– Что за привычка давать стрекача, как только жареным запахло?
– Знаю, но своих не бросаем.
– Давно ли я стал своим?
– Не нравится статус?
– Нравится. Даже больше, чем нужно.
– Чижова, Скворцова! Это что такое?! Почему вламываетесь без разрешения? – Надо корвалола у Норы взять. Директору накапать. И мне тоже.
– Ради правосудия! – сколько энтузиазма-то у Алиски.
– А я свидетельница! – поддакивает подружка.
Блондинка взяла с собой тяжелую артиллерию? Ну все, тушите свет.
– Используя схему Горнера, выполните деление многочлена f(x) на член x… Да вы издеваетесь! – Раздраженно отбрасываю шариковую ручку на открытый учебник, заканчивая попытки хоть что-то понять.
– Согласен. Зачем делить многочлены? Им же больно. Себя пусть поделят, изверги, – лихо заполняя таблицу, ухмыляется Витя.
– Тогда поздравляю. Теперь ты точно больше не девочка, – показывает мне пальцы, испачканные кровью.
Ого…
– А так можно? В прошлый раз она тоже… была.
– Я хезе, как у вас там устроено. А в тебя вообще правильно совали или так, наугад?
Так и ты, коль Дьявол черный
В блеск любви введет свой лик,
Вспыхнешь весь во лжи узорной,
А любовь – погаснет вмиг
– А эта особенно. Не поняла еще, чего она так распиналась? Хотела посмотреть, как ты пятками сверкать будешь, убегая.
– Почему? Из-за упоминания Яны или потому, что твой отец с матерью в догонялки играл?
– Полагаю, последнее звучит более солидным аргументом, чтобы испугаться.
– Ну, не знаю. Всего-то с ножом. Вот если бы с бензопилой… – мечтательно добавляет, невинно закатив глазки.
– Я просить не умею. И все же попрошу…
– О чем?
– Если согласна быть со мной, наберись терпения. Я поддаюсь дрессировке, но не сразу.
– У тебя прикольные волосы, – выдает оценку. Вполне лестную, если вспомнить, что она не любит посторонних. – Я тоже такие хочу.
– Только через мой труп, – предупреждающе цыкаю.
– Да и пожалуйста. Ты старый и все равно умрешь раньше.
– Не дразнят меня. Только разве что за косички один мальчик дергает.
– Что за бессмертный поц? Ему инвалидом стать охота?
– Мама говорит, это он так показывает, что я ему нравлюсь.
– А по-другому показывать он не умеет?
– Не знаю. Мальчишки – они же трусливые. Боятся, что их высмеют, вот и ведут себя глупо.
