автордың кітабын онлайн тегін оқу Остров счастливого змея. Книга 1
Виктор Квашин
Остров счастливого змея
Книга 1
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Дизайнер обложки Владимир Квашин
© Виктор Квашин, 2018
© Владимир Квашин, дизайн обложки, 2018
Мы до сих пор не знаем и малой доли того, какими помыслами жили наши первобытные предки. Герою этой книги удалось не только заглянуть в своё прошлое, но и принять в нём участие. Это кардинально повлияло на его судьбу и изменило мировоззрение, привело к поискам личных смыслов и способов решения экологических проблем.
Книга наполнена глубокими философско-психологическими рассуждениями, которые, однако, не перегружают чтение захватывающего авантюрно-приключенческого повествования.
18+
ISBN 978-5-4483-7678-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
6
19
20
13
4
16
26
25
21
10
4
8
11
2
24
8
22
17
15
12
3
9
7
23
13
5
19
3
16
6
7
20
11
14
27
5
1
15
17
12
14
18
9
10
2
1
18
22
21
Часть 1. Сон
Вечны
Только земля и небо.
Плохо
Стариком умереть,
Ничего не бойся!
(Песня воина племени кроу)
1
Опять этот сон! Александр проснулся резко, как от тревоги. Разум чистый, будто не спал. Вместе с тем, ощущение полной реальности того, что происходило во сне. Тихонько, чтобы не разбудить жену, расстегнул молнию спальника, на ощупь оделся.
— Ты куда, мой хороший?
— Пойду, покурю.
— Что-то случилось? — жена за годы научилась чувствовать его настроение.
— Опять этот сон…
— Цветной?
— Ты же знаешь, я всегда цветные вижу.
— Утром расскажешь, хорошо? — еле внятно промурчала жена из спальника. Она не умела спать, не укрывшись с головой.
Он выполз из низкого палаточного входа. Звёздное небо освещало высокую траву, узенький пляж, спокойное море. Чётким чёрным контуром просматривался мыс. Комары обрадовались, загудели. Раздул угольки, подложил щепочек. Пламя сразу погасило окрестности, зато стало видно всё рядом с костром. Верный Норд вылез из-под навеса палатки, потянулся, вильнул хвостом и уселся рядом. Половина пятого. Зябко. Плеснул холодного чая из котелка в кружку, поставил к огню. Сидя на корточках прямо в дыму, дождался, пока чай в кружке начал шипеть, отхлебнул несколько коротких глотков, закурил.
«Какой реальный сон! Это первобытное жилище, закопчённые жерди, эта девушка, — даже имя запомнилось — Ния. Её голос, почти мольба: «Возвращайся скорее!»
Сигарета без фильтра стала припекать пальцы. Пощупал в пачке — осталось пять сигарет. Всё равно не хватит. Прикурил ещё одну, сделал несколько затяжек, аккуратно затушил, положил окурок в пачку. «Свихнусь я с этой археологией, — думал он, по привычке почёсывая собаку за ухом. — Третью ночь подряд один и тот же сон. Устал наверно. Уже скоро месяц болтаемся. Завтра закончу обследование последнего участка полуострова и надо выходить к людям. И продукты кончаются, и курево считай, уже кончилось, и одежда начинает рваться. Прохладно. Надо спать. Завтра много работы». Он почти бесшумно забрался в спальник, аккуратно, чтобы не потревожить жену в тесноте палатки, улёгся на бок и тут же уснул.
Встали рано, до солнца. Роса. Чистое небо. Слабый ветерок с моря. Это он разбудил, зашуршав волнами о галечный пляж. Сразу котелок на огонь.
Пока пили чай, жена спросила:
— Ну что, Саша, расскажешь мне сон?
— Да, представляешь, опять то же самое! Костёр посреди жилища, копоть везде. Снова эта Ния, что-то варит в керамическом котелке. Я так чётко помню этот сосуд с настоящим горинским орнаментом. И я вроде сижу с другой стороны костра, смотрю, и такое ощущение, что я всё это хорошо знаю, что всё мне знакомо, и я даже ничему не удивляюсь. У Нии на шее амулетик в виде головки змеи. И я знаю, что это я ей подарил, и мысль такая: «До сих пор носит!». А я вроде должен куда-то идти. А она так тревожно говорит: «Возвращайся скорее!». И такое неприятное ощущение, никуда бы не пошёл, но знаю, что надо. И так тоскливо на душе…
— А дальше что?
— Проснулся. Но знаешь, всё настолько реально, просто удивительно!
Жена улыбнулась, с ехидцей спросила:
— А больше ничего не было? Меня тебе мало, завёл женщину во сне. И не придерёшься — не живая.
— Да перестань, Зоя…
Достал вчерашний окурок, прикурил от веточки из костра. Почему-то возникло чувство вины. Наверно потому, что во сне он точно знал, что Ния — его жена.
— Ладно, надо идти работать.
— Саша, а как она выглядит?
— Да как… типичная азиатка, волосы чёрные, скуластая, плосколицая, глаза узкие. В общем, она тебе не конкурентка, — обрадовался он, что нашлась спасительная фраза.
— Да я пошутила, мой хороший, я же знаю, что тебе кроме меня никто не нужен. Ну надо же, какие у тебя сны! Вот бы мне хоть разок такой посмотреть! Возьмёшь следующий раз меня с собой в сон?
— Возьму, только надо спать в одном спальнике и раздетыми, иначе не получится.
— Я согласна. Давай сегодня и полетим!
— Хорошо. Пора идти.
— Ты надолго?
— Хочу сегодня всё закончить, чтобы завтра уйти в посёлок. Осталось немного. Посмотрю на мысу, и на косе быстренько. Тут уже вряд ли что найдётся. Разве что случайная стоянка обнаружится. Ну, я пошел. Не скучай, я постараюсь быстро.
Он взял собранный с вечера маленький рюкзачок, лопату.
— Норд, пошли!
— Возвращайся скорее!
«Аж мороз между лопаток! Те же слова! Что-то стал слишком чувствительным. Зоя каждый раз так говорит, — думал он, шагая по прибрежной гальке. — А может мне и приснились эти слова, потому что Зоя их всегда говорит? А вообще, наверное, все женщины мира говорят любимым: «Возвращайся скорее!»
Он поднялся на мыс. Подъём небольшой, но пока продерёшься сквозь душную полынь в человеческий рост, и зимой согреешься. На самом верху мыса невысокая скала полукругом, перед ней довольно ровная площадка и большой плоский валун. А на камне огромный полоз свернулся, спит. Хорошо, что Норд увлекся поисками мышей, а то поднял бы сейчас лай. Ещё утро, а уже жарко. Александр снял энцефалитку, присел на выступ скалы, закурил. И тут же выругался — слепень больно укусил под лопатку. Полоз проснулся, сделал движение, чтобы удрать, но остановился, замер, глядя на Александра, только язычок часто трепетал в его сторону.
— Не бойся, не бойся, не трону я тебя.
Ни с того ни с сего всплыла в памяти змеиная головка на шее Нии из сна. Слепень снова укусил спину. «Не посидишь! Ладно, надо работать, — он оглядел окрестности. — Выбирать тут не из чего. Надо шурфовать на седловине мыса и на пологом склоне со стороны моря».
Часа через полтора грязный, потный, искусанный комарами и слепнями, закопал второй пустой шурф. Устал. Надо подняться наверх, на ветерок. Пошёл обратно по своим следам — хоть и дальше, зато легче продираться сквозь заросли. Присел на тот же камень. Хорошо на ветерке. Норд с высунутым языком почти бегом бросился в тень под скалу, ковырнул пару раз лапой прохладную землю и улегся на брюхо. А полоз так и лежит на своем месте. Интересно, о чём он думает?
До слуха донёсся посторонний шум. Александр осмотрелся: «А, вон машина пылит. Кого несёт? Наверно, отдыхающие. Хоть бы остановились подальше от нас, не хотелось бы близкого соседства».
Машина забуксовала, загудела, в заболоченной низине, но проползла потихоньку, выбралась из болотины и поковыляла по ухабам дальше. «Ну и, слава Богу, значит не к нам. Эх, курить бы стрельнуть!» Достал бинокль, стал наблюдать, куда поедут. «Под скалой остановились, замечательное там место для отдыха. Из будки выпрыгивают мужики, помогают слезть женщинам. Большая компания. Выгружают ящики, тюки, дрова, акваланги… О, эти на долго приехали. Как курить-то охота! Сходить к ним что ли? Туда километра полтора, не так много времени потеряю. Заодно вдоль дороги посмотрю, всё равно перешеек обследовать надо».
Прорвался сквозь полынь на дорогу, пошёл потихоньку, всматриваясь в обочину и в колею. Сухая жёлтая глина, но заметно, что во время дождя по колеям текли ручьи. «Это хорошо, вода вымывает обломки сосудов и каменных орудий, если они вообще существуют. А местечко хорошее для поселения, сам бы тут жил! Оп, есть! — Александр поднял маленький, с ноготь, обломок керамики. — Теперь надо смотреть внимательно». Прошёл немного вперед, вернулся, прошёл назад. Минут за пятнадцать нашёл ещё несколько обломков. «Ну и что, из-за этой мелочи придется копать шурф? Может, когда-то горшок разбился, а теперь его машинами раскатали. Уже так надоело копать землю за этот месяц! Тем более, настроился сходить к отдыхающим за сигаретами». Мысль о сигаретах подавляла все остальные. Без курева какая работа! Достал предпоследнюю сигарету, присел на обочину. А глаза сами всё шарят по колее. Ага, вот это уже интереснее. Выковырнул из глины маленький осколок обсидиана. Значит, здесь была, как минимум, стоянка, и, похоже, первобытная. Обработка вулканического стекла характерна для культур неолита. Значит, шурф неминуем. Выцедил окурок до ногтей, встал, огляделся. Где же копать, чтобы попасть на культурный слой?
Отошёл немного от дороги, расчистил площадку от высокой травы и начал копать. Почти сразу под дерном пошла керамика. И много. Один фрагмент горловины сосуда величиной с ладонь был украшен аккуратно прочерченными треугольниками — визитная карточка горинской культуры.
Александр сел на край шурфа.
— Хватит ковыряться, здесь надо копать по-настоящему, — сказал он вслух. — А то потом будешь ломать голову, как всё это состыковать в отчете, чтобы правдиво выглядело. Придётся нам здесь потрудиться, Нордик, — сказал он псу, распластавшемуся на прохладной свежевыкопанной земле. — Но прежде нужно добыть сигарет.
Александр сунул лопату в кусты, туда же рюкзачок со всеми вещами, выбрался на дорогу и налегке быстрым шагом направился к отдыхающим.
Ещё метров за пятьсот стали слышны децибелы тяжёлого рока.
— К нам гости! — радостно заорала уже изрядно выпившая молодуха не первой свежести в купальнике, который подчёркивал ее неудачную фигуру. — Давайте к столу, давайте к столу! Николаич, налей гостю! Какая хорошая собачка, она не укусит?
— Не укусит. Здравствуйте. Приятного вам отдыха! — поздоровался Александр. — Вижу, хорошая компания, решил подойти…
С первого взгляда было ясно, что застолье в самом разгаре, и он уже начал жалеть, что пришел.
— Садись! Володя, подвинься, дай человеку сесть, — Николаич, загорелый по пояс мужик в мокрых плавках и с иссиня-белыми ногами, изрядно уже выпивший, сидел на стуле-раскладушке и явно всем распоряжался. — Садись. Давай, пригуби, — перед Александром мигом оказался гранёный стограммовый стаканчик с водкой.
— Да я, в общем, мимо проходил, просто подошёл… — попытался отвязаться Александр.
— Стой, стой! Мы люди простые, у нас порядок такой: сначала человека накорми, а потом спрашивай, кто он и что ему надо. Замахни, — Николаич поднял свою стопку, горизонтально отставил локоть и потянулся к Александру чокаться.
— Выпейте с нами. У Иван Николаича день рожденья, — потянулась стопкой через стол молодуха.
— Нина, положи гостю закусить, — сказал Николаич.
Нина мгновенно сервировала огромную тарелку: картошку, салат, колбасу, сыр, крупно нарезанную копчёную кету и сверху всего этого огромный жареный куриный окорочок.
— Закусывайте, пожалуйста! — подала с пьяненькой заигрывающей улыбочкой.
«О, чёрт, столько еды! А так есть хочется! И отказываться неудобно — день рождения. Эх, хоть поем досыта, похоже, день всё равно пропал».
— За ваше здоровье! — Александр чокнулся с Николаичем и Ниной, выпил, набросился на окорочок, на колбасу, одновременно незаметно подкармливая под столом Норда и удивляясь набору продуктов в своей тарелке: «Надо будет Зое рассказать. Как бы ей что-нибудь урвать с этого царского стола?»
Не долго пришлось закусывать — через тридцать секунд стопка была полна, а Николаич с Нинкой уже тянулись чокаться.
— Между первой и второй — промежуток не большой! — пропела Нина.
— Извините, я пас. Мне ещё работать.
Николаич придвинулся почти вплотную.
— Тебя как зовут?
— Александр.
— Иван, — скрепил знакомство рукопожатием Николаич. — Можно я тебя Саней звать буду? У меня друг Саня. Вот такой мужик! Давай за тебя! — чокнулся.
Выпили. Александр, экстренно закусывая, думал: «Пора уходить, а то я ноги отсюда не унесу». Потом мысли переключились: «Какой всё-таки народ! Совершенно незнакомого человека накормят, напоят, и спать положат. Вон Нинка, похоже, прямо сейчас готова положить».
А лицо Николаича уже висело вплотную со стопкой наперевес:
— Саня, а ты откуда взялся?
— Я тут работаю.
— Что делаешь?
— Археологией занимаюсь.
— А чего ищите? Уголь что ли? Я тебе покажу, где есть уголь.
— Да нет. Мы не геологи, а археологи, древности ищем. Здесь когда-то жили древние народы…
— Стой! Я тебя неадекватно понимаю. Васька! Да выключи ты эту хрень! Человека не слышно.
Здоровенный Василий, зажимающий под голубым навесом девицу, не глядя протянул руку к магнитофону, и огромная звуковая колонка умолкла. Стало слышно шум волны, визги женщин, купающихся с мужиками. Александр обнаружил, что за столом остались только Николаич, Нинка и он.
— Так что, вы золото ищите?
— Нет. Понимаешь, многие столетия назад здесь жили древние люди. Мы ищем их поселения.
— Ну и что, нашли?
— Нашли на той стороне два корейских поселения. Да вот сегодня обнаружил более древнее, — Александр вытащил из кармана кусок керамики.
Николаич повертел обломок:
— Ну и что это?
— Это часть горшка. Ему три тысячи лет.
— А золото нашли?
— Тогда не было золота. Оно не нужно было.
— Золото было всегда! — непререкаемым тоном сказал Николаич. — Вы не там ищите. Я тебе скажу, где надо искать. Давай выпьем!
— А вот, креветочками закусите. Это Иван Николаич сам ловил, — Нинка уже из-за спины Александра поставила на стол миску с креветками, навалившись при этом грудью на его плечо и надолго задержавшись в этом положении. Потом села рядом, что-то подкладывая в его тарелку и всё время прижимаясь голым плечом. — Давайте за Иван Николаича!
«Всё, это последняя и пора уходить, — подумал стремительно хмелеющий Александр. — Надо брать процесс под свой контроль».
— Николаич, Нина, у меня к вам большая просьба…
— Санёк, без проблем! — сказал Николаич.
— Для вас, Санечка, что угодно! — сказала Нинка с полной стопкой в руке, уже окончательно слипшись плечом с боком Александра.
— Мы уже месяц в экспедиции, и у меня курево кончилось. И, если можно, немного хлеба, а то мы уже две недели без хлеба.
— О, ни хрена себе! А что ж ты раньше молчал? Сколько вас?
— Да двое всего. И вот, верный друг, — Александр положил руку на загривок собаки.
— А где второй? Зови его, сейчас накормим.
— Да я с женой. Она там, на берегу, в палатке.
Нинка отлипла, удивлённо спросила:
— Так вы что, в экспедиции с женой? Целый месяц?
— Да, мы всегда вдвоём ходим.
— Давай выпьем за твою жену! — протянул стопку Николаич.
Нина поднялась и начала укладывать в пакет огурцы, помидоры, окорочка, колбасу…
— Да что вы, не надо столько, нам бы только хлеба…
— Жену надо кормить! — по-хорошему улыбнулась Нина, продолжая складывать в сумку всё подряд. — И собачку сейчас накормим.
— Мне бы ещё курева, — сказал Александр.
— Васька! Принеси блок сигарет!
— Да что вы, Николаич, мне пачки хватит!
— Бери, сказал! Тебе надо! Давай, выпьем за тебя.
Выпили. Александр уже не закусывал.
— Огромное вам спасибо, вы нас так выручили! Ой, ну я же столько не донесу, — сказал Александр, принимая из рук Нины доверху набитый тяжёлый пакет.
— Донесёшь, куда ты денешься. Жену кормить надо! Дай я тебя хоть поцелую на прощанье.
Александр умудрился в последний момент увернуться, и поцелуй пришёлся в нижнюю часть щеки, но прижалась грудью она крепко. Потом повернулась и пошла, громко напевая:
— Ты живёшь на том берегу, я тебя любить не могу!
— Ну, Санёк, удачи тебе золото найти! — Николаич попытался приподняться, пожимая руку, но не смог, снова плюхнулся на стульчик. — Давай на дорожку пригубим!
— Не, Николаич, спасибо, а то не дойду.
К палатке подошёл уже в сумерках. Зоя сидела у костерка, помешивая в котелке.
— Жена! Я тебе подарки принёс! — Александр поставил перед Зоей сумку и сел напротив с блоком «Кэмэла» под мышкой. Он был пьян.
— Ой! Откуда такое богатство?
— Это тебе Нинка передала.
— Какая ещё Нинка? Ты что, выпил что ли? Ой, какая вкуснятина! Можно я сейчас съем кусочек колбаски?
— Это всё тебе. Норда не корми, он там наелся. Я посплю немножко, — и полез в палатку.
Александр спал как убитый, но ближе к утру дважды вставал пить, ругая себя за вчерашний перебор. Под утро опять коротко приснилась Ния — только её лицо и слова: «Я рада, что ты уже близко». Поскольку лёг рано, поднялся тоже рано, ещё в сумерках. Сварил чайку покрепче, выпил пару кружек, вроде пришёл в норму. Всласть, без ограничений задымил «Кэмэлом». Лишённые смысла слова Нии вертелись в голове. Поднялась Зоя. Стала расспрашивать о вчерашней компании. Рассказал коротко.
— А что за Нинка?
— Да просто тётка из этой компании. В каждой компании есть своя Нинка. Ну, пришлось выдержать поползновения с её стороны. Я же ради нас с тобой страдал. Между прочим, это всё Нинка и натолкала в сумку. Надо побыстрее съесть то, что может испортиться. Я же тебе не рассказал самое главное: я нашёл горинское поселение. Даже шурф вчера начал, да вот решил сходить за сигаретами. Эти продукты нам очень даже кстати. Придется поработать плотно и, конечно, сегодня в посёлок уже не пойдём. Давай перекусим «чем Бог послал», а послал он им… — засмеялись вдвоём, вынимая из сумки окорочок, наполовину объеденный вчера Зоей, колбасу и прочие вкусности. — А потом вместе пойдём к шурфу. Вдвоём быстрее получится.
Быстрее не получилось, хотя работалось сегодня легче из-за сырого южного ветра, создающего прохладу и сдувающего комаров. Александр снимал культурный слой пластами по пять сантиметров. Зоя вела записи и упаковывала находки. А их было много, очень много! Сантиметрах в тридцати от поверхности пошла битая ракушка, ниже — плотный слой раковин с обилием археологических материалов. Часам к пяти, наконец, культурный слой закончился, ниже был мелкий щебень с песком.
— О, чёрт! Сейчас у нас отнимут час времени, — выругался Александр, заметив машину, приближающуюся со стороны стоянки вчерашней компании. — Водка что ли у них уже кончилась?
Норд с лаем бросился навстречу машине. Из кабины вылезли Николаич и Васька, из будки — ещё два мужика. Все практически трезвые.
— Ну что ты, не узнаёшь друзей? Вчера курятину ел, хвостом вилял, а сегодня лаешь, — отчитал Николаич собаку. — Ну, покажи, Саня, что вы там накопали.
— А вот, смотрите. Вот здесь примерно три тысячи лет назад жили люди. Они охотились, рыбачили, в общем, посёлок был.
— А откуда ты знаешь, что они охотились и рыбу ловили?
— Смотрите сколько костей животных мы нашли только на одном квадратном метре. А вот это грузила для сетей. И костей рыб навалом.
— Да ну, не может быть, чтобы три тысячи лет! Откуда ты знаешь время?
— Это учёным давно известно. На других поселениях определили радиоуглеродным методом.
— А какие они были по внешности, как назывались?
— Как они себя называли, мы не знаем, письменности тогда еще не было. Археологи называют эту культуру горинской. А внешний вид — азиаты.
Александр по опыту знал, что любопытству людей нет предела. В другой раз можно было бы и поговорить, но сейчас надо было заканчивать раскоп.
— А вы куда собрались? Продукты уже кончились? — решил он перевести разговор.
— Да ребята из города, — показал Николаич на попутчиков, — ко мне на день рожденья приезжали. Надо их на паром отвезти. Ох ты, время-то… опоздаем! Поехали! Интересно у вас, мы ещё заедем.
— Этого нам только не хватало до полного счастья, — пробурчал Александр, когда машина уехала.
— Ну что ты ругаешься, хорошие ведь люди, — сказала Зоя.
— Да хорошие, конечно. Работать бы только не мешали.
Зоя промолчала, зная склонность мужа всё преувеличивать.
Александр спустился в шурф.
— Сейчас быстренько стенки подравняю, и дно сантиметров на десять ещё углублю, чтобы на фотографиях нормально выглядело. А то Полевой комитет придирается, когда материк мало выбирают.
Он уже наводил последний «марафет» перед фотосъёмкой, когда совок вывернул из песка приличный кусок керамики.
— Вот так, Зоя, хочешь радуйся, хочешь плачь — не видать нам завтра посёлка. Посмотри, какая прелесть! — он протянул черепок, сплошь орнаментированный ямочками и линиями.
— Это что, зареченская?
— Она самая! Наумов будет в восторге. Ему позарез нужен хороший памятник зареченской культуры для монографии.
Александр стал раскапывать дальше, и вновь пошёл материал: керамика, наконечник стрелы, кости.
— Знаешь что, — сказал он, — давай на сегодня закончим. Надо с этим разобраться — помыть все находки, проверить записи, да и поздно уже, есть охота. А завтра докопаем. Четыре дня у нас есть до конца отпуска.
— Мы же хотели пораньше вернуться. Я хочу постирать, убраться, столько дел дома! По деткам соскучилась.
— Не бросим же мы шурф не докопанным. Детки не маленькие. А город нам ещё надоест, целый год будем им наслаждаться. Зареченский слой не должен быть толстым, завтра, скорее всего и закончим, а послезавтра домой.
С трудом донесли находки до лагеря.
— Как мы это все в посёлок понесём? — бурчал Александр. — Но богатый материал! Наумов будет рад.
Пока грелась вода в котелке, Зоя перемыла большую часть находок и разложила их сушиться на ветерке, придавив камешками этикетки. Только уселись поесть, как подъехала машина. Николаич стал уговаривать ехать ужинать к ним в лагерь. Александр принялся отнекиваться, а Зоя, напротив, с удовольствием согласилась:
— Давай поедем, Саша. Всё равно ничего делать сегодня уже не будем. С людьми пообщаемся. Месяц людей не видели.
Николаич обрадовался, усадил Зою в кабину, сам залез в будку вместе с Александром. Доехали быстро.
— Нина, у нас гости. Обнови стол, пожалуйста.
— Здравствуйте, здравствуйте! — запела Нина, быстро прибирая на столе и тут же выставляя новые закуски и чистую посуду.
— Давайте я помогу — подключилась к ней Зоя.
За столом быстро все перезнакомились. Николаич был со своей женой Алевтиной Петровной, водитель Вася — с подругой Надей, была ещё одна семейная пара Ольга с Володей. Нина оказалась одна. Николаич с женой, и Александр с Зоей были примерно одного возраста, Нина лет на десять моложе, остальные показались Александру совсем молодыми. Николаич стал было наливать, но Александр попросил:
— Давай, Николаич не будем. Завтра столько работы! Я бы лучше чайку покрепче.
— Давай не будем. У меня вчера перебор вышел, можно и отдых организму дать. Нина, сообрази, пожалуйста, чаю.
— А может, вы кофе хотите?
— Ой, я так люблю кофе! Мы брали с собой немного, и уже давно кончился. Я просто мечтаю о кофе! — Зоя умела говорить так искренне и эмоционально, что люди готовы были отдать последнее. Нина мигом принесла пачку растворимого «Максима» и огромный термос с кипятком, а для Александра коробку чая в пакетиках. Александр не любил эти «утопленники» — ни вкуса, ни крепости. Но вариантов не было, пришлось заваривать «утопленников».
Зоя, в противоположность Александру мастер застолья, могла поддержать любой разговор, умела быстро сменить тему, и все этому охотно подчинялись. Вот и сейчас она не дала развернуться археологической дискуссии, а попросила всех рассказать о себе. Оказалось интересно. Все они живут в Лазурном. Николаич — зам главы администрации района («Мы люди простые», — вспомнилась Александру вчерашняя фраза Николаича), его жена работает бухгалтером на Лазурненском рыбокомбинате, Нина — главбух администрации района. Владимир тоже в администрации работает, его жена Ольга — дочка Николаича и Алевтины Петровны. А Василий там же шофёром, и машина, естественно, казённая. Зоя перевела разговор на охоту, и эта тема была основной до конца. Ещё бы, все мужики — заядлые охотники, а над районом проходят основные пути пролётов птиц.
Охотничьи рассказы затянулись дотемна. Василий отвез Зою и Александра к палатке.
Ния стояла перед ним маленькая, крепкая, смотрела прямо ему в глаза.
— Я хочу, чтобы ты мне пообещал. Пойдём! — она взяла его за руку, повела. Её маленькая ладонь была тёплая и удивительно сильная. Они прошли мимо полуземлянок крытых дёрном. Около домов что-то делали женщины. Чумазые, совсем голые дети играли со щенком. Он ничему не удивлялся, потому что всё это казалось привычным, обыденным. Она повела его по тропе на мыс, к той самой скале полукругом, около которой он курил два дня назад. Здесь всё было так же, только площадка была ровная и засыпана жёлтым песком. Посреди площадки стоял тот же камень, и на нём так же лежал крупный полоз. Ния подвела его к камню. Они стояли рядом, лицом к змее, крепко держась за руки.
— Завтра ты уйдёшь далеко. Я хочу, чтобы ты пообещал, что не забудешь меня и обязательно вернёшься.
— Как я могу тебя забыть?
Ния повернула его лицом к змее.
— Говори ему, — почему-то прошептала она.
Он, как послушный ребёнок, глядя прямо в глаза полозу, произнёс:
— Я обещаю никогда тебя не забывать! Я обязательно к тебе вернусь!
Ния, не спуская глаз со змеи, опустилась на одно колено. Он автоматически сделал то же самое. Ния вынула из-за пазухи крупную раковину живого гребешка, медленно положила на край камня. Полоз, до этого лежавший не шевелясь, сделал движение в сторону раковины, затрепетал язычком.
— Он принял наш дар, — прошептала она. — Ты вернёшься!
Половина седьмого. В голове полный сумбур. Сердце стучит. Рука до сих пор ощущает тепло её ладони. Александр достал сигарету, поворошил в поисках искры угли потухшего костра, прикурил.
«Чёрт знает что! То ли я схожу с ума? Как это объяснить? Всё настолько реально, все ощущения, мысли, чувства… Такого никогда раньше не было», — размышлял он, понимая, что вразумительного ответа не найдет.
— Сашенька, ты что?
— Курю.
— Опять сон?
— Всё нормально. Поспи. Рано ещё.
Развёл костерок. Пил крепчайший чай, курил и думал, пока не проснулась жена. Продрогнув от утренней свежести, она присела рядом, прижалась, взяла из его рук кружку, отхлебнула.
— Ох, какой горький, как ты его пьёшь? Расскажешь сон?
Александр подбросил дров, налил Зое нормального чая, подал вместе с куском хлеба.
— На вот, я тебе поджарил.
Помолчал, раздумывая, стоит ли рассказывать. Потом вдруг разговорился, рассказал всё в мельчайших подробностях.
— И что ты про это думаешь? — спросил он жену.
— Наверное, ты устал, мой хороший. Тебе надо отдохнуть. Давай устроим сегодня выходной. Ложись и спи, сколько захочешь. И всё будет хорошо.
— Да нет, надо заканчивать с шурфом и ехать домой. Сейчас быстро уберём находки, чтобы этикетки ветром не раздуло, и пойдём докапывать. Слушай, а куда ты кости положила?
— Да вон они, рядом с керамикой.
— Вроде их больше было, я же помню. Большие кости где?
— Здесь я все раскладывала. Мыла и раскладывала. Ничего не пойму…
— Чёрт! А где Норд? Норд, ко мне!
Пёс нехотя, понурив голову, вышел из кустов, лёг поодаль и стал смотреть куда-то в сторону.
— Ах ты, злодей! Ну зачем они тебе, им же три тысячи лет! Вот гад, сожрал самые крупные кости! — возмущался Александр, вытаскивая из-под кустов изгрызенные остатки превосходных археологических материалов. — Ну сытый же был вчера, какого чёрта? Кто это сделал? — заорал он на собаку, сунув огрызок псу под нос и шлёпнув по спине.
Норд оскалил клыки, коротко рыкнул, и тут же завилял заискивающе хвостом, стал лизать руку.
— Извиняется! Ну ты, Норд, злодей! Ну ладно, ладно, хватит лизаться.
— Ты своей собачке прощаешь всё, даже такое преступление, — сказала, улыбаясь, Зоя.
— Ладно, меньше нести будем. Он же не знал — лежат себе на пляже кости, чего бы их не съесть. Что ты в них нашёл, Норд?
Александр быстро смирился с потерей. Он не мог обижаться на Норда. Это был его лучший друг, преданный, честный и верный настолько, что Александр сомневался, что такого можно найти среди людей.
Приключение с костями отвлекло от размышлений о сне. Они упаковали вчерашние находки и пошли на раскоп. Норд, как ни в чём ни бывало, с весело задранным хвостом бежал впереди. Он всегда как-то узнавал, куда они идут.
— Стой, Зоя! Давай поднимемся на мыс. Ненадолго.
— Зачем?
— Я знаю, как проверить сон!
— Саша, да забудь ты об этом. Чем чаще ты вспоминаешь, тем лучше отпечатывается в подсознании. Ты сам себя доводишь!
— Нет, ну послушай, хорошая идея! Ты помнишь, я рассказывал, что площадка вокруг камня засыпана песком? Камень там есть. Сейчас покапаем, и посмотрим, есть ли там песок. В реальности его там быть не должно. Тогда я буду точно знать, что это просто сон, и подсознание успокоится.
В этом была логика, и Зоя, которая так не любила взбираться на горы, сразу согласилась. Ради Саши. Они потратили минут сорок, прежде чем добрались до полукруглой скалы.
— Вот, смотри, вот эта скала, а вон тот большой камень. Давай тихонько подойдём, там должен полоз сидеть.
Но Норд первым подбежал к камню. В этот раз он унюхал змею, тут же отпрыгнул и остервенело залаял. Полоз скользнул, и исчез с другой стороны камня.
— Ты посиди с Нордиком. Вон там хорошее место. Посмотри пока окрестности. А я быстро. В шурфе над культурным слоем всего сантиметров тридцать земли, значит и здесь не больше.
Он скинул рюкзачок и стал копать. Под дёрном хороший чёрный гумус. Прокопал довольно глубоко, уж явно больше тридцати сантиметров — все та же жирная чёрная земля. Взмок от напряжения. Достал сигарету. Зоя подошла.
— Ну что, всё в порядке? Покури и пойдём. Хорошо, что ты проверил. Теперь это тебя не будет беспокоить.
— Не может быть! — Александр с окурком во рту стал рыть новую яму немного в стороне.
Он рыл с ожесточением. Окурок потух, но он боялся поднять голову, чтобы не встретиться глазами с женой, потому что понимал, что выглядит сейчас безумцем. Он зарылся уже на половину черенка лопаты. Для оправдания, и чтобы не дать Зое начать его уговаривать, говорил без остановки:
— Я прошлый раз здесь был, а шурф не выкопал. А здесь место перспективное, вполне люди могли жить. «Ни один идиот здесь жить не будет — на скале, вдали от пищи и воды, — думал он одновременно. — А в древности идиотов не было — они не выживали!» Вот заодно разведочный шурф сделаем, будет лишняя работа в отчет. А Полевой комитет требует, чтобы шурфы были докопаны до материка. Вот докопаю до скалы, уже немного осталось… — он говорил и понимал, что вся эта говорильня выглядит фальшиво, и что сам он из-за этого выглядит ещё больше похожим на ненормального.
Зоя молчала. Она не знала, что делать и как себя вести в такой ситуации.
— Зоя! Зоя, смотри — песок! Да что ты плачешь, глупенькая? — он прижал её грязной ладонью. — Да не сумасшедший я, смотри! — он раскрыл вторую ладонь. В ней был жёлтый песок, вперемешку с землёй. — Ты же знаешь, ничего со мной не может случиться. Здоровый я, здоровее, чем прежде! Ну, давай вместе посмотрим.
Зоя стала на колени над ямой. Александр аккуратно зачистил борт. На фоне почти чёрной земли контрастно выделялась тонкая жёлтая прослойка песка.
— А вот и керамика! — он вытащил из прослойки маленький кусочек сосуда, протер пальцами, подал Зое. — Явно горинская.
Александр вылез из ямы и стал забрасывать её землей.
— И что ты теперь будешь делать? — спросила с тревогой Зоя.
— Ты знаешь, я как-то сразу успокоился. По крайней мере, теперь ясно, что я не сумасшедший. Теперь есть факт, материальный факт, связывающий действительность с моим сном. Что это значит, я не знаю. Приедем в город, буду думать. А сейчас пойдём заканчивать шурф, и так много времени потеряли.
— А ты заметил гало? — спросила Зоя, когда они подходили к шурфу.
Вокруг солнца действительно сиял радужный круг.
— Ух ты, неужели тайфун идет? Не хотелось бы под дождем с рюкзаками тащиться. Надо завтра выйти пораньше, может, успеем до начала ливня хотя бы до асфальта добраться.
Как они ни спешили, а закончили довольно поздно. Александр делал последний снимок с пригорка, когда подъехал Василий.
— Здравствуйте. Вы знаете, что тайфун идет? Ожидается две месячных нормы осадков и штормовой ветер. Николаич сказал вам передать, чтобы собирались. Мы через час уезжаем, вас заберём, до парома довезём
— У нас же ничего не упаковано, мы не успеем.
— Не на себе тащить. Мы вас прямо на паром доставим. А то потом неделю отсюда не выберетесь.
— Ладно, Вася, спасибо, мы постараемся.
Они бросились укладывать находки, вещи, палатку. Есть не стали — некогда. Наспех засунутые вещи не вмещались в рюкзаки. Норд, тем временем, спал под кустом, прикрыв нос хвостом — верный признак приближающейся непогоды.
Подошла машина. Николаич выскочил из кабины.
— Ну что, готовы? Поехали, на пароме упакуетесь.
2
— Вот нам повезло, Саша, — сказала Зоя, когда после ухабистой дороги выехали на асфальтированную трассу. — Сегодня уже дома будем!
Подъехали за двадцать минут до отхода. Паром стоял в конце причала.
— Ты, Саня, сходи-ка, узнай, что-то ни людей, ни машин не видно. А Зоя пусть пока посидит, — посоветовал Николаич.
Касса была закрыта. На палубе парома маячил вахтенный с повязкой на рукаве. Александр подошёл, спросил. Оказывается, рейс отменили из-за штормового предупреждения.
— Слушай, у нас проблема, ночевать негде… — начал Александр.
— Бесполезно, кэп не разрешит.
— А если я с ним поговорю? У нас командировки, мы из экспедиции.
— Не, не получится. Нас проверяют. Прошлый раз рыбаков ночевать пустили, так его чуть диплома не лишили.
Александр закурил, поплёлся к машине.
— Штормовая, Николаич. Спасибо вам, что довезли. Сейчас мы быстренько вещи заберем.
— И что?
— Да вон в кустах палатку поставим да переночуем — не привыкать.
— Ещё не хватало, чтобы ты у меня в посёлке на улице ночевал! Садись в машину! — приказным тоном сказал Николаич. Александр молча полез в кузов, понимая, что так будет лучше.
Минут через десять остановились.
— Вылезайте. Василий, помоги с вещами.
— Куда мы сейчас? — шёпотом спросила у мужа Зоя.
— Откуда я знаю?
— У нас переночуете. И не возражайте! Зоечка, я вас лично приглашаю в гости, — игриво поклонился Николаич.
— Если вы приглашаете, я с удовольствием! — в тон ему ответила Зоя.
Ввалились в квартиру и сразу почувствовали себя неуютно. Чистая, светлая, можно сказать, богатая квартира, и они — в замызганной робе, давно не мытые, ещё и с рюкзаками и с собакой. «Лучше бы у причала заночевали» — подумал Александр.
— Зоечка, давайте в ванну, вот полотенце. А вы, Саша, пока переносите вещи вот в эту комнату. Она ваша, располагайтесь, как дома, — взяла правление в свои руки Алевтина.
К тому времени, когда все приняли душ, а Зоя даже ванну, хозяйка уже накрыла стол. Николаич свежевыбритый, в белой рубашке взял в центре стола бутылку дорогой иностранной водки, всю в росинках — из холодильника, налил всем в хрустальные рюмки.
— Давайте выпьем за наше знакомство! Вы люди хорошие, интересные, с вами приятно.
Ледяная водка пошла хорошо. Закуска была на скорую руку, но изысканная. Зоя с Александром ели с удовольствием. Зоя подняла рюмку:
— Я хочу выпить за хозяев этой прелестной квартирки, за вас, Алевтина Петровна и Иван Николаевич. Ещё четыре часа назад мы были на берегу моря, а сейчас сидим у вас за столом, и ванночку даже приняли. За вас!
Третий тост сказал уже слегка захмелевший Александр.
— А я предлагаю выпить за прекрасное место — полуостров Дымова, где такая замечательная природа, где жили древние люди, и где мы с вами встретились!
Спали как убитые, в мягкой постели на чистых простынях. Норд, которого Алевтина закормила с вечера колбасой, спал на ковре, лёжа на животе и раскинув лапы.
Утром за окном хлестал ливень, летели листья и сломанные ветки, по улице вода шла рекой. Николаич позвонил по телефону и сообщил, что сегодня парома не будет.
— Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Я на работу.
— А вы разве не в отпуске? — спросила Зоя.
— Да в отпуске! Но видите — тайфун, а я в комиссии по ЧС. Должность обязывает.
После завтрака Зоя стала расспрашивать Алевтину о цветочках, свисающих из настенных горшков. Они нашли общую тему и протараторили до обеда. Александр был даже рад, что на него не обращали внимания. Он вытащил вещи из рюкзаков, перебрал, сложил аккуратно, и всё поместилось. Потом стал осматривать книжные полки. Две полки занимали книги по бухучету — это явно Алевтины. На полке Николаича, понятно, что это была его полка, стояли книги по администрированию, сборники каких-то кадастров, тут же книга «Автомобиль», несколько журналов «Охота». Александр полистал журналы. Потом пошел в зал, где женщины всё ещё говорили о цветах. Там в серванте тоже были книги: сказки, несколько женских романов, дальше целая подборка брошюр по психологии, книги по эзотерике. Александр вытащил несколько, полистал. Открыл книжку «Жизнь после смерти» и зачитался, стоя у серванта.
— Алевтина, скажите, кто это у вас читает?
— А, — это дочкины. Она в юности увлекалась. Если хотите, берите себе, они ей не нужны. Лежат у нас годами, выбросить жалко, а мы с Иваном такое не читаем.
— Вы знаете, я бы взял почитать, а потом я вам пришлю.
— Да никому она не нужна! Берите, мы только рады будем.
Александр сунул книжку в карман рюкзака.
К вечеру дождь начал стихать. Николаич пришёл поздно, явно усталый.
— Ну что там, Ваня, всё нормально? — спросила Алевтина, накрывая на стол.
— Да, в общем, всё благополучно. Дерево завалилось — линию порвало, да в таком неудобном месте! Две бригады пришлось посылать. Да ещё два клоуна на рыбалку попёрлись на «Жигулях». Да ты их знаешь, Аля, — Пьянковы отец с сыном. Есть тут у нас такие, — сказал он в сторону гостей. — В семье не без урода! На тягаче за ними ездили, еле успели выдернуть. Там наша Грязнуха, как Енисей, деревья несет — жуть! Ну а в остальном всё нормально. Как обычно, где-то крыши протекли, где-то провода замкнуло. Саня, Зоя, утренний паром пойдёт по расписанию в шесть тридцать. Наша машина в город идёт. Я сказал водителю, чтобы вас забрал. Он и в городе вас подвезет. Вы где живёте?
— На Мордовской.
— Ему как раз по пути. Заедет в шесть часов, так что с вечера приготовьтесь. Да перестаньте, Зоя, никаких проблем. Всё равно ведь машина пустая идёт, — прервал благодарности Николаич. — Вы бы лучше телефончик мой записали, вдруг пригодится.
Александр записал. Написал на листочке свой адрес, телефон, протянул Николаичу.
— Будете в городе, обязательно заходите, мы будем очень рады!
— Да я если там и бываю, то только по делам. Да и ночевать у меня в городе — тридцать три места. Так что вряд ли, не обижайтесь. А вот вы всё равно ещё на раскопки приедете, вот и заходите. Может, помощь понадобится, в том числе и административная — всегда пожалуйста!
После ужина вышли на балкон покурить. На западе, за бухтой облака уже освободили край ещё светлого неба с первыми звёздами.
— Саня, ты только не обижайся, можно тебе вопрос задать? Кто ты по национальности? Вроде что-то в тебе китайское что ли? А фамилия — Забда — похоже, украинская?
— Национальность я и сам не знаю. Русский я, советский, — пошутил Александр. — А фамилия по деду, он из Маньчжурии был. Я хотел узнать, что она означает, да у нас маньчжурские словари не продаются. А иначе, как узнаешь?
— А дед кем был?
— Бабушка рассказывала, что он пришёл из Маньчжурии, через Уссури. Они тогда в станице Казаково под Хабаровском жили. Кузнецом работал в кузне. В партизанах был. Япошек отстреливали во время интервенции. Она говорила — герой был, стрелял очень метко, уважали его все, постоянно Змеем звали. Змей, Змей — почему Змей? Может, его партизанская кличка… А когда в тридцатые годы китайцев и корейцев выселять стали, и за ним пришли. Он хитрый был, бабушке сказал, чтобы задержала, а сам в окно — и в тайгу. И пропал. Бабушка до самой смерти ждала, всё думала, что он в Маньчжурию опять ушёл. А там, сам знаешь, то японцы оккупировали, потом война. В сорок пятом наши Китай заняли, многих русских эмигрантов в лагеря посадили. Потом хунвейбины… Я посылал запрос в казаковский архив, хотел хоть что-нибудь узнать. Но, оказывается, архивы сейчас тоже деньги зарабатывают. Просят оплатить работу, а результат не гарантируют. И деньги немалые по моей зарплате. В общем, так это дело и завязло.
— Так слушай, Саня, давай запрос от моей администрации пошлём.
— Но я же здесь даже не прописан.
— Да кто будет спрашивать? Ты документы подготовь, всё, что знаешь, напиши. Придумаем формулировочку, обоснуем необходимость. Отдам секретарю, и само всё сделается.
— А было бы здорово, Николаич! От чего другого отказался бы, а такой подарок от тебя приму. Спасибо!
— Да что, спасибо? Нет проблем, Саня. Приготовь бумаги и привези, или передай с кем-нибудь. В общем, созвонимся.
3
Как всегда после долгого пребывания среди природы, город шокировал шумом дымом и мусором. Конечно, встреча с детьми была желанна. Они, молодцы, прожили самостоятельно почти месяц. Правда острый родительский глаз усмотрел за внешней чистотой недавней генеральной приборки кое-какие мелочи, рассказавшие и о компаниях с выпивкой, и о том, что посуда не мылась подолгу. Но виду родители не подали. Ребята уже большие, пора им привыкать жить самостоятельно, делать свои ошибки и самим их исправлять.
Норд с энтузиазмом обнюхал все комнаты, особых изменений не обнаружил и попросился на улицу, где в его отсутствие вражеские собаки наверняка нарушали границу. Во всём доме Норд один гулял самостоятельно и держал под контролем прилегающую территорию. Через час, восстановив границы, он вернулся, поел и лёг спать. Теперь он всю зиму будет ждать следующей экспедиции, где снова можно будет жить настоящей собачьей жизнью.
Александр, глядя на собаку, признался себе, что на самом деле в городе он тоже не живёт полноценной жизнью, а просто выполняет необходимые человеческие обязанности, а сам ждёт следующего путешествия.
Они с Зоей оба романтики, даже познакомились во время биологической экспедиции на берегу океана. А потом исколесили полстраны в поисках лучшего места. Но лучшего не нашли, потому что всё постоянное быстро приедалось и тянуло к чему-то новому, неизведанному.
Александру не надоедало в море, и он неоднократно устраивался на суда, но не мог без Зои, и через пару рейсов увольнялся. Последний раз устроился матросом на спасательное судно. Это была работа по душе! Ему нравилось острое щемящее чувство риска, когда перепуганные люди с тонущего судна спешили перебраться на «спасатель», в то время как он в составе аварийной группы опускался в затопленные отсеки. Его пьянило чувство, когда через много часов, измученные безостановочной работой, они осознавали, что спасли безнадёжное судно, что победили. Хорошая была работа! Когда надо было кого-то спасать. Но происшествия случаются редко. Остальное время судно стояло в готовности. А в таком режиме увольнения на берег запрещены, посетители на судно не допускаются. Команда дурела от скуки месяцами в прямой видимости от дома. И Александр в очередной раз уволился.
Выручил старый товарищ, старпом Асеев с того же «спасателя». Они сдружились, когда в осеннем Охотском море всю ночь спасали несамоходную баржу с двумя людьми. Баржонка-то была совсем маленькая, без механизмов, без огней. И экипаж на ней совершенно потерял волю и не пытался помочь спасателям. Шторм был ужасный, море кипело, началось обледенение. А рядом, как хребет дракона, скалы необитаемого острова. Спасли. Успели в последний момент.
Асеева перевели начальником учебной части на учебно-тренажерное судно «Урал», и он пригласил Александра работать там матросом. Судно было старое, времен войны и уже не могло ходить в море. Его поставили у причала, оборудовали внутри учебные классы, помещения под общежитие, и стали обучать на нем специалистов для плавсостава. Матросы работали сутки через трое. Александр быстро оценил удобства такой работы, тем более что зарплата здесь была даже больше, чем на «спасателе». Свободного времени появилось много. Вот тогда они с Зоей и с детьми и стали путешествовать. Сначала ходили недалеко, на один день, потом с ночевками, а если удавалось подмениться, то и на неделю. Теперь они не помышляли о смене работы или о переезде. Они открыли, что им хорошо быть вместе среди чистой природы. И это им не надоедало никогда.
С перестройкой пришла хроническая нехватка денег: зарплата повышалась нечасто, зато цены росли на глазах. Дети выросли, поступили в ВУЗы, за учебу надо было платить. Зато стало позволительно работать на нескольких работах. И Александр работал везде, где было возможно. Конечно, в перерывах между вахтами теперь в походы не ходили. Но отпуск считали своим временем и обязательно отправлялись путешествовать. Правда, теперь старались совмещать путешествие с заработком. В этом плане им помогало знание археологии.
Однажды пришлось ночевать неподалеку от полевого лагеря археологов. Сходили посмотреть на настоящие раскопки, ради любопытства напросились помогать. Руководил раскопками кандидат исторических наук Наумов. Он был рад нежданным помощникам — на полевых всегда не хватает рабочих рук. Им понравилось, и они остались до конца отпуска в археологическом отряде. На следующее лето Наумов снова пригласил всю семью на раскопки. Потом были археологические разведки. Это нравилось больше: путешествия и открытия совмещались при полной самостоятельности и автономности. Отчёты Александра принимались с положительными оценками, и теперь он имел официальное разрешение на археологические разведки. Он стал читать специальную литературу, кое в чём разобрался и считал себя достаточно грамотным в археологии. Наумов всячески поддерживал инициативу добровольных помощников.
Разведку этого года они планировали сами с тем, чтобы побывать в интересных местах. Наумов ничего особенного не ожидал от этой территории, но обещал выкроить из гранта кое-какие деньги.
Сразу по возвращении Александр позвонил Наумову:
— Лёша, привет! — они уже давно были на «ты».
— Привет, Саша! Рад, что вы вернулись. Всё у вас нормально, без происшествий?
— Да, в общем нормально. Поголодали немного. Отдыхающие выручили. Они же и вывезли в Лазурный прямо перед тайфуном. Знаешь кто? Сапрыкин Иван Николаевич. Ты с ним не знаком?
— Сапрыкин? Это из Лазурненской администрации? Мы с ним пересекались. Мне показалось, суровый мужик. От него в районе многое зависит.
— А мне показалось — нормальный человек. Мы с ним водку пили и даже ночевали у него дома.
— Это замечательно! Он, в случае чего, может здорово помочь.
— Он и сам предлагал.
— Ну, Саша, чем порадуешь, нашли что-нибудь?
— Да есть кое-что. Пять памятников, из них три на Дымова. Надо бы встретиться.
— Саша, для тебя — всегда пожалуйста, свободный доступ к телу! Если хочешь, приходи завтра утром. И паспорта захвати, я вас тут в ведомость включил. Сумма не большая, но хоть что-то…
— Лёша, это же превосходно, в кармане полный ноль!
На следующий день Александр с находками поехал в университет. Наумов был «совой», поэтому, если не было крайней необходимости, утро для него начиналось, когда у Александра уже приближался обед. Встретились в одиннадцать. Наумов, зная вкусы Александра, сразу включил чайник. Александр стал показывать материалы, приберегая находки из последнего шурфа на конец. Наумов перебирал черепки, смотрел на карте расположение памятников, делал короткие замечания по поводу возможного происхождения поселений, похваливал Александра. Но было видно, что ему не очень интересно — не его тема. Начали разбирать материалы поселения Дымова-3. Александр показывал сначала материалы верхнего слоя.
— Да, это классическая горинская культура. И такой насыщенный памятник, столько материала! Молодцы вы, — говорил Наумов. — Покажи, где это находится? Да, местечко для горинцев подходящее — полуостров, закрытая бухта, в ней полно рыбы и моллюсков. Что бы им там не жить?
— Знаешь, там на всем полуострове Дымова нет воды.
— Ну, наверное, тогда была. Хороший памятник!
— Лёша, это ещё не всё. Взгляни на это, — Александр стал раскладывать на столе находки из зареченского слоя.
— Саша, это же песня! Это же «зареченка»! Где ты её нашел?
— Да в том же шурфе. Нижний слой.
— Да-а, это вам не кило докторской! — приговаривал Наумов, рассматривая керамику. — Ты посмотри, какой орнамент! Очень похожий встречался, кажется, на западном побережье Хонсю. Надо посмотреть в японских публикациях. Если это то, о чём я думаю, то японцы будут в восторге. Они давно ищут связи своей древней культуры с материковой, подразумевая при этом, что культура распространялась с японской стороны. До сих пор не нашли, но очень хотят. Осенью приедет доктор Окимура, я ему покажу. Очень может быть, что он заинтересуется, и тогда мы устроим большие раскопки на твоём памятнике. Мне крайне необходим материал по зареченской культуре. Я давно говорил, что ты для меня подарок судьбы! Кстати о подарках… — Наумов открыл сейф, достал ведомость. — Расписывайся, и паспортные данные впиши.
Сумма на двоих с Зоей была сравнима с трёхмесячным заработком Александра.
— Ну спасибо, Лёша, ну ты нас выручил!
— Взаимно! Я старался. Удалось немного урвать для вас, правда, не столько, сколько хотелось. Будем надеяться, что японцы захотят копать этот памятник, вот тогда будет и настоящая зарплата.
Начались беспросветные городские будни. Зоя вышла на работу в свой Ботанический сад. Работа с любимыми растениями доставляла ей удовольствие.
Дети пошли учиться. Ира с восторгом рассказывала о психологических тестах и тренингах. Она училась в университете на психфаке и очень этим гордилась. Юра перешёл на третий курс компьютерного дизайна в политехе. Он учился легко, относился к учебе снисходительно, и не скрывал, что учится ради диплома.
Александр работал с надрывом. С нового учебного года подняли цену за обучение детей, увеличилась плата за квартиру, за транспорт и вообще за всё. Поэтому он устроился ещё сторожем в контору строительной организации, тоже сутки через трое. Платили и здесь не много, но вся работа заключалась в том, чтобы с девяти до семнадцати сидеть за столом и спрашивать посторонних, к кому они идут, а после семнадцати закрыться и никого не пускать до утра. Поскольку оставалось ещё два свободных дня, а денег всё равно не хватало, Александр устроился в ближайший магазин грузчиком с графиком день через день по двенадцать часов. В магазине приходилось попотеть на разгрузке машин, продавщицы не давали покурить:
— Мальчики! У меня товар кончается. Где вы там пропали? — кричала продавщица. И злые «мальчики» в черных засаленных халатах, обоим под пятьдесят, таскали по узким проходам тяжёлые ящики, вскрывали их монтировкой.
— Мальчики! Уберите у меня тару, не могу развернуться за прилавком! — кричала одновременно другая, как будто она без тары могла развернуться с такими «буферами».
Зато в эти дни Александр ночевал дома, мог поговорить с женой и детьми, и даже иногда починить кое-что из вечно ломающейся старой домашней утвари.
В конторе Александр отсыпался, иногда читал. А на судне писал отчет по экспедиции. Начальники знали его странные увлечения археологией, и закрывали глаза на то, что он что-то писал, когда дежурил ночью в пустом отсеке учебной части — по крайней мере, не спит на посту. Его уважали, но не понимали. После отпуска как всегда навалились с расспросами:
— Ну что, Санёк, накопал рюкзак золота? Расскажи, где был?
Александр подробно рассказывал о путешествии, о красивых местах, о раскопках.
— Деньжищ наверно огреб? Бросишь нас теперь, дело заведешь.
— Да, немного заплатили…
— Слушай, Саня, ну какой интерес работать, если не платят?
Он не мог объяснить, какой интерес, отшучивался, просил поставить в график так, чтобы ночью дежурить в пустом отсеке.
Подошёл конец ноября. Ледяной северный ветер прохватывал насквозь на автобусных остановках. Надо было форсировать работу с отчётом. Наумов торопил. Он собирался в начале января в командировку в Москву и непременно хотел сам отвезти в Полевой комитет отчет Александра. Александру же катастрофически не хватало времени.
— Саша, отчёт пишется две недели. Ну что ты его вылизываешь?
Ну как ему объяснить, что нет у него этих двух недель, что редко удается заняться отчётом больше двух часов в сутки. Да и не любил он спешить, хотелось всё сделать правильно и красиво. Он уже начертил все планы, сделал описание работ. Осталось описать находки и зарисовать наиболее интересные экземпляры. Пришлось возить пакеты с керамикой и каменными изделиями на судно. Дошла очередь и до поселения Дымова-3.
Александр разложился за столом учебной части, включил настольную лампу, высыпал на стол горинскую керамику. Впереди было четыре часа спокойной вахты в этом отсеке. Он тщательно срисовывал с черепков сложный орнамент, думал:
— Сколько же труда приложил человек, чтобы всё это сделать! А ведь почти наверняка это была женщина. Старалась! Вот бы посмотреть, как это было на самом деле.
Он нарисовал несколько черепков. Глаза стали слипаться. Заездили вчера в магазине, а вечером допоздна помогал Ирке писать курсовую. А как хотелось закончить с этой керамикой сегодня! Нет, надо немного вздремнуть, потом легче работаться будет. Он отвалился спиной на спинку стула, вытянул ноги, уравновесил голову, чтобы не свешивалась набок, и задремал. Это неправда, что он никогда не спал на работе. Просто он умел это делать так, что во сне контролировал ситуацию, а в случае тревоги просыпался мгновенно. Эту способность он приобрел еще во время службы в армии, где иначе было просто не выжить, поэтому, никогда ни один проверяющий не застал его спящим.
Ния сидела на камне у входа в жилище. Короткая не застегнутая безрукавка, сплетенная из травяных волокон, прикрывала только спину и плечи, оставляя открытой красивую смуглую грудь. Длинные чёрные волосы перевязаны на затылке шнурком. Короткая юбка из свободно висящих на поясе лыковых полосок едва прикрывала интимные места. Ноги широко расставлены. На внутреннюю поверхность левого бедра она поставила ещё сырой горшок, придерживая его изнутри правой рукой. Острой палочкой в другой руке она наносила узор по сырой глине. Было жарко.
— Смотри, какой горшок я слепила. Красивый? Будет в чём зимой варить мясо, когда смелый охотник Забда добудет кабана. Я рада, что ты пришёл, я так тебя ждала! Я приготовила тебе много вкусной еды. Заходи в дом.
Ему было сладко смотреть на неё. Он знал, что она — его женщина. Он чувствовал гордость от её похвалы и был уверен, что добудет для неё много зверей.
— Что, Саня, всё рисуешь? — От тёмного проёма двери приближался вахтенный помощник.
— Да рисую помаленьку, Васильич, — открыв глаза, бодрым голосом ответил Александр, с трудом приходя в себя. — Забодало это рисование!
— И оно тебе надо? Вон Лемешев в третьем отсеке дрыхнет, еле растолкал! И ты бы втихаря вздремнул.
Васильич был добрым мужиком, не сторонником строгого соблюдения всех служебных правил.
— Надо рисовать, Васильич. Отчет нужно написать, а то разрешение на следующий год не дадут. А искать я люблю.
— Ну и искал бы сам. Кто за тобой следить будет?
— А куда потом девать то, что найду? К нелегальным материалам ни один учёный не притронется, их публиковать нельзя. И пропадёт просто так историческая информация.
— Ну, рисуй, — согласился Васильич уходя, хотя было заметно, что он не совсем понял объяснения.
Александр закурил. «Чёрт принес этого Васильича! Такой сон испортил! Чуть я перед ним не прокололся. Опять Ния снилась! И коленки в глине… Симпатичная! Давно не снилась. Когда же был последний сон с ней? Ещё на Дымова. И больше не снилась. Интересно, почему? И почему приснилась сегодня?»
Он вспомнил, что перед тем как заснуть, подумал, что интересно было бы посмотреть, как делался орнамент на керамике. Ярко увидел, как Ния процарапывает узор. Он схватил черепок. Она рисовала этот же орнамент! «Вот это да! Нет, я не сумасшедший! Надо в этом разобраться». Он закурил ещё одну, взял лист бумаги и попытался систематизировать факты.
«Когда она приснилась в первый раз? Когда мы с Зоей стали лагерем на полуострове Дымова. Почему? Нет ответа. Она снилась три ночи подряд очень коротко, и говорила только „Возвращайся скорее“. Потом сказала: „Я рада, что ты близко“ — это когда я напился с Николаичем. Какая связь? Нет ответа. Потом повела меня к камню на мысу, просила обещать, что не забуду её (а ведь в городе ни разу и не вспомнил!). В тот день мы копали шурф Дымова-3. Почему она приснилась в тот день? Может быть потому, что я перед этим был около того камня? Непонятно».
Больше в ту ночь он рисовать не смог. Ходил по отсеку, курил и думал до конца вахты. И ничего не придумал. После вахты сразу поехал в магазин. И завертелась та же карусель. Там уже было не до размышлений. После бессонной ночи надо было выдержать двенадцать часов в магазине, чтобы добраться до дома, поесть и упасть спать. На следующий день он взял археологические материалы на дежурство в строительную контору и твердо решил работать над отчётом не отвлекаясь, пока не закончит.
Теперь он не спал совсем и на судне, и в стройконторе, и каждую свободную минуту работал. К концу декабря с облегчением отнёс отчёт Наумову.
4
Освободившись от отчёта, Александр позволил себе расслабиться. Во-первых, отоспался, в том числе и на вахте. Сразу улучшилось настроение, почувствовал желание жить. Потом навёл порядок в экспедиционных бумагах. Он терпеть не мог беспорядка, любил, чтобы всё лежало на своих местах, было подписано, а лишнее должно быть выброшено. Перебирая черновики, наткнулся на бумагу с размышлениями о сне. Повертел, хотел выбросить, но передумал и отложил в сторону. Когда всё было разложено по папкам и убрано, на столе остался только этот листок. Не придумав, куда его деть, Александр так и оставил его на столе, а утром, собираясь на вахту, сунул в карман вместе с маленькой книжкой о животных.
Было воскресенье, на судне почти никого. Александр любил воскресные вахты за то, что никто не мешал заниматься своими делами. Вахта у трапа ему выпала с двадцати до двадцати четырех. Дул морозный северняк. Александр энергично, насколько позволял тулуп, ходил от борта к борту, чтобы подольше не замёрзнуть. О чтении не приходилось и думать — не июль! Город на сопках расцветился огнями, светофоры мигали жёлтым светом, и всё это отражалось в чёрной воде между плавающими льдинами. На небе проявились слабенькие звёзды (в городе всегда звёзды видны плохо), а на западе, над самым горизонтом ярким фонарем висела Венера. Красиво! Вспомнились вечера на полуострове Дымова, там тоже над морем висела Венера, и они с Зоей ею любовались. Делать было нечего, мысли текли, куда им хотелось. Вспомнилось, как они с Зоей ложились спать в тесной палатке, прижимаясь друг к другу. Потом вспомнились необычные сны с Нией. Он снова стал искать причины этих снов, вспоминая все подробности. Сон, сон… «Мы плод чьего-то сновиденья» — припомнилось вдруг высказывание из какой-то заумной книги, которую очень советовал прочитать Наумов. Там сложно и запутанно объяснялась связь мифов и сновидений. Он с трудом её осилил, но толком ничего не понял. А сейчас вот всплыла эта фраза. Кажется, бушмены считали, что они на самом деле не живут в этом мире, а только снятся некоему божеству.
«Несуразица какая-то, — подумал Александр. — Это получается, что я не живу, а снюсь Ние, — он посмотрел на сопки, сплошь застроенные городом, и усмехнулся. — Да если бы древним людям снились сны о нашей действительности, они бы все сошли с ума. Ну, хорошо, пойдём от неизвестного, как в теореме. Предположим, что в каком-то другом измерении действительно существует Ния, и я ей приснился. Но я ведь снюсь ей в её обстановке, в её селении, в таком случае она не сойдет с ума. Пока всё нормально. Действительно, почти во всех снах я видел её около её жилища, вернее я знал, что это мой дом, а она моя жена. И ещё мы ходили на мыс, где скала и камень со змеёй. И получается, что её жилище находится на месте поселения Дымова-3».
Его увлекло это фантастическое расследование. От быстрой ходьбы он согрелся, откинул воротник тулупа, полез в нагрудный карман за сигаретами и вместе с пачкой вытащил листок с анализом снов. Под тусклым фонарём прочитал.
«Ну, если посмотреть с сегодняшней точки зрения, то на некоторые вопросы можно найти ответы. Она сказала „Я рада, что ты близко“, когда я начал копать шурф на Дымова-3, но не докопал и ушел к отдыхающим. Если считать, что Ния живёт на этом поселении, то понятно, что она радуется, что я скоро докопаюсь до её слоя. Класс! Сценарий фантастического фильма! И с первыми тремя снами всё проясняется: мы же перед тем, как стать последним лагерем, проходили по той дороге, то есть прямо по древнему поселению. А с камнем на мысу? Да и там всё понятно: у людей с поселения Нии там было ритуальное место. Песок и принесение жертвы во сне, и раскопанный мной песок и керамика в действительности! Ничего себе! Так что, это правда? Вот это вывел доказательство! Значит, получается, что все сны с Нией связаны с моим нахождением в тех местах, где она живет или бывает. Как это проверить? Надо ехать на Дымова и там ночевать. Стоп, а последний сон? Что же она на судне жила? Нестыковка. Жаль, такое доказательство поломалось!»
Он понимал, что всего этого быть не может, потому что не может быть никогда, но решение этой фантастической головоломки доставляло удовольствие. Кроме того, оно поглощало время. Вахта пролетела незаметно, и его сменили.
С ноля часов Александр заступил в третий отсек, где с удовольствием читал книжку про животных, написанную с большим знанием их повадок и с тонким юмором. А с четырёх до восьми дежурил в учебной части. К утру уже не читалось, потому что слипались глаза. Он то ходил, то сидел, стараясь всё-таки не уснуть. Бессвязные вялые мысли медленно проворачивались в сознании. То ли во сне, то ли в бреду увидел он черепок с орнаментом в своей руке, и тут же Нию, держащую на бедре горшок. Очнулся от чёткой мысли: «Сны связаны не с местами, а с предметами, которые были у Нии! В общем-то, это одно и то же: на тех местах, где бывала Ния, могли остаться предметы, которых она касалась, или которые ей принадлежали. Всё сошлось! Как проверить? Черепок с орнаментом! Надо взять черепок с орнаментом, который я рисовал, когда приснился последний сон. Сегодня понедельник, у Наумова лекции с девяти. Заеду по пути».
В университет он вошел без пятнадцати девять. Наумов был на кафедре.
— Саша, привет! Что тебя принесло в такую рань? Кому не спится в ночь глухую?
— Лёша, какая рань? Я только что с вахты сменился, на работу в магазин опаздываю, так что я на минутку. Скажи, ты ещё не сдал в архив мои материалы?
— Ёще не успел.
— Слушай, можно я возьму несколько черепков?
— Да, в общем-то, тебе всё можно, но я хотел их сдать до отъезда. Может тебе другие подойдут? Тебе зачем?
— Читаю книжку по керамике, хочу разобраться, надо бы иметь перед глазами натуральные образцы.
— О, образцов я тебе дам, сколько хочешь, хоть насовсем.
— Нет, знаешь, хочу свои, родные. Да я на днях верну.
— Ой, Саня, ты так не вовремя, у меня лекция уже начинается. Бери сам, что тебе нужно, только верни побыстрее.
— А где?
— Да вон, под столом. Где ты оставил, там она и лежит. Пока! — скороговоркой на ходу сказал Наумов и выскочил за дверь.
Александр глянул на часы — в магазине уже открыли двери. Да наплевать, не уволят. Открыл коробку с надписью «Поселение Дымова-3», вытащил пакет с горинской керамикой. Отыскал тот самый черепок — обломок венчика с орнаментом, взял еще штук пять, тоже с орнаментом, на всякий случай. И побежал на работу.
Вечером он еле держался на ногах. Но о черепках помнил весь день. Перед сном, пока жена была в ванной, вытащил обломки сосудов и остановился в нерешительности. Во-первых, он не отваживался начать эксперимент, тем более в таком усталом состоянии. Он знал, что шансов на успех почти нет, но если Ния не приснится, придёт разочарование. Во-вторых, он не знал, стоит ли рассказывать об эксперименте Зое. У них всегда было правилом делиться друг с другом всем, и плохим и хорошим, и никогда не было ни малейших секретов. Поэтому Александр чувствовал себя в какой-то мере предателем, если не расскажет Зое. С другой стороны, не хотел попусту ее беспокоить. Может и не будет никакого сна. Решил, что расскажет в случае положительного результата. Выбрал тот самый черепок и засунул даже не под подушку, а под матрац в районе головы.
Она медленно выходила из моря, совершенно раздетая, и улыбалась ему. Молодое упругое смуглое тело, мокрые чёрные волосы. Капельки воды сверкали под солнцем на груди и бедрах. К запястью правой руки привязан кожаный ремешок, соединенный с плывущей следом корзиной, поддерживаемой с боков, как поплавками, двумя короткими чурками, в корзине раковины. В другой руке шевелит лапами довольно крупный краб.
— Как хорошо, что ты пришёл, Забда! Сегодня доброе Море. Оно дало нам много еды. Сейчас я буду тебя кормить.
Она присела на корточки, разбила большую ракушку, губами и языком выбрала из нежного мяса мелкие осколки раковины и подала ему. Другую разбила и положила в рот себе. Жевала и улыбалась. Ему было хорошо. Он чувствовал себя молодым, сильным и уверенным.
— Пойдём домой. Остальное сварим в том горшке, который я тебе показывала. Пока тебя не было, я его высушила и женила с Огнем. Огонь был сильным и добрым. Он передал часть своей силы горшку, и теперь горшок не боится жара. В нем будет вкусная пища.
Они сидели рядом и смотрели в огонь под сосудом. И он искоса посматривал на неё и любовался своей женщиной. Потом они пошли в жилище. Она развела маленький огонь в очаге и пришла на его лежанку. Легла рядом, прижалась, положила ладонь на его грудь. Ладонь была такая горячая!
Александр открыл глаза. Уличный фонарь освещает потолок. На будильнике половина седьмого. Зоя тихонько сопит, уткнувшись ему в плечо, её рука у него на груди.
«Получилось! У меня получилось то, что я задумывал! Эксперимент удался! Это потрясающе!»
Больше он не заснул. Лежал с открытыми глазами и вспоминал сон, обдумывал.
«Она красивая! Как хорошо с ней. Вообще, хорошо в том времени. Никаких забот: жена ракушек наловила, накормила, спать положила, сама рядом… Интересно, что она меня знает по фамилии. Ну, может, она и не так меня называет, а я воспринимаю, как свою фамилию. Надо будет ещё поэкспериментировать. Кажется, она и в прошлых снах называла меня „Забда“. Вообще, если я решил это исследовать, то надо записывать все сны. Память человеческая несовершенна».
Он встал до того, как зазвенел будильник, чтобы не будить жену. Черепок из-под матраца вынул и спрятал, а с собой взял другой. Отыскал в столе блокнотик, тоже взял.
В стройконторе с нетерпением дождался конца рабочего дня. Проверил, закрыты ли все помещения и входные двери, выключил весь свет, кроме настольной лампы, улегся на топчан за ширмой, положил под голову черепок. Но сон не приходил. Лезли в голову разные «посторонние» мысли о том, что денег опять не хватает, снова надо платить за квартиру, раньше обычного срока требуют оплатить второй семестр Ире. А уже на подходе Новый год. В последние годы Александр не любил этот праздник за то, что он пожирал огромное количество денег, а потом месяца два приходилось работать ещё больше, чтобы хоть как-то стабилизировать семейный бюджет. Потом вспомнил, что собирался записывать все сны с Нией. Достал блокнот и стал писать подробно всё, что мог вспомнить, с самого первого сна. Уже за полночь сильно захотелось спать.
Он сидел в жилище на своей лежанке и плоским камнем точил наконечник копья. Дым ел глаза. Сильный ветер периодически приподнимал край шкуры, завешивающей вход, и гулял по жилищу. Было холодно, но он не подавал виду. Знал, что дров очень мало, а в такую погоду, когда всё замело снегом, дров не добудешь. Напротив, на женской половине, ближе к выходу сидела Ния и молча чинила его обувь из рыбьей кожи. Выглядела жена плохо: исхудавшее лицо со многими морщинками с трудом можно было разглядеть под двумя капюшонами зимней одежды, чёрные потрескавшиеся пальцы часто соскальзывали с костяной иглы. Одна нога её была вытянута, на ступню надета петля ремешка, соединенного с висящей на уровне головы плетеной люлькой. В люльке раздавался писк, и тогда Ния шевелила ступней, люлька покачивалась, и писк на время умолкал. У очага, с видом старшей в доме женщины, возилась девочка лет семи. Она экономно подкладывала дрова в слишком быстро прогорающий костер, и наверно чаще, чем нужно, вставала и помешивала в котелке длинной деревянной лопаткой. Запах из котла аппетита не вызывал — варились куски старых шкур и кости, не догрызенные собаками ещё летом, а теперь собранные вокруг жилища. По левую руку от Забды сидел сын, худенький мальчуган лет десяти. Он был одет в зимнюю охотничью одежду, с ножом на поясе, старался выглядеть очень серьёзным и тоже точил наконечник своего маленького копья.
Забда был угрюм. В этом году зима пришла слишком рано. Море и пролив замёрзли, ни рыбу, ни ракушки поймать стало невозможно. Таёжный зверь ещё не спустился с гор в прибрежные долины. А тут ещё такой снег выпал! Духи отвернулись от его семьи и от жителей всего поселения. Начался голод. Два дня назад он ушёл на охоту с намерением не возвращаться, пока не добудет зверя. В первый день он отыскал двух косуль и оба раза промазал, что с ним случается крайне редко. Он вымотался, идя по следу, но так и не догнал. Ночевал под корнями упавшего дерева. На следующий день дошёл почти до истоков ручья и там отыскал следы кабанов. Думал, что повезло, но злой дух привязался и шёл попятам. Стрела опять прошла мимо, и звери ушли. Он бросился в погоню. Стараясь угадать их движение, напрямик пересёк распадок, обогнул скалу и чуть не столкнулся с подсвинком. Кабан хрюкнул и рванулся в сторону. Снимать лук не было времени, он метнул копьё, которое постоянно было в руке. Копьё летело точно, он это видел, но порыв ветра уже в пути сбил его с цели. Оно скользнуло по крепкой шкуре и отскочило. Кабаны ушли. Отыскав в глубоком снегу копьё, Забда увидел, что наконечник обломан. Видимо злой дух направил его в твёрдый камень. Дальнейшая охота не имела смысла. Пришлось возвращаться домой без добычи. На обратном пути поскользнулся на крутом склоне и сильно порвал новую обувку так, что неизвестно, сможет ли жена починить. И теперь он сидел злой, пытаясь исправить наконечник копья (это был его самый удачливый наконечник), и думал о том, что как только Ния отремонтирует обувь, он уйдёт на охоту. Сын встал и, нарочито выставив свое отшлифованное до блеска копьё, сказал:
— Отец, возьми меня на охоту! Ты же знаешь, как я владею копьём и стреляю из лука. Вдвоём у нас будет удачная охота, духи нам помогут!
Забда молчал. С
