Страсть чем-то похожа на поедание друг друга… Страсть – тоже голод»
Как же ему все это надоело! Он еще не разобрался толком, что именно, но уже надоело, о
«За что прощать-то? Я зла не держу. Зачем мне еще какое-то зло, если я держу меч?»
Мир – это не место. Мир – это окружение.
Рехи по-прежнему испытывал голод. Он не понял, как достиг управления линиями. Великой скорбью или великим прощением. Только голод оставался неизменным чувством. Но уже другой – великий голод души. Одна ее часть просила исполнить до конца свой долг перед измученным миром, а другая умоляла поскорее вернуться домой, чтобы защищать самых близких.
Он – настоящая воля пустыни, ее хранитель и ее верный Страж. Пустыня тоже однажды может расцвести. Убрать бы то, что отравляло ее, превращая в обитель бесконечных мучений, вырезать и вылечить то, что натворили в своей долгой войне два обезумевших Стража. Их вело равнодушие, они мерили жизни миллионами и миллиардами. А Рехи видел каждого в отдельности: вот Лойэ с Наттом, вот Ларт и Санара, вот Инде. А вот двое детей, которые случайно встретились ему в день возвращения – человеческая девочка и эльфийский мальчик. Они, как оправдание их изъязвленного мира, весело играли вместе, и не существовало больше меж ними вражды.
– Люди – жалкие твари, которые хотят быть рабами. А главный их враг – разум. Из-за него начинаются войны, из-за него рушатся империи. Свобода воли – их проклятье,
прошлое – самый надежный тайник, из него уже ничего не вытащить, в нем уже ничего не изменить.
– Хотел умереть за меня? Ты же знал, что я не позволю! – шепнул Рехи, и Ларт одобрительно усмехнулся. Они позабыли, что силы неравны. Они вновь сжимали оружие в тренированных руках. Два меча – как два бесконечных столпа света, нацеленных против чудовища.
