Вниз по темной реке

Карен Одден

С тех пор я понял: если ты слаб, тебе всегда помогут, однако всему есть предел. По большому счету ценить тебя будут за силу и уверенность, за решительность, граничащую с дерзостью. За надежность.

Ты можешь представать перед людьми лишь в двух ипостасях: ты с ними либо сражаешься, либо спасаешь. Ни та, ни другая ипостась не даёт тебе возможности проявить чувства, свойственные обычному человеку, а ведь каждый из нас чего-то страшится, тоскует, сомневается.

Я неопределенно хмыкнул, и монахиня мягко улыбнулась.

– Мистер Белл – человек простой, но хороший.

Она подошла к дверям и дернула за шнур колокольчика. В кабинете появилась еще одна монашка – женщина с некрасивым родимым пятном под глазом, и мать Луиза попросила ее привести садовника.

Через несколько минут на пороге появился крупный мужчина. Белл оказался примерно моим ровесником, однако, даже пригнувшись под притолокой, он был едва ли не на голову выше меня и уж точно на несколько стоунов тяжелее. Лицо круглое, загорелое, на лоб свисают сальные пряди темно-русых волос. Садовник бросил робкий взгляд на мать Луизу. Да, прост, но руки – что бревна. Неудивительно, что миссис Манро предпочитала ходить по нашему району в его компании.

– Мистер Белл, это инспектор Корраван, – дружелюбно заговорила монахиня. – Ему требуется расспросить вас о том нападении на миссис Манро. Сможете рассказать, если что-то помните?

Взгляд садовника заметался между нами, и он неуверенно кивнул.

– Прямо сейчас?

– Да, пожалуйста, мистер Белл.

Мужчина повернулся ко мне, сжимая и разжимая кулаки, словно перебирая ручку граблей.

– Мы шли где-то за четыре улицы до реки. Уже стемнело. – Белл искоса посмотрел на меня. – Наверное, было часов девять. Миссис Манро… э-э-э… меня немного опередила. Как раз на этой улице мы нашли…

Он глянул за разрешением на мать Луизу, и та подбодрила его легким кивком:

– Продолжайте, мистер Белл.

– Нашли падших женщин. – Садовник говорил, осторожно подбирая слова, словно вспоминал когда-то заученные фразы. – Там было несколько совсем молоденьких, а миссис Манро всегда убеждает таких девушек идти с нами. Предлагает им поесть и все такое. Мы поговорили с двумя, потом встретили еще одну, и те две остались со мной. Миссис Манро отошла в сторону, и тут подскочил какой-то человек. Схватил ее – может, думал, что она – одна из… э-э-э… падших женщин. Она закричала, и я его оттолкнул. Он не причинил вреда миссис Манро – она сама так сказала. Разве что чуть помял капор.

– Как он выглядел?

– Э-э… – Белл насупился, силясь припомнить. – Лет тридцати, волосы темные. Ростом невысок. – Он приложил ладонь к середине своей грудной клетки. – В кепи.

На человека, замеченного около конюшни, нападавший, судя по описанию, никак не походил.

– Он что-нибудь говорил?

– Во всяком случае, я не слыхал. Может, ей что-то и сказал.

– Вы привели в тот вечер кого-то из женщин сюда, в приют?

– Двух девушек, – мотнул головой Белл.

– Они все еще здесь?

– Одна из тех девушек у нас и умерла, бедняжка, – вздохнула мать Луиза, – а второй мы нашли работу служанки. Одну секундочку. – Порывшись за книгами на полке, она достала узкую конторскую книгу в матерчатом переплете и перелистнула несколько страниц. – Да, она уехала в одно имение в часе от Лондона. Имение «Тредуэллс».

– Спасибо за рассказ, – поблагодарил я Белла.

Тот дотронулся до края воображаемой шляпы и вышел из кабинета.

– Хороший человек, – сказал я, и мать Луиза согласно кивнула.

– Все мы – Божьи дети, и все не