Лечит ли время? Нет. Лечит работа. Круглосуточная работа, которая продолжает мамино дело. И лечит мысль о том, что тысячи людей оценивают качество своей работы – помощи неизлечимым больным – по маминым заповедям.
Наше невежество открывает двери для самой разнообразной человеческой мерзости.
Любую боль надо лечить.
Даже очень сильную боль можно вылечить.
Порой от количества дел охватывает жуткое уныние – невозможно все сделать, не хватает людей, времени, сил, мелочи отвлекают от главного, а если не знать все мелочи досконально, то как понять, что же главное…
“Чтобы делать добрые дела и не опустошаться, нужно по-настоящему любить то дело, которым занимаешься”.
Ведь у тех, кого уже нельзя вылечить, и у их родных впереди очень тяжелое расставание – друг с другом, – окончательное и необратимое, навсегда…
Что мир удивительно жесток. Что люди изумительно прекрасны. Словно вот эти цветы в вазах у меня дома. Их уже отделили от корней, срезали, поставили в вазу, чтобы они не сразу померли, а чуть погодя, и они стоят в этой вазе, и, несмотря на то, что прекрасно знают о своей совсем уже близкой смерти, они не злятся на несправедливость и безжалостность судьбы. Наоборот, они с какой-то истовой силой радуют нас своим светом и красотой. Ну и что, ну умрем… Так не жить, что ли, уже сейчас?! Как раз наоборот, именно сейчас-то и жить, на всю катушку, для других и для себя!
И как мама про папу, так я про Илью могу сказать: он из всех – самый лучший. Самый порядочный, самый добрый, самый умный, самый щедрый, самый терпеливый, самый любящий.
Именно в хосписе, когда перестаешь бежать и даешь себе время любить, жалеть и прощать, именно тут становится так важна и так заметна каждая мелочь. Именно тут понимаешь, что счастье – из мелочей. Из цветного белья, из вовремя закрытой или открытой двери, из правильного света лампы на тумбочке. Счастье в руке с вовремя протянутой зажигалкой и в том, что можно покурить вместе. Счастье вспоминать самые лучшие моменты и шептать их на ухо маме, даже если думаешь, что она уже не слышит. Счастье в том, что стало не больно, настолько не больно, что даже можно ответить на рукопожатие.
Вечно я, подводя итоги ближе к последней декабрьской полночи, ворчу, что прошедший год был сложным, столько всего… Вот новый пусть… И в этом «пусть» с каждым новым годом все меньше силы, потому что ведь очевидно: пришедший год от ушедшего будет отличаться лишь состоянием меня самой. Поэтому пусть я стану хоть чуточку умнее, мудрее, спокойнее, пойму, наконец, что счастья, длинного и долгого счастья, спокойного безмятежного счастья не существует. Существуют лишь мгновения радости, и счастливы те, кто умеет их замечать, ловить, накапливать, как диснеевские вкладыши в детстве, и потом медленно перебирать в тишине своих самых плохих дней, чтобы поскорее оттуда выкарабкаться.
