Оглавление

Повесть «Ромашковое поле»

Основано на реальных событиях.

Все герои вымышлены.

1 глава

Я очнулся на перроне, когда ко мне, на большой скорости, двигался поезд. Поезд промчался мимо, лишь ветер ударил в лицо холодным предзнаменованием чего-то нехорошего. Из окон поезда лениво, лишь бы скоротать время, смотрели пассажиры то на меня, то на перрон. Людям был безразличен неподвижный человек, с усталым и серым лицом, тусклыми и безжизненными глазами, щетинистый и сутулый. Только одна маленькая девочка, лет пяти, улыбалась мне, призывно махала руками, словно приглашала войти во что-то светлое, прекрасное и счастливое, но я тогда не мог этого видеть, сердце мое было закрыто.

Вдруг мысль коснулась меня: «Что я здесь делаю? Опять напился до беспамятства…»

Горькая мысль отрезвила, и я поплёлся, еле передвигая ногами в тяжёлых военных ботинках, домой.

Утро выдалось очень мерзким и тоскливым. Казалось, что серые тяжёлые тучи висят у меня на висках, прибивая к земле, и лишают последних сил и желания на существование. Пока я шёл по перрону, начался мелкий дождь.

«Затяжной, — подумал я. — А ведь когда-то я любил такую погоду. В детстве. По лужам побегать, в грязи повозить сапогами, ртом капли ловить, споря с мальчишками, кто шире рот откроет и больше капель поймает. Мама не ругала, когда я словно вихорь, влетал в дом, мокрый до ниточки, неся за собой огромные следы грязи. Более строгим у нас был папка, но его часто не было дома. Он у нас служивый, как и я. И лишь брат, нудный «ботаник», поднимая нос из-за книжки бурчал: «Свинья всегда грязь найдёт». Как это было давно, как будто и не со мной.

За мыслями я и не заметил, как дошёл до метро. Сел в полупустой вагон и задремал. Мне снился сон, как я бежал по полю с ромашками. И так было хорошо и свободно, как в детстве у бабушки. Природа в ее деревне была богатой. Густые и бархатные леса, манящие прыгнуть в них, как на перину. Березовые рощи, переходящие в непроходимую тайгу. Необъятные поля, славившиеся разнотравьем, дурманившие своими запахами, ласкали глаз прелестью всех цветов радуги. Горная прохладная река, несущая свои воды из соседнего государства Монголии, изредка позволяющая искупаться в ней, когда не было дождей и солнце прогревало прозрачные воды. И голубые таинственные горы, куда меня всегда влекло. Ощущение умиротворения и величия природы с детства не покидало меня. Я неоднократно порывался уехать в те места и обосноваться, но разные обстоятельства останавливали. Так и не реализовал своей мечты и по сей день. А сейчас она стала такой далекой, можно сказать, безразличной.

Проснулся я от того, что какой-то мальчишка нагло тыкал мне в лицо мокрую плюшевую игрушку и ехидно улыбался. Мама проказника отдернула его и извинилась. Я вышел на следующей остановке и направился домой.

Мама опять не спала всю ночь, все выглядывала меня из окна. Она ничего не сказала, просто горько вздохнула и позвала на кухню завтракать. Я отказался, прошёл в спальню и крепко заснул.

Мне вновь снилось огромное ромашковое поле. Я опять бежал по нему, но уже не один, а с моим братом Сашкой. Мы были детьми, необыкновенное спокойное и радостное чувство наполняло нас. Я смотрел на него и смеялся заливисто, не имея силы остановиться, до слез. Мой смех плавно переходил в рыдания взахлёб и где-то вдали слышал голос отставшего Сашки: «Пашка, ты чего? Просыпайся…». Видимо я плакал реально, сквозь сон. Когда очнулся ото сна, продолжал всхлипывать. На кровати сидел Саша и теребил меня за плечо.

— Пашка, ты чего?

— Приснилась дурь какая-то, — немного успокоившись сказал я.

На столе стоял стакан с водой: мама позаботилась. Я взял его и выпил залпом, стало легче. Сашка уже стоял у окна, я чувствовал, что он готовился к серьёзному разговору.

2 глава

Мы всегда были разными, но лишь по характеру, жизненным целям и убеждениям. Или вернее у него были цели, у меня нет. Но внешне мы, как две капли воды — чистые близнецы. Даже мама нас путала иногда. Родинки и те были в одних и тех же местах. Высокие, немного смуглые, с русыми волосами, ближе к соломенным, и серыми, иногда меняющимися на голубой цвет, глазами, обрамлённые богатыми и темными ресницами, как говорила мама: «таким ресницам все девчонки завидуют». Волосы слегка завивались, особенно когда были мокрыми, в игривые колечки, собираясь в большую копну, наказывая нас непослушанием, если немного затягивали с походом к парикмахеру. Широкие плечи, военная выправка и осанка, твердость поступи — были плодом работы нашего отца, который приобщал нас к спорту с детства и работал над нашей походкой каждый день. Можно было назвать нас «красавчиками», но Сашку не интересовала его внешность, «только повышение айкью», как он все время выражался.

Сашка всегда был большой умница: школа с золотой медалью, экономический институт с красным дипломом, три иностранных языках, никакой улицы и дворовых приключений, только учебники и тетрадки.

После института по рекомендации он сразу поступил на хорошею работу. В скором времени нашёл себе чудесную девушку Лену, женился, и сейчас они ждали первенца. Все по плану, все счастливы.

А я еще с юности во всю пользовался тем, что девчонки липли ко мне, и встречался с разными, даже одновременно и без разбору. Мы с братом были одинаковые внешне, но совершенно разные внутри. Говорят, что близнецы чувствуют друг друга: боль и переживания. А я ничего не чувствовал. Может Сашка имел эту связь, потому что постоянно возился со мной, пытался изменить, помочь, а я совсем никак.

У нас вся семья такая — положительная. Мама заслуженный работник образования. Тридцать пять лет воспитателем отработала в детском саду. Папа военный, дослужился до полковника. И на этом бы не остановился, но рак желудка за три месяца скрутил его, ничего не успели предпринять. Ведь он никогда не жаловался. Сильный был человек. Настоящий офицер с высокими принципами.

Один я у них такой беспутный. Как говорится: «в семье не без урода». Может потому, что я младше Сашки был на целый час. Никак в это мир идти не хотел. Видимо, как чувствовал, что не надо меня выпускать. Целый час маму мучал и вот вам — такой красавец. Тот случай, что я долго не мог родиться, дало какие-то последствия, из-за которых с младенчества я часто болел. Слабого здоровьем мальчика холили и лелеяли, оберегали от всего, включая стрессы, и все мои капризы, вместо наказания, были без замедления выполняемы. В результате, болезни ушли, а понятие, что все мне обязаны, надолго приросло к моему сознанию.

Когда мы подросли, Саша взял надо мною шефство. Стал защищать от всех, следил за мной, и в последствии даже уроки делал за меня. Вот и результат, я совсем обнаглел, сел ему на шею и поехал, как откормленный барчонок, на всем готовом. А началось все это с единственной фразы мамы: «Саша, ты старше Паши! Присматривай за ним немного. Он еще и болеет часто, пожалей его!». Она хотела этим унять наш конфликт, который доходил уже до драки. А получилось, что разбудила внутри Сашки непреодолимое чувство ответственности, а у меня наглое и потребительское отношение. Школу я закончил кое-как, по договоренности родителей с директором и помощи брата. В институт поступил, но на первом же курсе перестал посещать занятия, потому что все ночи проводил в ночных клубах. И после первого же семестра меня вежливо попросили забрать документы. Папа, чтобы я окончательно не спился и не принялся за наркотики, затолкал меня в армию. После срочной службы я заключил контракт. Неоднократно меня пытались уволить, но славная память отца и слезы мамы, дали мне возможность дослужиться до сего дня.

Жизнь моя текла совершенно безвольно, я ни о чем не мечтал, никуда не стремился и не строил никаких планов. Она словно снежный ком, несущийся по склону горы и увеличиваясь от того, что слой за слоем к нему прилипает снег, наматывала на себя обстоятельства, которым я позволял не сопротивляясь, вершить мою судьбу. Не было во мне твёрдости характера, что еще более меня отличало от брата.

3 глава

Однажды я встретил девушку, ее звали Надя. Ее чистая душа разглядела во мне не то, что видели другие, а что-то светлое и хорошее. Надя верила в меня и просто любила, безусловно, не осуждая, она и стала моей надеждой на будущее. Надя принимала меня таким, какой я есть. Я продолжать гулять, пить, встречаться с другими параллельно. А она все говорила: «А я знаю, что ты не такой. И ты скоро это поймешь!». Сначала мне забавно было с ней, где еще возьмёшь такую наивную дурочку, которая тебя принимала ночь-полночь, с горячей едой и еще ласковыми словами, никогда не ругалась, не обижалась, не отворачивалась. У нас не было близости, Надя берегла себя для брака, и это еще больше подкупало меня. Со временем, рядом с ней, я стал меняться: бросил всех девушек, стал меньше выпивать и бросил курить. Надя очень любила искусство, и, удивляя своих родных, вместе с ней я стал посещать выставки, театры и музеи. Даже начал рисовать. Оказывается, у меня к этому был талант. Появилась мечта поступить в художественное училище, и Надя с мамой меня в этом поддерживали. Они очень сильно подружились, мама в Наде души не чаяла. В те дни я чувствовал себя очень счастливым. Брат скептически относился, но был рад, что моя жизнь поворачивается в позитивную сторону. Мы даже стали часто разговаривать с ним, ездить на рыбалку, в тот момент очень сблизились, от чего мама была счастлива.

Но эта идиллия длилась не долго. Я сделал Наде предложение, которое она приняла, не раздумывая. Мы готовились к свадьбе, пока не произошло то, что разрушило мою жизнь окончательно.

Мы возвращались из театра поздно вечером. Начиналась осень, и вечер оказался приятно теплым и уютным. Надя меня упросила не брать такси, а пройтись пешком. Я согласился, хотя меня с утра не оставляло непонятное чувство тревоги, но мне несвойственно обращать внимание на всякого рода такие ощущения. Нервы расшатаны, поэтому я и не предал этому значения. Уже почти у дома Нади, в плохо освещённом проулке, навстречу к нам стал приближаться мужчина. Он попросил закурить, но я уже окончательно избавился от этой привычки, и вежливо пояснил ему, что сигарет нет. Он приостановился, вгляделся в меня сквозь слабый свет фонарей и произнёс:

— А, это ты?

Затем, как кобра, одним движением метнулся к Наде и что-то воткнул ей под ребра. Я не сразу понял, что произошло, только услышал, как Надя захрипела и стала падать. Я подхватил ее, с ужасом посмотрел на мужчину и узнал в нем бывшего прапорщика из нашей части.

— Ты у меня семью забрал, а я у тебя ее! — и воткнул нож мне в бок.

Я сразу потерял сознание. Очнулся уже в больнице. После я узнал, что мы пролежали там больше часа, пока нас не нашли жильцы дома. Мое ранение было неопасным, меня прооперировали и в скором времени выписали. А Надю… не спасли. Потеряла очень много крови.

Во всем был виноват я. Эта история началась еще до встречи с Надей. На одном из праздничных вечеров в нашей военной части я очень напился и соблазнил жену того самого прапорщика. Для меня это было дело незначительное, я сразу и забыл про эту ночь. Как оказалось, после этого прапорщик, узнав обо всем от доброжелателей, сильно избил ее. После этого она вместе с детьми улетела к подруге куда-то в Сибирь, оставив ему записку: «Этого я тебе никогда не прощу. Можешь не искать меня». Он стал узнавать куда она уехала. Перед отъездом она сняла побои в травмпункте и, когда прапорщик нашёл ее, она стала угрожать ему этой справкой, если не отстанет, то посадит его. Даже не дала с детьми увидеться. Прапорщик обозлился, приехал домой и топором изрубил всю мебель в своей квартире. Под горячую руку попалась и собака. Ее тоже пополам. На шум прибежал сосед, его рубить он не стал, но хорошенько избил. От того получил условный срок. После того, как он напал на нас, его надолго посадили за решётку.

Но Надю уже было не вернуть. От тоски я ушел в глубокий запой, из которого меня вытащили только капельницами и двухнедельной реабилитацией в алкогольном центре. Или всем казалось, что меня вытащили, на самом деле я остаюсь в этом состоянии, даже когда трезв, все как в тумане.

Со временем я вернулся к прежней жизни: выпивка, сигареты, непонятные женщины. Между этими занятиями, проходила, ничем не радующая меня, служба. Лишь только одно дорогое и понимающее меня существо — мама, держала у жизни. Самый близкий человек. Сашка давно настаивал, чтобы я съезжал с квартиры мамы, снимал себе что-нибудь и жил своей жизнью, но я эгоистично не мог лишить себя удовольствия — каждый день видеть ее. Жил только ради нее, и в то же время так ее расстраивал, затем корил себя за это, и все же каждый день возвращался на свои круги ада.

4 глава

Однажды я вернулся со службы домой немного раньше. Вся семья была в сборе: мама, Сашка и Лена — его жена. У меня были свои ключи, и я вошёл тихо, никто не слышал. Из кухни доносился разговор. Видимо Саша и Лена узнали пол своего будущего ребёнка и пришли рассказать об этом маме. Все возбуждённо и радостно обсуждали какого цвета должны быть обои в детской, какая коляска больше всего подойдёт, из какой ткани нужно нашить пелёнки и распашонки и много приятных для будущих родителей хлопот. Смех иногда переходил в радостные восклицания и восторги. Уже планировалось кто и как будет забирать из роддома Лену, на какой машине, и как мама на первое время переедет к Саше и будет помогать. Все были счастливы, а мне стало невыносимо одиноко. Я себя почувствовал совершенно посторонним человеком, который подслушивал чужие разговоры.

Сидя в прихожей тихо, я глубоко задумался, и мои мысли уже были очень далеко, как меня окликнул Саша:

— Пашка, ты дома? Ты сегодня рано, но это очень хорошо. У нас такая новость! — глаза его горели, дыхание было сбивчивым. — Пойдём скорее на кухню, я хочу, чтобы мы с Леной тебе все рассказали! — он вёл меня, держа за руку, как в детстве. — Мама уже все знает, мы не выдержали и проболтались, хотя планировали тебя подождать.

— Саша, как хорошо, что ты пораньше пришёл, — улыбалась мама, вставая, чтобы поставить для меня столовые приборы.

Лена поздоровалась со мной, и они все втроём усадили меня напротив, создав небольшую паузу для интриги.

— Паша, — начал Саша. — У нас будет двойня! — сказал он восторженно. — Генетика берет своё!

— Ого! Ну и повезло же вам! — единственное, что я мог выдавить из себя, услышав эту новость, и не проявил никаких эмоций.

— Ты не рад? — спросил Саша, разочаровавшись моей реакцией.

— Почему на рад? Рад! — стараясь улыбаться, добавил я.

Мне совсем было нерадостно, наоборот, ком подступил к горлу, потому что я вспомнил, как Надя хотела детей — двоих: девочку и мальчика. «А лучше двойню, чтобы им было легче друг друга поддерживать. Как вы с Сашей!» — говорила она.

Эти слова в моей голове заставили меня очнуться и понять, что это новость очень важна для брата и моя поддержка нужна ему. Надя, когда ее уже и не было на этом свете, все равно несла только свет и любовь. Вот и сейчас, благодаря ей я вовремя спохватился и дал понять брату, что рад за него, обняв за плечи и обещав оказать любую помощь.

5 глава