Надежда Никитина

Вечные дети

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Надежда Никитина, 2017

Произведение «Вечные дети» по жанру напоминает детектив. В одной из школ города появляется новый ученик, которого опекает странная мамаша. Почему учительнице мальчика кажется, что она уже встречалась с ним… сорок лет назад. Любопытство женщины наказывается неприятностями на работе, преследованием её семьи, похищением близкого человека. Небольшой круг лиц, втянутых в круговорот событий узнаёт, что в их лесной стороне проводился секретный эксперимент, суть которого им предстоит разгадать.

12+

ISBN 978-5-4483-8331-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Вечные дети
2. Гла­ва 1. Ве­ра: де­жавю
3. Гла­ва 2. Са­ша: ста­рый друг
4. Гла­ва 3. Вик­тор: эг­ре­гор
5. Гла­ва 4. Ин­га: со­ци­аль­ный ана­литик
6. Гла­ва 5. Ве­ра: двой­ни­ки
7. Гла­ва 6. Са­ша: энер­ге­тичес­кий след
8. Гла­ва 7. Вик­тор: по­хище­ние
9. Гла­ва 8. Ве­ра: ста­рая фо­тог­ра­фия
10. Гла­ва 9. Лю­боч­ка: отъ­езд
11. Гла­ва 10. Ин­га: за­лож­ни­ца
12. Гла­ва 11. Вов­ка: арест
13. Гла­ва 12. Ни­колай: па­мять ма­тери
14. Гла­ва 13. Ве­ра: сек­ретный про­ект
15. Гла­ва 14. Ин­га: уни­каль­ная прак­тика
16. Гла­ва 15. Сер­гей Бар­ков: сви­детель
17. Гла­ва 16. Вов­ка: ви­зит
18. Гла­ва 17. Лю­ба: бред экс­тра­сен­са
19. Гла­ва 18. Га­лина: ви­зитё­ры
20. Гла­ва 19. Вик­тор: опе­рация
21. Гла­ва 20 Вик­тор: воз­вра­щение

Гла­ва 1. Ве­ра: де­жавю

В на­чале учеб­но­го го­да в ка­бине­те поч­ти иде­аль­ный порядок: чис­тая дос­ка, книж­ки, рас­сорти­рован­ные по те­мам, в пись­мен­ных при­борах — руч­ки с цвет­ны­ми пас­та­ми, ка­ран­даши за­точе­ны, блок­но­тики под ру­кой, цве­ты на по­докон­ни­ках пыш­ные и све­жие. Жал­ко этой кра­соты, ко­торую я на­води­ла в пос­ледние ав­густов­ские дни. Че­рез пол­ме­сяца руч­ку с крас­ной пас­той при­дёт­ся ис­кать в ящи­ке сто­ла, где оты­щет­ся всё, что те­бе тре­бова­лось за пос­ледние пол­го­да, кро­ме неё, нуж­ной в дан­ный мо­мент. Уце­лев­шие цве­ты поб­лекнут. Ка­ран­да­ши, ко­торы­ми ник­то не поль­зо­вал­ся, по­чему-то ока­жут­ся сло­ман­ны­ми. Чер­но­вой блок­но­тик прев­ра­тит­ся в зак­ладку и по­теря­ет­ся, а за­мет­ки ук­ра­сят по­ля учеб­ни­ков. Ну и пусть! Всё рав­но при­ят­но пос­ледние ми­нуты сво­боды про­вес­ти в на­ряд­ном клас­се… од­ной.

— Ве­ра Ва­силь­ев­на, к вам но­вень­кий. Зна­комь­тесь: Са­ша Бел­кин.

За­вуч Га­лина Ни­кола­ев­на слег­ка под­тол­кну­ла в класс кра­сиво­го ху­день­ко­го маль­чи­ка. Тот, кар­та­вя, про­из­нёс «Здравс­твуй­те» и роб­ко заг­ля­нул мне в гла­за. Ме­ня вол­ной ока­тило ра­дос­тное удив­ле­ние. Ока­зыва­ет­ся, я пом­ни­ла этот взгляд и этот кар­та­вый го­ворок! О гос­по­ди! Сколь­ко ж лет прош­ло? Ра­зуме­ет­ся, это не тот, ко­го я вне­зап­но вспом­ни­ла, но та­кое сходс­тво не мо­жет быть слу­чай­ным. Маль­чик оп­ре­делён­но внук Се­рёж­ки Бар­ко­ва, мо­ей пер­вой дет­ской люб­ви.

Я про­из­несла де­жур­ные сло­ва при­ветс­твия и по­вела ре­бён­ка к но­вым од­ноклас­сни­кам. Мои пя­тик­лашки друж­но поз­до­рова­лись и при­тих­ли, рас­смат­ри­вая но­вень­ко­го. Я спро­сила, за ка­кой пар­той он обыч­но си­дит. Тот кив­нул на вто­рую у ок­на, где его изу­чала на­ша ры­жень­кая ли­сич­ка Ка­тя.

— Ка­тюша, возь­ми шефс­тво — по­кажи но­вич­ку шко­лу.

А па­мять тут же под­су­нула кар­тинку лет­не­го ут­ра в приш­коль­ном ла­гере, ме­ня — ры­жево­лосую в зе­лёном са­рафан­чи­ке — и мою мо­лодую ма­му, ко­торая бра­ла ме­ня с со­бой в шко­лу. Тог­да она дер­жа­ла за ру­ку Се­рёжу и го­вори­ла: «Ве­ра, этот маль­чик пой­дёт с то­бой в пер­вый класс. В дет­ский сад ему поз­дно, а ро­дите­ли ра­бота­ют. По­води его де­нёк, рас­ска­жи о по­ряд­ках».

У ме­ня бы­ло ок­но в рас­пи­сании, по­это­му я пос­пе­шила про­лис­тать лич­ное де­ло Са­ши. На­ша сек­ре­тар­ша Све­та под­ви­нула мне его на край сто­ла, бла­го оно ещё про­ходи­ло ста­дию офор­мле­ния. Я рас­кры­ла чис­тый сло­жен­ный вдвое кар­тонный лист. Алек­сандр Ана­толь­евич Бел­кин. Один­надцать лет. От­личник. На­до ра­довать­ся та­кому по­пол­не­нию клас­са! Не сра­зу по­няла, что нас­то­ражи­вало. В гра­фе «отец» сто­ял про­черк. Маль­чик за че­тыре го­да сме­нил три шко­лы. Од­на­ко все оцен­ки бы­ли прос­тавле­ны од­ним и тем же по­чер­ком и да­же пас­той од­но­го и то­го же от­тенка. У ме­ня при офор­мле­нии по­тока до­кумен­тов быс­тро сда­вали гла­за, ус­та­вала ру­ка, по­черк ста­новил­ся не­раз­борчи­вым. В каж­дом де­сятом лич­ном де­ле слу­чалась по­мар­ка или опис­ка. До­кумен­ты при­быв­ших из дру­гих об­ластей де­тей от­ли­чались фор­мой или раз­ме­ром. И уж, ко­неч­но, не бы­ли иде­аль­ны­ми с точ­ки зре­ния кал­лигра­фии. Ос­та­валось ду­мать од­но: лич­ное де­ло бы­ло по ка­ким-то при­чинам вос­ста­нов­ле­но и за­пол­не­но за нес­коль­ко лет сра­зу. Я ус­по­ко­илась бы­ло и поч­ти ма­шиналь­но про­вери­ла пе­чати. Это бы­ли пе­чати раз­ных школ, а в слу­чае вос­ста­нов­ле­ния дол­жны сто­ять од­ной — пос­ледней!

В это вре­мя рас­кры­лась дверь из ка­бине­та ди­рек­то­ра. Она лич­но про­вожа­ла гостью и об­ра­дова­лась, уви­дев ме­ня.

— А вот, кста­ти, и клас­сный ру­ково­дитель. Ве­ра Ва­силь­ев­на, это мать ва­шего но­вого уче­ника — По­лина Ва­димов­на Бел­ки­на. По сов­мести­тель­ству — даль­няя родс­твен­ни­ца на­шей Га­лины Ни­кола­ев­ны.

Ес­ли её от­чес­тво Ва­димов­на — зна­чит, она не дочь, а не­вес­тка Сер­гея, рас­став­ша­яся с его сы­ном. А за­чем от­ца из до­кумен­тов уби­рать? Я пом­ни­ла ин­телли­ген­тную семью Бар­ко­вых. Мать — дет­ский врач, отец — во­ен­ный. Я хо­дила к ним в гос­ти и очень це­нила то, что они об­ща­лись с сы­ном и его друзь­ями на рав­ных, не под­чёрки­вая раз­ни­цу в воз­расте. Сер­гей не мог не пе­ренять ува­житель­но­го от­но­шения к чле­нам семьи, в том чис­ле быв­шим.

Ма­дам Бел­ки­на оки­нула ме­ня взгля­дом, хо­лод­но улыб­ну­лась.

— Мне ска­зали, что вы опыт­ный пе­дагог. Алек­сандр — вос­пи­тан­ный, но очень бо­лез­ненный ре­бёнок. У нас есть справ­ка об ин­ва­лид­ности. Про­пуск за­нятий для не­го не­из­бе­жен, но вас это не дол­жно бес­по­ко­ить. Я учи­тель по об­ра­зова­нию и смо­гу обес­пе­чить его ус­пе­ва­емость. За­пиши­те ему в днев­ник ваш кон­так­тный те­лефон. Бу­ду из­ве­щать о его не­домо­гани­ях и вы­нуж­денных про­гулах.

И она уда­лилась нес­пешной по­ход­кой. Её кос­тюм вы­делял­ся в школь­ном ко­ридо­ре ядо­витым фи­оле­товым пят­ном. Я не встре­чала пя­тиде­сяти­лет­ней жен­щи­ны, ко­торая ре­шилась бы на та­кое од­но­тон­ное бе­зоб­ра­зие! Стоп! Ес­ли ей под пять­де­сят — зна­чит, она впол­не мог­ла быть же­ной Сер­гея, а Са­ша — их поз­дним ре­бён­ком. А по­чему тог­да от­чес­тво — Ана­толь­евич?

Ди­рек­три­са прер­ва­ла мои раз­мышле­ния:

— Ве­ра Ва­силь­ев­на, это­го маль­чи­ка к нам ус­тра­ива­ли че­рез об­лас­тной от­дел об­ра­зова­ния. На­мек­ну­ли, что мать — хо­рошая зна­комая гу­бер­на­тора. Особ­няк на ок­ра­ине, что ос­тался от у­ехав­ше­го про­куро­ра, — пом­ни­те? Его це­на два го­да по­купа­телей от­пу­гива­ла, а Бел­ки­на дом ку­пила схо­ду. Вы уж по­ос­то­рож­ней с этой семь­ёй! Ма­маша про­сила не прис­та­вать к ре­бён­ку с расс­про­сами. Всю не­об­хо­димую ин­форма­цию она пре­дос­та­вит са­ма.

По­нят­но, по­нят­но. Об от­це не сто­ит за­икать­ся. Мо­жет, и к луч­ше­му? За­чем тра­вить ду­шу?

В шко­ле у ме­ня вза­им­ных ув­ле­чений, кро­ме то­го, ран­не­го, не слу­чилось. Я пос­ту­пила в ин­сти­тут с ог­ромным ком­плек­сом не­пол­но­цен­ности. Лю­бовь мо­его бу­дуще­го му­жа Вик­то­ра сра­зила ме­ня, как гром сре­ди яс­но­го не­ба. До­воды ма­мы и под­руг о том, что ра­бочий па­рень из сом­ни­тель­ной мо­лодёж­ной ту­сов­ки не че­та сту­ден­тке-от­лични­це, не мог­ли про­бить моё за­щит­ное по­ле ог­ромно­го счастья — счастья быть лю­бимой.

Смо­лоду мы с му­жем дол­го при­тира­лись ха­рак­те­рами, до трид­ца­ти лет как сле­ду­ет по­пили друг у дру­га кро­ви, чуть не раз­ве­лись к со­рока, но тут дочь ско­ропос­тижно выш­ла за­муж и по­дари­ла нам двой­ня­шек — Алёш­ку и Алён­ку. И, на­чалось… Алён­ка стра­дала ал­лерги­ей, Алёш­ка под­хва­тил ста­фило­кокк. Де­воч­ке ед­ва хва­тало ма­терин­ско­го мо­лока, маль­чи­ка пе­реве­ли на ис­кусс­твен­ное пи­тание. Здо­ровье малышей то спла­чива­ло, то ссо­рило чле­нов на­шей семьи. Дочь учи­лась. Зять за­раба­тывал день­ги. Двой­няш­ки под­раста­ли у нас на ру­ках. Я и не за­мети­ла, как мы прев­ра­тились в де­душ­ку с ба­буш­кой, вмес­те ба­лан­си­ру­ющих на гра­ни люб­ви и стро­гос­ти. У ме­ня к пя­тиде­сяти об­ра­зовал­ся бла­гопо­луч­ный брак.

Проз­ве­нел зво­нок. Я вздох­ну­ла, вер­ну­ла сек­ре­тарю лич­ное де­ло и бод­ро за­шага­ла в ка­бинет.

В этот день пос­ледний урок ес­тес­твоз­на­ния сто­ял в рас­пи­сании у мо­их пя­тик­ла­шек. Я му­жес­твен­но пе­ренес­ла гвалт пе­реме­ны, от ко­торо­го от­выкла за ле­то, ус­пе­ла за­пол­нить две стра­нич­ки жур­на­ла и по­наб­лю­дать за но­вень­ким. Та­кой ти­паж нра­вит­ся дев­чонкам: смуг­лый, ка­рег­ла­зый, с пра­виль­ны­ми чер­та­ми ли­ца и ко­рот­ким жёс­тким «ёжи­ком» во­лос над ог­ромны­ми рес­ни­цами и тём­ны­ми бро­вями.

Из-за тёп­ло­го сен­тября школь­ную фор­му ещё не тре­бова­ли. Са­ша в сво­ём стро­гом кос­тюмчи­ке и от­гла­жен­ной го­лубой ру­баш­ке рез­ко вы­делял­ся на фо­не раз­ноцвет­ных фут­бо­лок од­ноклас­сни­ков. Он рас­смат­ри­вал их, не стре­мясь к кон­такту. Ра­за два спро­сил что-то шё­потом у Ка­тюши. Ма­тери­ал уро­ка выс­лу­шал вни­матель­но, при об­ра­щении к не­му сму­щал­ся, но от­ве­чал вра­зуми­тель­но.

В кон­це дня был наз­на­чен пед­со­вет, по­это­му я поз­во­лила се­бе сво­еоб­разную пе­редыш­ку. Пов­то­рив вза­имос­вязь жи­вого и не­живо­го, пред­ло­жила школь­ни­кам опи­сать вы­мыш­ленное су­щес­тво с ука­зани­ем прис­по­соб­ле­ний к сво­ей фан­тасти­чес­кой ре­аль­нос­ти. Раз­ре­шила снаб­дить опи­сание ри­сун­ком. Че­рез пят­надцать ми­нут мне на стол ста­ли ло­жить­ся тет­радные лис­точки, где пред­ло­жения до­пол­ня­лись ка­раку­лями стра­шилищ с зу­бами, ро­гами и хвос­та­ми. Ре­бята убе­гали из клас­са, а Са­ша не то­ропил­ся.

В дверь заг­ля­нула ма­дам Бел­ки­на и стро­го поз­ва­ла:

— Ну что же ты, Шу­рик? Я двад­цать ми­нут жду!

Та­ня с Аней — две под­ружки, за­дер­жавши­еся в ка­бине­те, — прыс­ну­ли со сме­ху, ус­лы­шав неп­ри­выч­ное имя, но за­мол­ча­ли под стро­гим взгля­дом По­лины Ва­димов­ны. Маль­чик то­роп­ли­во по­нёс мне своё со­чине­ние.

— Вы пи­сали са­мос­то­ятель­ную? Дай мне про­верить ошиб­ки в ней.

Сму­тив­ший­ся Са­ша ус­пел су­нуть мне лис­то­чек в се­реди­ну стоп­ки, а я вло­жила стоп­ку в учеб­ник, взя­ла его под мыш­ку и про­из­несла:

— Не вол­нуй­тесь. Грам­ма­тичес­кие ошиб­ки учи­тывать­ся не бу­дут. Это твор­ческое за­дание.

— Нас­коль­ко я знаю, при изу­чении лю­бой дис­ципли­ны су­щес­тву­ют еди­ные школь­ные тре­бова­ния.

Я ре­шитель­но вста­ла из-за сто­ла и веж­ли­во улыб­ну­лась:

— Мы их обя­затель­но вспом­ним при ана­лизе ра­бот. Прос­ти­те, ме­ня ждут на со­веща­нии.

Са­ша выс­ко­чил из ка­бине­та. Бел­ки­на, не про­ща­ясь, пош­ла сле­дом.

Пом­ню, од­нажды, ког­да мы с Сер­ге­ем учи­лись во вто­ром клас­се и пос­ле уро­ков иг­ра­ли у не­го в ком­на­те, к нам заш­ла его ма­ма:

— Се­рёжа, па­па вер­нулся. Мы не дол­жны скры­вать, что у те­бя неп­ри­ят­ность.

Отец во­шёл в во­ен­ной фор­ме, ус­пев лишь ра­зуть­ся. Под его взгля­дом Сер­гей рас­крыл школь­ную тет­радь с трой­кой. Я сто­яла ря­дом и га­дала: при­дёт на­каза­ние в ви­де ко­рот­ко­го под­за­тыль­ни­ка или дол­гой но­тации? Муж­чи­на смот­рел на трой­ку слиш­ком дол­го, по­том с си­лой ткнул в оцен­ку ука­затель­ным паль­цем и про­из­нёс:

— Пусть это бу­дет в пос­ледний раз!

И всё! Ро­дите­ли не взя­ли с сы­на тор­жес­твен­ных обе­щаний, не зап­ре­тили нам иг­рать, не по­сади­ли «учить­ся, учить­ся и учить­ся». А учил­ся Сер­гей хо­рошо — он, как и Са­ша, то­же был от­лични­ком.

Пос­ле уро­ков пер­вых дней очень хо­чет­ся на ули­цу, а тут соб­ра­ние! И это при том, что бу­маж­ная от­четность пер­вых дней рас­тет в ге­омет­ри­чес­кой прог­рессии! Толь­ко очень ле­нивый чи­нов­ник не по­ручит учи­телю за­пол­нить спи­сок, дан­ные для ко­торо­го соб­ра­ны в лю­бом компь­юте­ре от­де­ла об­ра­зова­ния.

В на­чале пед­со­вета учи­теля ещё вы­жида­ли для при­личия ми­нут пять, но по­том кто-то дос­тал стоп­ку тет­ра­дей, кто-то при­нял­ся за­пол­нять жур­нал. Сов­ме­щать по­луче­ние оче­ред­ной пор­ции цен­ных ука­заний с вы­пол­не­ни­ем сво­их пря­мых обя­зан­ностей зап­ре­щалось. И за­меча­ния де­лали! Раз в ме­сяц нас по­ложе­но бы­ло ста­вить в по­зу не­ради­вых уче­ников. Я то­же не те­ряла вре­мени и бе­гала гла­зами по строч­кам сдан­ных со­чине­ний. Всё зна­комо. Маль­чиш­ки опи­сыва­ли и ри­сова­ли стра­шилищ из пос­ледних муль­ти­ков, де­воч­ки — пти­чек и ан­ге­лоч­ков. И вот пе­редо мною лег­ла ра­бота без ри­сун­ков.

«Я не знаю, пра­виль­но ли наз­вать мои су­щес­тва вы­мыш­ленны­ми, по­тому что они ка­жут­ся мне ре­аль­ны­ми. Ес­ли свес­ти гла­за в од­ну точ­ку, то в воз­ду­хе по­яв­ля­ют­ся раз­ноцвет­ные ма­лень­кие блёс­тки. Рань­ше я их ви­дел все­го нес­коль­ко ми­нут, по­том гла­за на­чина­ли бо­леть и сле­зить­ся. Я на­учил­ся тер­петь и смот­реть сквозь слё­зы. Тог­да блёс­тки со­бира­ют­ся в проз­рачное об­ла­ко. Даль­ше оно тем­не­ет и приб­ли­жа­ет­ся к те­бе. Ког­да оно ока­зыва­ет­ся вок­руг, ты слы­шишь внут­ри се­бя мыс­ли это­го су­щес­тва. Каж­дое та­кое об­ра­зова­ние го­ворит, что уме­ет ви­деть нас­тро­ение и спе­шит ту­да, где есть го­ре или ра­дость. И то, и дру­гое вы­деля­ет мно­го энер­гии, ко­торой они пи­та­ют­ся. Я не спра­шивал, уме­ют ли они ды­шать, но, на­вер­ное, кис­ло­род им не ну­жен, по­тому что они го­ворят, буд­то мо­гут пу­тешес­тво­вать хоть по Лу­не, хоть по Мар­су, лишь бы бы­ли сы­тыми энер­ге­тичес­кой пи­щей. Как всё жи­вое, эти су­щес­тва рас­тут и раз­мно­жа­ют­ся. От боль­ших су­ществ от­де­ля­ют­ся ма­лень­кие и жи­вут са­ми по се­бе. А иног­да ма­лень­кие сли­ва­ют­ся в од­но боль­шое. Все они очень ум­ные и мо­гут от­ве­тить на лю­бой воп­рос, ес­ли за­хотят с то­бой раз­го­вари­вать. Они ска­зали мне, что у ме­ня ма­ма — не нас­то­ящая, но вы зна­ете, кто я и где моя ма­ма».

— Шко­ла но­мер семь. Ди­рек­тор слу­ша­ет.

— Доб­рый день, Люд­ми­ла Мат­ве­ев­на! Из об­ласти вас бес­по­ко­ят.

— Я вас уз­на­ла, здравс­твуй­те. Ес­ли свод­ки ин­те­ресу­ют, то они от­прав­ле­ны де­сять ми­нут на­зад. Про­верь­те элек­трон­ную поч­ту.

— Спа­сибо. Пос­мотрю. Я хо­чу уточ­нить воп­рос по по­воду маль­чи­ка. Как он ус­тро­ен?

— Всё в по­ряд­ке. Се­год­ня пер­вый день был на за­няти­ях.

— Я про­шу вас серь­ёз­но про­инс­трук­ти­ровать пе­даго­гичес­кий сос­тав. Этот ре­бёнок пе­ренёс тя­жёлую трав­му. С ним ра­ботал пси­холог. Он про­шёл пе­ри­од ре­аби­лита­ции. Ни в ко­ем слу­чае не на­до расс­пра­шивать его о прош­лом. Лучше во­об­ще из­бе­гать вся­чес­ких бе­сед. За его сос­то­яни­ем наб­лю­да­ет мать.

— Не вол­нуй­тесь. Я пре­дуп­ре­дила клас­сно­го ру­ково­дите­ля. У неё боль­шой стаж ра­боты, она — че­ловек за­ин­те­ресо­ван­ный.

— Это­го не на­до. Отс­тра­нён­ность, да­же рав­но­душие обес­пе­чит пси­холо­гичес­кую ста­биль­ность. Люд­ми­ла Мат­ве­ев­на! Я нас­та­иваю на соб­лю­дении этих тре­бова­ний. Пой­ми­те ме­ня пра­виль­но: я, в свою оче­редь, от­чи­тыва­юсь пе­ред…, ну, сло­вом, вы ме­ня по­няли.

— Хо­тите, я обя­жу клас­сно­го ру­ково­дите­ля пи­сать еже­месяч­ные от­чё­ты, вес­ти днев­ник наб­лю­дения?

— Ни в ко­ем слу­чае! Что вы! Ни­како­го по­вышен­но­го вни­мания. Толь­ко стро­гий нег­ласный кон­троль. Ин­форма­цию не за­писы­вать! Всё фик­си­руй­те и из­ла­гай­те мне ус­тно, ког­да я са­ма об этом спро­шу. Ис­клю­чени­ем мо­жет стать толь­ко ка­кая-ни­будь неш­татная си­ту­ация. Но её слу­чить­ся не дол­жно.

Гла­ва 2. Са­ша: ста­рый друг

Ма­ма рас­кры­ла днев­ник и нах­му­рилась:

— Ты опять врёшь?

— Ког­да?

Враньё я пре­зирал, но счи­тал, что каж­дый че­ловек име­ет пра­во на тай­ну. Она дол­го ме­ня изу­чала — вид­но, вспо­мина­ла что-то, но так и не вспом­ни­ла.

— По­чему ты не по­казал мне эту за­пись?

— За­был.

Ма­ма сно­ва при­нялась со­об­ра­жать, по­том по­ложи­ла днев­ник на стол и под­ня­ла труб­ку те­лефо­на.

— Ве­ра Ва­силь­ев­на! У сы­на в днев­ни­ке за­пись о том, что зав­тра вы от­прав­ля­етесь в те­атр. В ва­шей шко­ле раз­ре­шено тра­тить учеб­ное вре­мя не по наз­на­чению? Что? Нет, я счи­таю, что прог­рам­мные про­из­ве­дения нуж­но чи­тать, а не смот­реть в фор­ме пос­та­нов­ки или филь­ма. Мой ре­бёнок зав­тра этим и зай­мёт­ся — его не жди­те. Друзья? Ах, ос­тавь­те! Вам-то уж дол­жно быть из­вес­тно, что друзья ни­кого до доб­ра не до­води­ли!

Пос­ле звон­ка она сра­зу по­доб­ре­ла.

— Шу­рик, иди ко мне. По­целуй ма­му! Ум­ничка! Возь­ми из ва­зы па­ру кон­фет и сту­пай за­нимать­ся. Че­рез ча­сик при­дёшь сде­лать мне мас­саж. Шея опять не гнёт­ся.

Я чуть прик­рыл дверь в свою ком­на­ту. До кон­ца зак­ры­вать её ма­ма не раз­ре­шала. Она хо­тела в лю­бую ми­нуту быть уве­рен­ной, что я учусь, а не ви­таю в об­ла­ках. Но я имен­но этим и за­нимал­ся. Я рас­смат­ри­вал со­щурен­ны­ми гла­зами те све­тящи­еся ра­зум­ные об­ла­ка, ко­торые ник­то, кро­ме ме­ня, не ви­дел. Я на­учил­ся уз­на­вать не­кото­рые из них. Се­рое, не­доб­рое по­яв­ля­лось в пе­ри­оды пло­хого нас­тро­ения ма­мы. Оно низ­ко за­виса­ло над на­шим до­мом, опус­ка­ясь на вер­хние вет­ки яб­лонь. Иног­да сквозь се­рую пе­лену про­рыва­лись юр­кие ро­зовые, се­реб­ря­ные или го­лубые ша­рики. Ча­ще дру­гих ря­дом со мной кру­тил­ся зе­лено­ватый с зо­лотым от­ли­вом.

Не­делю на­зад он спро­сил, за­чем я в седь­мой раз чи­таю то, с чем зна­ком дав­но. Я не по­нял, о чём речь, но поп­ро­бовал вы­пол­нять за­дания, не чи­тая пра­вил. Это ока­залось лег­ко и прос­то. Те­перь я учил уро­ки вдвое быс­трее, а в ос­тавше­еся вре­мя бол­тал с Дру­гом. Он ре­шил, что ему под­хо­дит это имя, по­тому что оз­на­ча­ет дав­не­го и хо­роше­го зна­комо­го. В это хо­телось ве­рить.

Я сел за стол, рас­крыл книж­ку, стал смот­реть в окош­ко и звать Дру­га. Ско­ро воз­дух вок­руг ме­ня за­ис­крил­ся, и он в мо­ей го­лове крик­нул: «При­вет!». Я пох­вастал­ся, что учи­тель­ни­ца спо­рила с ма­мой и хо­тела взять ме­ня в те­атр. Не выш­ло на этот раз. Друг от­ве­тил, что я сам ви­новат. На­до бы­ло сде­лать так, что­бы ма­ма смот­ре­ла днев­ник, но не ви­дела над­пись в нём. На­до бы­ло ис­крен­не ве­рить са­мому, что нет этой над­пи­си. Мы ещё по­сове­щались и рис­кну­ли про­вес­ти эк­спе­римент.

Ког­да нас­ту­пило вре­мя ве­чер­не­го мас­са­жа, я на­чал гла­дить ма­ме шею и ду­мать о том, как она ус­та­ла. Я со­вето­вал ей креп­ко зас­нуть, и она пос­лу­шалась. Она зад­ре­мала пря­мо в гос­ти­ной пе­ред те­леви­зором — не под­ня­лась к се­бе в спаль­ню на вто­рой этаж.

За ок­ном тем­не­ло. Я быс­трень­ко выс­ко­чил из до­ма на улоч­ку, ко­торая шла по ок­ра­ине го­род­ка, и от­пра­вил­ся в пер­вое со вре­мён на­шего пе­ре­ез­да пу­тешес­твие. Это бы­ло царс­тво од­но­этаж­ных до­мов с па­лисад­ни­ками, в ко­торых рос­ли ге­ор­ги­ны и гла­ди­олу­сы. Поч­ти у каж­до­го до­ма под ок­ном сто­яли на­ряд­ные по осен­ней по­ре клё­ны, ли­пы, ря­бины. Нап­ро­тив на­шего до­ма на ав­то­бус­ной ос­та­нов­ке си­дел ка­кой-то дядь­ка. Ему, как вид­но, на­до­ело ждать ав­то­буса, и он пеш­ком от­пра­вил­ся вслед за мной. Я про­шагал до кон­ца на­шей ок­ра­ины, где на­чало нас­то­ящей го­род­ской ули­цы от­ме­чал дву­хэтаж­ный дом из се­рого кир­пи­ча, и там ос­та­новил­ся. Дом был ста­рый. Хо­тя к не­му про­тяну­ли при­род­ный газ, на кры­ше ещё тор­ча­ли тру­бы печ­но­го отоп­ле­ния, а за до­мом сох­ра­нились дро­вяные са­рай­чи­ки.

— Жи­вёт у те­бя здесь кто? — спро­сил вдруг за спи­ной муж­чи­на с ос­та­нов­ки.

— Нет, — вздрог­нул я.

— А ка­кие ок­на те­бе нра­вят­ся? — не от­ста­вал стран­ный нез­на­комец.

— Не ска­жу, — ог­рызнул­ся я.

Он не оби­дел­ся и пред­ло­жил:

— Хо­чешь — уга­даю? Вон те край­ние, где за­навес­ки с ро­зами. Вер­но?

Я дей­стви­тель­но смот­рел на два этих тёп­лых, как я наз­вал их про се­бя, окнá. Толь­ко я ни­чего ему не от­ве­тил, раз­вернул­ся и по­бежал до­мой.

Я ус­пел сесть за стол в сво­ей ком­на­те, на­чал пе­репи­сывать уп­ражне­ние. Друг счи­тал, что я мо­гу пи­сать од­но, а ду­мать в это же вре­мя о дру­гом. И я ду­мал: как страш­но вспо­минать, по­чему пер­вый встреч­ный мне ка­жет­ся зна­комым! Мог ли этот че­ловек быть мо­им от­цом? Ма­ма зап­ре­тила за­давать вся­кие воп­ро­сы о нём. «Мы, — го­вори­ла она, — од­ни на всём бе­лом све­те. Ты ни­кому не ну­жен, кро­ме ме­ня. Мы всег­да бы­ли и бу­дем вмес­те».

— Сте­пан Пет­ро­вич, это По­лина.

— По­линоч­ка, уже поз­дно! Что-ни­будь серь­ёз­ное?

— Мне ка­жет­ся, или у Са­ши опять про­яв­ля­ют­ся гип­но­тичес­кие спо­соб­ности?

— У ка­кого Са­ши? Ах, да, у маль­чи­ка но­вое имя. По­лина, что за бред? Я ско­рее ожи­дал расс­трой­ства па­мяти, сна, стран­ностей по­веде­ния. С че­го та­кая фан­та­зия?

— Сте­пан Пет­ро­вич! Он де­лал мне мас­саж, и я ус­ну­ла. Нет, я прос­то вы­руби­лась, вык­лю­чилась на два ча­са. У ме­ня обыч­но очень чут­кий сон. Я не знаю, что он де­лал в это вре­мя.

— По­лина, вы прос­то ус­та­ли. Или это был ска­чок ат­мосфер­но­го дав­ле­ния. Воз­раст, на­конец, — прос­ти­те за нес­кром­ность.

— Сте­пан Пет­ро­вич, ему, ка­жет­ся, ма­ла ру­баш­ка. Я чувс­твую: он ста­новит­ся дру­гим.

— Ка­ким, По­лина? Ме­сяц на­зад прош­ла обыч­ная про­цеду­ра. Ран­них про­яв­ле­ний ни­ког­да до сих пор не фик­си­рова­лось. Вы си­ту­ацию кон­тро­лиру­ете?

— Ко­неч­но, не сом­не­вай­тесь, но, Сте­пан Пет­ро­вич, приш­ли­те Ар­ту­ра. Для стра­хов­ки.

— Лад­но, но не рань­ше, чем че­рез ме­сяц. А вам кор­ва­лоль­чик по­сове­тую. Хо­рошо сни­ма­ет на­вяз­чи­вые сос­то­яния. Спо­кой­ной но­чи!