Именно в такие моменты, когда мы не в силах изменить обстоятельства, мы чувствуем, что нам самим необходимо измениться. Точнее всего это ощущение передал Иегуда Бэкон, который ещё ребёнком попал в Освенцим. После освобождения его преследовали навязчивые идеи: «Когда на похоронах я видел покойника в пышном гробу и слышал траурную музыку, меня пробирал смех, мне казалось, что нелепо так возиться с однимединственным трупом. На концерте или в театре я всё время прикидывал, сколько потребовалось бы времени, чтобы отравить газом всех зрителей в зале, и сколько потом можно было бы собрать одежды, золотых коронок и волос». Какой же смысл имели для него годы, проведённые в Освенциме? Иегуда Бэкон так отвечает на этот вопрос: «В детстве я думал, что расскажу всем о том, что мне довелось пережить в Освенциме, и тогда мир изменится. Но мир не изменился, а об Освенциме никто и знать ничего не хотел. Прошло много времени, прежде чем я понял, в чём заключается истинный смысл страданий. Страдания имеют смысл, если благодаря им меняешься ты сам».
