дружбе, так же как и в любви, необязательно совпадать гранями. Нужно просто не ранить близких специально. Даже если тебе кажется, что они этого заслуживают. Потому что они ведь не перестанут быть близкими и, раня их, ты будешь ранить самого себя. Как-то так.
невозможно быть повернутыми друг к другу только одной стороной. Жизнь долгая, и в ней всякое бывает. Нужно просто уметь мириться с тем, что что-то в человеке тебе не подходит, а потом эти грани и вовсе сгладятся.
Дураки эти мальчишки. Все как один.
От мыслей о Романе внутри екнуло.
Я — тихий шепот, что даже не слышен.
Мы все как многогранники, — повторила она. — С острыми гранями, понимаешь? Мы раним друг друга словами, поступками.
Что обычно говорят, когда мир вдруг рушится в одночасье, когда человек, в которого ты умудрилась влюбиться, сначала целует тебя, так нежно, так по-особенному, смотрит так, будто проникает под кожу, а потом говорит, что ты непременно должна уйти?
А потом он сказал, что уезжает.
К клубку неприятных чувств добавилось еще чувство стыда за свою навязчивость.
Позже, сидя рядом с Крестовским на заднем сиденье в машине дяди Лёвы, Димка думал о том, что, если мыслить Лялькиными категориями, в дружбе, так же как и в любви, необязательно совпадать гранями. Нужно просто не ранить близких специально. Даже если тебе кажется, что они этого заслуживают. Потому что они ведь не перестанут быть близкими и, раня их, ты будешь ранить самого себя. Как-то так.
Его мысли окончательно спутались, и Димка, уронив голову на плечо Крестовского, забылся сном без сновидений.
Ты — многогранник, и я — многогранник.
Но это нормально в нашей системе.
