Учту твои напутствия к следующему разу, – прерывающимся слабым голосом сообщила я, только чтобы он отвязался.
– Дорогая моя, следующего раза не будет, – Кэри потянулся ко мне, и грудную клетку свело от одного только его жеста. – Я тебя пристегну к кровати вдали от всяких колюще-режущих предметов, и будешь сидеть, – огладил лицо, спускаясь большим пальцем вниз по скуле.
меня не было сил выкручиваться, искать правдоподобную ложь, тут как бы трубку не выронить из дрожащих пальцев. Все-таки я его боюсь. Как стыдно себе в этом признаваться.
стены, хранящие летопись многих жизней. На них писали, скребли, рисовали, чтобы оставить за собой след. Тебя очень тянет к этому, когда твоя жизнь почти ничего не стоит. Не отметишься там, на выцветшей штукатурке, тогда просто сгинешь без вести, от тебя не останется ничего. Так хоть имя будет, и может, оно даже переживет тебя лет на двадцать.
Это измученное безоговорочное доверие убивало. Так открываются незнакомцам, которые появляются в твоей жизни, чтобы потом исчезнуть, не оставив в ней ни звука, ни отпечатка.
казалось, что там, далеко в море, в тихой синей воде, куда спокойнее, там нет проблем и обязательств, нет той жуткой плотоядной тьмы, ждущей вечера, чтобы отъесть от тебя кусочек, там вообще ничего нет, кроме запаха соли и йода
