Поздний вечер. Или ранняя ночь? Я откинулась в кресле и лениво наблюдаю, как принтер, тихонько жужжа, исправно выдает лист за листом. Моя книга. Двести с лишним листов радости, боли, сомнений, размышлений. Вся моя жизнь. Нет, немного не так. Изрядный кусок моей жизни. Я и мои мужчины. Так я решила назвать книгу.
Я жду, когда вылетит последний лист, чтобы приступить к празднованию. Передо мной на столе — бокал с мартини, тарелочка с фруктами, хороший шоколад. Импровизированный банкет по случаю…
— По случаю несостоявшейся любви, — подсказывает мне Скептически Настроенная Дама.
— Цыц, — беззлобно отвечаю ей я. — Любовь-то состоялась, это семья не состоялась…
«Собственно, почему? — возражаю я сама себе. — Есть я, есть Александрос и Мария, и это — моя семья». А муж и папа… Собственно, ради этого я и затеялась писать книгу. Чтобы разобраться! И покончить наконец с этими призраками из прошлого, чтоб они все были здоровы. Тогда и только тогда, когда я разберу свои внутренние руины и завалы, я смогу построить на этом месте Хрустальный Дворец новой любви.
Принтер трудится. Стопка листов растет. В них — целая эпоха. От 16 лет и до этого дня. Есть такая книга автора Пикуля — «Три возраста Окини-Сан». Так вот, в моей — тоже три возраста. Только моих. Три возраста — три мужчины. Три несостоявшихся любви. Или все-таки состоявшихся?
— Состоявшихся! Состоявшихся! — подпрыгивает Восторженная Дурочка.
— Состоявишхся-застоявшихся, — угрюмо бурчу я. — Помолчи, не отвлекай классика от нетленки.
Все эти персонажи — тоже я. Вы не подумайте, я не шизофреничка. Просто у меня богатое писательское воображение и склонность к самоанализу. Вернее, это я так думала, что к самоанализу. На самом деле я всегда анализировала, разбирала по косточкам, раскладывала по полочкам не себя — их. Моих мужчин.
А себя начала только тогда, когда решила написать эту книгу. И вот тогда я с удивлением обнаружила, что я — очень неоднозначная фигура.
Потому что не успела я перейти ко второму листу, как они стали проявляться. Сначала Восторженная Дурочка… А потом и остальные. И каждая подсказывала, комментировала, вспоминала…
Я писала книгу долго и за это время успела полюбить их. Полюбить себя… Разную! И такую… И такую… И еще такую вот…
Уверяю вас, это было непросто — принять их всех. Сначала они реально выводили меня из себя. Особенно эта, Скептически Настроенная… Она только и делала, что критиковала, насмешничала и выставляла меня полной дурой. Я любовно называю ее Злыдней. Потому что она иронична и беспощадна. Временами мне очень хотелось заткнуть ей рот — или заткнуть уши хотя бы себе, но я не могла — ведь она звучала не снаружи, а внутри. Потому что была частью меня. Кстати, теперь я полагаю — лучшей моей частью. Жаль, что я раньше ее не слышала… Скольких ошибок удалось бы избежать! Зато не случилось бы этой книги…
— Так что нет добра без худа, нет худа без добра, — назидательно говорит Карина Премудрая.
— А то! — соглашаюсь я.
Премудрая — это тоже я. Оказывается, во мне имеется кладезь всяких сентенций, моралитэ и полезных сведений. Кто бы мог подумать? Опять же, спасибо книге — теперь я знаю это. Соответственно, всегда могу воспользоваться. Хоть что-то…
Знаете, я теперь всем буду советовать: хотите что-либо завершить — изложите это на бумаге. Очень способствует! Выплеснули — и внутри освободилось место для чего-то новенького… И еще — если повезет, вы можете по-настоящему познакомиться с собой. По факту — обрести целостность. Соединить всю разношерстную толпу своих субличностей в единое целое. В себя…
Оказывается, я себя совсем не знала! Сейчас я кажусь себе кристаллом со множеством граней, и каждая из них — самобытна и оригинальна. У каждой из них есть свой образ. Они такие разные…
Восторженная Дурочка представляется мне воздушным тонконогим созданием с каштановым «хвостиком» на голове, а на носу у нее стрекозиные розовые очки, делающие мир нереально радужным и совершенно искаженным.
Карина Премудрая — в строгом английском костюме, с гладкой прической, очень стильная и выдержанная.
Скептически Настроенная Злыдня одета в какой-то разноцветный балахон (всплывает полузабытое слово «капот») и напоминает мне то ли колдуна Вуду, то ли тетю Хаю «с-под Одессы».
Есть еще Жертва — та босая, в белом платье, с обнаженными руками и в белом веночке из лилий. Ее всегда хочется не то пожалеть, не то обидеть — сама не пойму…
Упрямица носит драные джинсы, майку с надписью «Fack you» и клепаные браслеты.
В общем, разные они… А в центре — я, Карина, собственной персоной, героиня своего романа, прошу любить и жаловать! Дирижер всего этого разношерстного оркестра… Я поймала себя на том, что теперь часто говорю о себе «мы». «Мы решили», «мы устали», «а хотим ли мы?». Мы, Карина Первая…
— Ну что, Карина Первая? — бодро спрашиваю я себя. — Мы сделали это?
Ответом мне тишина — когда внутренний конфликт разрешен, оркестр души звучит в унисон. Внутри разливается тепло и чувство глубокого удовлетворения. Я знаю, теперь довольны все — и Скептически Настроенная Злыдня, и Премудрая, и даже Дурочка, и еще много-много других моих ипостасей.
Мы все-таки сделали это!
***
Было весеннее утро. Придя на работу, я сварила себе кофе. Рабочий день только начинался, в салоне еще не было ни мастеров, ни клиентов.
Я очень любила смотреть из окна салона. Любила утро. Очень любила встречать рассвет и наслаждаться утренней прохладой. Я долгое время жила у моря, и хорошо знала: когда встречаешь рассвет на берегу моря, то на целый день обеспеченно заряжен и позитивом, и улыбкой, и теплом каждого лучика.
Наш салон красоты находился на втором этаже, и из окна открывался замечательный вид на город. Зеленели деревья, и в воздухе пахло весной и любовью.
Я открыла окна и вдыхала свежий и благоухающий воздух, и вдруг на мой мобильный пришло сообщение: «Добрый день! Кто вы?»
— Странно, — подумала я. — Он что, уже выучил русский язык и теперь решил меня разыграть?
Для грека выучить русский язык не проблема, но, наверное, не так быстро!
— Ты шутишь? — отправила я ответную эсэмэску.
На что мне пришло послание, что бывший владелец продал давно этот номер, а я все шлю какие-то странные смс на английском языке. Да уж, я и вправду за последнюю неделю отправила около десяти сообщений, и все они остались без ответа. Я писала своему бывшему мужчине, с которым мы были вместе около четырех лет, и вот после очередной ссоры я собрала свои вещи и вернулась в родные пенаты. Только от себя не убежишь, и мы продолжали переписываться и иногда встречаться. Но уже неделю он молчал… Теперь стало понятно, почему. Я вежливо поблагодарила нового владельца мобильного номера, и, немного расстроенная, пошла работать. Мне теперь трудно будет найти какие либо координаты Михалиса. Я ведь номер сменила. Как выяснилось, и он тоже.
Но спустя полчаса мне опять пришло сообщение, с просьбой познакомиться и предложением помощи. Не знаю… но что-то в этих маленьких посланиях мне понравилось, зацепило и замурчало. Так мы стали переписываться.
Что самое удивительное и смешное, почти сразу мои коллеги заметили изменения в моих глазах. Они светились.
Мы стали общаться, и у нас много оказалось общего. Мне очень понравился этот молодой человек, его стиль речи, грамотность, интересы, увлечения и стремления. Казалось, что он понимал меня с первого слова, что мы знакомы тысячу лет, что он настолько родной, что чувствует мое настроение и мои желания. В тот период я переживала не лучшие часы. Ведь мне совсем недавно пришлось расстаться с человеком, которого, как мне казалось, я сильно любила.
И мой новый знакомый с загадочным именем Арманд поддерживал и помогал мне перешагнуть эти отношения и оставить их в прошлом. Такое случалось со мной не в первый раз. Взять хотя бы мое первое замужество…
