«Жизнь — это пирожок с дерьмом, — объясняла бабуля, — от которого каждый день приходится отъедать по маленькому кусочку. Иногда в нем попадается и варенье. Но не каждый день. И обязательно с маленьким кусочком дерьма»
никто не имеет права кричать, даже если ему очень больно, — это просто не принято. Стоило бы устроить специальные помещения для крика, это помогло бы многим людям, такие уютные кричальни, с хорошей звукоизоляцией, где можно было бы кричать сколько хочешь
жизнь — сплошная минутная нерешительность.
Воспоминания чаще вредны, но иногда, как ни странно, приносят пользу. Это как раны, но только наоборот: если их разбередить, становится легче.
Ставни на окнах были закрыты, а на фасаде висело объявление агентства недвижимости: «Продается». Но мне показалось, что там написано: «Ты никогда больше ее не увидишь»
Мама, в свою очередь, поцеловала ее и вручила пластиковый контейнер; то, что она при этом произнесла, было едва ли не самым пылким признанием в любви, на какое она была способна:
— Я испекла тебе пирог с яблоками.
Это было все равно как попасть в сновидение, понять, что невозможное возможно.
Музыка — это и вопрос, и ответ в одно и то же время.
На каждой из могил под именем покойника были две даты, год рождения и год смерти. Я подумал, что жизнь человека — это один непрерывный крик, то от радости, то от боли, — в разные дни и в разных жизнях по-разному; оглушительный крик новорожденного восемьдесят лет спустя становится совсем тихим, превращается в шепот, в последний вздох, да, человеческая жизнь — это крик, продолжающийся от одной даты до другой.
купил себе большой кусок пиццы «четыре сыра», потому что у меня уже совсем не было сил, и еще банку кока-колы.
