Я не заслуживаю ничего из того, что имею, — говорит Тассекурт, не обращая внимания на ее лепет. — Лалла не заслуживает ретроспективы. Такие вещи случаются, вот и все, одних можно добиться, другие — просто смесь удачи и случая…
— Никто не передал тебе Алжир. А ты как думала? Что страна у тебя в крови? Что кабильский язык запрятан где-то в твоих хромосомах и проснется, как только ты ступишь на алжирскую землю?
Наима хохочет: именно на это она надеялась, так и не решившись сформулировать даже мысленно.
— Что нам не передают, то мы теряем, вот и все. Ты отсюда, но здесь не твой дом.
Научишься потерям без труда; а что напрашивается теряться — его потеря вовсе не беда.
Потери практикуй; но не всегда, Однако, стоит сильно расслабляться: ключи, вот, исчезают без следа. Потом — теряй людей, и города, в которых любишь с ними ты общаться, — потеря эта тоже не беда. Часы от мамы потеряла. Да с последним домом мне пришлось расстаться. Научишься потерям без труда. Я многое теряла навсегда, и даже материк; могу признаться, и это, оказалось, — не беда
Я не могу это объяснить. Это было очень сильно. Но в то же время каждую секунду я готова была развернуться и уехать во Францию. Я думала: «Готово дело. Внутри вибрирует. А теперь домой».
Когда кто-то молчит, другие сочиняют и почти всегда ошибаются, так что я не знаю, может быть, писатели, о которых вы говорите, решили, что лучше все всегда всем объяснять, чем давать им пищу для фантазий молчанием.
Такое великодушное гостеприимство — думает она, когда Фатхи садится за руль, — штука обоюдоострая: щедрость может обернуться против того, кто ее расточает. Жертвуя своим временем ради ближнего, он наводит того на мысль, что времени у него слишком много, и он целыми днями не знает, чем заняться; и тот, кому он помогает, может подумать, что сам спасает того, кто спас его от безделья.