Так и хотелось прибить себе на голову табличку: «Да, согласна, Бретт – красавчик, но нет, я не схожу по нему с ума» и закончить на этом.
Не хочу лезть не в свое дело, но, по-моему, не стоит обижаться на папу за то, что он не смог прийти на матч. Вспомни лучше сотни игр, на которых он был, ладно? Дни, когда он старался тебя поддержать – вот что важно. А не то, что у него не всегда это получалось.
«ну и что, что рост маленький – зато личность масштабная».
Бретт?
– Бекка?
Я опустила голову ему на грудь.
– Только не разбивай мне сердце. Хорошо?
Он приподнял мою голову, и наши взгляды встретились. На его лицо падали тени и лунный свет.
– Ни за что на свете, – сказал он.
Иногда люди уходят, Бретт. И мы не виноваты в том, что не подарили им причину остаться. Виноваты они – в том, что даже не стали ее искать.
самое главное, почему эта романтическая чушь никак мне не надоест?
Неужели от любви весь мир вокруг и впрямь замирает? И почему это чувство возрождает к жизни всех женских персонажей? Была ли у героини вообще жизнь до встречи с возлюбленным? Или прежде она была эдаким зомби и жила, точно в коме? Как же любовь смогла ее изменить и, самое главное, почему эта романтическая чушь никак мне не надоест?
– Бекка? – до чего привычно он произнес мое имя.
Я кивнула и убрала волосы с его лба.
– Кажется, я тебя люблю, – прошептал он и закрыл глаза.
Сердце чуть не выскочило из груди. Я была уверена: если поднять взгляд, я увижу, как оно взмывает до самых звезд, до луны. И когда Бретт поцеловал меня, я стала искать метафоры, сравнения, всевозможные «как» и «будто», чтобы описать, каково это – когда он так близко; но ничего так и не пришло на ум. Я искала слова, чтобы выразить свои чувства, но тщетно. А может, эти самые чувства, как их ни назови, оказались столь сильны, что вытеснили все остальное.
Хватит уже думать, сказала я себе. Чувствуй.
И повиновалась.
– И я тебя, – ответила я.
Бретт улыбнулся, и его улыбка была ярче всех светил, будто звезды в один миг попадали с небосвода на его лицо.
– Правда? – спросил он.
– Да! – я засмеялась. – Пускай я и поняла это только сейчас. Я люблю тебя, Бретт, потому что рядом с тобой чувствую себя в безопасности. Ты даришь мне надежду. Я и не думала, что когда-нибудь влюблюсь. Любовь может погубить, но ты показал мне, что порой она спасает, – прошептала я, гладя его щеку и мечтая приласкать и сердце.
я понял одну вещь, – продолжил он. – Случившееся не смогло изменить мои чувства к тебе, Бекка. Если честно, сейчас ты – единственное, в чем я не сомневаюсь в своей жизни.
Он придвинулся еще ближе.
Я тоже.
– Знаешь, что мне в тебе нравится?
– Что? – спросила я, тщетно пряча улыбку.
– Что у тебя отвратительные вкусы в еде, – начал он и придвинулся еще.
– Позволь не согласиться!
– Нравится, что когда мы смотрим ужастики, ты даже не морщишься, – продолжал Бретт. Сделал паузу. Приблизился еще на дюйм. – Нравится твоя задумчивость – такое чувство, будто половину своей жизни ты проводишь наедине с мыслями. Нравится, как ты краснеешь, когда замечаешь, что я на тебя смотрю. – Тут я, словно по заказу, залилась краской. – Ну вот, и я о том же.
Они казались такими обыкновенными, нормальными. Прийти с детьми в пекарню, строить башни из сахара. И пускай один из членов семьи выглядел безумно уставшим, а другой ревел, этот контролируемый хаос был окутан тонкой вуалью любви.
