Оглавление

1. Поединок над бездной
2. Заветный дар
3. Пролог
4. Эпилог
5. Омут желаний
6. Часть первая
7. ПРОШЁЛ ГОД
8. ПРОШЛИ ГОДЫ
9. *** ЭПИЛОГ
10. Часть вторая
11. ПРОШЛО ВРЕМЯ
12. ПРОШЛО ЕЩЁ ВРЕМЯ

Заветный дар

Пролог

Туман, плотный, густой, не видно ни зги. Белый? Серый? Неизвестно. Где она? В какое время, в каком месте? Нет ответа. Вокруг только туман, и в самом его эпицентре она — Мара. Сон? Ей почему-то так не кажется, но страха нет, словно это место давно знакомо. Туман внезапно рассеивается и Мара оказывается в подобии комнаты, где всё ослепительно белое: потолок, стены, пол, больше ничего нет, она здесь одна. «В комнате с белым потолком с правом на надежду», почему-то вспоминается ей. Может и у неё есть надежда определиться с самой собой. Наверное, так выглядит чистилище или вернее судилище. И тут возникло странное ощущение, что она уже не одна. Нет, всё та же белая комната, совершенно пустая, словно сотканная из тумана, но чувство, что кто-то за ней наблюдает, не проходило.

— Где я? — безмолвно спросила Мара, почему то уверенная, что ей ответят.

— Ты на перекрестке миров, — неожиданно раздаётся голос. Вернее как такового голоса нет, но Мара его слышит или чувствует.

— На страшном суде? — понимает она.

— Никто не собирается тебя судить, кроме тебя самой.

— Кто ты?

— Я ВЫСШАЯ СУЩНОСТЬ, — звучит в ответ. — Почему ты думаешь, что тебя нужно судить?

— Я творила зло.

— Зачем?

— Хотела наказать тех, кто жестоко относился ко мне.

— Почему ты решила, что имеешь право кого-то наказывать?

— Ты на стороне добра или зла? — спрашивает Мара, не отвечая на вопрос, потому что не знает ответа.

— Ни на той, ни на другой, я, скорее наблюдатель, могу дать подсказку, вмешиваюсь в жизненный сценарий, когда кто-то переписывает его под себя, например ты.

— Я?

— Тебе был дан особый дар, а подобная милость предполагает, что наделённый даром получит больше испытаний, трудностей и проблем на своём жизненном пути и его задача не сломаться. А ты сломалась. Любой дар — это власть и только от тебя зависит, станет он благом или наказанием. Твоя посланная обидчикам месть доказывает твою слабость, если бы ты была сильной, ты перенесла бы это достойно, укрепила бы свою силу, и не стала бы предавать душу. Изначально твоя душа была чиста, но ты запятнала её, растратила на недостойные чувства.

— И я в наказание лишилась дара? — спросила Мара.

— Пойми же, нет никого, кто имеет право наказывать за то или иное. Наказание каждый творит себе сам тем или иным образом. Своими чувствами, мыслями, деяниями и поступками. Дара ты не лишилась, ибо никто не может что-то забрать или подарить, оно дано и всё. Но спасать твоей силы теперь недостаточно.

— А карать? — неожиданно для себя спросила Мара.

Ей показалось или её невидимый собеседник и вправду нахмурился.

— Ты хочешь продолжать карать? — спросил он.

— Я просто спросила.

— Понимаешь, твоя сила такова, что вытаскивала тех, кто уже перешёл грань между жизнью и смертью. Ты представляешь, какая это сила! Неудивительно, что после неё у тебя наблюдался полный упадок. Равную по своему воздействию силу ты вызвала, чтобы наказать своих однокурсников. Разница лишь в одном, ты запятнала свою душу злом, а для спасения ты должна была оставаться чистой, как ангел. А вот для кары достаточно лишь злого помысла, и ты сумеешь всё сокрушить на своём пути. Ты довольна? Разве тебе мало тех последствий, к которым привела твоя месть? И это ещё не конец.

— Что это значит?

— Скоро поймёшь. Выпущенное тобой зло неуправляемо… Будь готова ко всему. А теперь тебе пора возвращаться.

Она всегда, ещё с детства, знала, что отличается от других, отличается не только внешностью, которая и в самом деле была необычной, но и странными особенностями. Внешность была примечательной, прекрасной и ужасной одновременно, словно лицо Мары принадлежало двум разным людям. Одна его половина была гладкой, будто светящейся, другую портило багровое родимое пятно, делавшее кожу почти чёрной, один глаз был небесно-голубой, лучезарный, другой тёмно-серый мрачный. При этом у неё были длинные тёмные ресницы, выразительные брови и лёгкие, словно пух, белые волосы Невысокого роста, субтильного сложения, Мара напоминала бы тень, но ровно до тех пор, пока не поднимала глаз. Стоило ей посмотреть на кого-то в упор, насмешки по поводу её внешнего вида тут же замирали. Её взгляд, казалось, проникал до самых глубин человеческого сознания. Глаза Мары словно вглядывались не в лица и предметы, а куда-то дальше, будто Мара видела то, что не дано познать окружающим.

Отца у Мары не было, зато была мама, любившая свою дочь без памяти и словно незамечающая её непохожести на других. Имя Мара она дала ей по странному наитию, даже самой себе не в силах объяснить, откуда такой необычный выбор. Подруг у Мары не было, девочка родилась болезненной и не посещала детский сад, да и в школе появлялась не часто, получая обучение на дому. Беременность у её матери протекала сложно, она то набрасывалась на сырое мясо, то не могла смотреть на него даже в готовом виде, живот с первых месяцев непомерно раздулся, но самочувствие оставалось на удивление прекрасным. Зато всё время преследовали странные сны. Смысл ускользал, но оставалось ощущение опасности и ещё был голос, который повторял: «Береги Мару, она нам нужна». Роды начались неожиданно, ночью, когда разыгралась настоящая буря, бушевала метель, стихия неистовствовала, неожиданно начались осложнения, пришлось делать кесарево, и вот на свет появилась девочка.

— Как назовёшь? — спросила акушерка, когда роженица впервые увидела свою дочь.

— Мара, — неожиданно ответила молодая мать.

— Странное имя, — ответила ей акушерка, пожав плечами, — и дитя у тебя странное, никогда таких не видела. Не кричит, ничего не просит, только смотрит своими глазюками да так, что… Пожилая женщина неистово перекрестилась. — И родилась она в самое полнолуние, да ещё 29 февраля, не к добру! В старину этот день называли Касьяновым, а Касьян тот был недобрый, одни несчастья от него водились. Даже говорили: «Пришел Касьян, пошел хромать да на свой лад все ломать»

— Да бросьте глупости болтать, — устало отозвалась женщина, — в ряде европейских стран этот день называется «Днём святого Освальда» и посвящён любви, смотрите, она улыбается, — взглянув на дочь, прервалась молодая мать, и в самом деле на сморщенном личике новорождённой вдруг появилось какое-то подобие улыбки. Акушерка внимательно взглянула на девочку и вновь перекрестилась, — вот я и говорю, необычный ребёнок, свят, свят.

В этот день произошло то, что позже назовут «снежным апокалипсисом», в довершение резко упала температура, казалось, всё заледенело, холод наполнил землю. Зима в тот год продолжалась так долго, как никогда, и выдалась необычайно суровой, казалось, что тепло никогда не наступит, солнечных дней выпадало ничтожно мало, целыми днями мело, завывал ветер, было не видно ни зги и неизвестно день наступил или ночь. Маленькая Мара постоянно простужалась и болела, казалось, силы покидают её, мать не отходила от кроватки дочери. Сердце сжимал страх от возможной потери. Она неистово молилась, ей казалось, что с приходом солнца, её девочка пойдёт на поправку, но солнца всё не было и не было. Одна ночь выдалась особенно тяжёлой, девочка металась в горячечном бреду, она вся пылала, и лишь к утру неожиданно затихла. Мать со слезами бросилась к дочери, страшась увидеть самое страшное, но девочка ещё была жива. Мать подхватила её на руки, неожиданно силы оставили женщину, сказалось многодневное бдение у кроватки больного ребёнка, она крепко уснула, как была, сидя, прижимая к себе родное дитя. Проснувшись, как от толчка, она с удивлением и радостью увидела, что дочка спит спокойным сном, её лобик был влажным от испарины, жар отступил. Неожиданно выглянуло солнце, осветив всё вокруг и молодая мать поняла, что самое страшное осталось позади. Не знала она, что в горячечном бреду её дочь словно блуждала по таиственным лабиринтам, она слышала речи на незнакомых языках и понимала их, перед ней проносились целые вереницы событий. Но что это было? Прошлое? Будущее?