что родина это не ты, и не то, что делаешь ты, и твои приближенные, а та мать, которая справедлива ко всем без различия, — своим и чужим, — та, которая, не лишая никого наивысшего в мире блага — прав человека, — дает возможность всем без исключения жить свободно, и потому счастливо ибо, — вот это уже мне было вовсе непонятно, — ибо свобода есть наивысшее счастье человечества.
Он говорит, что будто бы родину, как мать, можно любить только тогда, когда она благая и справедливая
В этой фигурке, так грубо сделанной, такой некрасивой, простой и бедной по внешности, была какая-то скрытая мощь, что-то стойкое, непоколебимое, уверенное в себе до конца.
раздавленная мышка вдруг ожила и убежала!
И, трепеща перед деспотом, не доверяя никому, боясь самих стен, женщина отвечала:
— Ничего! Со мною ничего, повелитель!
Изнеженный и с виду мягкий халиф был прежде всего деспотом.
Не справлялся с мнениями, чувствами, вкусами и наклонностями окружавших, думая, что все должны смотреть его глазами, и что личные мнения и чувства — излишняя для всех роскошь; он эгоистически требовал служения и поклонения только себе.
Или ты не знаешь, что когда женщина задумывается, у ней уже почти готово преступление?
