Оглавление

Арсений Руднев
СМЕНА

Примечание

Все имена героев, организаций, компаний и государств в этой книге являются вымышленными, и совпадения реально существующих людей, организаций и государств — случайны.

Часть 1

Глава 0. Конец начала

…Друзья лежали на сухом, прогретом полуденным солнцем асфальте. Прямо перед чистыми, словно только что построенными и отполированными, центральными воротами «Космоса». Как бы они ни стремились от него убежать, детский лагерь все равно их находит.

Фигурный высокий забор весь был украшен воздушными разноцветными шарами и ленточками с лозунгами: «Мы открылись!».

Лагерь казался живым и безжизненным одновременно. Стояла ватная, давящая на сознание тишина.

Ни единой души.

— Что ты сказал? — Андрей сжал руки в кулак, но ударить первым боялся. Он всегда всеми силами так старался избегать драк и конфликтов, что уже забыл, каково быть победителем.

— Не тебе решать, что я могу делать, а что нет, неудачник, — хромая, Миша сделал пару шагов навстречу. — Ты действительно не догоняешь? — Он плюнул Андрею под ноги и так толкнул того в грудь, что его некогда лучший друг с пыльным грохотом упал на землю.

Иногда с виду лицемеры и гнусные твари тоже люди. Люди, которых тем более нужно обходить мимо. Живя по совести, не пропусти момент, когда друзья твои забудут дарованный тобою свет…

— Я здесь не останусь, и точка. Предлагаю голосование. Кто за то, чтобы Андрей пожертвовал собой ради нашего спасения, ради наших семей и близких. И тем самым мы все вернемся домой! Напоминаю, Катюха ранена, ей срочно нужна медицинская помощь. — Миша невозмутимо поднял ладонь вверх. Все, не решаясь, продолжали, недоумевая, молчать.

— А я верил, что мы друзья, через столько бок о бок с тобой прошли. Двенадцать лет друг друга знаем, в один горшок срать ходили. Мудак ты, вот кто…

Андрей тотчас же очухался, вскочил на ноги и, скорчившись, бросился на Мишу с кулаками. Со всего маха толкнул того вперед, чуть сам не упав лицом в грязь. Миша попятился вперед, но в самый последний момент упал все же на локти и схватился за перебинтованную ногу. Незамедлительно развернулся, подлетел к Андрею и замахнулся рукой в озлобленную физиономию своего товарища.

Андрей, удивившись собственной реакции, отшатнулся на миг, увернувшись от удара, и с новыми силами впечатался сдавленными костяшками в Мишину челюсть.

Тот пошатнулся, чертыхаясь, назад, чуть не потеряв сознание. И Андрей, окрыленный этим ударом и уверенный в своих силах, сразу же, оскалив зубы, прошелся взглядом по всем присутствующим, наивно ища поддержку и веря, что они не такие же, как Миша, и поймут то, что он единственный, кто пытался им всем помочь, и тот, кто действительно заслуживает право голоса.

Но самолюбование длилось недолго.

В этот же момент уже Леня, будто блохастый черный пес, рванувший с воображаемой цепи, побежал на Андрея.

И мир лишился четкости, расплылись контуры косматых берез, затуманились лица всех друзей, безмолвно стоящих позади. Очки его с хрустом слетели на землю, стекляшки безвозвратно разбились.

Андрей, отпихнув Леню, быстро подобрал лежавшую рядом палку и, уже явно забыв о последствиях, ударил ею по лицу Лени, разбив тем самым тому бровь, а глаз его залился чем-то красным. Обескровленные губы Андрея растянулись в страшной улыбке, его зрачки загорелись яростным пламенем.

— Саша, ну же! — закричал ему Андрей, все еще полагая, что хотя бы он должен встать на его сторону, как тут…

— Хватит! — завопил Саня, подняв над головой прибор для перемещений, и со злостью кинул его на землю.

Прибор глухо падает на асфальт, но не разбивается. Словно невидимая рука, в сантиметрах перед столкновением, успевает поймать машину времени, не позволив той разбиться.

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ!? — в один голос заорали все.

Стало непостижимо страшно. Страшно за невозвратность поступков. Сильнее, чем когда-либо.

В ту же секунду из прибора раздался донельзя приятный бархатный женский голос:

— Запущен протокол самоуничтожения. Пожалуйста, обратитесь к вышестоящему.

Прибор самовоспламенился, и не успел кто-нибудь хоть что-то предпринять, как он начал плавиться, а следом яркое пламя разлилось изнутри, будто искры сварки между швов металла. Через никчемные секунды лишь одна горсть пепла осталось от «Вселенской игрушки».

— Ты что сделал, дурак?! ТЫ ЧТО НАТВОРИЛ! — закричал следом Миша.

Глаза всех пересохли и покраснели, застыв в одной мертвой точке.

Их жизнь уже никогда не станет прежней.

Глава 1. Бетонная коробка

Щелчок. Металлические колышки лениво вошли в железные ставни входной двери. Дождавшись лифта на десятый этаж, Андрей натянул шарф до глаз, поправил очки на переносице и нехотя побрел в школу.

На улице все еще было темно, одинокие проблески продолжали скрываться за темными облаками. Шел грубый, только что рожденный снег. Ветра не было, лишь городская тишина.

Улица продолжала притворяться спящей. Миролюбивой. Неживой. Машины, наполовину вкопанные в землю, подобно мумиям, погребенным в свои саркофаги, постепенно выходили из спячки. Утренние дворы были пустые, замерзшие. По субботам так было и будет всегда. Кто-то все еще спит и валяться под одеялом будет до обеда точно — счастливые люди. А кто-то с шести утра на ногах, идет на уроки либо пары или едет на ненавистную, тем более в рань субботы, работу.

Путь до школы пролегал по заснеженной дороге, хорошо освещенной фонарями. Андрей не спеша переходил от одного круга света к другому, под защиту электричества. На мгновение проскакивали мысли вернуться домой, в теплые мягкие объятья кровати. Хотелось так и продолжать весь день ни о чем не думать. Отдаться потоку мыслей, гласящих о постоянных мечтах.

***

Через полчаса перед глазами появился знакомый двор школы. Грязно-желтая бетонная коробка в три яруса, застрявшая в нескончаемой ночи. Обычно свет ее окон не сулил ничего хорошего, но не в этот раз. Сегодня уроков не будет, только классные часы по окончании полугодия и очередное наставление на скорые экзамены, «способные раз и навсегда решить судьбу каждого», до которых всего-навсего осталась вторая половина одиннадцатого класса.

«Да уж… Начать бы уже к экзаменам основательнее готовиться. „Девяносто-плюс“ — сами себя не наберут. Хотя я же не один такой. Прорвемся. Куда денусь».

***

Вдруг в кустах у тротуара что-то зашелестело — что-то крохотное, невзрачное. Кругловатые окуляры уже успели как следует запотеть, поэтому различить что-либо, пусть и в голых зарослях, было крайне непросто. На линзы одна за другой падали снежинки: маленькие, пока никем не тронутые, ранее не виданные.

Любопытство взяло вверх. И приоткрыв кусты отцовской кожаной перчаткой, Андрей увидел черного котенка, изрядно напрыгавшегося в сугробах.

На груди его что-то поблескивало в свете одинокого моргающего фонаря возле калитки школы. Андрей снял очки, прищурился. Это был маленький крестик на красной веревочке. Православный кот? Зачем на него это натянули?

«Углем или Чернышом его прозвали?» — про себя гадал Андрей.

Угощения для нового знакомого у него не было. Даже если бы оно и было, вряд ли он дал бы коту что-нибудь. Поэтому все, что ему оставалось делать, это взглядом проводить кота на путь истинный и продолжить свой собственный путь в школу.

Андрей не являлся большим любителем домашних животных. Лишь мысль о заведении питомца вводила его в ступор. Много ненужной мороки в виде сомнительной заботы и опеки, а это его совсем не воодушевляло.

«Зачем нести ответственность за кого-то живого, когда ты и сам не способен разобраться в самом себе? В своих желаниях и мотивах… Тем более котов этих. Пол квартиры засрет шерстью своей, нассыт по углам, а ты убирай потом… Так как же он здесь оказался?»

***

Родная школа. Все то же крыльцо с косыми ступенями и оббитыми краями, которые обещали отремонтировать еще со времен его первого класса, но спустя столько лет так и не сдержали свое обещание.

Андрей переступил их своим огромным шагом и направился к главному входу. Железная дверь уже успела снова подмерзнуть, приклеиться. Рядом висела всевозможная информация о правилах поведения в различных ситуациях. По факту обычные, криво повешенные, листы «А-четыре», но как много они могли рассказать: от важности ношения медицинских масок в большом скоплении людей до всем известной школьной сменки. Возле запечатанной морозом двери он нащупал кнопку школьного домофона. Та с треском прогнулась, и понадобилось еще несколько секунд, чтобы вахтерша успела на это среагировать.

Зайдя в здание, Андрей застал следующую картину: девочки средних классов вместе с учителем технологии развешивали остатки новогодних украшений на окна — снежинки, новогодние плакаты, узоры мороза.

Сделав еще один шаг, он тут же почувствовал тот самый запах котлет в тесте и самодельных пельменей, которые подавались в школьной столовой. Этот аромат невозможно было ни с чем спутать. Если лишь только с запахом одного из его приятелей из класса: «внебрачный сын столовой», — шутил он.

Лестница на третий этаж плыла вместе с желанием Андрея поскорее усесться на свое место — быстро и смутно.

Класс был относительно небольшой. Дверь; все еще темные окна по всей длине стены; мутная от мела, будто в тумане, доска; два шкафа, визит тараканов в которые случался нередко, и учительский стол с партами — все, как у всех — самый обыкновенный школьный класс, но, безусловно, имевший некий уют, свою уникальность, что-то родное, свое.

В классе его встречали все те же, уже какой год знакомые лица: за первыми партами по-прежнему сидели лишь одни подлизы с «заучками», чьи мотивации были весьма спорными; на задних партах «отбросы общества» и те «аристократы», у кого были занятия куда важнее «бесполезной» учебы перед предстоящими экзаменами. Центральные же парты, в свою очередь, считались своеобразной золотой серединной — и писанину с доски видно, и списать можно, и за жизнь потереть с такими же, как ты, единомышленниками. Там и сидели Юля — лучшая подруга с самого детства Андрея, по совместительству староста класса, вместе с подругой Катей — ее верной правой рукой.

***

Юлю он не видел давно, за это время она заметно изменилась. Каре, которое так сильно шло ей, Андрей заметил сразу, но было и что-то еще. Не только отсутствие двадцати сантиметров волос удивило его, Юля с виду стала более закрытой, холодной, что-то явно в ней поменялось во время его двухнедельного отсутствия. Она не смеялась о своем с Катькой, не отсиживалась по «важным делам» в учительской, чтобы легально прогулять очередную контрольную, а лишь уткнулась в экран своего смартфона. Под широким темно-зеленым свитшотом он разглядел в ней маленького беззащитного зверька, пытающегося изо всех сил скрыться от чужих глаз. Она мило поджала свои длинные ноготки в рукава и что-то увлеченно строчила в мессенджере, но Андрея так и не замечала — или не желала замечать. Хотелось прикоснуться к ней, обнять ее за хрупкую талию, пощекотать, услышать ее ласкающий уши смех. Но желание подойти к ней Андрей все же унял.

***

Задребезжала трель звонка, извещая о начале урока. Противный вой школьного звонка заставлял привести себя в порядок и на время забыть о свободе, погрузившись в тягучую слизь под названием учеба. На деле это лишь означало, что ближайшие сорок пять минут ты будешь слушать нудные нравоучения из старых учебников и записывать материал под диктовку, который очень вряд ли тебе действительно пригодится в жизни.

Наивно Андрей полагал и верил, что ему подвластно хоть что-нибудь изменить в общепринятом строе образования, даже не задумываясь, каково быть истинным революционером, хотя задатков и способностей было предостаточно и для своей крохотной личной революции.

К его счастью, так продолжалось не всегда. Иногда было и правда интересно послушать об эволюции животных на биологии, о правах и обязанностях на обществознании, проникнуться философией и бессмысленных представлениях идеальной идеологии прошлого на литературе либо истории. Ну и конечно же просто поржать с соседом по парте.

Начался урок.

— Есть ручка? — с невинным взглядом, как будто не помнящий, что задавал точно такой же вопрос на позапрошлой неделе, но так и не вернул обещанную им ручку, спросил Саня. — И листик, а то тетрадь закончилась, никак купить новую не могу.

Вроде он так недавно Андрею хвастался, мол новый айфон наконец-то купил на новогодней распродаже. Да, модель двухлетней давности, и да, в минимальной комплектации, но айфон же! А вот в пенале как было пусто, так и остается. К тому же и новую тетрадь уже какой раз завести он не может.

— Да, конечно, держи, — не стал высказывать ему Андрей, открывая середину блокнота.

«Друг, как-никак…»

С Саней они знакомы давно. Светловолосый, крепкого телосложения, временами рассеянный (впрочем, как и сам Андрей), частенько вспыльчивый и очень упертый собеседник. Спорить с ним было без толку — компромиссов у него не было, лишь собственные, не пойми кем навязанные, убеждения. Сидели они вместе, за предпоследней партой. Еще с пятого класса всегда вместе — горя не знают.

Впереди сидел еще один приятель Андрея — Витек. Пухлый и странноватый, но одновременно искренне добрый и местами наивный, имевший нескончаемое множество тараканов в голове: от африканских до австралийских. Витя всегда был добр и отзывчив ко всем. Его безотказностью и частой неспособностью ответить «нет» можно было пользоваться, правда, сам Андрей старался этим часто не злоупотреблять. Хотя очень хотелось.

Позади, на крайней парте, находился Миша — лучший друг и товарищ, знающий его уже двенадцать лет, еще с детского сада. Миша был подтянут и собран, темноволосый, два метра ростом. Вроде разница в пятнадцать сантиметров между ним и Саней с Андреем на цифрах была не сильно велика, но на деле же это было крайне заметно.

«На него точно можно положиться!» — всегда проговаривал про себя Андрей, при каждой их встрече.

И Леня, сидящий с Мишей, — приятель, который вечно так и жаждет найти себе приключений на всякое место. Ростом он не вышел, был от силы метр шестьдесят пять, правда, в честной драке мог одолеть многих. Шустрость и выносливость — вот его преимущества. Но в школе ему дали прозвище совсем не за его способности. В шутку его называли Черным, в худшем случае Чурбаном — в зависимости от ситуации и обстоятельств. А все из-за того, что он брюнет с карими глазами и смуглым оттенком кожи. И на все эти клички, слышащиеся с каждого угла, он порой мог действительно в глубине души обидеться, пусть и не показывая это внешне, а лишь втащив смачного подзатыльника.

***

Десять минут… Двадцать. Повторяющее из раза в раз тиканье часов, будто маятник часового, постепенно давало о себе знать. Но учительницы как не было, так и нет. Раньше это был отличный повод оттянуть время до неизбежного. Определиться с одноклассниками, чем можно заняться на следующих выходных. Но на сей раз что-то было не так.

— Андрюха! — Леня неожиданно со всей мощи хлопнул его по спине. — Пошли в «дурака онлайн».

— Сейчас, как… — Андрей только собирался ответить ему тем же, но оставшиеся слова «втащил бы» он все же проглотил. — Ладно, давай. Создавай комнату и приглашай меня. В подкидного?

***

И вот в кабинет заходит учительница Елена Александровна: их классный руководитель и по совместительству главный завуч школы. Елена Александровна была обычно строгой учительницей, требующей вечной дисциплины на своих уроках, идеальной зубрежки всех терминов по обществознанию и дат по истории, а в душе являлась веселой, доброй и понимающей женщиной.

— Тс-с-с! — кто-то крикнул спереди.

— Слышь, Вован! Вставай, жопа ты жирная! — Послышался противный смех с задних парт.

— Тс-с-с! Встаем, Еленка наша зашла, — прошептал кто-то.

Классуха неспеша вошла в кабинет. Подошла к столу, оставив на нем свою стопку важных бумаг. Затем скрестила руки на груди и принялась водить по классу тяжелым надзирательским взглядом.

— Андрей, убери телефон. Пришла уже, — прошептал ему Саня на ухо, резко нажав на кнопку выключения смартфона — тот в свою очередь послушно выключился.

— Ах ты! Да выключаю, выключаю, — буркнул Андрей.

Елена Александровна еще какое-то время постояла, ожидая пока все смешки и цоканья прекратятся.

— Одиннадцатый класс… Все, готовы? — хватка ослабла, лицо стало живым. Она резко заулыбалась. После этого класс тоже выдохнул. — Ребята, напоминаю. Как вы все помните, наш замечательный класс смог выиграть удивительную возможность отправиться в путешествие всем вместе. Сегодня у нас начнется долгожданное приключение. Мы отправимся в новый лагерь «Луч»!

Андрей сразу же вспомнил их отчаянные старания. Было крайне непросто придумать идею для новогоднего флешмоба, а самое главное, его снять и смонтировать. Все эти танцы, сценарий, музыка… Не один час ушел на обычные согласования мыслей, разговоров ни о чем и организации всех участников. К счастью для Андрея, он был больше «на подтанцовке», поэтому к нему лично претензий было немного. В отличие от Юли с Катей — всеми любимой старосты и не менее любимой ее правой руке. Те выслушали упреков достаточно…

— Я родителям вашим уже написала, но еще раз повторюсь: поедем группами, для нас выделили два автобуса. Собственно, поэтому ехать будем двумя группами — по девять человек. Просьба взять с собой как можно больше теплых вещей. — Елена Александровна сделала небольшую паузу, так и показывая важность ранее сказанного. — Наши даты выпали на самый снегопад, — затем она резко замолчала, но вскоре вновь улыбнулась, показывая всем свою радость предвкушения. — Итак, сейчас я вас снимаю с классного часа. И вы тихонько поднимаетесь, ставите стульчики. Не как вчера, да, Богдан?

«Эх, Богдан, Богдан».

— И быстренько идете домой за вещами. Классный час проведем уже в самом лагере.

Все одноклассники ликовали, стали друг другу хлопать. Даже те, кто не ехали со всеми, не оставаясь в стороне, подыгрывали их радости, пусть и не полностью искренне.

Шум Елена Александровна мгновенно пресекла.

— Затем в половине третьего встречаемся на крыльце школы. Буду встречать всех там. Не опаздываем! А то уедем без вас. Дорога дальняя, возвращаться не будем.

Андрей посмотрел на Саню с Мишей.

— Ну, че, парни? Дождался ты, Андрюха, своего лагеря, все уши мне им прожужжал. — Миша сверил дату, достав айфон из кармана. Числа на его выражении лица и смартфоне совпали.

— Ага. Осталось только с вещами закончить, а так все готово, — дал понять Андрей.

— А вчера не судьба была сумки собрать? — уткнул его этим Сашка.

Андрей лишь зевнул.

— Да ну. Лень — мое все. Мне-то тут нужно часик от силы, и готово.

— Ну дерзай. — Миша хлопнул его по плечу.

И только собрался встать, для того чтобы снять куртку с крючка, висящую прям позади них с Леней, как тут же обратно повернулся к Андрею.

— Кстати, так где ты на той неделе пропадал? «ВКонтакте» вообще не заходил, в онлайне тебя не было. Слышал, ты болел…

Стук в дверь.

— Извините. Здравствуйте. — Кто-то скромно приоткрыл дверь, но Андрей не обратил на постучавшего внимания.

— Сидите, сидите. Одиннадцатый класс, правильно? Лебедевский Андрей — есть такой? — севшим голосом проговорила в щель медсестра. Слух сразу же резануло. Андрей выпрямился, расправил плечи, навострил уши.

— Да, здесь, — подняв руку, как флаг корабля, крикнул Андрей, зачем-то сделав свой голос ниже и объемнее.

— Зайди, пожалуйста, на перемене. Прививку нужно поставить.

— Хорошо, понял.

***

В кабинете медпункта его ждала новая медсестра, которую раньше в стенах школы он не встречал. Ухоженная девушка, на вид лет тридцать — не больше, в белом халате, с кулоном в виде полумесяца, составленного из разноцветных блестящих камушков разной формы, цветов и размеров.

— Здравствуйте, утра доброго. Вы к нам только что заходили. Прививку поставить…

— Да-да, точно. — Она, невзрачно вздохнув, переложила стопку медицинских карт на край подоконника и, встав со стула, подошла к шкафчику.

Андрей осмотрелся. Это был самый классический школьный медпункт: белые стены с плакатами, на которых красовались забавные персонажи из «смешариков», рассказывающие о важности полезного питания и здорового образа жизни; книжные шкафы с большим количеством разных бумаг с документами и резкий запах спирта, к которому было легко привыкнуть.

Сев на кресло, Андрей по просьбе медсестры закатал рукав. Игла показалась ему толще и длиннее обычных, а именно тех, которые ему кололи в больницах. Но больно не было, все так же слегка неприятно. Место прокола, куда ужалил шприц, забавно надулось, словно бусина залезла под кожу руки. После Андрей расписался в каком-то бланке, и его отпустили домой.

Глава 2. Кто говорит?

Он наспех застегнул черную куртку — цвета настоящего современного русского человека, перекинул через шею красный шарф и, успев уже изрядно спариться, спускаясь с третьего этажа, вышел на улицу. Андрей не спеша, медленно вдыхая столь леденящий небо, но от того еще более бодрящий воздух, выудил из кармана кейс беспроводных наушников и бережно вставил эти незамысловатые белые бусины в уши.

Наконец комбинат по производству узкомыслящих поколений окончательно вышел из спячки и вдруг ожил. К тому моменту как Андрея отпустили, классные часы уже закончились. И счастливые от предвкушения долгожданных каникул и Нового года дети по одному выбегали из школы, скрипя своими штанами и крепко-крепко держа в своих руках, словно запретный божественный дар, расписные коробки с конфетами.

А кто-то уже вовсю кидался снежками и скакал в сугробах возле школьного стадиона на заднем дворе, пытаясь закинуть сосульку за шиворот и повалить своего дорогого и любимого одноклассника на землю.

Вдруг Андрей ощутил стремительно надвигающиеся шаги. Кто-то сзади следовал по пятам, не отставая. И не успев еще включить плейлист с музыкой, он обернулся.

— Лень, ты? Я думал, ты уже ушел.

Близко они с ним не общались, только по необходимости или при случае. Леня был неплохим хоккеистом, последним раздолбаем и самое главное — первым подстрекателем. Однако при этом он отлично умел убеждать и сидеть на ушах. Улыбаться всем за глаза может и плохо, но определенно очень тактично.

— Стой, подожди! Вместе пойдем.

До дома Андрею было идти еще достаточно, а дороги их пересекались — отвертеться от него не получится.

— Кстати, я-то, чего у тебя хотел спросить… — он невинно улыбнулся.

— Если честно, я тороплюсь сейчас сильно. Вещи собирать еще нужно. Сегодня же в лагерь поедем наконец. Да и к тому же я одну новую аудиокнижку купил, хочу послушать. Так что, давай, бывай, все равно мы с тобой даже вместе едем. Вот и расскажешь, чего хотел, в дороге. — Только Андрей хотел ускорить шаг, как Леня успел пресечь его маневр, тоже набрав скорость.

— Вот, ты где будешь Новый год праздновать? — прямо поинтересовался Леня, даже не думая отступать.

— В смысле? — Андрей все же решил подыграть диалогу.

— Ну, в смысле, с семьей или компанией?

«С чего бы Леня стал вдруг интересоваться этими вещами, тем более у меня. Да и были бы действительно друзья, с которыми можно провести Новый год. Проще и комфортнее одному, а с семьей тем более лучше», — думал про себя Андрей.

— С семьей, конечно. Как по мне, Новый год — это больше семейный праздник, как ни крути.

— Да, да, не спорю. Но можно же его встретить и с теми, и с теми. Как считаешь?

— Это как?

— Я имею в виду, что ты можешь дождаться бой курантов вместе с родаками, а затем, после двенадцати, пойти к кому-нибудь на хату. А? Как тебе идея?

Андрею и в голову не могла прийти мысль, чтобы к кому-то завалиться в Новый год, а звать не пойми кого, да еще и к себе домой, тем более.

— Да, наверное, было бы здорово… — взглянув на экранчик наручных часов, явно слукавил Андрей. — Только скажи, вот чем вы там будете заниматься?

Обычно такие посиделки заканчивались одинаково: находится смельчак, который не против запустить к себе домой кучку таких же отморозков, как он, а вскоре один из них уже несет своего товарища пьяным на руках домой. Про такие застолья потом узнавал каждый, ведь именно только от участников этого «шоу» частенько можно было учуять неповторимый запах дешевого пойла следующим утром на уроках.

Леня все еще продолжал смотреть в глаза Андрея, будто выискивая там, что-то.

— Ну как чем? Общаться по душам, играть в карты и, само собой, культурно выпивать понемногу. — Последнее «понемногу» означало явно в точности обратное.

— Не знаю, если что, напишу тебе. Но звучит интересно, не спорю…

Только сейчас Андрей с облегчением понял, что они уже миновали большую часть дороги, дойдя до двора его попутчика, благо тот жил ближе.

— Тогда договорились! Тридцать первого ко мне. Скинемся, вискаря возьмем с колой. Водочки там… Значит, с наступающим, Андрюха! Не прощаюсь! — кричал ему на прощание Леня, прикладывая ключи к домофону.

— Да. И тебе не хворать.

Ни на какие квартирники Андрей все равно точно не пойдет, что бы кто ни говорил.

***

Наконец их дороги разошлись. До Нового года осталось совсем ничего — неделя. А там и новогодний стол с одними и теми же салатами и блюдами, повторяющимися из года в год. Тазик оливье — король новогодних праздников, и тем более наутро, успев как следует настояться в холодильнике за ночь; толстый слой красной икры на черном хлебе с маслом; тарелки с нарезкой колбас и разных сыров; соленые оливки и многое другое. Куча подарков, и, конечно же, поздравление президента, которое из раза в раз остается неизменным, неся один и тот же смыл: «Этот год был тяжелым, но вы держитесь. Следующий будет лучше…» — и так по кругу.

«Интересно, нам специально выбрали даты выезда классом прям перед Новым годом? Так мы вернемся только тридцатого, пока отойдем, пока вещи разберем, пока постираем все, там уже и первое января тут как тут».

***

Обычно Андрей шел домой через дворы, маленькие ларьки, детские сады. И вечно загадывал, мол, кого из знакомых, живущих во всех этих кирпичных двадцатиэтажках, он встретит на этот раз.

Вычищенный еще с раннего утра от снега тротуар пролегал через все дворы, подобно паутине, связывающей все дома и площадки вместе. Где-то вдалеке слышались отдаленные удары лопатами по подмерзшему снегу на дорогах. Маленькие дети резвились на горках, играли в снежки, лепили снеговиков, пока их мамы так увлеченно лайкали посты своих подруг на скамейках.

— Молодой человек, стой, подожди! — внезапно послышался тихий голос, будто прям в ухо прошептали сбоку.

До подъезда Андрея оставалась пара десятков метров. Но прежде чем он успел до конца перейти дорогу, разделяющую детскую площадку и его дом, он обернулся в сторону, откуда его звали.

Уже седая, лет семидесяти, старушка, сидела на скамейке в ожидании того, как Андрей удосужится к ней подойти.

«Чего ж она сразу мне не сказала, чего она там хотела? Куда я ключи мои утром кинул?»

Но в итоге послушно подошел к той самой бабуле.

Видит он ее впервые и раньше не встречал. К его удивлению, она отлично выглядела для своих лет. Старушка сидела прямо, не горбясь, с достоинством, на уже не первый раз перекрашенной, но так и не определившейся, какой цвет краски ей подходит больше, скамейке. Андрей сразу же обратил внимание на ее руки, они не дрожали, а наоборот, были намного живее рук большинства его знакомых, так любивших курить всякую дрянь в школьных туалетах. Бабушка была в пальто нежно-бежевого цвета. На груди ее висела солидная брошь с цветком лаванды, на пальце — серебряное кольцо со звездой.

— Рада тебя видеть, родной мой. Спасибо тебе за все… — В ее глазах Андрей смог разглядеть наворачивающиеся слезы, постепенно превращающиеся в сосульки, но не от сожаления или какой-то утраты, а от искренней радости. Наконец, отведя взгляд куда-то в небо, старушка до жути знакомым голосом прошептала, как будто себе в душу: — За все спасибо…

Андрей ничего не ответил.

«За что спасибо-то? С возрастом же многое бывает, может маразм какой-нибудь или слабоумие у нее, вот и перепутала меня с кем-то из своих внуков».

Неясно откуда взявшееся осуждение к этой странной бабуле сменилось жалостью и пониманием, что не все могут сохранить здравый смысл в старческие годы.

«Может, она хозяйка того кота? Тогда что она тут делает и как она про меня узнала? Подглядывала? А может, шизанутая просто…»

— Андрюша, любовь моя, тебе нельзя туда. Посмотри, посмотри! Что ты и они с нами сделали. Я осталась здесь, я…я… я не смогла справиться, не смогла переехать в столицу, осталась здесь, в нашем чертовом городе, — старуха, вцепившись ему в руку, встала на колени, начав шептать, словно одержимая. Глаза ее были стеклянные, а радужка глаза стала бесцветной, белой, мертвой. — Я не смогла. Я не смогла, не смогла справиться… Сошла с ума, с ума сошла! И все ты! Ты-ы-ы-ы! Ты был мне другом, моим женихом, Андрей, помнишь?!

Незнакомка, теперь все сильнее походившая больше на говорящий труп, нежели на милую старушку, завопила, сжав руку Андрея так, что костяшки его побелели, а вены начали пульсировать. Багровые слюни вылетали клочьями из ее рта. Андрей намеревался вскочить, броситься прочь, но тело не повиновалось, руки ослушалась его и словно плети повисли вдоль тела мертвым грузом. Он просто смотрел.

— Семья не узнала меня, посчитали сумасшедшей. Но я не психичка! Я все еще помню лагерь, помню всех, помню казнь и костры, темный лес, заброшенную школу, кресты, реку, много снега, стрельбу!

Старуха начала истерически трястись, колотить руками все вокруг, сдирая с себя прядями гнилые волосы. Лицо сводилось судорогами и в конце концов застыло посмертной маской.

— Не пущу тебя, не отдам никому. Никогда. Я всегда тебя любила, ты мой!

Язык Андрея отказывался реагировать на приказы мозга. И только зрачки перемещались по неестественным изгибам ее морщин.

Хватка ведьмы на миг ослабла, и Андрей только подумал рвануть прочь, как, собрав свою многолетнюю боль и страдания, старуха вцепилась ему когтями в ноги, разрезая ногтями брюки и разрывая кожу в мясо. Андрей хотел тут же завопить, заорать от неистовой боли, но что-то заткнуло его. Будто губы его были залиты клеем, прибиты скобами степлера. Обжигающая слеза тяжелой каплей скатилась по холодной щеке.

— Глушилки! Школа — это засада, не беги туда, когда Он придет за вами с леса! Данил Сергеевич говорил правду! Ему пришлось, не допусти того, чтобы он умер из-за вас! Он ключ к разгадке!

Она заревела. Вынула руки, вырывая ногти из плоти. Образовавшиеся раны начали кровоточить, брюки намокли красным, постепенно замерзая на морозе. Тут же хлынуло пламя, ее кожа обуглилась. Стала гнить, течь, рваться.

— Сука, отошла от меня! Иди на хрен, тварь! Не трожь меня, сука! — Наконец, рот разомкнулся. Клубы пара обволакивали сгоревшую мумию. — Прочь, прочь! Не трожь меня! — Он зажмурил глаза.

— Андре-е-е-ей!

— Прекрати, прошу!

— Андрей!

— Спасите меня, помогите! Люди!

— Андрей, что с тобой? Ты в своем уме?

Он разомкнул веки. Адская боль улетучилась, колени не были раздроблены, брюки вмиг стали сухими и чистыми. Он стоял посреди площадки. Дети его боязливо обходили, а родители оборачивались, шушукались.

— Я все понимаю, ты любишь всякую чепуху вытворять, но это уже слишком…

— Витя? — уже не веря во все происходящее, робко спросил Андрей.

— Да. Слушай, если тебе хочется покричать, иди домой лучше покричи. На тебя уже все прохожие смотрят. — Стоящему рядом Вите стало неловко и стыдно за своего одноклассника.

— А баба? Огонь, вопли, слезы, где это все? Вить, че сейчас было?

Андрей грузно задышал, стал водить головой по сторонам, не обращая ни на кого внимания. Даже на своего внезапного спасителя. Старуха исчезла, будто ее здесь никогда и не было. На месте, где сейчас должен был стоять обуглившийся труп, как прежде лежал обычный снег. Ничего больше.

— Слухай, мой тебе совет, иди домой лучше, шо-нибудь хлебани. Чая горячего с медом и баранками выпей. Вид у тебя больной. Шо с тобой?

Андрей растерянно кивнул головой. И абсолютно молча, не проронив ни слова на прощание, пошел в сторону своего подъезда. Нужно успеть еще вещи собрать…

Глава 3. Дорога

Ветер противно свистел за окном, приглашал в новую жизнь, навстречу относительно сомнительным приключениям. Для Юли это означало, что пора откинуть свою подушку, так крепко обнятую несколькими мгновениями ранее, в сторону и наконец встать с кровати. На любимую фразу: «Еще пять минуток» времени уже не оставалось.

Она лениво поднялась с кровати. Дома царила умиротворенная тишина. Юля вспомнила, как мама говорила ей вчера вечером, что их днем позвали друзья в гости.

— Д-д-ру-гая! — подал голос одиноко постукивающий клювом по клетке попугай с другого конца квартиры.

Заговорил он недавно, хоть и завела его Юля лет семь назад. Жаль, что попугаи умеют лишь повторять услышанное, а не говорить то, о чем они на самом деле думают.

В сумерках вечно завешанных штор она быстро накрасилась — благо утренние стрелки у глаз все еще просвечивались. На всякий случай проверила чемодан с рюкзаком, которые она успела собрать еще со вчерашнего вечера. Заглянула в клетку Кеши: корма достаточно, вода свежая.

— Вс-еле-н-н-а-я! — восторженно прочирикал тот, словно пытаясь сделать своей любимой хозяйке комплимент.

Договорившись встретиться по дороге с Катей и выйдя на улицу, она отправилась в школу. Легкий ветерок, будто старый приятель, увязался за ней, подталкивал в спину, навстречу новым впечатлениям.

***

Юля с Катей подошли раньше всех, за тридцать минут до обговоренного времени. На крыльце их уже ждала классная.

— Девочки, подходите сюда! — помахала им Елена Александровна. — Вы в списках первые, так что далеко не уходите, через минут двадцать-тридцать автобус должен уже подойти…

На улице начинало снова морозить, поэтому они решили подождать внутри школы. Через несколько минут Юля могла наблюдать через окно, расположенное по всей длине стены фойе, как один за другим подходили остальные: Витя, смешно поправляя свою шапку-ушанку одной рукой и неся во второй свою сумку с вещами; Миша и Леня, шедшие вместе. Они о чем-то увлеченно болтали, Миша забавно корчил лицо от возмущения, Леня подыгрывал.

В отличие от Лени, Мишу Юля знала давно, еще с далекого детского сада. Высокий, очень симпатичный и самодовольный Миша старался быть всегда рядом. В целом они отлично ладили. Вопрос о чем-то большем вечно умалчивался. Юля стеснялась этого, первый шаг никогда не делала, да и в целом мало кому открывалась полностью. Страх перестать быть любимой и манящей в глубине души сдерживал ее истинные желания.

Затем подтянулся Саша, после Настя с Лизой — лучшие подружки, не разлей вода. Голова одной была полностью забита японскими комиксами, второй — маниакальным беганием за школьными оценками. Возможно, как раз поэтому Лизе удавалось все еще держаться на доске почета, в отличие от Юли. Лишние несколько четверок в конце десятого класса отняли у нее последнюю надежду на красный аттестат. Но все же понять до конца Лизину философию выпрашивания фальшивых циферок в журнале любыми способами не удавалось даже такой, всюду правильной Юле.

И вот, все в сборе. Каждый подошел, кроме Андрея.

Остальные тоже прислушались к совету Елены Александровны, решив подождать автобус в тепле.

— Привет! — еще не успев скинуть с себя куртку, обнял ее Миша. — Рад тебя видеть.

Миша внимательно обвел Юлю взглядом, стараясь найти тему для разговора, не замечая стоящую рядом с ней Катю.

— Привет, Кать. — Он уже привычно пожал ей руку, продолжив выбирать следующую трек в своем плейлисте.

Катька была в меру скромной, но очень закрытой девушкой, искренне ценящей личное пространство. Никого не подпуская на близкое расстояние, держа дистанцию, в отличие от периодических, на ее скромный взгляд, выходок Юли.

— А Андрей где? Все здесь, только его нет. На сообщения не отвечает, — в полтона проговорила Юля.

— В душе не чаю, может опаздывает, может еще что-то. Сама его знаешь, не меняется. — Миша пожал плечами, наконец убрав свои наушники из ушей.

В разговор втиснулся Леня.

— Как по мне, поездочка будет веселой! — Он приоткрыл рюкзак. В небольшом отверстии потертого жизнью рюкзака поблескивал бутылек водки. Юля улыбнулась, хотя сама прекрасно понимала, что пить она ни в коем случае не будет. Особенно после того раза… (Разве что по праздникам она могла себе немного позволить выпить.) Да и Миша, вроде, тоже не был любителем. Зачем ему водка? Если только в одного пить. В одно горло — фу, глупость такая.

— Я считаю, это здорово, что у нас получилось выиграть эту поездку. У меня рядом с лагерем этим подруга работала, слышала, мол там даже баньку с бассейном построили, — Миша аккуратно приобнял Юлю за талию. Та ревниво вздохнула, но сопротивляться не стала — прижалась поближе.

— Банька — это хорошо… Отец бы мой оценил. — Юля бросила взгляд на заиндевевшее окно.

Елена Александровна в своей привычной размеренной манере зашла ко всем в школу.

— Все, автобус уже на месте, выходите. В салон возьмите только самое необходимое — воду там, покушать что-нибудь, разберетесь в общем, уже взрослые. — Она сделала особый акцент на последнее слово и взглянула на Леню. Похоже, сомнение в этом вызывал не только его рост, былые «заслуги».

Послышалась мелодия открытия входной двери, кто-то зашел с улицы в школу.

«Андрей?»

На пороге, меж металлоискателей Юля узнала не Андрея, а свою давнюю хорошую знакомую и вместе с тем бывшую ученицу Елены Александровны Эмилию: миловидная, с азиатскими корнями, с черными густым и длинными волосами, скрывавшимися сейчас за обернутым, словно капюшон, шарфом. В одной руке черная кожаная сумка, во второй пара праздничных новогодних пакетов.

— Елена Александровна! — с горящими глазами, тут же подбежала Эмилия.

Оказалось, что с ней были еще две подруги, тоже выпустившиеся в том году и также поступившие сейчас в институты.

— Девчонки! А вы какими к нам судьбами? — Они по очереди крепко обнялись.

— Да у нас сессии закончились, вот зайти поздороваться, вас поздравить, — заулыбалась одна из подруг.

Наконец, Эмилия, обратила внимание на Юлю и остальных. И незамедлительно подошла ко всем тоже обняться и поздороваться.

— Ну, раз такое дело, сейчас я своих в автобус посажу и к вам присоединюсь, а вы пока в кабинете моем чайник вскипятите. Надеюсь, не забыли уже, где я тот чудесный чай прячу? — Они рассмеялись.

В ту же минуту у Елены Александровны зазвонил телефон. Юля подошла к окну. Вымытый светло-серый заказной автобус заворачивал прям на центральную аллею перед главный входом школы.

— Отлично вам отдохнуть всем, может увидимся еще! — на прощание ещ