Толя в таких баталиях обычно участия не принимал — приходил домой с работы, садился за стол и просил: «Ма-а-ам, передай горчички». Причем это дурацкое «мам»
Делить жизнь с толстожопой коровой и ее мужем было делом хлопотным и неблагодарным, поэтому Хлоя — а это было ее имя, без дураков — любила вечером пойти в замызганный бар в торце дома и пропустить стаканчик, чтобы после только упасть в не заправленную с утра постель и не слышать ни шагов Душнилы, ни голоса толстожопой, которая взывала к ее совести над самым виском. Совести у нее давно уже не было, как и иллюзий.
Толстожопую звали Анной. Ну а как бы еще ее могли звать? Машей, Катей — выбора у таких женщин нет. «Простая русская баба» как приговор. Хлоя морщилась каждый раз, когда думала об этом, и Анны стыдилась. Анна тоже к Хлое относилась с презрением, как и Душнила.
