Очень часто, так называемые, правые театры сопротивляются постановке пьесы не потому, что она революционна (а в этих театрах порою еще гнездится известная политическая отсталость), не потому, что она слишком тенденциозна (а театры эти еще склонны украдкой кадить фимиам чистому искусству), а потому, что она «недостаточно художественна», при чем забывают, что начать новую театральную эру надо во что бы то ни стало, хотя бы и не сразу шедеврами.
Трюкизм есть порождение упадочной буржуазии. Его место в цирке, в мюзик-холле. Он может появиться и в театре, но как малозначительный, случайный элемент. На первом плане должно встать острое наблюдение жизни, синтез типов и типичных социальных положений, процесс самопознания революции и познания ею окружающей среды, выработка разящего оружия, ловко направленной тонкой сатиры, а не аляповатого фарса, выработка возвышающих публику, напрягающих тонус ее нервов, зовущих к подвигу положительных типов и образов, а не условно сантиментального сахарина и барабанно-ходульного героизма.
«Если вам нужны великие драмы, – значит, вам нужны великие драматурги, а великий драматург есть биологическая случайность. Впрочем, если на вербе не растут груши, то на грушевом дереве они непременно вырастут, когда придет черед
Трюкизм есть порождение упадочной буржуазии. Его место в цирке, в мюзик-холле. Он может появиться и в театре, но как малозначительный, случайный элемент. На первом плане должно встать острое наблюдение жизни, синтез типов и типичных социальных положений, процесс самопознания революции и познания ею окружающей среды, выработка разящего оружия, ловко направленной тонкой сатиры, а не аляповатого фарса, выработка возвышающих публику, напрягающих тонус ее нервов, зовущих к подвигу положительных типов и образов, а не условно сантиментального сахарина и барабанно-ходульного героизма.
И сами гении, если таковые появятся, и те, окружающие их, второстепенные, но тем не менее значительные таланты, которые вместе с ними создают эпоху, – явятся тем легче, чем яснее будут намечены их пути нашей общественностью, чем больше облегчены будут им трудности борьбы и достижений.
Гете был бы немыслим без Лессинга и Клопштока, а Лессинг и Клопшток без предварительной работы десятков выдающихся интеллигентов пробудившейся к жизни немецкой буржуазии. Можно с уверенностью сказать, что Пушкин не явился бы во всем блеске своего гения, если бы до него не было и Державина, и Жуковского, и многих других, гораздо меньших по калибру.
во-первых, никто не сказал, что хорошую революционную пьесу, удовлетворяющую всем нашим требованиям, может создать только гений, а во-вторых, гений есть социальное явление. Так не бывает, чтобы гений являлся, как выстрел из пистолета: раздался, оглушил, ослепил и сколько ни оглядывайся, неизвестно, где корень этой внезапности
«Если вам нужны великие драмы, – значит, вам нужны великие драматурги, а великий драматург есть биологическая случайность. Впрочем, если на вербе не растут груши, то на грушевом дереве они непременно вырастут, когда придет черед. На нашем революционном дереве рано или поздно повиснет золотая сладкая, спелая груша классической революционной драмы, а до тех пор ждите. Не уподобляйтесь дурачку, который в ожидании натуральной груши точит из дерева искусственную, обмакивает ее в краску и на зеленой ниточке привешивает к голым ветвям еще не пробужденного весною дерева»
Отнюдь не отмахиваясь от формального творчества театра, ожидая от него известных полезных результатов, в том числе и для драматургии, признавая огромную важность экономического вопроса в театре и т. д., я все-таки считаю, что ключем к революционизированию театра сейчас является драматургия.
