уезжаешь? — не поняла Капа. — Оно же здесь, в Питере.

— Я имею в виду лётное училище, которое окончил мой отец, полковник Шахов… — он бросил виноватый взгляд на Валерия. — Батя, ты меня прости, я тебя очень люблю, но я хочу стать военным лётчиком!

Он сделал упор на последних двух словах. И Капа поняла, что её взрослый сын принял серьёзное, обдуманное и, главное, бесповоротное решение. Капа с трудом перевела взгляд на Валерия, она боялась увидеть в его глазах боль и обиду. Ведь все эти годы именно он, Валерий Снежин, был для Вовки настоящим отцом. С трудом она решилась взглянуть на мужа — он молчал, опустив глаза. Прошло ещё несколько тягостных мгновений, и Валерий нашёл в себе силы пристально взглянуть в лицо сыну.

— Я уважаю твоё решение, — глухо сказал он, — ты вправе сам решать свою судьбу.

— Валера, что ты говоришь! — начала было Капа, но он жестом остановил её. Валерий поднялся, подошёл к Вовке, встал напротив. Володька был немного ниже ростом — сказались гены биологического отца, Шахов — старший был гораздо ниже Снежина. Отец и сын смотрели друг другу в глаза…

— Прости, папа, — почти шёпотом попросил Володька. — Но я не могу поступить иначе… Я и деду уже сказал…

Валерий порывисто обнял сына.

— Я всё понимаю, — Снежин потрепал Володю по плечу, — всё будет так, как ты решил. Но я хочу, чтобы ты знал: я всегда уважал твоего отца, если бы он был жив, он, без сомнения, растил бы тебя сам. Но вышло так, как вышло. Я хочу, чтобы ты знал, что я твой настоящий отец, а ты мой родной и любимый сын. Всё остальное будем считать традициями офицерской династии.

— Спасибо, батя, — Вовка крепко обнял отца, — я знал, что ты меня поймёшь…

Судьба будущего офицера Владимира Шахова-младшего была решена на этом импровизированном семейном совете: сын Капы и Валерия едет поступать в лётное училище, носящее имя его родного отца — героя Советского Союза Владимира Шахова.

…Уже ночью в постели Капа вернулась к этому разговору.

— Валера, Валер, — муж уже засыпал…

Он на удивление быстро пришёл в себя после неожиданного заявления Вовки. И на зов Капы откликнулся почти сразу: как будто готовился к разговору с женой заранее, а не её голос вывел его из полусонного состояния.

— Что случилось, любимая? — сонно пробормотал он.

— Я не знаю, правильно ли мы с тобой поступили, пойдя на поводу у Вовки…

Снежин не дал ей закончить фразу…

— Мы поступили правильно, даже не думай об этом, — твёрдо и уже вполне осознанным и трезвым голосом произнёс Снежин. — Ты же сама с самого начала наших отношений твердила, что мы должны делить Вовку с родителями Шахова… Я принял твои условия… Родителя Владимира Сергеевича приезжали к нам, мы отправляли Вовку к ним… Мы все стали родными людьми… Сама понимаешь, они много рассказывали своему внуку о его отце… Никто не сомневается, что полковник Шахов был бы замечательным отцом, останься он в живых… дедушка с бабушкой, да и мы с тобой постоянно ему об этом говорили. Вот и вложили и в голову, и в душу, как говорится, положительный образ… Ну и как говорят? Гены пальцем не размажешь… А если бы мы стали его сейчас активно переубеждать, боюсь, он бы нас не понял… Так ведь можно и сына потерять… Пусть будет так, как он решил…

Валерий старался быть убедительным, но по тому, как он с трудом подбирал слова, по многочисленным паузам Капа догадывалась, что если не обида, то лёгкое недоумение от решения сына всё же у Валерия ещё не совсем улеглось… Он старался сгладить неловкость момента. И возможно, если бы при этом разговоре присутствовал кто-то посторонний, он бы не догадался о истинных чувствах Снежина, но Капа — то прекрасно знала своего мужа… Да что тут говорить! И для неё самой это заявление сына явилось полной неожиданностью… И что греха таить! Ей самой такое решение было, мягко говоря, не по сердцу… Может быть, именно она сама и виновата в том, что так близко допустила в сердце и сознание сына романтический образ погибшего отца?!

Она напряжённо внимала тираде Валерия, и как только он сделал паузу, Капа тут же попыталась вставить своё слово в его пламенный монолог.

— Ты считаешь, что я была не права, когда не порвала отношения с родителями Владимира? Или тебе неприятно об этом говорить? — с вызовом поинтересовалась Капитолина.

— Что ты? — испуганно замахал руками Валерий. — Это я был не прав… Вернее я был полным эгоистом… А ты помогла мне преодолеть … — он усмехнулся, подыскивая слова, — это не самое хорошее качество человеческой натуры… — он привлёк к себе жену и нежно обнял её, как бы убаюкивая и успокаивая. — Всё нормально… — Снежин замолчал, будто споткнулся… но, помедлив всего несколько мгновений, продолжил: — Сначала мне было трудно — ревновал тебя к прошлому. Глупо — это я сейчас понимаю… С возрастом… Но потом, когда я ближе узнал стариков Шаховых, я их просто принял и полюбил… Мы одна семья… Так что не беспокойся… Я обиду не держу… И вообще, может, Гелька станет морской волчицей?

— А что? — на полном серьёзе подхватила эту мысль Капа. — У неё для этого все задатки имеются…

Валерий вопросительно уставился на жену: для шутки у Капитолины Викентьевны было слишком уж серьёзное выражение лица. Но через мгновение Капа сдалась, предательская улыбка проступила на её губах, и через мгновение оба супруга уже хохотали, попеременно шикая друг на друга, дабы не разбудить детей.

А за стенкой в детской, наконец-то, спокойно вздохнул Вовка, уже который час сидящий на кровати, сжимая в руках коробочку с золотой звездой Героя Советского Союза: раз родители так задорно хохочут, значит, никто на него обиды не держит. Он может совершенно без страха кого-либо обидеть исполнить свой долг перед погибшим отцом, который был для него, как и для стариков Шаховых, самым настоящим героем, в полном смысле этого слова.

На следующий день из своего кабинета Снежин позвонил в Мурманск. К телефону подошёл отец Шахова.

— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — деловито поздоровался Валерий.

— А, Валера? Это ты? — откликнулся бывший свёкор Капы. — Здравствуй. А я уже заждался… Три таблетки валидола выпил… Бабуля наша тоже всю ночь не спала…

— Не стоит так злоупотреблять лекарствами, — наставительно предупредил Валерий, — тем более нет никакого повода для волнения.

— Вовка всё вам сказал? — с трепетом в голосе спросил старик Шахов.

— Сказал, и мы решили, что это его право, — чётко отрапортовал он, предвосхищая возможные вопросы деда.

— А как Капа? — осторожно спросил Шахов, — Владимир же так её обидел…

— Всё это в прошлом, — кратко ответил Снежин. — Она зла не держит…

— А то мы с матерью боялись… Скажет, пустила в дом людей, а они за моей спиной такое предательство сотворили…

— Она так не только не скажет, но и не подумает… Когда я сделал ей предложение, после гибели товарища полковника, она сразу же поставила передо мной условие, принять всю свою семью — речь в большей степени шла о вас. Так то! Это же Капа.

— Да, Капелька — настоящий Ангел. Недаром Софья Варламовна так её называла… Мы просто на неё молимся. Другая бы вычеркнула из жизни родителей бывшего мужа, а она и внука нам доверяла, и ни разу словом не упрекнула… Скажи ей от нас спасибо.

— Вот приедете в гости и сами скажете, — строго сказал Валерий. — Ну, и я, конечно, тоже передам, — по-доброму рассмеялся он.

— Спасибо вам обоим, — растроганно ответил старик. — Ты же знаешь, Валера, мы и тебя как родного, любим. Всех вам благ.

— До свидания, ждём в гости…

Валерий повесил трубку и усмехнулся. Кажется, что Капа не делает ничего особенного, она просто порядочный, доброжелательный, готовый прийти на помощь человек, но он не знает никого из их знакомых, кто бы ни напомнил ему, что «Капитолина Викентьевна– Ангел»…

Часть — 27

— Света, привет, — окликнула Капа подругу.

Они столкнулись возле подъезда Синельниковых.

— Тебя тоже Танюха высвистала? — вместо приветствия откликнулась Светлана. — Что там у неё опять стряслось? Надеюсь, её любимый Пашка не нашёл очередную пассию?

Капа только пожала плечами в недоумении. Хотя на лице её вместе с беспокойством явно читалось осуждение любвеобильного Пашки Синельникова: «От этого кота-баюна можно ожидать, чего угодно… Насколько ещё Татьяниного терпения достанет?!»

— И не говори, подруга, — словно угадав Капины мысли, посетовала Светлана, — Жанна — то уже девушка вполне взрослая, всё видит, всё понимает… Да и Таньку она любит куда больше родного папочки… Как бы девка чего ни наворотила…

В голосе Светы, которая с известной долей цинизма относилась ко всему на свете, звучала нешуточная тревога. Поскольку госпожа Зотова несколько лет назад, преодолев личную неприязнь к Татьяне Баевой-Синельниковой, приняла деятельное участие в судьбе Жанны, то и сейчас она считала своим долгом держать руку на пульсе на всём, что касается жизни их общей дочурки. Даже Павел, при своём неистребимом кобелизме, старался оградить дочь от своего «хобби». Он предпринимал самые изощрённые приёмы, чтобы «ходить налево по-тихому». Надо сказать, что в этом деле он преуспел… Иногда даже Татьяна не знала, что у мужа роман с очередной молодой нимфой. Поэтому и ему, и Татьяне казалось, что Жанна ни о чём не догадывается… Света же, при своём знании людей и жизни, относилась к такой уверенности весьма скептически:

— Пашка, — она не церемонясь, нарочито начальственно, почти по-барски вела себя с Павлом, всячески показывая ему своё презрение, — неужели ты думаешь, что Жанна — полная дебилка?! Она — умнейшее создание. И, в отличие от своего «папашки ридного», весьма тактичное и любящее! Она просто делает вид, что верит, что у вас идеальная семья, дабы не обидеть и не расстроить маму, в которой она души не чает!

Пашка, надо сказать, полным дебилом не был, поэтому он тоже умело делал вид, что «сильно боится госпожу адмиральшу», раскаивается в своей слабости к женскому полу, в очередной раз обещая, что этот «турпоход по борделям города на Неве» был последним, что он уже не тот ходок, что раньше был… И вообще, любит свою жену, а остальными женщинами интересуется чисто в эмпирическом плане, дабы ещё и ещё раз убедиться, что, как поётся в старой дворовой песне, «лучше Таньки нету»…

Всего-то несколько лет назад, пережив развод и суд, который оставил Жанночку Татьяне, Павел, как говорится, на коленях приполз к своей бывшей половине с повинной и клятвами в вечной любви… И, надо отдать должное его «железной выдержке», продержался он где-то месяцев семь — восемь… А потом понеслось… Не было и года, чтобы бывший мичман, а ныне бизнесмен средней руки не находил бы очередную любовь «всей своей жизни». Правда, памятуя, чем закончилось его приключение с молодой любовницей Лилией, в результате которого он едва не потерял единственную дочь, Павел Николаевич всячески скрывал свои романы от Татьяны, вполне довольствуясь мелкими интрижками с профессиональными жрицами большой любви. После которых с новой силой пытался доказать любовь и преданность своей многострадальной и терпеливой жене, забрасывая её многочисленными подарками и букетами экзотических цветов, которые Татьяна очень даже жаловала… Удерживало Татьяну в семье и то обстоятельство, что отцом её блудный Пашка был, каких поискать. Он и на собрания к дочери в школу ходил, и косы заплести умел, даже колыбельные песенки, укладывая дочку спать, пел не хуже какой-нибудь Арины Родионовны. Словом, не бывает идеальных мужей, но и на сто процентов пропащих — тоже не слишком много…

Надо сказать, что и Светлана с Капой не раз в своих разговорах обсуждали Пашкино «облико морале», и, если Капитолина каждый раз пыталась найти Татьяниному долготерпению сколько-нибудь правдоподобное оправдание, то Светлана была категорически против мужа наподобие Павла Синельникова — в принципе. Постепенно и Капитолина, до последнего пытавшаяся найти в бывшем морском волке положительные качества, находила всё больше оснований для осуждения Павла.

— Как ты всё это терпишь? — однажды не выдержала Капа. — Себя надо, если не любить, то уж уважать — без сомнения!

— Вот именно! — горячо поддержала её Светлана. — Даже если вспомнить все твои прегрешения, то ты, по гамбургскому счёту, полностью за них рассчиталась… и уже давным-давно!

— Видимо, не полностью, — смиренно возразила Татьяна… — Не все такие добрые, как вы…

Танька, явно намекала на свою последнюю случайную встречу со старой знакомой по жизни в гарнизоне, с мужем которой у неё был скоротечный, окончившейся в связи с активными военными действиями его второй половины, роман. Время прошло, а обиженная супруга так свою соперницу и не простила.

Далее — всё было, как в кино! Встретив Татьяну у выхода из метро «Адмиралтейская», недолго думая, старая «добрая» знакомая огрела Баеву — Синельникову зонтиком по стильной причёске. И, оглашая центр Питера не слишком привычными для данного района культурной столицы экспрессивными определениями в адрес госпожи Синельниковой, погнала её, несмотря на дождь и шпильки, прямиком через Александровский сад, мимо памятника Петру и далее через Благовещенский мост аж до Васильевского острова… Добежав до сфинксов и поняв, что соперница и не думает останавливаться, Татьяна, аки лань, гонимая волком, маневрируя между гудящими машинами, перескочила через проезжую часть и скрылась в старых дворах Васьки. «Экскурсия» по центру Питера в тот раз хоть и прошла «галопом по Европам, но окончилась для Татьяны вполне благополучно — без особо тяжкого членовредительства, если не считать, что собиралась она в тот день совсем не в Академию художеств, а на Миллионную, где её ждали неотложные дела… Но это мелочи…

— Послушай, Татьяна, ведь кроме ангельского смирения и покаяния, есть ещё и чувство собственного достоинства! — попыталась пробить эту броню смирения Света.

— А где была твоя собственная гордость, когда ты простила Зотова? — в свою очередь пошла в наступление Татьяна. — Может, хватит меня жалеть? У вас обеих в жизни были подобные моменты…

Сказала — и осеклась… Девочки столько для неё сделали, а её чёрт дёрнул напомнить им, что именно она явилась причиной размолвок в их семьях. «Дура, дура! Так ведь можно лишиться с таким трудом обретённых подруг! И каких подруг! Девки — то — настоящее золото!» — корила она себя за неосторожно брошенную фразу. Но уже не исправишь — слово сказано!

— Заметь, — взвилась Светлана, — не я об этом напомнила!

— Девочки, не ссорьтесь, — Капа предостерегающе сложила крестом руки на уровне груди, — брэк! Мы же договорились: всё забыто!

— Да, ладно, ты, не волнуйся, — успокоила её Светлана. — Дело до драки не дойдёт — это просто последний аргумент… Забыто… Танька, покайся, что глупость сморозила…

— Ой, девочки, простите меня ради Бога, действительно, занесло, — слёзно покаялась Татьяна, и на глазах её выступили совсем не притворные, а самые настоящие слёзы. — Видимо, вымотал он меня подчистую, кобель проклятый… Ненавижу его… Если бы не Жанна…

— Мы же договорились: больше эту тему не поднимать! Танюшка, забудь… — настаивала на прекращении разговора Капа.

Но у Светланы, несмотря на её — в целом — благодушное настроение, невзначай поднятая тема, видимо, всколыхнула давнюю обиду, и она совершенно неожиданно для себя окунулась в воспоминания…

— Да… если бы не Жанна… — задумчиво повторила вслед за Татьяной Света. — Ой, девчонки… как же это давно было… — прикрыв глаза ресницами, мечтательно проговорила она и покачала головой, как бы стряхивая со своих висков пыль прожитых годов… — Да, ты права, я простила Зотова, но ведь у нас было двое детей, и он больше ни разу даже не посмотрел налево! Для него этот случай стал уроком на всю жизнь! — Светлана с гордостью подвела итог своей истории.

— Наверное, ты права… — Татьяна согласно кивнула головой. — Твой Зотов прошёл проверку, ты победила… А вот Капа должна быть мне благодарна!

— Это ещё почему? — возмутилась Светлана. Капитолина только иронично усмехнулась и вопросительно посмотрела на Татьяну.

— Не можешь понять, за что? — Татьяна с вызовом взглянула на Капу.

— Да нет, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, — спокойно ответила Капа.

Её спокойствие просто взбесило Светлану.

— А я — нет! И вообще! Вы поглядите только на эту спасительницу и помощницу! — в её голосе звучал такой сарказм, а в глазах сверкал такой гнев, что Татьяна боязливо поёжилась, видимо, вспомнив, чем закончилась подобная «дискуссия» много лет назад… — Сказано же: тема закрыта! А этой… всё неймётся… Сколько раз говорила: сколько волка ни корми! — в сердцах плюнула Светлана, выразительно глядя на Капу. Капитолина, тебе не кажется, что нам пора домой?

Но та жестом предостерегла готовую броситься в бой Зотову: не мешай… пусть говорит… А вслух произнесла:

— Света, не горячись, во-первых, мы не за тем сюда пришли, чтобы поругаться, а во-вторых, если есть, что сказать по теме, значит, она ещё не исчерпана. Дай ей высказаться. К тому же мы у неё в гостях…

Татьяна с прямо-таки священным благоговением благодарно взглянула на Капу и, обратив взгляд к Светлане продолжила своё рассуждение, глядя в глаза скептически настроенной подруге.

— Ты просто не понимаешь, — попыталась обосновать Таня своё заявление.

— Ну, ладно, — смягчилась Светлана, — давай, мать Тереза, объясни мне, глупой скандальной бабе, свою великую миссию…

— Объясняю, — покорно согласилась Татьяна. — Вот представь, что, если бы не было меня в жизни Шахова, Капа могла бы прожить точно такую же историю, как я со своим Синельниковым…

— А почему обязательно, как ты, может, как я? — недоверчиво спросила Света. — А почему ты не можешь себе представить, что у Капы с Шаховым была бы своя собственная история?

— А потому что твой Зотов и не собирался из семьи уходить, а Шахов был готов на мне жениться…

— Ты ошибаешься, Таня, — твёрдо сказала Капа. — Мне очень жаль, — добавила она, заметив сразу помрачневшее выражение её глаз. — Тебе так хочется думать… Но это не так.

— Может, ты так хочешь думать? — неуверенно спросила Татьяна.

— Нет, Шахов совершенно другой тип…

— Как ты можешь утверждать, ведь у тебя не было возможности убедиться в правильности твоих слов? — настаивала Татьяна на своей «миссии спасения».

— У меня были время и возможность опровергнуть твою версию, — со спокойной улыбкой парировала она. — Ты просто не всё знаешь… Да и надо ли сейчас ворошить былое?

— Наверное, надо, если я так завелась, — задумчиво ответила Татьяна, — просто мне обидно стало, что со мной всю жизнь вот так — как с тряпкой…

На её глазах показались слёзы…

— Нет, — возмутилась Светлана, — ты ещё попроси нас тебя пожалеть, подруга…

Она возмущённо вскинула голову и закатила глаза, всем своим видом показывая, как ей неприятны все эти воспоминания… Но эта театральная поза пропала даром… Татьяна даже не взглянула в её сторону, внимание её было полностью приковано к Капитолине — она ждала, что же такого ей сказал Владимир, что она поверила в его полное и бесповоротное возвращение в семью…

— Жалеть меня не надо — масса женщин живёт куда хуже меня! Мужики пьют, бьют, гуляют… А у меня только гуляет… и то не зову плоти, а, скорее по привычке, так сказать, для поддержания имиджа……

Татьяна хохотнула. Но смех её прозвучал как-то грустно, одиноко…

Капа столь же грустно окинула взором подруг…

— В одном ты права, — обращаясь к Татьяне, произнесла она: — столько лет прошло, а боль не улеглась…

— Да, не улеглась, — согласилась Баева, — только не боль, а обида, крушение надежд, уязвлённое самолюбие, что ли? Но ты так и не объяснила, чего я не смогла понять в Шахове?

— Шахов вовсе не собирался уходить из семьи, он до последнего искал повод остаться. Даже, расставаясь, он признавался в любви мне, но он очень переживал, что ребёнок, случайно прижитый, останется без отца, а он всю жизнь проживёт с любимой женщиной, не сумевшей родить ему наследника… Его любовь боролась с чувством порядочности. Слабый ребёнок больше нуждался в защите и заботе, чем слабая женщина. Но он любил меня. Вот я и смоделировала ситуацию выбора, и он его сделал сам. Света — свидетель…

Капа с сожалением посмотрела на бывшую соперницу. Та перевела взгляд на Светлану. Светлана с довольной улыбкой утвердительно покивала головой. Нет, хоть и поддерживала она Таньку по жизни, но до конца не могла простить её греха…

Как всегда, конец этой непростой ситуации положило благоразумие Капитолины.

— Так, девочки, — она решительно поставила точку в этом давно потерявшем актуальность споре, — мы давно договорились: мужики — слабый пол, они оступились, а мы их простили и наставили на путь истинный. В одном Таня права: не будь я так сурова с Шаховым, вполне возможно, он был бы сейчас жив… Но это была бы совсем другая история… Возможно, очень грустная для меня… Но я пыталась эту чашку склеить… Наверное, сил не хватило… Себя любила больше, чем его…

— А кто сказал, что это неправильно? — Света обняла за плечи сникшую, было, Капу. — Ты одна из нас поступила так, как подсказали и разум, и сердце… И в результате, ты — самая счастливая…

— Спасибо, Света, за поддержку, — грустно улыбнулась Капа, видимо, и её воспоминания не совсем ушли в прошлое…

Этот спор случился несколько лет назад… С тех пор к этой щекотливой теме подруги не возвращались. Но по поводу неугомонного Пашки Синельникова дискуссии возникали почти при каждой встрече. Татьяна старалась не принимать пересуды подруг близко к сердцу, тем более что главной своей цели она — таки добилась: возможность растить свою дорогую девочку Жанночку она получила. Жанна отвечала приёмной матери такой же любовью. Иногда Павел испытывал ревность, поскольку обожаемая им дочка была куда ближе к приёмной матери, чем к родному отцу. Но, в то же время, именно этот факт, вполне возможно, и был основой их крепкого брака…

…Вот и сегодня прямо с порога Светлана бросилась в словесную атаку на Павла, уличая его во всех смертных грехах, а Татьяну в чересчур стоическом долготерпении, которое и привело к тому, что этот кот мартовский так распустился. Капа же по лицу Татьяны сразу же уловила, что произошло что-то, гораздо более серьёзное, чем очередной поход Пашки налево. К его походам Татьяна научилась относиться куда спокойнее.

— Подожди, Света, остынь немного, по-моему, ты что-то не в тему пошла, — попыталась она остановить свою революционно настроенную подругу. — И вообще, мы сюда пришли не за тем, чтобы поругаться. Танюш, — она обратила взор к Татьяне, — что случилось-то у вас? Где твои?

— Ой, девочки, — она отвела глаза, прикусила нижнюю губу, а на глазах её который раз за этот вечер выступили слёзы, — Жаннка наша залетела…

— Опа, — Светлана развела руками, — вроде бы она такая у вас девица серьёзная…

— Она-то серьёзная, — согласно покивала головой Таня, — да, видно, слишком уж серьёзная…

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Светлана.

— Наверное, — пришла на помощь Капа, — что слишком глубоко зашла в отношениях со своим парнем…

— Именно, — кивнула Татьяна, — только вот не совсем он парень… — уклончиво произнесла она.

— О Боже, — простонала Света, — она что ориентацию сменила?

— Упаси Бог, — это заявление вызвало у Татьяны какой-то истерический смех, — только этого не хватало… хотя… — она усмехнулась, — тогда бы никто не залетел…

— Она ещё и шутит, — развела руками Светлана.

— Ну, а что делать-то? История житейская, — решила внести разрядку в напряжённую ситуацию Капа. Впрочем, проблема лежала на поверхности. И она без обиняков спросила:

— Женат?

Татьяна только махнула головой: «Да…»

— Это её восходящий звездун? — Капа назвала фамилию засветившегося в нескольких довольно неплохих фильмах молодого актёра.

— Да, этот… — поморщилась Таня, упоминание имени обидчика Жанны, явно, не доставило ей удовольствия.

— Ну, понятно, — не удержалась от колкости Светлана и едва слышно пробормотала, — яблонька от вишенки…

— Света, — укоризненно прошептала Капа.

— Да, молчу я, молчу, — отмахнулась Светлана и, обращаясь к Татьяне, устало спросила: — Мы-то чем можем помочь?

— Сама не знаю, — горько усмехнувшись, проговорила Таня, — может, хоть по-бабьи посочувствуете.

— И что вы решили? — Капа не выпускала из вида основную нить разговора. — Что сама Жанна говорит?

— Что она говорит? — переспросила Татьяна. — Плачет, говорит, что жить не хочет…

— А Павел? — продолжала сыпать вопросами Капа. — И где они сейчас?

— Ох, девки, — вздохнула, смахнув слёзы, Татьяна. — На аборт он её повёз…

— Что значит — повёз? — возмутилась Капа. — Она, что? Овца жертвенная?

— Не овца, она сама так захотела, — всхлипнула Капа. — Говорит, что с ребёнком её кинокарьера не состоится… Ей учиться ещё два года… А она уже в нескольких сериалах засветилась… Ой, девочки, дурочка — она, сама ещё ребёнок… Я пыталась её отговорить, обещала, что поможем с ребёночком, а она — слушать не хочет…

И Татьяна тихо и горько заплакала, пытаясь сдержать подступавшие к горлу рыдания.

— Да, ситуация, — почесала затылок Светлана. — А что ты сразу нам не позвонила?

— Мы сами только вчера узнали… А сегодня она уговорила Пашкину сестру устроить её к какому-то знакомому врачу… Пашку она уломала… Я пошла в магазин за молоком… Прихожу, а их уже дома нет, только вот эта записка на столе… — и она протянула Капе свёрнутый пополам лист бумаги…

— Мамочка, прости… Я знаю, что ты будешь осуждать меня… Я ненавижу его и его ребёнка… Не хочу этого ребёнка… — бормотала Капа, прыгая через строчку по записке глазами…

— Девочки, — жалобно спросила Татьяна, — может, оно и к лучшему, ребёнка, действительно, рано заводить?

— Ага, — съязвила Светлана, — в койку к нему прыгала по любви, а ребёнок от ненависти появился… Выдрать твою Жанету надо, может, поумнеет? — со свойственной ей прямотой предложила Светлана.

— Света, угомонись, ей и так сейчас тошно, — попросила она подругу, та сделал характерный жест руками, мол «больше ни слова не скажу — сами наворотили, сами же и разберётесь!»

— Танюша, — прервала её размышления Капа, — ты ведь так не думаешь…

Татьяна согласно кивнула Капитолине и залилась слезами…

— Надо было её остановить! Ты только подумай, сколько женщин на земле завидует сейчас твоей дочери, а сколько мечтает родить, а Бог не даёт… Может, можно ещё что-то исправить…

— Может, действительно, стоит их догнать, — неуверенно предложила Света.

— Как? — отчаянно вскрикнула Таня. — Телефоны молчат, адреса я не знаю…

— Так, — Капа опять взяла бразды правления в свои руки. — Не рыдай… Вспоминай, откуда Пашкина сестра знает врача?

Татьяна ошарашено взглянула на Капу. Взгляд её неожиданно приобрёл осмысленное выражение:

— А я, кажется, знаю! Да! — обрадовано воскликнула она. — Это их сосед по даче…

Она опрометью бросилась в прихожую и через секунду вернулась назад, держа в руках свою сумку. Порывисто выбрасывая её содержимое на стол, она, наконец, вынула из недр своего баула пухлую визитницу. Дрожащими пальцами она перелистывала страницы. Радостно вскрикнула, найдя нужный файлик.

— Девочки, ура! Нашла!

Схватив телефон, Татьяна, так же стремительно бросилась набирать номер.

— Ну! Что там? — нетерпеливо поинтересовались Капа со Светой, вопросительно глядя на Татьяну.

— Абонент недоступен, — поникшим голосом ответила она…

В эту минуту послышался звук поворота ключа в замке. Женщины насторожились, тревожно поглядывая друг на друга.

Через минуту в кухню вошёл Павел. Мужчина, как будто знал, что на кухне его ожидает весь «Женсовет», как он называл подруг жены, в полном сборе. Он обвёл женщин загадочным взглядом, но не удержался и громко расхохотался.

— Что смешного ты здесь увидел? — как можно строже поинтересовалась Татьяна.

— Стайка сурикатов, заслышавшая топот стада антилоп…

— Не тяни кота за хвост, Павел, — попросила Капа. Побаивающийся её Пашка, воспринял её призыв, как самый настоящий приказ, поэтому тут же встал по стойке «смирно»…

— Ну, что, девки, — он театрально замолчал, обводя подруг взглядом триумфатора, — у нас скоро будет внук, — чуть помолчав, добавил, — или внучка!..

И вырываясь из тройных объятий, одновременно набросившихся на него подруг, он торжественно выкрикнул:

— Мать, мечи на стол всё, что есть в загашниках — сейчас Жаннка жениха приведёт с родителями — знакомиться будем с будущими родственниками!

Это дополнение к основному сообщению потонуло в радостном и слаженном крике: «Ура-а-а-а!!!»

Часть — 28

Капитолина Викентьевна вышла на крыльцо крохотной сельской больнички, спешно переделанной под военный госпиталь. Раненых и убитых солдат привозили почти каждый день. Где-то высоко в горах шли бои. Иногда среди ночной тишины отзвуки далёких взрывов долетали и до этого небольшого села, притулившегося в подножье гор.

Запланированный месяц третьей за этот год командировки подходил к концу…

Кажется, молодой боец, подорвавшийся на мине и потерявший обе ноги, отказался от мысли о самоубийстве. Она работала с ним почти две недели, и, наконец-то, сегодня можно было говорить о наметившейся положительной динамике…

Она повернула голову в сторону, откуда доносился задорный смех. Группа молодых врачей и медсестёр, собравшихся на перекур после очередной многочасовой операции, мгновенно притихла. Девушки испуганно спрятали за спину дымящиеся сигареты…

Она улыбнулась.

«Прекрасно, что эти мальчики и девочки не разучились смеяться и смотреть в будущее с оптимизмом, находясь ежедневно в этом аду, — подумала она про себя. — А ведь они в среднем ровесники Игоря, где-то и он занят тем же самым… Дай ему Бог!» — с нежностью подумала она о сыне своей дорогой подруги Светки Зотовой. Игорь постоянно пропадал в каких-то таинственных командировках, всецело отдаваясь своей любимой работе. А Светка при каждой встрече сетовала, что с такой работой её первенец никогда не женится. «Вон у Олега скоро второй родится, не смотря, что он младший,» — жаловалась она Капитолине. А та, успокаивая подругу, приводила всякие-разные примеры из жизни своих знакомых и малознакомых приятелей, у которых дети тоже не женились, не женились, а потом неожиданно всё складывалось, как нельзя лучше…

Да, где бы она ни была, о чём бы ни думала, мысли всегда возвращали её к дому, к детям, к мужу… Наверное, это и есть самый лучший антидепрессант, а не выкуренная, пусть и в очень в хорошей компании, сигарета…

За долгие годы её работы на самых сложных участках и в самых отдалённых населённых пунктах, куда забрасывала её жизнь, она так и не научилась снимать стресс подобным образом.

Три года назад в карьере Лины произошли изменения — её пригласили на работу в психологическую лабораторию Питерского филиала ВЦМК «Защита». Теперь дело её жизни — медицина катастроф. Кажется, что всё это произошло совсем недавно, а она уже считается в этой среде классным специалистом, к которому можно обратиться за консультацией по любому вопросу. И ведь никому, в каком бы настроении она ни была, доктор Лина не отказывает.

«Не смущайтесь, всё нормально…» — доктор Лина приветливо кивнула молодым коллегам. Они тут же вернулись к прерванному разговору, перестав обращать внимание на свою старшую коллегу, о которой были наслышаны ещё во время учёбы в вузах. Доктора Лину все просто боготворили, а её методика восстановления вследствие психических травм, полученных при чрезвычайных ситуациях, психических потрясений различного характера, стрессов и шоковых состояний была широко известна и внедрялась в деятельность многих психологических служб.

Пока сидела с Гелькой в декретном отпуске, Лина всё-таки окончила медицинский институт по своей основной специальности, но работа врача –кардиолога, к которой она стремилась и о которой мечтала, не так сильно увлекла её, как новое направление её медицинской деятельности, и она полностью отдалась психотерапии. Хотя Валерий был далеко не в восторге от работы, которую выбрала его Капелька, перечить ей не стал. Благо его умница жена, несмотря на многочисленные командировки, прекрасно справлялась со своей ролью и жены, и матери. Да и мать Капы, выйдя на пенсию, как когда-то её свекровь генеральша Громова, целиком посвятила себя внукам. Можно было не волноваться за тыл, а полностью сосредоточиться на карьере. Семейные традиции рода Громовых этому способствовали.

Капа вздрогнула.

— Лина Викентьвна, Вы меня не слышите? — задумавшись, она не сразу услышала, как дежурная сестра, выбежавшая на крыльцо, зовёт её.

— Извини, Лерочка, — Капа махнула головой, словно стряхнув с себя пелену туманных, не совсем ясных, но очень приставучих мыслей. — Ты что-то сказала?

— Вас к телефону зовут…

Капа бросилась на пост, где стоял телефон.

В трубке послышался такой родной голос. Его она узнала бы, даже находясь без сознания.

— Сынуля, ты… — эта тихая радость звучала в трубке звонче и торжественней грома фанфар. Но уже по первым звукам голоса Вовки Капа, хотя он, как мог, старался скрыть волнение, поняла: что-то случилось…

— Так, Владимир, — строго сказала она, — рассказывай по порядку, что произошло…

— Тебе уже папа звонил? — «догадался» Володька.

— Нет, не звонил, он ещё в командировке…

— Бабушка?

— Нет, она, сам знаешь, кремень, — то ли с осуждением, то ли с восхищением заметила Капа, — от неё правды не дождёшься, особенно, если дело касается тебя или Гельки… Так что ты сегодня первый… Выкладывай!

— Мама, ты только не волнуйся, всё хорошо! — начал Вовка.

— Прекрасно, что ты звонишь мне по этому поводу… — нетерпеливо перебила сына Капа. — Но что-то мне подсказывает, что не всё нормально в нашем благородном семействе…

— Ну, как тебе сказать… — под напором матери Владимир стушевался.

— Я так понимаю, что наша рыжая бестия опять что-то учудила?

Если Вовка так мнётся, значит, точно в деле замешала его взбалмошная сестрица. Он с детства был для неё старшим братом по полной программе — не просто товарищем по играм — заступником, защитником, нянькой, почти отцом родным, как шутил Валерий. Естественно, родители были довольны, что брат с сестрой живут душа в душу. Их огорчало только то, что Вовка с детства рос «правильным пацаном», а с Гелькой были сплошные проблемы. То она боролась за права животных, то выступала против загрязнения Невы и Финского залива, участвовала в каких-то пикетах и акциях. Не раз Валерию приходилось вытаскивать дочь — «правозащитницу» из всяких передряг, не говоря уже об освобождении её из различных отделов милиции-полиции, с замятием конфликтов и обещанием держать под контролем бурную деятельность своего сокровища по борьбе с несовершенством мира.

Удивительно, как этому сорванцу удавалось учиться на круглые пятёрки?! И в школе, если на родительском собрании за что-то и не хвалили их с Валерием дочурку, так это за «примерное» поведение…

— Господи, когда же эта пацанка превратится в девку? — с этим вопросом не раз огорчённо взывала к мужу Лина.

— Знаешь, — задумчиво возражал жене Валерий, — может, оно и к лучшему. Кто знает, как поведёт себя наше сокровище, когда «любовь нечаянно нагрянет»… С её страстностью… может быть такой фонтан чувств, что мы с тобой сами пойдём бороться за права каких-нибудь бурозубок…

— Почему именно бурозубок? — однажды со смехом поинтересовалась Лина.

— Потому что они маленькие и беззащитные, как и Гелька, — улыбнулся Валерий, притягивая Капу к себе и нежно обнимая, — а ещё потому, что она дитя любви…

Капа случайно вспомнила этот разговор, и у неё тут же мелькнула смутная догадка.

— Наша девочка влюбилась? — осторожно поинтересовалась она у примолкнувшего сына.

— Влюбилась, поэтому она у меня, — с облегчением выдохнул Вовка. Как хорошо, что мама у них такая умная, не надо подбирать слова, чтобы объяснять очередную причуду любимой сестрицы.

— У тебя? — удивилась Капа. — Ничего не понимаю… Вернее, кажется, начинаю понимать… — хмыкнула Капа. — Он, я так понимаю, пока не разделяет большой любви нашей принцессы? Поня-я-ятно… Поэтому она сбежала из Питера искать сочувствия у большого брата… И кто же этот мерзавец, посмевший не влюбиться в нашу девочку?

— Мама, не смейся, — серьёзный тон сына несколько охладил насмешливые размышления Капы. — Мало того, что она влюбилась в дядю Игоря, так он ещё и жениться собрался не на ней…

— Ты шутишь? — не поверила Капа. — Она, что? Совсем с катушек слетела? Он же мало того, что родственник, так ещё почти на 17 лет её старше…

Капа в недоумении замолчала. Она даже забыла выразить радость по поводу того, что, наконец-то, их старший племянник Игорь Зотов решил сочетаться узами брака, на что ни мама Света, ни папа Серёжа уже и не надеялись… Вовка тоже молчал, сопя в трубку. Терпеливо ждал, пока мать переварит эту сенсационную информацию…

— Так, Владимир, — Капа мгновенно оценила ситуацию и дала чёткие указания сыну. — Звони отцу, пусть он договаривается, чтобы тебя отпустили сопроводить сестру в Питер, с этой героини — любовницы глаз не спускай, и чтоб она от тебя — ни на шаг! Понятно! Через два дня буду дома — там разберёмся.

— Хорошо, мам, — покладисто ответил Володя, — всё так и сделаем. Передам её отцу — и сразу назад… У нас учения…

— Хорошо, Володя, спасибо… Но… Я не слышу ответа виновницы этого праздника, — строго сказала Капа. — Она же рядом стоит… — без тени сомнения в голосе констатировала мама Лина.

— Мама, — плаксиво откликнулась Гелька, — ну откуда ты всё знаешь?

— Поживи с моё, — уклончиво ответила Капа и строго добавила: — Ангелина, я не слышу твоего ответа.

— Да, мама, я буду слушаться Вовку, — как в детстве, чётко проговаривая каждое слово, послушно пообещала Ангелина, — мы будем ждать тебя дома. — И не удержалась, чтобы не похвастаться: — А я уже договорилась с командиром, чтобы Вовка поехал меня провожать…

— Ну, надо же, как ты иногда можешь быть почти настоящим дипломатом, — иронично заметила Капа. — Надеюсь, что когда ты будешь объяснять мне свой поступок, ты тоже будешь столь же убедительна…

Капа первой повесила трубку и улыбнулась. Она прекрасно знала свою дочь. Гелька, конечно, была взбалмошной, но доброй, умной и в меру послушной. Особенно, если чувствовала, что «накосячила»…

…Лина сидела на большом дедушкином диване, прижимая к груди голову всхлипывающей Ангелины. В комнате дочери царил полумрак. Девушка только-только немного успокоилась… Лина даже не подозревала, что в её сорванце Гельке столько слёз может поместиться. Битых два часа она тщетно пыталась прервать этот нескончаемый поток слёз и причитаний. Завтра свадьба Игоря, они все приглашены, и не пойти туда просто нельзя — они близкие родственники и большие друзья. Но как это всё объяснить Гельке, которая не воспринимает ни один разумный довод… Кроме своей неразделённой любви она сейчас ничего не видит и не слышит. Что самое смешное в этой ситуации — то, что сам Игорь Зотов даже не догадывается, какие страсти кипят вокруг его завтрашнего торжества. «А интересно, как бы он поступил, узнай он о „большой“ Гелькиной любви?» — хмыкнула про себя Капитолина и тут же прикрыла рот ладошкой: «Не дай Бог, дочка услышит… И так вся исстрадалась… Ещё и Валерка задерживается… Успел бы на свадьбу…»

— Мама, — жалобный голос Гели вернул Капу в предмету их спора. — Что же мне делать теперь? А вдруг они уже ребёночка ждут?

У Гельки был такой несчастный вид, что сердце Капы сжалось от любви и жалости.

— Что делать? — задумчиво переспросила она. — Понять, простить, забыть… У тебя всё впереди, а он — твой дядя и родственник.

— Мамуля, — Гелька с недоумением посмотрела на мать, — ты же врач, генетику как-никак изучала…

— Ну и что же говорит по этому вопросу наимудрейшая госпожа гене