Крафт был тощим и безобидным парнем из Пенсильвании, а стремился он всю жизнь только к тому, чтобы всем угодить, но даже и в этом убогом стремлении отнюдь не преуспел.
Он часто напоминал Йоссариану оголтелых интеллектуалов с обоими глазами на одной стороне лица от постоянной беготни по музеям современного искусства. Йоссариан поддавался этой иллюзии – воспринимал Клевинджера однобокозрячим из-за его неспособности посмотреть на что-нибудь хотя бы с двух разных сторон: Клевинджер неизменно видел только одну.
Псих, – упрямо повторил Клевинджер. – Они стараются меня убить, – рассудительно сказал Йоссариан. – Да почему именно тебя? – выкрикнул Клевинджер. – А почему они в меня стреляют? – На войне во всех стреляют. Всех стараются убить. – А мне, думаешь, от этого легче?
что такое родина? Участок земли, окруженный со всех сторон границами, причем, как правило, искусственными. Англичане умирают за Англию, американцы за Америку, немцы за Германию, русские за Россию – в этой войне дерутся пятьдесят или шестьдесят стран, и каждая для кого-то родина. Так неужто все они стоят того, чтоб за них умирать?
– Это вовсе не моя нога, – сказал лейтенант Шайскопф. – Стало быть, все же моя, – решил майор Меткаф. – Так уберите ее. – Слушаюсь, сэр. Только сначала вам придется убрать свою. А то она стоит на моей. – Вы предлагаете мне убрать ногу? – Что вы, сэр! Никак нет, сэр! – Тогда убирайте вашу и помалкивайте. Чтоб никакой мне тут околесины. Ясно?
– Может, ты и прав, – хмуро уступил Клевинджер. – Может, невзгоды и правда удлиняют жизнь. Да только кому она такая нужна? – Мне, – сказал Дэнбар. – Зачем? – спросил Клевинджер. – А что у нас еще-то есть?
