Когда внезапно в столовой погасли все свечи, я вздрогнула, едва не расплескав вино из бокала. Что происходит? Комнату накрыла абсолютная тьма, а вдоль позвоночника поползли мурашки.
– Не бойся, – тихо сказал Мэтт, накрывая ладонью мою руку. – Это часть праздника: старый год уходит, и таким образом мы прощаемся с ним.
Можно было и предупредить! Я сделала глубокий вдох, силясь успокоить стучащее сердце. Свечи медленно загорелись, а когда в комнате вновь стало светло, я увидела, что Мэтт опустился передо мной на одно колено, а в руках у него открытая бархатная коробочка. Внутри лежало тонкое золотое кольцо, усыпанное мелкими бриллиантами и сапфирами.
От пронзившей меня боли я пошатнулась, нога подвернулась, и я кубарем полетела вниз.
Удар, еще удар. Колено хрустнуло, а я с каждой секундой набирала скорость. Очередное столкновение затылка со ступенькой заставило меня глухо застонать и зажмуриться в ожидании неминуемого. Я вскинула руки в попытке защитить голову. Вдруг в груди появилось странное чувство, словно кто-то щекотал меня перышком изнутри. Меня как будто приподняло, а после я мягко приземлилась на пол и осознала, что лестница кончилась. По залу прокатился ветер: захлопали створки окон, картины попадали со стен.
Послышались встревоженные крики, меня обступили люди. Я скосила глаза набок и, увидев вывернутую под неестественным углом ногу, всхлипнула. До чего же больно!
– Уже проснулась? – Голос Мэтта за спиной заставил меня вспыхнуть от радости и поежиться одновременно. Я ведь даже не умылась, ожидала, что за мной зайдет Лив или Энди… – Вечером я заглянул, но ты уже спала. Куратор подошел ближе ко мне и нарочито медленно заправил прядь моих волос за ухо. Сердце пропустило удар, а я застонала от обиды. Лишилась такого шанса побыть с Мэттом наедине. А ведь не собиралась спать, думала прилечь ненадолго… Однако уснула, едва коснувшись головой подушки. – Жаль, – вырвалось у меня, и я залилась краской. И куда исчезла моя смелость? Вчера я сама поцеловала Рида, а сейчас трепетала от одного его прикосновения. Впрочем, тот уже убрал руку, словно жалея о своем порыве. – Артур говорит, что я идиот и мне следует тебя поцеловать, – ухмыльнулся куратор. – Охотно верю, – пробормотала я и, подняв голову, вдруг наткнулась на пронзительный взгляд мужчины. – Вот, значит, какого ты обо мне мнения… – тихо сказал Мэтт. – Я думал, что достаточно шокировал тебя, хотел дать время переварить случившееся. Я шагнула назад и уперлась в кровать. – Я вовсе не это имела в виду! Вчерашний день и вправду был довольно насыщенным… Рид провел пальцем по моей щеке: – Яна, не провоцируй меня. Пока мы за пределами академии, так легко забыть, что я твой преподаватель. Я порывисто выдохнула, не зная, чего желаю больше: чтобы Мэтт остановился или продолжил. Одно дело целоваться под дождем в лучших традициях романтических фильмов, другое – дразнить мужчину в спальне.
Девушка, представившаяся Элизабет, охотно рассказала, что сама наложила на себя руки, узнав об измене жениха. Сейчас она, конечно, пересмотрела свое решение и с куда большим удовольствием отравила бы его самого.
Куратор действительно не давал мне увлекаться и, даже сам изнемогая от желания, хриплым голосом, от которого у меня по телу разбегались мурашки, велел отправляться к себе. Кремень!
Он гораздо чаще улыбался, почти не страдал головными болями и буквально светился изнутри. Еще одной примечательной деталью стало исчезновение седины на висках – похоже, она принадлежала Артуру. Студенты, конечно, пробовали потешаться над Василиском, шутили, что он красит волосы, но Мэтт быстро показал, что в остальном он нисколько не изменился, – парочка взысканий живо заставили их передумать.
Наверное, судьба такая: все рано или поздно меня бросают. Мое сердце сжалось от боли. Ведь и мне придется его оставить… – Впрочем, у меня есть Артур, – усмехнулся Мэтт. – Он точно от меня никуда не денется. Повинуясь порыву, я сделала шаг к Риду и обняла его. У меня было время подумать, и я приняла решение. – Я не могу обещать, что останусь навсегда. Но я доучусь до конца и буду с тобой столько, сколько получится. Пускай потом будет больно… очень больно, но сейчас я не хочу отказываться от этого. Договорив, я почувствовала, как к щекам прилила кровь. Я фактически призналась ему в своих чувствах, но у меня не было уверенности, что он разделяет их. Замерев, я уткнулась в плечо мужчины, не смея поднять взгляд. У меня, наверное, даже кончики ушей покраснели! Мэтт взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. – Сколько бы его ни было, это будет наше время. Я шумно выдохнула, и Рид припал к моим губам. Это был наш четвертый поцелуй, но ощущения становились все острее. Мы наслаждались каждым прикосновением, все теснее сплетаясь в объятиях и забыв обо всех проблемах. Нюкьеры, Артур в голове Мэтта и Бен неподалеку, вынужденный наблюдать за нами… Губы Мэтта, его пальцы на моей коже, горячий шепот – вот то, что имеет значение. Чьи-то шаги в коридоре привели меня в чувства. Очнувшись, я встрепенулась и растерянно отодвинулась от Рида. Его руки лежали на моих бедрах, а сама я полулежала на столе. – Кажется, мы немного увлеклись, – хриплым голосом отозвался Рид. Меня затопило смущение, и я поспешно оправила юбку. Подумать только, все едва не случилось прямо в лаборатории! Не уверена, что мы бы остановились, а не дошли до конца. – Я провожу тебя в общежитие. – Нет-нет, – возразила я. – Никто не должен узнать о нас. – Я все равно пойду за тобой. – Мэтт пальцем очертил контур моих губ, и тело отозвалось сладкой истомой. – Буду держать дистанцию, но проверю, что ты добралась до общежития в целости и сохранности. – Хорошо, – улыбнулась я. Академия спала, и мы с хорьком быстро дошли до места. К счастью, он никак не прокомментировал случившееся в лаборатории, и я была ему благодарна. Рид сдержал слово и следовал за мной в отдалении – его присутствие внушало мне уверенность. Приложив ладонь к еще горящим губам, я улыбнулась. Да, замок захватили нюкьеры… Но тем острее чувствуются моменты счастья.
Послышалось тихое ойканье и шлепанье босых ног. Мэтт улыбнулся: – Она у вас весьма сообразительна и развита не по годам. Оливия просияла: – Это точно, но отец ее балует – она из него веревки вьет. Я удивленно вскинула брови. Мрачный некромант, от одного взгляда которого по телу разбегаются мурашки? Верилось с трудом. – Внешность обманчива, – шепнула мне хозяйка дома и первой шагнула на лестницу.
