автордың кітабынан сөз тіркестері  Вендиго

Эстель Фай

Мы все из камня, который кровоточит.

В итоге я в бреду представлял там лица, человеческие фигуры, образы моих погибших товарищей. В этом, наверное, и выражалась моя вина. За то, что я выжил, а они умерли. Но порой я даже был рад снова видеть их. Рад, что они составляли мне компанию.

Жюстиньен вздрогнул. Незадолго до смерти Берроу, а затем Эфраим видели лица на деревьях. Была ли в этом какая-то связь?

Отправляясь за ведром, Жюстиньен на мгновение уловил неуместный запах, слабый душок, витавший между деревьями. По его позвоночнику пробежал холодок. Это был сладковатый запах мертвецов, этот странный признак близости трупов. Жюстиньен огляделся вокруг, но не обнаружил ничего необычного. Запах тем временем развеялся.

Вендиго, – произнес он. – Такое название ему дали алгонкины. Монстр, который пожирает нас или которым мы становимся от голода и одиночества…

Я еще не верил в легенды, лейтенант, когда высадился или, вернее, был выброшен на берег пепельного цвета…

– Это из-за политических интриг? Меня не волнует политика.

Жандрон сухо ухмыльнулся:

– Вам повезло. Это роскошь, которую могут себе позволить немногие мужчины.

Она была юной, как весна и родники, вечной, как ночи и рассвет, лютой, как мороз и иней, сладкой, как цветы в бутоне.

Он принялся соскабливать маску с челюсти и постепенно понял, что рот незнакомца забит солью. Молочно-белая сколопендра соли вонзила десятки крошечных ножек в трещинки его губ. И все же… И все же незнакомец пытался что-то сказать. Ему даже удалось приоткрыть рот, отчего маска слегка треснула.

– Я верю в то, что пережила сама – в снег, в бури, в долгие ночи… Я верю в путь звезд и в жестокость людей. И я верю в одиночество, голод и усталость, которые порой превращают людей в монстров. Которые пожирают нас и в то же время побуждают удовлетворять наши собственные ненасытные инстинкты. Я не знаю, существует ли единый бог, великий дух или изначальное предание. Но я уверена, что мы носим в себе злейших врагов.

– Истории странствовали по миру задолго до нас. Одна из них, как и моя палица, появилась неизвестно откуда. Тот, кто рассказал мне ее, тоже был полукровкой, пришедшим с равнин. Возможно, она досталась ему от местного племени. В ней шла речь об охотнике, который отправился в мир мертвых, чтобы найти там свою любимую. Он ехал, пока его конь не пал от изнеможения, затем шел, пока его одежда не разорвалась в клочья и пока у сапог не отпали подошвы. Он пересек равнины и леса, огромные озера и вечный лед. Спустился в земные глубины и снова поднялся по яркой звездной дороге. Наконец наступил тот день, когда он, измученный, в жалких лохмотьях, прибыл в царство мертвых. Он обратился к своим предкам, и те разрешили ему уйти вместе с женой при условии, что он никогда не прикоснется к ней. Они вернулись на равнину. Вероятно, прожили несколько лет. Однажды зимой мужчина непроизвольно смахнул со щеки жены снежинку. Его пальцы оставили на коже красавицы серую отметину, похожую на след золы… Его красавица исчезла, как дуновение ветра, оставив ему в качестве последнего воспоминания лишь пепел на руках.