Оглавление

Дикие нравы села Новосельцева

Роман

Глава 1

Когда в природе наступают моменты смены времени года, Новосельцево ощущает это прежде других поселений. Наверное, потому, что расположено оно на возвышенности. И когда наступает весна, снег тут тает быстрее, особенно с солнечной стороны; лето начинает припекать так, что его прихода никак нельзя не заметить, потому что уже в июле жухнет трава. Об осени и зиме и говорить не приходится: ненастье застревает в вершинах деревьев на маковке горы и раздраженно сбрасывает накопленный дождь или снег в первую очередь на Новоселково. Зато свежего воздуха тут полно, даже и в июле, а тем более — в январе. Это все стараниями ветра, который дует почти постоянно, не с одной, так с другой стороны. Особенно досаждает он зимой, пробирая до костей. То есть тепла явно недостаточно. Туго и с водой — она добывается из скважин. Открытых водоемов нет, кроме маленького зеркала родника среди сосен, который то и дело пропадает, будучи выпитым охотниками за качественной водой. И если случается кому-то подниматься в Новосельцево пешком, одышка к нему в конце пути является непременно. Зато спускаться из села не составляет труда. Иной раз ноги переступают до того быстро, что останавливать их приходится с изрядными усилиями, и тут на выручку приходит дорожный знак, на котором начертано: «с. Новосельцево». Пешеход хватается за столб, и теперь уже может перевести дух — дальше спуск становится более пологим. И совсем легким, если глина на дороге не раскисала от дождя. Тогда несладко приходится даже и автомобилистам, ибо подсыпаемый периодически гравий уходит в эту глину, как в прорву. В ближайших планах областного управления строительства и эксплуатации дорог — асфальтирование таковой до самого Новосельцева. Заскорузлые скептики оценивают протяженность срока до начала работ в 10 — 15 лет.

Какая же нелегкая занесла сюда жителей? Объясняется все очень просто: вольготно раскинувшееся в низине Березовое — старинную колыбель всех местных родов, регулярно стало подтоплять. Попервости только в случае большого весеннего паводка, а в последние годы даже и после рядового ливня. И вот удивительно: с вырубкой лесов реки обмелели, в том числе и местная Песчанка, а наводнений стало больше. Чудеса! Сначала березовцы надеялись пережить эти напасти: бесполезно! После того, как в своем доме у реки чуть не утонула бабушка Степанида, стало ясно, что надо принимать меры. И занялись постройкой дамбы. Пока ее строили и без конца латали, наиболее нетерпеливые, особенно из числа молодых, принялись возводить дома на склоне, и постепенно Березовое стало пустеть, а на горе разрослось Новосельцево. И для дальнейшего строительства еще имелось место — все выше и выше в гору. Лишь убрать камни и кусты. Какой вид открывался на окрестные ландшафты! Не Альпы, конечно, но все же.

Отсутствие утесов и пропастей не давало повода относиться к законам физики свысока. Не все это понимали. Когда еще построек в Новосельцеве насчитывалось всего ничего, в окрестных перелесках водилось много грибов. Передовой механизатор Митя Калабин из Березового как раз вне очереди купил «Москвич» и, когда подошла грибная пора, вместе с женою поехал на промысел. Он оставил автомобиль под кустом, где не так палило августовское солнце, и супруги полностью отдались тихой охоте. И удалились по грибным полянам на значительное расстояние. Оглянувшись в какой-то момент на свое средство передвижения, Митя его под кустом не обнаружил, а увидел ниже по склону. Автомобиль набирал скорость.

— Эй! — сдавленным голосом бесполезно окликнул его Митя и тут же помчался вдогонку. Даром, что ему минуло сорок — он показал на стометровке рекордное время. Но слишком велика оказалась у «Москвича» фора, и передовик производства его не догнал. Нет, не догнал. Изделие АЗЛК с разбегу ударилось о сосну, отчего погнулся бампер, отскочив, продолжило путь, но увязло в кустах боярышника. В это время супруга Мити с двумя наполненными ведрами спешила ему на подмогу. Грибы в тот год удались на загляденье — ядреные молоденькие рыжики, один к одному. Под гору ехать было способно даже с разбитым радиатором и, по сути, мотор поработал лишь на подъезде к дому Калабиных. Ремонт потребовался основательный: кроме радиатора, пришлось чинить что-то во внутренностях автомобиля, выправлять бампер и капот. Ручник оказался в порядке! А как «Москвич» сорвался с привязи, осталось непонятным. С тех пор Митя всегда подкладывал на склонах под колесо полено, которое постоянно имел в багажнике. Самое смешное, что работал он на колесном тракторе, и ни разу тот не делал попыток побега. Не иначе — сглазили. Народ-то в Березовом разный. Может, озлобили его беспрерывные паводки — кто знает. Попробуй-ка каждый раз вычерпывать из подполья воду и сушить картошку, а заодно и все, что под полом, иной раз — и над ним. А огороды, по временам напоминающие заросшие огурцами болота? Сплошной ущерб! А тут кто-то покупает легковые автомобили… Так не всем же быть передовиками, сидеть в президиумах — надо же кому-то и пахать!

Но Митя на завистников не обращал внимания, может, и зря. Может, следовало сделать какой-то обряд от напастей. Потому что в скором времени двое загулявших недорослей угнали его «Беларусь», на котором он безаварийно проработал 12 лет, и опрокинули его в кювет, отчего раскололся блок картера.

Белая приземистая иномарка, от которой исходили неощутимые флюиды Фудзиямы, двигалась по дороге к Новосельцеву неспешно, поскольку заехала сюда в первый раз. В машине сидели двое мужчин лет 25 и девушка, которой столько ни за что не дашь.

— Смотрите, какой-то там абориген на склоне, — мотнул головой водитель в сторону человека, который, действительно, маячил среди кустов. Тут же они разглядели рядом с ним теленка бурой масти, потупившего голову долу.

— Выгуливает, что ли? — предположила девушка, сидевшая рядом.

— Скорей уж, пасет, — высказал догадку штурвальный.

— Одного теленка?

— А что ты хочешь? Деревня, натуральное хозяйство. Патриархат.

Кусты скрыли теленка вместе с персональным пастухом, дальше показался населенный пункт.

— Ну вот, добрались, — сказал человек за рулем, лишь только они приблизились к первым домам.

— А ничего себе деревенька, — отметил сидевший на заднем сиденье. — Пыли только много, да, Федь?

— Да ее и в городе хватает. Хорошо, еще дожди время от времени перепадают.

— Я слышала в новостях — сельчане жалуются на засуху, — посмотрела на Федю сидевшая рядом спутница.

— Так наш-то городской дождик десятиминутный для них — всего ничего. Им надо, чтобы хорошо землю промочило.

— У всех свои причуды, — отозвалась она.

— Ну, Валя, на сухой-то земле ведь ничего не растет!

— Чего же не поливают?

Федя не нашелся, что ответить и спросил третьего члена экипажа:

— Андрей, что это означает? — он кивнул направо по курсу, где наблюдалось какое-то непонятное движение. Колесный трактор наскакивал задом на мощный тополь, сотрясая дерево до самого верха. Но падать оно не собиралось, лишь только кора в местах ударов разлохматилась. В свою очередь, и трактор не имел никаких повреждений, поскольку таранил тополь толстой стальной навеской. Ни одна из сторон не хотела уступать.

— Да фиг его знает, — недоуменно отозвался поименованный Андрей. — Деревня же! Наверное, парень под мухой. Может, он жену туда загнал, а теперь хочет стряхнуть, чтобы конкретно разобраться.

— Ну, вы уж совсем… — покачала головой спутница. — Бывает же, я слышала — пчелы улетают от хозяев. Целый рой. И где-нибудь на дереве устраиваются. Может, он пчеловод и от него тоже улетели?

— Но они, сдается мне, в начале лета улетают. А тут чуть ли не зима натуральная, — возразил Андрей. — Да и так он их не достанет, а только прогонит совсем.

— И дорогу загородил, — добавила Валентина. — Он так и будет сновать тут? Может, нам объехать, по другой дороге?

— Придется, — согласился Федор, но тут тракторист заметил подошедшую машину и, сделав короткий маневр, освободил проезжую часть. После чего выбрался из кабины, кивнул Федору, приоткрывшему дверцу, и стал глядеть вверх, задравши голову. Чтобы улавливать звуки, заглушил мотор.

— А что там? — заинтересовался приезжий, тоже уставившись на дерево.

Вслед за ним салон авто покинули и пассажиры и, встав рядом, вперили взоры в густую листву.

— Кошка убежала, — с досадой сообщил оператор трактора. — Поймав непонимающий взгляд шофера, пояснил:

— Редкая кошка, абиссинская. Надежда и опора моей половины. Почти красная. Она с ума сойдет!

— Кошка?

— Моя жена! Она планирует стать заводчицей редких кошек.

— Дела-а… — сочувственно протянул Федор, а пассажир Андрей предложил:

— Так давайте мы ее колбасой поманим, у нас есть, для перекуса. Запах — м-м!

— Запах-то чесночный. Может, она не переносит чеснока! — резонно заметил Федор. — Но попробовать надо.

— Да не стоит, — растроганный живым участием приезжих, сказал хозяин редкого животного. — Я лучше принесу селедку. В ней рыбьего жиру — за версту в нос бьет! Эта кошка ест ее, когда в настроении. Привередливая, собака! Интересно — у них в Абиссинии, селедки, что ли, водятся? Минтая, например, не жрет!

Ответа на вопрос не последовало.

— Так давайте оба варианта испробуем! — осенило пассажира авто. — Вы несите селедку, а мы — колбасу. Валя, где у нас колбаса?

— Наверное, придется ее разрезать: половину кошке, половину — нам, — рассудительно заметил Федор. — Разрезанная, она еще шибче будет пахнуть!

— Да, пожалуй, — поддержал его тракторист. — Только не надо половину, ей и ста граммов хватит. — И он повернулся, чтобы сбегать за селедкой.

— Кошка, говорите, красная? — неожиданно спросила Валентина. — А это не она там сидит?

Все посмотрели в направлении вытянутой руки с тонкими музыкальными пальцами. В некотором отдалении на верее ворот сидела гладкая короткошерстная кошка цвета пережженного кирпича и с интересом наблюдала за кутерьмой.

— Так это она и есть, зараза! — воскликнул хозяин абиссинки, а Валентина нырнула в машину и тотчас появилась с батоном колбасы в руках. Резать продукт не доставало времени, и Федор, крякнув, отломил порядочный кус, который тут же вручил супругу заводчицы. Последний, изобразив умильную гримасу, стал приближаться к беглянке, имея в вытянутой руке колбасу.

— Патра, Патра, — елейным голосом манил он животное, произнося уменьшительное от «Клеопарта». — Иди, иди сюда, свинья!

Обманутая льстивой улыбкой и смиренным голосом хозяина, а более того — запахом колбасы, кошка позволила взять себя на руки. Конечно, распробовав колбасу, она, вероятно, испытала глубокое разочарование, поскольку, вопреки усилителям вкуса, мяса в подношении практически не оказалось. Жизнь — жестокая штука.

— Не знаю, как благодарить! — с чувством сказал счастливый ее хозяин, — может, заглянете на чашку чая? За знакомство, за удачу приподнимем?

— Спасибо, торопимся. Как-нибудь в другой раз, — отозвался на правах флагмана Федор. — Кстати, я Федор.

— Антон, — подал руку владелец кошки. — Представились и Андрей с Валентиной и обменялись с Антоном рукопожатием.

— Так заезжайте в любое время, — пригласил Антон. — Если трактор у забора — значит, я дома.

— Спасибо! — во второй раз поблагодарил Федор. — Коля Лузин там же живет?

— Там же, на Осочной.

— Ну, пока!

— Пока!

— Так запросто? — с недоумением произнесла Валентина, когда машина тронулась. — А вдруг мы налетчики?

— Что ты хочешь: не Снежнодольск! — резонно заметил Андрей. — А я бы выпил, как предлагали — за удачу.

Сидящий за рулем хмыкнул.

— Что, к Коле? — спросил он затем.

— По идее-то надо бы пробежаться сперва по магазинам, — предложила Валентина, что свидетельствовало об отсутствии у компании неукоснительного плана действий.

— Можно и по магазинам, — Федор посмотрел на Андрея, и тот кивнул. — Но тогда я ему позвоню — вдруг у Коляна какие-то планы. Ищи его потом!

И он, действительно, позвонил.

Разговор получился коротким: знакомый никуда отлучаться не собирался, занятый ремонтом бани. Но на всякий случай решили заехать сначала к нему. Мало ли!

Остановив машину у известного ему дома, Федя осторожно отворил калитку и заглянул во двор, готовый тут же захлопнуть ее, буде встречать его вывернется собака. Потому что не все же держат четвероногих друзей на привязи. Вообще — как это можно: держать друга на цепи?

Но собаки не оказалось, и гость растворил калитку пошире, так что стали видны сени, заборчик, за которым обозначился пустой пока огород, навес, до верху забитый сеном и капитальное бревенчатое сооружение, размером никак не меньше, чем 6 на 4 метра. Оттуда через распахнутую дверь доносился визг электропилы.

— Это что, такая баня? — спросил Андрей у Валентины. Она пожала плечами.

— Общественная, что ли? — продолжал удивляться спутник. — Это же сколько дров надо! — И он собрался выйти наружу, но тут откуда-то из переулка вынырнула рыжая собака и приблизилась к автомобилю, пристально разглядывая ноги Федора, который уже намеревался войти во двор усадьбы.

— Кошмар! — вполголоса ужаснулась Валентина.

— Э! — громко обратился к собаке Андрей, тоже почуяв неладное. Она тут же переключила внимание на него и залилась лаем. Федор не знал, куда отступать, но на его счастье из бани выглянул хозяин и цыкнул на пса.

— Из-за пилы не слышал, как вы подъехали, — объяснил он. — Не думал, что так скоро. Ну, здравствуйте, проходите. Выпьем чаю? — и владелец вольноопределяющейся собаки посмотрел на спутников Федора.

— Но мы ж по делу, — запротестовал тот. — Да и тебя отрывать от работы не стоит. А дело вот какое: хотим мы открыть у вас магазин, как принято сейчас в селах, минигипермаркет. То есть все — от селедки пряного посола до садового трактора. Спиртные тоже — куда без них? Ты взял бы на себя поиски помещения и продавца, а мы — доставку товара. Ну, там сигнализацию, интерьер и прочее. А?

Видно было, что предложение гостя застало аборигена врасплох.

— Да тут уж и так торговли полно, аж не вмещаются в помещения, торгуют на улице, чисто Ташкент, — отозвался, наконец, он.

— Но видишь ли, Семеныч, в чем наши шансы: мы-то обеспечим более низкие цены и народ повалит.

— Так это что же — себе в убыток? — с сомнением почесал бровь Семеныч.

— Ну, почему же в убыток? Обязательно в прибыль! Будем изыскивать лучшие варианты. Покупать подешевле, а продавать… ну да, тоже подешевле.

— Интересно девки пляшут. По четыре штуки в ряд, — вполголоса пробормотал местный житель и уже в полный голос спросил:

— А не посмотреть ли для начала на наши, местные цены?

— Ты прямо в точку угадал, Семеныч. Именно так мы и хотели сделать. Есть у нас цены, которые на оптовке. Так что произведем пристрелку. Ты с нами?

— Придется, раз такое дело. Ну, как мы есть теперь компания, надо хоть признакомиться. Николай Семенович Лузин, можно просто — Семеныч, — и хозяин усадьбы пожал руки назвавшим себя гостям. — Ну вот, можно и трогать. Сейчас — сюда.

И автомобиль с пополнившимся экипажем покатил к ближайшему магазину.

***
Глава 2

Виктор Петрович Сумайкин недавно выработал себе пенсионный стаж, и хоть в последние годы обзавелся некоторыми болезнями, на заслуженном отдыхе быстро окреп. Буквально за неделю. Тому причиной стало долгожданное обращение к природе, на которую прежде недоставало времени, даром, что он жил в селе. Заросли крапивы вдоль заборов — это еще не совсем природа. И тополя, сорящие летом белым пухом — то же самое. Виктор Петрович желал видеть тенистые лесные уголки, где не слышалось стрекота мотоциклов и бензопил и не гавкали, почем зря, собаки. И теперь он уходил по утрам прогуляться к ближнему лесу, и дышал. Когда дорабатывал последние месяцы, его часто посещала мысль устроить по выходе на пенсию их с Марьей Сергеевной семейное гнездо вне села. Где-нибудь на раскидистом дереве, не так высоко над землей, чтобы легко входить в него, и не слишком далеко от местной цивилизации, дабы не затруднительно было ходить в магазин и в аптеку. И до того эта идея завладела им, что Сумайкин насилу дождался окончания своей трудовой вахты. Лишь только на службе поблагодарили его за долголетний и добросовестный труд и, вручив памятную стеклянную вазу, выставили за дверь, как он едва ли не полностью отдался реализации своей мечты. Перво-наперво Виктор Петрович присмотрел наиболее подходящее дерево, что не составило большого труда, так как местность он знал досконально. Лесной резиденцией его следовало стать старой березе, которая в метре от земли разделялась на три кривых ствола, образуя в развилке подходящее место для устройства летнего жилища. Виктор Петрович видел как-то тоже на березе, метрах в трех над землей сооружение, явно построенное не воронами, поскольку были использованы доски. Обитал ли там кто-то, выяснять не стал, поскольку такое строить не собирался и опыта перенимать — также. Он решил соорудить свое пристанище полностью из подручных материалов, без гвоздей и болтов. И вот, отпраздновав в семейном кругу свой выход на заслуженный отдых, в будний день, который стал теперь выходным, Сумайкин отправился в лес. При себе он имел топор, заткнутый, как у старых лесорубов, за ремень, и ножовку. Апрельское утро выдалось прохладным, в натаявших накануне лужицах хрустел под ногами лед. Он спустился по склону ниже, до самой Песчанки, еще не освободившейся от зимних оков. Красота!

Не один только Сумайкин покинул в это утро населенный пункт. Не спится не то, что до обеда, а даже до девяти утра, старикам даже на отдыхе: проходя мимо реки, делавшей здесь петлю, он увидел сгорбившегося над лункой рыболова и тут же узнал его: Лев Иванович Гущин, тоже пенсионер. Он постарше Виктора Петровича, но нездешний, а приехал не так давно из города, со своей Анной, как только и она вышла на пенсию. Тут ее необоримо потянуло в места детства, то есть в Новосельцево. Супруг, которому обрыдла городская суета, не возражал. Потому что детство его протекало тоже в деревне, хотя нездешней. И это запало, надо думать, ему в душу. Об этом детстве Сумайкин слышал от Анны, которую знал давным-давно. Однако же супруг ее оговорил за собой право покинуть село, если вдруг оно надоест. По ее словам, Гущин занимался преподавательством и даже имел научные труды. Ну, это уж — понимал Виктор Петрович — она прихвастнула. Какое преподавательство, когда ее муж изъяснялся почти так же коряво, как Петя Круглицын, окончивший семь классов. Одно только отличие — Лев Иванович не ругался походя матерными словами, как Петя, у которого к 45 годам скопился неимоверный запас выражений. Виктор Петрович с Гущиным знаком шапочно, а тут вышел прямо на него.

— Доброе утро! — поздоровался он с рыболовом.

— Доброе и вам! — раздалось в ответ.

— Так место выбрали вы неудачное. По-моему, тут мель — до дна, наверное, за зиму промерзло.

— Нет, вода там ходит. И рыба.

— Клюет разве?

— Да не сказать, чтобы шибко. Но мало-мало есть, — ответил любитель холодной рыбалки, кивнув в сторону, где в снегу, запорошившем лед, лежали несколько окуней. — Ладно, что окуни мерные, не ерши. Наверное, стайка такая.

— Эти еще ничего, — сконфуженно согласился Сумайкин, поправляя топор за ремнем, — а то ведь заезжие всю рыбу перевели.

— Хм, хм, — отозвался Гущин, подтягивая поближе бур. — А чего же вы — по дрова, ли чо ли?

— Ну, какие дрова — на горбу отсюда не натаскаешься! Мастерю я из наростов фигуры разные.

— Из кап, что ли?

— Вот-вот, из них самых.

— Интересно. Работа, наверное, не из легких. Они, сдается, твердые больно.

— Да, это есть. Но если инструмент наточен, как надо — то нет проблем.

Спустившийся с берега к рыболову Виктор Петрович перевел дух. Он и в самом деле когда-то давно занимался деревянными поделками. Но в этот раз ничего подобного не замышлял. Да не распространяться же об истинной цели похода.

— Долго приходится искать? — рыболов. Отложив на секунду удочку, закурил и предложил Сумайкину, но тот покачал головой и сказал:

— Когда как. Иногда быстро находится, бывает, что и не одна. А то и два-три часа проходить можно и — без толку. Одно хорошо: пройдешься по лесу, посмотришь, подышишь…

— Это да, — отозвался после паузы Гущин и выпустил клуб дыма. — Все-таки рыбалка в чем-то лучше охоты, холера ее разбери! Вот попробуй-ка закури на охоте! Можно и вообще тогда в лес не ходить. А тут — кури, сколько душе угодно, хоть махорку, можно вонючего самогону глотнуть и заесть чесноком — рыбе все одинаково. А в лесу, конечно, баско. Жаль, я как-то не знался с резьбой по дереву. Но другой раз подумывал: а не устроить ли себе избушку где-нибудь в чащобе, на дереве? До того уж бетон и асфальт достали, и трамваи-троллейбусы, толкучки базарные!

— Ну? — оторопело выдавил Виктор Петрович, округлив глаза. — Избушку? На дереве? Я тоже… — и замолчал.

— Ну, конечно, поразмыслил — не получится. Ее в одиночку и на земле-то не очень просто, а на дереве? Не нанимать же бригаду? Потеха, да и только! Решат — дескать, умом тронулся человек.

— Это уж точно, — без энтузиазма молвил Виктор Петрович.

— Уж беспременно так и порешат. Ребятишки пальцем станут показывать. Психиатров еще привезут…

— Привезут, привезут, — печальным голосом согласился Сумайкин. — А дай-ка, Иваныч, закурить. Что-то расхотелось мне идти по чагу.

— По капу же, — поправил Лев Иванович, протягивая пачку сигарет.

— По капу, будь она неладна, — согласился свежий пенсионер и закашлялся, глотнув дыму:

— Давно не курил. — Помолчал и спросил:

— Значит, с избушкой покончено?

Гущин внимательно посмотрел на него — не смеется ли? — и подтвердил:

— Да, тудыть ее! Хотя и жалко. Живут же вольготно на деревьях африканцы! Правда, возраст…

— Да, вот интересно: молодые-то на 10—20 метров запросто к себе домой забираются, а как старики? Канализации у них там на деревьях нет! Да и просто прогуляться, ноги поразмять. А лифта тоже нет.

— Ну, старики-то, поди, обитают у подножия. На лесной подстилке. Не так почетно, зато все под рукой. Тут тебе и стол, и дом и — пардон — отхожее место.

— Да-а, дела… Все-таки хорошо бы поселиться в лесу!

— Еще бы! Но видишь, — незаметно перешел на «ты» приезжий, — нужно электричество, даже летом; какая-то дорога к дому, отвод участка. Это ж сколько надо денег! А здоровья!