Но всегда найдется такой круг людей, для которых незначительное в глазах прочих есть уже значительное.
«Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?»
как много в человеке бесчеловечья
– ведь нельзя же залезть в душу человека и узнать все, что он ни думает
Но всегда найдется такой круг людей, для которых незначительное в глазах прочих есть уже значительное.
Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого все же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же потом нестерпимо обрушилось несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира
Фамилия чиновника была Башмачкин
нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Что ж делать! виноват петербургский климат.
Сострадание было ему не чуждо; его сердцу были доступны многие добрые движения, несмотря на то что чин весьма часто мешал им обнаруживаться.
Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было
