Елизавета Елагина

Идолы театра

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Иллюстрация на обложке Полина Елагина

© Елизавета Елагина, 2018

Габриэль решается вспороть брюхо мира своих фантазий, и из него на сцену выползают змеи, шелестя гладкими телами и сверкая холодными глазами.

16+

ISBN 978-5-4493-3068-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Идолы театра
2. Часть I. Небо
   1. Эпизод 1
   2. Эпизод 2. Горный поэт Анатолий
   3. Эпизод 3. Школа искусств
   4. Эпизод 4
   5. Эпизод 5
   6. Эпизод 6
   7. Эпизод 7. Про огромного крокодила
   8. Эпизод 8
   9. Эпизод 9
   10. Эпизод 10
   11. Эпизод 11
   12. Эпизод 12
   13. Эпизод 13
   14. Эпизод 14
   15. Эпизод 15
   16. Эпизод 16
   17. Эпизод 17
   18. Эпизод 18
   19. Эпизод 19
   20. Эпизод 20
   21. Эпизод 21
   22. Эпизод 22
   23. Эпизод 23
   24. Эпизод 24
3. Часть II. Земля
   1. Эпизод 25
   2. Эпизод 26
   3. Эпизод 27. Арабелла и оковы
   4. Эпизод 28
   5. Эпизод 29
   6. Эпизод 30
   7. Эпизод 31
   8. Эпизод 32
   9. Эпизод 33
   10. Эпизод 34
   11. Эпизод 35
   12. Эпизод 36
   13. Эпизод 37
   14. Эпизод 38
   15. Эпизод 39
   16. Эпизод 40
   17. Эпизод 41
   18. Эпизод 42
4. Часть III. Ад
   1. Эпизод 43
   2. Эпизод 44
   3. Эпизод 45
   4. Эпизод 46
   5. Эпизод 47
   6. Эпизод 48
   7. Эпизод 49
   8. Эпизод 50
   9. Эпизод 51
   10. Эпизод 52
   11. Эпизод 53
   12. Эпизод 54
   13. Эпизод 55
   14. Эпизод 56. Снова про огромного крокодила
   15. Эпизод 57
   16. Эпизод 58
   17. Эпизод 59
   18. Эпизод 60
   19. Эпизод 61
   20. Эпизод 62
   21. Эпизод 63. Принц и его похождения
   22. Эпизод 64
   23. Эпизод 65
   24. Эпизод 66
   25. Эпизод 67
   26. Эпизод 68. Он украл мой театр
   27. Эпизод 69

Часть I. Небо

Эпизод 1

В глазах Принца отражалось небо. Облака паслись на безмятежных голубых просторах. День обещал только покой и свет.

Показывай небо внутреннее состояние Габриэля, разразился бы шторм. Даже сидя в этот погожий день на траве со своим ближайшим другом, Габриэль ощущал, как скалят внутри у него зубы лохматые страхи, хлопают крыльями ангелы и воют парки и музы. Стоило Габриэлю закрыть глаза, он слышал змеиное шипение, плач, похоронную музыку и грохот аплодисментов.

— О чем ты думаешь, Габриэль? — Принц улыбнулся, и солнце засияло еще ярче.

— Я хочу открыть театр и ставить в нем свои пьесы. Это было бы прекрасно. Тебе бы вот не хотелось стать актером?

— Я, Габриэль, всегда рад быть тебе полезным. Актеров мы найдем сколько угодно, лучше подумать о месте для твоего театра. Я буду тебе помогать.

Габриэль и Принц были близки, как братья. Габриэль привык к тому, что погода зависит от настроения Принца, а успех любого предприятия — от его участия. Он бы ни за что на свете не взялся за дело, не заручившись поддержкой Принца.

— Спасибо, Принц. А ты о чем думал?

— А я думал о разных местах, в которые мне нужно зайти, и как было бы замечательно, если бы это солнце спалило их все дотла. Сегодня так солнечно. — Принц посмотрел в глаза Габриэлю, и тот с трудом удержался, чтобы не моргнуть, — таким ярким показалось ему солнце в этот момент. — Я так люблю тебя, Габриэль. Видишь большое белое облако, похожее на дракона?

— Я вижу большое облако.

— Видишь маленькое облако, которое дракон собирается проглотить? — Габриэль знал, что когда Принц заговаривает об облаках и прочих природных явлениях вместо того, чтобы прямо отвечать на вопрос, это значит, он сильно не в духе и вся лазурь, источаемая его взорами, — фальшь. — Это маленькая принцесса. Я не знаю, насколько это расстроит тебя, братишка, но ее я люблю не меньше тебя. Я бы гораздо охотнее взял в жены ее, чем ту уродливую деваху, которую мне приискал отец.

Отец Принца, жесткий и властный человек, решил, что пришла пора женить первенца. Слова Барольда в семье считались законом, не обсуждались и обычно не встречали сопротивления. Но Принц отчаянно не желал жениться на девушке, подобранной его отцом.

— Принц! Не говори так о своей будущей жене.

— Да кто же тебе сказал, что я на ней женюсь?

— Твой отец это сказал.

— Я уже обручен. Я обещал маленькой принцессе, что спасу ее от дракона и женюсь на ней. Я же не могу нарушить слово. — В глазах Принца горела мольба, как будто Габриэль мог решить его судьбу. Солнце скрылось за огромным драконом. — Я не могу совершить преступление против Господа и Небесного Царства.

— Ну брось, братишка. Я не верю, что у твоего отца настолько плохой вкус. Быть не может, что она и в самом деле так уродлива, как ты говоришь. Уж во всяком случае, она наверняка покладиста.

— Замолчи! — Принц сделал над собой усилие, и на лицо Габриэля снова упал солнечный свет: тень прошла. — Больше ни секунды моей юности я не потрачу на толки об этой карге. Давай вернемся к театру. Знаешь Ральфа? С верфей. У него хорошая команда строителей.

— Принц! Театр — это не стены.

Несмотря на искреннюю привязанность, которую Габриэль питал к Принцу, говорить с ним о возвышенном ему было непросто. Габриэль задумался на секунду и встретил прямой нетерпеливый взгляд Принца.

— А что же, Габриэль? Давай для начала определимся. Иначе мы можем получить совсем не то, что хотим. Но даже в этом случае — я на твоей стороне, братишка. Я буду ходить по всему городу, по каждой улице и убеждать людей, что призрак без стен — театр, а не иллюзия.

Габриэль принужденно засмеялся. Порой он поражался, как человек, начисто лишенный воображения, мог стать его лучшим другом и оказывать такое влияние на его мысли и поступки.

— Принц, у меня сейчас нет для тебя хорошего определения, но вот что я могу тебе сказать. Театр — это игра, в которой ты ставишь на кон свою душу, а выигрываешь все, что только можешь вообразить.

— Очень похоже на дьявольскую западню.

— Но не беспокойся. Стоит только снять маску, и к тебе возвращается все.

— Деньги, которые мы вложим в театр, к нам точно не вернутся. Про душу не знаю. Предоставлю это тебе.

Габриэль порадовался, что не начал пересказывать Принцу содержание задуманной им постановки. Принц прочел на лице Габриэля недовольство и засмеялся.

— Знаю, знаю, братишка. У тебя от разговоров о деньгах начинает киснуть кровь. Повезло тебе, что ты на самом деле не мой брат. Поживи недельку под одной крышей с моим отцом — и у тебя бы выработался иммунитет.

Вдруг Принц заулыбался так, что Габриэлю стало жарко. Он знал, что это значит: в поле зрения Принца появилась Арабелла.

— Арабелла, Арабелла! Иди ко мне, моя красавица!

Принц раскинул руки и заключил Арабеллу в объятия. Ее огненные волосы горели на солнце, и Принц не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Они идеально дополняли друг друга. Принц поцеловал сестру в щеку, от которой — Габриэль был уверен в этом — пахло медом.

— Моя дорогая принцесса, милая сестренка, какие у тебя новости? — Улыбка не гасла на губах Принца, но глаза смотрели испытующе: он знал, что хороших новостей не услышит.

— Отец хочет тебя видеть. Он тебя повсюду ищет. Спрашивал о тебе Марса. Тот сказал, что ты ушел на верфи. На верфях люди уверены, что ты отправился на базар за подарком для твоей невесты. Торговка ожерельями сказала, что видела красивого юношу, который хотел утопиться, чтобы не идти к алтарю.

Лицо Арабеллы выражало осуждение и сочувствие. Она не играла в игры с влиянием на погоду — эта обязанность в семье лежала на Принце.

— Бедолага. Очень мне его жаль. Ну, а зачем я понадобился старику?

— Надо выбирать ткань для свадебного костюма. Родители Стелланы выбрали красную, и нам надо подобрать что-то, что будет хорошо сочетаться.

— Только голубой. Во что будет одета ведьма, не важно. Я буду в голубом. Я всегда представлял, что меня похоронят в лазурно-голубом одеянии.

— Постой. — Габриэль не смог удержаться. — Уродливая деваха, на которой ты женишься, — это Стеллана?

Принц печально кивнул.

Арабелла вскипела:

— Что? Ты так сказал про Стеллану?

— Да, я так сказал.

— Принц, ты ее не заслуживаешь, — сказала готовая разрыдаться Арабелла.

— Я ее совершенно не заслуживаю, — Принц покачал головой.

Габриэль был потрясен:

— Но, Принц, Стеллана для тебя идеальная партия! Красивая, статная, умная, богатая…

— Может, ты на ней женишься в таком случае? — с надеждой спросил Принц.

— Я… — Габриэль запнулся. — Но я же не…

— Вот и я тоже. — Принц мрачно кивнул. Он на секунду задумался и снова отбросил наваждение силой воли. — Арабелла! Мы строим театр.

Арабелла укоризненно покачала головой.

— Арабелла, подумай. Костюмы, маски, цветы. Цветы и цветы!

— Арабелла, ты не любишь театр? — робко спросил Габриэль.

Арабелла тепло улыбнулась. Габриэль обратился к ней впервые с тех пор, как она пришла, и дал ей повод перевести взгляд с любимого, но слишком непостоянного лица брата.

— Я очень люблю театр.

Эпизод 2. Горный поэт Анатолий

Единственным знаменитым выходцем из Коралобоса был поэт Анатолий. Он читал стихи с горных склонов всем, кто мог его услышать.

Габриэль считал себя прямым потомком поэта Анатолия. Он верил, что его богатое воображение и неспособность видеть серые будничные краски не должны пропадать. И потом, он мечтал о славе — о славе драматурга, вещающего свои вирши толпе поклонников, собравшихся у подножия горы. Образ харизматического предка не давал Габриэлю покоя. В своих мыслях он забирался высоко на горные склоны — еще выше, чем пастухи, обозревающие сверху скучающие стада овечек. Габриэль мечтал о своей пастве.

И вот юноше пришла в голову мысль открыть в Коралобосе театр. В успехе предприятия он не сомневался — развлечений у местной элиты было немного. Горожане ходили в церковь, ходили в трактир, пили вино у себя дома или засыпали над книгами прославленных поэтов.

Габриэль взял изящное гусиное перо (наподобие того, каким водил бы по бумаге горный поэт Анатолий, записывай он свои нетленные труды) и соорудил на кипе листов свое первое творение — пьесу «Торговец змеями».

Когда Габриэль поставил последнюю точку, на дворе стояла глубокая ночь, но поздний час не смутил потомка горного поэта Анатолия — и он помчался в горы.

Поскольку Габриэль был окрылен вдохновением, он забрался довольно высоко — на утес, бросившись с которого, можно было рухнуть в море. С этого утеса было хорошо видно устройство Коралобоса. Город представлял собой три полоски. Первую полоску занимал богатый квартал, примостившийся у подножия гор. Отсюда родом были сам Габриэль, Принц, Арабелла, да и вообще все, с кем знался Габриэль. Богатый квартал спал сном праведника.

Вторую полоску занимало чистилище. Здесь были кое-какие поля и пустыри, где проводились ярмарки крупного рогатого скота, разъезды лошадей, устраивались сезонные оргии и заключались сомнительные сделки. В этот час тут было пусто и тихо.

Третью полоску занимали верфи. Здесь жили и трудились бедняки. Помимо морского промысла, здесь располагались мастерские самого разного толка, управляющие которых жили в пригорном квартале. Тут горели огни и слышались голоса. Для местного люда наступление ночи не обозначало конца трудового дня. Многие мастерские не закрывались до самого утра. Не закрывался до самого утра и местный кабак. А посиди Габриэль на утесе подольше, почти до самого утра он бы слышал заунывную песню церковного сторожа.

Но потомок горного поэта довольно быстро насладился этим впечатляющим видом, продрог и стал карабкаться вниз.

Эпизод 3. Школа искусств

В Коралобосе была школа искусств. Туда первым делом и направился Габриэль с утра. Он пробежался по разным классам, поглядел на вальяжных художников, старательных скульпторов, общительного преподавателя литературы и простаивающие без дела лиры и добрался до актерского класса.

Ванда и Кристина сидели на полу и сплетничали, а Бастиан стоял посреди зала и собирался с духом.

Потомок горного поэта с облегчением подумал о том, что мучительное прослушивание проводить не придется и отказывать плачущим дарованиям в ролях тоже не придется.

Красавице Ванде Габриэль без колебаний отдал главную женскую роль. Кристина сказала, что это нечестно, но Габриэль ее утешил, объяснив, что роль служанки Серции не менее важна для сюжета (тут потомок горного поэта несколько слукавил).

Бастиан Габриэлю особенно понравился — он расположил драматурга своим честным видом и трагичной статью. Габриэль даже пожалел, что не написал для его героя ни одного монолога.

Эпизод 4

Габриэль был сыном священника. Приход его отца посещали люди благородного происхождения, обладавшие высоким достатком и прекрасными манерами. Выбираясь на воскресную службу, достойные прихожане надевали свои лучшие одежды. Габриэль обожал этот день. Ему нравилось, что приходя к его отцу, люди наряжались, как на бал, но вели себя при этом исключительно сдержанно и чинно. Ему нравилось наблюдать за поведением прихожан во время службы. Мужчины хмурили брови и сосредоточенно смотрели на потолок, женщины взволнованно вздыхали и теребили платочки или ароматизированные четки. Все это они проделывали с видом безграничного смирения и покорности.

Еще потомку горного поэта нравилось участие, которое прилежные прихожане принимали в его особе. Участие это было тем сильнее, что его несчастная мать умерла и в целом мире у бедного мальчика не осталось ни души, кроме отца, который каждую минуту своей жизни был занят тем, что отмаливал грехи своих щедрых прихожан и любовно выписывал им индульгенции.

Со дня трагичной кончины его бедной матери прошло уже лет двадцать, но сердобольные дочери города продолжали лить слезы, обращаясь к нему, называть его бедным сироткой и подносить скромные подарки вроде пряников, орехов, марципана, изящных безделушек и расшитых вручную платков.

Когда в церкви проходила служба, Габриэлю нравилось забраться под самый свод и следить за порядком. Изредка порядок нарушался каким-нибудь шаловливым юнцом, которого за это тут же отчитывали. Габриэль любил наблюдать за этими сценами, набивая себе рот орехами.

В раннем детстве во время одной из таких служб Габриэль и обратил внимание на Принца и Арабеллу. Ему и раньше приходилось видеть семейство ювелира Барольда, но в этот день Сара, жена почтенного ювелира, произвела на него особенно сильное впечатление своими слезами и подарками. Сара была крайне сдержанной и даже холодной женщиной, но ей свойственно было порой впадать в приступы истого нервного возбуждения. Ее длинные сухие пальцы яростно стискивали четки из вишневого дерева, худое тело отчаянно раскачивалось, глаза были зажмурены, а губы шептали страстные молитвы. Барольд, в противоположность своей жене, сидел неподвижно и угрюмо смотрел прямо перед собой.

Дети этой всеми уважаемой пары, сидевшие по бокам от родителей, были похожи на двух маленьких ангелов. Рыжеволосая Арабелла, смиренно сложив руки на коленях, спокойно и радостно слушала песнопения, а Принц, откинув голову на обитую бархатом спинку скамейки, не тревожимый ни трясущейся рядом с ним женщиной, ни монотонным голосом святого отца, безмятежно спал.

Габриэля это несколько задело. Он привык, что ребенок, неподобающим образом ведущий себя в церкви, должен быть наказан, и как можно скорей. Габриэль размышлял, какую бы злобную гувернантку ему натравить на непослушного мальчика, как тут Принц открыл глаза, встал, прошел по ковру, лежащему между скамейками, и вышел из церкви. Никто из его родителей не повел ни бровью, ни глазом. Тогда Габриэль тоже вышел на улицу. Принц сидел у входа и считал ворон. Габриэль поинтересовался у него, что это он вздумал спать во время службы. Принц ответил:

— Мой отец говорит, что усердие надо проявлять в жизни. — Габриэль хмыкнул. Он немного растерялся. Тут Принц показал на оттопыривающиеся карманы Габриэля. — Ладно, доставай свои пряники.

И Принц принялся жадно поглощать дары, которые Габриэлю преподнесла его мать. Своих деток Сара мало чем баловала, кроме полнейшего безразличия.

Эпизод 5

Когда Габриэль стал постарше, у него появилось новое любимое занятие. Он забирался за будку для исповедей и слушал басни, которыми прихожане кормили его отца. Потомок горного поэта Анатолия был в восторге от этих историй. Он хотел стать священником, когда вырастет. Надо сказать, что Габриэль был высокого мнения о тех людях, которые ходили к его отцу, и ни на секунду не предполагал, что их россказни — правда. Однажды он позвал Принца послушать их истории вместе с собой.

— Это сущий кошмар, — сказал Принц после того, как они выслушали три исповеди. — Твой отец приносит огромную жертву, слушая все эти мерзости, но ты-то, братишка, зачем это делаешь?

— Но это же все… — Габриэль хотел было разубедить друга, но лицо у Принца было до того бледным, а глаза до того темными, что он осекся. После этого Габриэль перестал подслушивать исповеди, и видеть верных прихожан ему стало тяжело. Глядя на руки, которые гладили его волосы, глаза, которые сочувственно смотрели на него, на губы, нежно прикасавшиеся к нему, он не мог не думать про удары, которые наносили эти руки, зависть, что таилась в этих глазах, и ложь, с этих губ срывавшуюся. Его мир не то чтобы перевернулся, но встряхнулся. Он стал меньше времени проводить в церкви и больше гулять с Принцем.

Но идея непрестанного сочинения историй во имя Бога, и ради собственного прощения, и просто ради украшения этого мира не покидала Габриэля. К нему истории приходили постоянно. Он боялся и любил их.

Он хотел угодить и своим выдумкам, и Богу. Он жаждал славы.

Эпизод 6

Место для театральной постановки не замедлило найтись. Когда Габриэль привел своих актеров к руинам будущего театра, они не смогли не согласиться, что это место как нельзя лучше подходит для спектакля потомка знаменитого горного поэта Анатолия. Сцена здесь сохранилась со времен древних греков. Каменные ряды зрительских сидений располагались на возвышающемся горном склоне.

Это место виделось Габриэлю идеальными декорациями для воплощения его фантазий. Чем слушать предложения Принца о приведении театра в порядок, Габриэлю гораздо больше нравилось стоять в одиночестве посреди сцены и декламировать собственные пассажи, неизменно сменявшиеся бурными аплодисментами в его сознании.

Артисты должны были стоять ниже зрителей, а не возвышаться над ними так, как это было во время выступлений Анатолия, но Габриэлю нравилось представлять, стоя на сцене, что его предок будет смотреть на него с высоты склонов.

— Дамы и господа, только сегодня! И только для вас. «Торговец змеями». Моя дорогая, я здесь. У ног твоих моя душа. Решайся! — У Габриэля была толстая стопка листов, исписанных диалогами героев его пьесы. Репетируя в одиночестве, он часто импровизировал и обогащал свой и без того длинный и несколько сбивчивый сценарий. — Решайся! Когда с моим я встречусь Господином? Когда заберут меня ангелы неба? Когда?..

Габриэль замолчал и стал наблюдать за Принцем и Арабеллой, шедшими по амфитеатру. По их голосам — притворно насмешливому у Принца и нежно-печальному у Арабеллы — Габриэль понял, что речь идет о предстоящей женитьбе Принца.

— Да, Белла, я сражаюсь. Но это ведь естественно. Если бы тебя пытались утопить, ты бы стала сражаться?

— Принц, никто тебя не пытается утопить.

Принц распахнул объятия и заключил в них Габриэля.

— Мой дорогой Габриэль. Вижу, дела у тебя идут отлично. И погода чудесная.

Принц поднял взгляд к лазоревому небу, и Габриэль отметил, что оно и вправду было исключительным.

— Хочешь, я приведу Ральфа с верфей? Он поможет тебе со сценой, и с декорациями, и с подсобным помещением.

— Честно говоря, Принц, я буду больше рад, если ты приведешь ко мне человека, у которого есть змеи.

— Змеи? — Принц засмеялся. — Змеи-то тебе зачем? Тебя уже утомила неминуемо грядущая слава?

Габриэля злила привычка Принца смеяться надо всем, чего он не понимал, и Габриэль решил сменить тему.

— О чем вы говорили на пути вниз? Я слышал, ты на что-то жаловалась, Арабелла.

— Она же постоянно жалуется.

Принц привлек к себе Арабеллу и поцеловал ее, но это Арабеллу не смягчило.

— Габриэль, поговори хоть ты с Принцем. Приближается день его свадьбы, и он делает все, чтобы ее расстроить. Родители невесты уже начали сомневаться.

— К сожалению, нет. — Принц поджал губы.

Габриэль хотел утешить Арабеллу и совершенно не мог подобрать слов. Единственное, что он знал твердо, — это то, что все капризы Принца не стоят и одной складки на ее челе.

— Арабелла, не волнуйся. Принц боится утратить свою необузданную свободу. Чем ближе свадьба, тем больше он паникует. Фронт пройдет, и небо опять разъяснится.

— Эй, Принц!

Наверху амфитеатра появилась тощая фигура Конрада — дрянного приятеля Принца. Несмотря на богатую одежду и туго набитый кошелек, Конрад всегда был похож на побитую собаку. Габриэль его терпеть не мог. Принц был рад Конраду, как лучу света, потому что его появление прерывало разговор о свадьбе.

— Что тебе, Конрад?

— Ты нужен на верфях! — гаркнул Конрад.

— Слава Богу, что не у портного, — прошептал Принц и резво побежал вверх по ступенькам. — Габриэль, я поговорю с Ральфом. А если увижу какую-нибудь змею, тоже зевать не буду!

Эпизод 7. Про огромного крокодила

Когда Принц и Арабелла были помладше, Принц любил стращать сестренку историями про ужасы, происходящие на верфях. Он смеялся до слез, видя, как Арабелла пугается, и только заметив, что она уже дрожит от страха под одеялом, прекращал рассказывать небылицы и говорил Арабелле, что он все это придумал.

Однажды Принц выдумал огромного крокодила, который вылез из воды и лег поперек улицы так, что своим хвостом он упирался в стену дома на одной стороне улицы, а зубами щелкал у дверей дома на другой. Всех маленьких оборванцев, пробегавших мимо, он ловил и проглатывал.

Эпизод 8

Барольд, отец Принца и Арабеллы, был человеком практичным. Он не боялся марать руки в грязи и иметь дело с бедными и полными праведного негодования рабочими на верфях, которые его ненавидели. На Барольда работали плотники, столяры, ювелиры, гончары и кузнецы как на верфях, так и в прекрасно оборудованных мастерских в богатой части города.

Так же практично Барольд относился к воспитанию своих детей. Он никогда не запрещал им ничего, кроме того, что делать было никак нельзя, и никогда не велел им делать ничего, кроме того, чего никак нельзя было не делать. С удовлетворением Барольд видел, что сможет со временем передать все свои дела Принцу. Предприимчивый, деятельный, беспринципный, Принц унаследовал все необходимые качества для дельца. Но не женить его на дочке торговца крупным скотом было никак нельзя, и в этом отношении Барольд был непреклонен. Его доводило до белого каления упрямство Принца.

Барольд не мог позволить Принцу ослушаться его, а Принц унаследовал от отца неподатливость — отступить для него означало конец. Но он знал, что не подчиниться не сможет — и чах день ото дня.

Эпизод 9

— Ты влила в меня смертоносный яд предательства, и звезды больше не светят для меня. Змеиный яд мне слаще твоего вероломства. Долорес, где твое милосердие?

Принц, постепенно впадая в лихорадочное безумие, носился по верфям, пытаясь найти дело для каждого, кто встречался на его пути.

Арабелла больше из чувства преданности брату, чем по какой-либо другой причине, посещала репетиции Габриэля, терпеливо слушала его сумасбродные монологи и старалась его приободрить, но сама большой радости в театральных делах не находила.

— Габриэль, отчего все у тебя выходит так мрачно? Ты все толкуешь про предательства, змей и яды.

— А тебе, Арабелла, нравятся змеи?

— Нет, мне не нравятся змеи.

— Ты боишься змей?

— Нет.

— А я очень боюсь змей.

— Ты поэтому написал про них пьесу?

— Но мне нужно, чтобы на сцене была настоящая змея.

Эпизод 10

Габриэль думал, что Принц ходит в бары бедной части города, потому что жены бедняков более некрасивы, чем его невеста. В этом Габриэль был неправ.

Мало света падало из окон на заскорузлые руки рабочих и моряков, но все они обращали внимание на Принца, который занимал стол посреди заведения вместе со своими спутниками. Они были одеты так, как пристало одеваться тем, для кого портовый кабак — место неподобающее.

Марс и Конрад были худшими образцами потомства лучших горожан Коралобоса. Так полагал Принц. Он презирал их от всей души и видел насквозь их мелочные, пустые и мерзкие души.

Принц любил окружать себя чернью. Ему нравилось ощущать, как благородна кровь, быстро текущая по его жилам, как звучно колотится сердце у него в груди, как высоко вздымается лоб над его честными глазами. Он мнил себя господином, бросающим своим псам объедки и кости. Он мало думал о том, как псы пережевывают грязными зубами подол его белоснежного одеяния и тянут, тянут, тянут вниз и белое тряпье, и господское тело, и его хрустальную душу.

Принцу нравилось разглядывать в темноте лицо Марса. У него был слишком маленький подбородок, и оттого безвольным выглядел рот, но тем ярче горели во мраке угли его восхитительных глаз. Когда Марс пил, его щеки непростительно быстро становились пунцовыми, но совершенно очаровательным был его небольшой нос. Уши Марса всегда казались Принцу неприлично огромными, но они скрывались под богатством черноты его волос.

Марс напоминал Принцу одну из тех больших кукол, которых без конца дарили Арабелле, когда она была помладше. Сейчас он бы затруднился сказать, самому ли ему пришла в голову эта мысль или кто-то ему ее нашептал, но именно при приглушенном свете Принцу нравилось представлять, что Марс — его незаконно рожденный брат.

С полным ощущением собственного превосходства и даже некоторой примесью нежности он рассматривал несовершенные черты мальчика.

Смотреть на Конрада ему было неприятно. Его вид вызывал у Принца гадливость и какое-то нездоровое раздражение. В разговоре с Конрадом Принц обычно старался избегать смотреть на его рот, но оторвать от него взгляда он тоже не мог.

У Конрада были маленькие злые глаза, которые не доминировали над нижней частью лица и не перебивали впечатления, которая она производила. Когда Конрад улыбался, его узкие малокровные губы смыкались впереди и становились совсем белыми, так что казалось, что губ у него нет вовсе. При этом обнажались его клыки, придававшие Конраду и его тощей фигуре, нервно вздрагивающей от порывов ветра, звериный вид.

В эти нелегкие для Принца дни оба его недостойных приятеля взяли на себя обязанность развлекать его и являться по первому зову.

Заметив, что Принц уже пьян настолько, что все чаще забывает притворяться веселым, Марс забеспокоился.

— Знаешь Розу?

Принц мигом встрепенулся. Он прихлопнул рукой стакан с янтарным ромом, заключая там на время все свои мысли.

— Знаю ли я Розу? Я бы не знал крошку Розу лучше, появись она на свет в моих объятиях.

— Тут поговаривают, она собралась замуж.

— Кто?

— Крошка Роза. — Марс никогда не велся на притворство Принца и сразу видел все его игры, но всегда доигрывал их до конца. — Скоро станет женой моряка.

— Что неотесанному моряку делать с крошкой Розой?

— Вот он. Бестолковый верзила.

Марс ткнул пальцем в стол у стены и заставил Принца развернуться.

Повысив голос, Марс позвал моряка:

— Вольф! Иди сюда!

От дальнего стола у стены отделилось несколько теней. Труженики верфей приблизились к столу господ. Впереди стоял Вольф. Со своей лодки ему доводилось видеть всякое, но никогда из воды на него не смотрел зверь, которого бы он боялся больше, чем Принца.

Эпизод 11

Габриэль, в отличие от Принца, не чувствовал себя как рыба в воде, общаясь с бедными слоями городского населения.

Он привык к ласковому подобострастию прихожан, приходивших к его отцу, но не к корыстному подобострастию бедняков, мешавшемуся с озлобленностью, страхом и плохо скрываемой ненавистью.

Он чувствовал себя грязным, ступая по узкой улице, перерезанной веревками, на которых сушилось тряпье. Габриэля тошнило от запаха псины, близости моря и еще чего-то томительного и постыдного.

Но богатые люди не разводили и не продавали змей.

Габриэль услышал тоскливую, неспокойную мелодию. Он пошел на нее, как будто его кто-то ухватил за капюшон и потянул силой. На входе в лачугу он запнулся. На земле стояла плетеная корзина, и в ней было живое тело. Ни головы, ни крыльев, ни даже определенной формы — только конечности. Тонкие, всегда подвижные, со всех сторон покрытые кожей, шипящие, свистящие, хрустящие и шуршащие.

Потомок горного поэта вошел в неосвещенную лачугу. Он почувствовал присутствие тела. В двух шагах и в пяти, в одном шаге и прямо рядом с его ушами раздавалось шипение. Было недостаточно светло, чтобы он мог различить отдельных змей, и недостаточно темно, чтобы он мог не видеть движения тела.

Мелодия оборвалась.

— Вы ищете змей, юноша? — Немолодой, но человеческий голос выделился из толпы шипений и свистов. — Вы их нашли.

Эпизод 12

В другой темноте Принц обнимал за плечи своего нового приятеля — кузнеца Аарона. Аарон пришел к Принцу вслед за Вольфом, который, конечно, не нашел в себе мужества отказаться выпить вместе с сыном ювелира.

В этот вечер Принц чувствовал, что место в его сознании закончилось. Дым, ром и прочие несовершенства мира замутнили его светлую голову. Он пытался сконцентрироваться на профиле кузнеца, но боковым зрением постоянно видел клыки Конрада.

— Ты тоже собираешься жениться, друг мой?

— Нет, мастер.

Рука Принца стягивала могучие плечи Аарона, как тесная рубашка.

— Нет? Чем же ты занимаешься?

— Я кузнец.

Принцу нравилось смотреть на сажу, размазанную по высоким скулам Аарона. Еще больше ему нравилось то, как почти пугающе Аарон был похож на Габриэля. Он наклонял голову то под одним, то под другим углом, пытаясь увидеть, при каком наклоне магия сходства пропадает. Но чары все никак не рассеивались. Принц достал шелковый платок и принялся стирать сажу с лица Аарона.

Конрад любил такие картины. Ради них он водил дружбу с Принцем и был ему верен, как цепной пес.

Вольф сжимал кулаки и глядел в пол.

Конрад зашелся визгливым смехом. Принц поморщился.

— Я слышу лай. Где собака? Марс, уведи собаку. — Принц ухватил Аарона за подбородок, бессильно щуря глаза и домысливая то, что похитил мрак. — Ты похож на моего друга. Он думает, что достанет все звезды с неба. Он хочет свой театр, а еще он хочет жениться на моей сестре. Некоторые люди думают, что достанут все звезды с неба.

— Да, мастер.

— Ну, а ты? Чего тебе хочется?

— Мне ничего не хочется. Я забочусь о матери, она уже стара и плохо видит. Слава Богу, дела на кузнице идут хорошо. Работы хватает.

Принц закатил глаза. Аарон стиснул зубы. Он начал считать до ста, зная, что когда закончит, рука Принца уже перестанет впиваться в него и повиснет, как отпущенный поводок.

— Работы хватает… Вот они — упования и надежды молодежи…

Эпизод 13

— С наступлением ночи моя жизнь не будет стоить и гроша. Ночь вернется, чтобы забрать своих детей. Эта ночь возвращается за мной.

Принц, прищурившись, смотрел, как Габриэль читает монолог, сражаясь сразу с двумя чудовищами: змеей, обвившейся вокруг его шеи, и ужасом, вызванным этой змеей.

Принц не знал, что прямо сейчас Габриэля тяготят еще два чудовища — Марс и Конрад сидели по бокам от Принца и с плотоядным наслаждением наблюдали, как Габриэль борется с неуверенностью в себе и проигрывает ей.

Друзья Принца изучили рукописи Габриэля и теперь с особой радостью слушали, как дрожит его голос.

— Габриэль, разве ты не должен быть без одежды в этой сцене?

— Да, Марс. Но я же не могу положить змею себе на голое тело.

Габриэль умоляюще посмотрел на Принца. Принц покачал головой.

— Будь я директором твоего театра, я бы тебя уволил. Ты не справляешься с ролью. Ты всего боишься, — отрезал Принц.

В одном Габриэль был уверен твердо: Принц и его друзья ничего не понимают в театре.

— Если бы по сценарию мне нужно было кого-то зарезать и я бы отказался, ты бы и тогда сказал, что я всего боюсь?

— Ты бы мог притвориться, что вонзаешь кинжал в сердце Конраду. Притвориться, что на тебе нет одежды, тоже можно, но это требует мастерской игры.

Габриэль слушал Принца почти с ненавистью и думал о том, что кинжал в сердце Конраду он бы с радостью вонзил без всякого притворства.

— Перестаньте цепляться. Это не имеет никакого значения.

Принц забрал у Марса страницу.

— Если это не имеет никакого значения, то зачем ты пишешь: «Теперь, мой Господин, с меня снято все, кроме моей кожи. Но с меня не смыт грех. Ты видишь, как на моей плоти блестит змеиный яд, втертый твоей вероломной рабыней?» Вычеркни эти слова. С тебя еще много всего не снято, кроме кожи!

Габриэль задумался и отошел, чтобы посмотреть на своего героя со стороны, но место, на котором он представлял обнаженного мученика в змеях, оказалось пустым.

— Может, мне поставить туда статую? Это было бы символично.

— Что бы это символизировало, мой дорогой Габриэль? Твою бездарность? — В глазах Принца сверкнула молния, но Габриэль ее даже не заметил.

— Я могу нанять другого актера, — наконец произнес Габриэль.

Конрад засмеялся.

— Много тебе придется ему заплатить, Габриэль. Появиться голым в одной сцене — не о таких ролях мечтают юные талантливые актеры.

У Принца в глазах вспыхнуло злое солнце, и он поторопился навязать Габриэлю свои услуги.

— Много ты, Конрад, знаешь об актерах. Габриэль, братишка, сегодня твой счастливый день. Я знаю парня, который идеально подойдет для этой роли!

— Правда?

— Да. Я познакомился с ним на верфях тут недавно. Он честный трудяга, уверен, что на змей и на одежду ему плевать. Самое замечательное, Габриэль: он похож на тебя как две капли воды!

Габриэль растерялся. У него возникло крайне неприятное чувство, что прямо сейчас он является участником театрального действа, имеющего мало общего с той пьесой, в которую он вложил столько стараний. Больше всего Габриэлю хотелось, чтобы Принц провалился сквозь землю со своими демонами. Габриэль не сомневался, что оставшись в одиночестве и собравшись с мыслями, он смог бы разрешить все трудности, а не только притворяться, что предпринимает для этого усилия. Однако было ясно, что случайно оброненная Габриэлем от отчаяния фраза завела крайне опасный механизм в Принце и остановить его теперь не было никакой возможности. Особенно Габриэля беспокоило угрюмое, едва нарушаемое проблесками света настроение, в котором пребывал Принц. Когда Принц был в таком состоянии, Габриэль не знал, как себя с ним вести. Потомку горного поэта ничего не оставалось, кроме как подыграть другу в этой нелепой сцене.

— Ты думаешь, что он хороший актер?

— Естественно. Уж не хуже нас с тобой, братишка. Никогда не надо недооценивать простолюдинов. Они куда умнее, чем ты думаешь.

— Я не уверен, что честному трудяге без образования есть что делать на сцене.

— Как скажешь, Габриэль. — Принц сощурился, и теплое солнце наконец-то выступило из-за туч. — Ты думаешь, что раз тебе так нравится ходить по сцене, значит, в этом есть что-то смертельно аристократичное.

Эпизод 14

Габриэль полюбил компанию Ванды, Кристины и особенно Бастиана. Он радовался, что не все окружающие его люди так безобразны, как Марс и Конрад.

С Бастианом ему было легко. Бастиан не критиковал его писанину, его монологи и его задумки. Он не пытался выискать в написанном Габриэлем какой-то нелепицы.

— Я впустил тебя в свой дом, как брата. Ты предал мое доверие, как зверь.

Непривычно было Габриэлю называть братом кого-то, кто не смеялся, глядя ему в глаза.

Взгляд Бастиана был прозрачным и прямым — точно он от природы не был способен ни на какую кривизну.

— Ты мне не поверишь сейчас, но я хотел вернуть тебе все золото.

— Почему же ты взял его ночью, как вор, пока я спал? Почему не попросил при свете дня?

— Гордость не позволила мне просить тебя.

— Гордость не позволила тебе просить, но позволила украсть!

— Я все тебе верну, Леон, я клянусь! Я знаю, мои слова для тебя ничего не значат, но в знак моей верности я оставлю с тобой мою сестру Долорес. Она будет у тебя, пока я не вернусь и не отдам тебе все деньги.

Говорить с Бастианом, наслаждаться тихим днем было приятно. Вот такие моменты театральной жизни грели душу Габриэлю и заставляли его думать, что эта жизнь — для него. Но Габриэль не мог перестать думать о ночи — той ночи, когда весь город соберется посмотреть на то, как по его телу ползает змея.

Стоило Габриэлю прикрыть глаза, как он представлял холодный вечер и холодную кожу зверя, отражающуюся в холодных глазах зрителей спектакля. Он не хотел, чтобы Барольд видел, как кожа на его плечах покроется мурашками от движения монстра.

Приди он потом к Барольду просить руки Арабеллы — он не выдержит взгляда ювелира.

Барольду было довольно того, что его единственный сын просачивается у него между пальцев. Ему не нужен в семье сын священника, который путается со змеями.

Как только солнце начинало клониться к закату, Габриэль начинал думать о змеином теле — теле, жившем в его пьесе, теле, которое ему нужно было приблизить к своему телу для того, чтобы претворить в реальность то, что было им создано на бумаге. Ради этого был построен театр, ради этого была собрана труппа.

Чем больше Габриэль думал о движении змеиного тела по его торсу, тем меньше ему хотелось быть человеком, который окажется под светом факелов на сцене в момент финального монолога Леона. Родившаяся в приступе бреда, вызванного злобой и раздражением, идея нанять другого актера для изображения Леона в этой сцене навязчиво появлялась в его сознании снова и снова. Габриэль вспоминал слова Принца: он похож на тебя как две капли воды. Эти слова уязвляли Габриэля и задевали его. Как кто-то может быть похож на него, как две капли воды? Но эти слова также возбуждали его любопытство. Ему хотелось посмотреть на человека, про которого его названый брат сказал, что он похож на него как две капли воды. Хотелось посмотреть в его глаза, хотелось услышать из его уст слова Леона.

Смущало его то, что этот человек был трудягой, которого Принц повстречал на верфях. Такое сходство не сулило Габриэлю лести и вызывало еще больше беспокойства.

Эпизод 15

Принц стоял перед зеркалом и смотрел в свои пустые глаза. Они не отражали ничего, а зеркало отражало всю его фигуру, увешанную цветными лоскутами ткани и похожую на жертвенное дерево, и его похожее на жертвенного ягненка пустое лицо.

Немолодой портной, похожий на угря, обволакивал Принца саванами — слой за слоем — и втыкал в него иголки. Принц ощущал себя живой куклой вуду.

В зеркале он увидел, как отразилась открывшаяся дверь и в комнату вошел Габриэль.

— Видишь, Габриэль, как подгоняют мой гроб? Хотят, чтобы все было безупречно.

— Брось, Принц.

— Когда на тебе столько саванов, и гроб кажется мягче. Гораздо хуже, когда жесткие доски касаются твоего тела, братишка.

— Голубой тебе к лицу. — Габриэль встал рядом с Принцем. — Я точно знаю, что голубой тебе к лицу, когда ты улыбаешься.

Принц вскинул брови, но его рот оставался неподвижным, и в его глазах гулял ветер.

В агонии бились языки пламени тщеславия Габриэля — пламени, которое он готовился принести в жертву ради того, чтобы прогнать холодное прикосновение к его обнаженной коже и увидеть небо в глазах Принца.

— Принц, мне нужна твоя помощь. Ты говорил, что видел на верфях парня, похожего на меня. Помнишь?

— Конечно.

— Приведи его.

Принц продолжал смотреть холодными глазами на отражение Габриэля, стоявшего позади него. Принц не любил ощущать себя бессильным и страдал от того, что другие испытывали к нему жалость. Но преданность Габриэля трогала его. Принц знал, как сильно Габриэль зависит от него и надеется на перемену в его настроении. Он не мог позволить себе оставаться хмурым в присутствии Габриэля.

Принц повернулся к своему другу, но столкнулся лицом к лицу с немолодым портным, похожим на угря, у которого изо рта, как зубы, торчали иголки. Принц двинул свой тяжелый взгляд дальше.

— Я приведу его к тебе, братишка.

Эпизод 16

В темные часы Принц особенно любил выбраться из зажиточного квартала, где все умирало в тишине или разврате.

На верфях в это время царила жизнь. Бурная, жестокая и непрекращающаяся. Ему казалось, что из каждого темного угла на него смотрит пара голубых глаз, обладатель которых достоин быть королем и носить корону. Из каждой подворотни скалились хорошо наточенные зубы, которые могли бы перегрызть ему ногу.

Богатая одежда Принца делала его одновременно и неприкасаемым, и прокаженным. Никому не приходило в голову на него напасть или его ограбить, но случись с ним какое несчастье, никто бы не подал ему руки. Слишком велика была презрительная ненависть.

Принц наступил на хвост котенку, и тот с ревом метнулся в сторону.

Из лачуги выскочила девочка и подхватила котенка на руки. Она злобно глянула на Принца, но разглядела в темноте его одежду, и добродушный гнев сменился на притворную угодливость. Ее тонкие губы зазмеились, Алия выпрямилась во весь рост и на глазах у Принца повзрослела на несколько лет.

— Простите моего глупого кота, мастер. Напугать он вас не хотел. — Неожиданно длинные пальцы ерошат короткую шерсть сгустка темноты на фоне белой кожи тонких рук. — Зайдете, мастер?

Алия, гибкая, как тень, сделала шаг назад к порогу лачуги. Это был вход в маленький ад. Кто-то взял кусок улицы и порубил его топором, а из кусков собрал дом. В таких домах живут самые красивые девушки и их хищные невзгоды — это Принц знал точно.

— Не сейчас, моя хорошая. Я спешу.

Спешка не помешала Принцу приблизиться к девушке и увидеть черноту за ее плечами.

— Может, ты знаешь, где мне найти юношу по имени Аарон?

Принц неожиданно для самого себя попал не целясь. Поволока растаяла на глазах красавицы, и на Принца, подошедшего уже близко, выглянул недобрый страх. Аарон приходился Алии братом. Она мигом оставила свое жеманство и отступила в сторону, чтобы отвоевать себе пространство и показать дорогу.

— Аарон — мой брат. Он работает в кузнице. Идите по улице прямо, очень скоро вы ее увидите.

— Спасибо, милая.

Напоследок Принц запустил пальцы в шерсть котенка и заглянул в полные страха глаза девочки.

Эпизод 17

Кузница — преисподняя, построенная человеком. Огонь полыхает и отражается на жрецах наковальни, сжимающих в могучих руках свои инструменты, напоминающие орудия пыток.

Принц подошел к Аарону. По почерневшему от золы торсу кузнеца текли струи пота.

«Жаль, что ты не видишь того, что вижу я, братишка. У меня есть идеальное божество для твоей змеиной сказки».

— Что вам угодно? — Аарон косо взглянул на Принца.

— У тебя красивая сестра.

Аарон развернулся к Принцу и сложил руки на вздымающейся груди.

— И что вам с того?

— Очень жаль. — Принц обвел взглядом темное помещение, заполненное клубами дыма и трудягами. — Очень жаль, что ее красота уходит на кошек и случайных прохожих.

В Аароне всколыхнулась злоба.

— Вы меня в этом вините?

Принц не уловил, в какой момент и с какой целью в руках у Аарона появился молоток.

— Ты сильный парень. Ты боец. Ты можешь ее спасти.

— Что вам нужно?

— Полюбуйся, как жизнь смеется над нами. Красивые женщины торгуют плотью и душой, чтобы свести концы с концами, а уродливые выходят замуж за богатых мужчин и не знают печали. Я могу тебе помочь. Я могу спасти тебя, и твою сестру, и твою мать из этого мрака.

— Что вы знаете про мою мать?

— Что же, ты совсем все забыл. Мне-то казалось, что это я был пьян. Неважно. Я дам тебе денег. Завтра я вернусь. Подыщи кого-нибудь, кто заменит тебя на следующую ночь.

Эпизод 18

Огонь в камине дергался, но давал больше теней, чем света. Алия пыталась чинить одежду, но пугалась движений собственных рук, от которых огромные птицы летали по комнате.

Вдруг крылатые твари забились в предсмертной агонии — кто-то открыл дверь, и огонь затрясся пуще прежнего. Принц вошел в дом, и с ним вошла его тень.

— Снова вы, мастер. — Алия поспешила растянуть губы в приветственном оскале. — Нашли Аарона?

Принц поглаживал подобранного на пороге котенка — тот опять ошивался у входа, но неважно охранял дом. Сын ювелира медленно прошел к камину и сел рядом с Алией.

— Хороший парень твой брат. Он бы продал свою душу, чтобы выгнать меня из этого дома, но его душа тут не поможет.

Принц посадил котенка на пол и поцеловал Алию. Та смотрела, как его тень возвышается над упавшими на землю птицами ее рук.

Эпизод 19

— Эту прекрасную церемонию, милые, вы не забудете никогда, уж не беспокойтесь.

Ямасон, отец Стелланы, нежно глядел на свою дочь, сидевшую рядом с матерью, и на Принца, который скорбно наблюдал, как облака летят за окном. Рядом с ним сидела Сара, строгостью своей осанки как бы извиняясь за расслабленную позу сына. Принц возлежал на диване, откинув голову, и старался обращать поменьше внимания на людей вокруг. Арабелла сидела в стороне.

Ямасон и Барольд стояли в центре комнаты и по очереди хлопали друг друга по спинам.

— Поговорим о лошадях, дорогой Барольд.

— Вудер любезно предоставит нам своих лошадок, и я не прочь не пренебречь его предложением, если нас не смутит их скромный гнедой окрас.

— Будь я проклят, если я потерплю хоть что-нибудь скромное в этот великий день. Барольд! Давайте не будем скупиться.

— У Вудера хорошие смирные лошади. Возьмем лошадей от чужака, и кто поручится за их норов?

— Возьмем прекрасных белых лошадей Суареса! Уж он поручится за их норов.

— Любимый, обязательно ли нам заходить так далеко? — вступила Гая, жена Ямасона. — Ведь на лошадях будут украшения, их масти и видно не будет.

— Любимая, замуж выходит наша дочь! Не забывай.

— Я понимаю. Наша девочка должна получить все самое лучшее и по самой высокой цене.

— Ямасон, твоя жена — мудрая женщина, — сказал Барольд. — Лошадям необязательно быть белыми. Пусть белыми будут лилии.

— Папа! И правда. Я ведь и так знаю, что ты меня любишь, — осмелилась заговорить Стеллана. Принц болезненно закрыл глаза. — Белые лошади прекрасны, но прекрасны и гнедые лошади тоже.

— Принц! Что ты скажешь? — спросил Барольд.

— Белые так белые. Я не против, — ответил Принц.

— Чудесно! — обрадовался Ямасон. — Значит, у нас будут белые лошади.

Эпизод 20

— Принц, ну за что ты ее так ненавидишь?

Арабелла и Принц оставили родителей разбираться со свадебными приготовлениями и пошли на репетицию к Габриэлю.

— Кого?

— Стеллану!

Принц точно очнулся.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, принцесса. О чем угодно.

— Ну хорошо.

— Чудесно! — Принц обрадованно притянул к себе Арабеллу. Она заметила, что чем мрачнее был ее брат и чем глубже уходил в себя, тем легче он напускал на себя веселый вид и приходил в радостное возбуждение.

— Я знаю, что Габриэль хочет на мне жениться. Но за всю свою жизнь он мне ни разу ничего не сказал о своих чувствах.

— Габриэль — чудак.

— Он твой лучший друг.

— Не торопись, Арабелла. Не торопи его. К чему спешка? Я вообще не понимаю, что может заставить человека захотеть жениться, кроме угрозы смертной казни.

— Принц…

— Что, собственно, стряслось, Белла? Ты-то его любишь?

— Я всегда думала, что выйду за него замуж. И я не против. Но я не хочу, чтобы он относился ко мне, как к данности. Я ведь вовсе не обязана выходить за него.

— Помни, что и он не обязан. Но он хочет жениться на тебе. Он дорожит тобой. И он тебя любит. — Принц остановился. — Тут наши пути расходятся. Мне надо на верфи, я должен прихватить там одного актера для Габриэля. А ты иди в театр. Там и встретимся, моя хорошая.

Принц поцеловал Арабеллу, и они разошлись — каждый потащил свои тягости в свою сторону.

Эпизод 21

— Когда твой брат вернется? Я думаю, он не вернется. Он оставил мне тебя, а сам не вернется. Теперь ты моя. Почему ты отводишь взгляд? Я тебе неприятен? Он оставил мне тебя служанкой. А ты на меня и не глядишь. Ты же моя рабыня.

Повторяя про себя слова Леона, Габриэль добрался до театра.

Заблуждались те, кто думал, что Габриэль рос обделенным сиротой. Отец Диарес успевал не только замаливать грехи своей паствы, но и быть любящим и заботливым отцом. Он баловал Габриэля, как только мог, и его не заботило, что Габриэль не знает наизусть ни одной главы из Священного Писания. Отец Диарес дал Габриэлю денег на приведение театра в порядок и сооружение подсобного помещения для актеров позади сцены — своеобразной скены, где хранился реквизит и были устроены гримерки для артистов. В театре было два входа: парадный вход для зрителей со стороны амфитеатра и служебный вход со стороны улицы в подсобное помещение. Из отцовской церкви Габриэль забрал мальчика Роша, чтобы тот помогал ему по театру и заведовал делами. Он даже доверил Рошу прочитать пьесу, оставившую мальчика в полном восторге (но не исключено, что он ее не читал вовсе).

Когда Габриэль пришел, Арабелла была уже в театре. Она стояла одна перед сценой и грустила.

— Здравствуй, Арабелла. А где Принц?

— Скоро придет. Мне он сказал, что пошел на верфи, чтобы прихватить там актера.

— Да, точно.

Уверенности в том, что именно сегодня он готов обучать прекрасному голодранца с верфей, у Габриэля не было.

— На верфи? За актером? — Подошел Бастиан. — Что за ерунда?

Арабелла посмотрела на Габриэля. Габриэль посмотрел на Бастиана. Хорошо бы сейчас пришел Принц.

— Принц мне сказал… Он нашел на верфях талантливого парня. Я хочу, чтобы он играл в моем спектакле. Он должен придать спектаклю некоторое… очарование.

Арабелла и Бастиан продолжали удивленно смотреть на Габриэля. Наконец Арабелла решилась заговорить.

— Это интересно. Принц знает столько людей на верфях. Порой мне кажется, что он жалеет, что не родился простым рабочим.

— Возможно, так и есть. До его свадьбы остались дни, а он говорит о случайных знакомствах на верфях больше, чем о своей будущей жене, — с облегчением добавил Габриэль.

— Принц думает, что в первую же ночь после его свадьбы все публичные дома на верфях заполыхают алым пламенем. — Бастиан засмеялся и отошел. Габриэль заметил, что Арабелла переменилась в лице.

— Арабелла, ты беспокоишься о Принце? Брось. Как только он женится и увидит, что ничего не поменялось, он снова станет прежним.

— Я надеюсь. Но ведь на самом деле все поменяется. Я привыкла, только проснусь, первым делом бежать в комнату Принца. С этого начинается каждое мое утро. И потом, Стеллана такая чудесная. Она этого не заслуживает.

Эпизод 22

Габриэль знал, что главный элемент в конструкции театра — это гримерка. Он с любовью оборудовал свою гримерку. Занавески из красного бархата, столик с большим зеркалом, пара стульев и диванчик для поклонников и друзей.

Заглянул Бастиан.

— Ты готов?

— Да, я приду через несколько минут.

— Значит, Принца не ждем?

— Нет, начнем без него.

Дверь закрылась за Бастианом. Габриэль встретил собственный взгляд в зеркале.

— Я вижу, что ты сопротивляешься. Ты ждешь, чтобы я ушел и оставил тебя одну в темноте. Я уйду. Но ты же знаешь, что завтра я приду снова. Будет все то же самое. Чего ты ждешь?

Габриэль ответил самому себе другим голосом:

— Я жду брата, мастер.

Из коридора Габриэль услышал оживленный говор и громкие шаги. В гримерку вошел Принц, следом за ним Аарон.

— Братишка! Вот твой каскадер. — Принц отступил в сторону, любуяс