Суд закончился без слов, боялись рассме- яться.
– Сумерька, а какое на тебе сейчас белье?
– Да уж получше твоего, – пробормотала она. – Белое и чистое. В комнате лежит на полке
– Зубами научишься плеватьсь-ся! – ничуть не испугалась лопоухая, выдвигая новую угрозу.
– О, что-то новенькое, – мастер поднялся, – и как ты это сделаешь?
– Как, как… – хмыкнула она и громко: – Хозь-зяин, фас!
– Где мое оружие?
– Ты сейчас не об этом должна думать, – сообщили мне, дунув в ушко, – а о звездочках и бабочках в животе…
– Так я о них и думаю! – возмутилась я и, повернув голову, посмотрела на Графитового строго. – Там были метательные звездочки и кинжал-бабочка… а в лаборатории остались ритуальный нож, два клинка и игла.
Она потерла нос и процитировала то, что я вписала в графе побочные эффекты состава: – «Лучше быть Рыжим И Довольным, чем привычным и дуже скромным».
– Больше никуда… никогда… ни за что… Шагу не ступишь… из дома… Из академии… и из комнаты тоже. Привяжу на всякий случай…
– Высочество, они-то обернутся, да. А мне что делать? – поинтересовался Хан, как чистокровный скиф, имеющий лишь один образ.
– Перевоплощаться. Мы тебя и так и так узнаем, – хмыкнул Герцог и на хмурый вопрос «как?» пояснил: – Из-за обиженного взгляда и кривого клюва.
– Да не кривой он у меня! – вспылил смертник.
только сейчас заметила, что броня состоит из чешуек. С одной стороны они черные, чуть бархатные, а с другой – гладкие золотые, что свойственно шкуре василиска…
– Погодите. – Я нахмурилась, представляя, кому же принадлежит золотая чешуя, и недоверчиво вопросила: – Вы что, спустили шкуру с Кель Грауна
– Знаю, что они тренируют вашу команду, знаю, чего хочет ваш капитан…
– Графскую дочь с именем, начинающимся на Д. Как точно зовут, не помню
– Не нравится запах? – удивился он моей просьбе запихнуть платок если не в карман, то в горло, причем свое
