Я пройдусь по весеннему саду
Я пройдусь по весеннему саду,
Полюбуюсь цветением лип,
Птицы мне запоют серенаду,
Соловейка в гнезде лишь притих.
Он дождётся заката вечернего,
И прервёт тишину его трель,
Ночью выдаст коленце последнее
И к гнезду полетит поскорей.
Пой, соловушка милый, погромче,
Заглуши сердца верного стук,
Пускай сыч вдалеке лишь хохочет,
А душе нужен сладостный звук.
Я присяду у лип на скамейку,
Ароматом цветов надышусь
И сломаю черёмухи ветку,
Чтоб унять накатившую грусть.
Здесь сидела когда-то с друзьями,
Раздавались и песни, и смех,
Улетела та радость с годами,
Только память хранит, кого нет..
Не вернуть никогда эти годы,
Но весной всё на липе цветы,
Лишь одна я встречаю восходы,
И одной мне поют соловьи.
Две половинки
Протяни свои руки нежные,
Я покрою их поцелуями,
Загляну в глаза я с надеждою,
Я люблю тебя до безумия.
Для меня ты цветочек аленький,
Дорога мне, как ясна зоренька,
И горит сердце жарким пламенем,
Согревая всё тело мОлодца..
Ты не бойся меня, любимая,
Я плохого тебе не сделаю:
Поцелую лишь только, милая,
Обниму тебя я несмелую.
Знаю я, что я люб тебе:
В толпе ищешь меня глазами.
Половинки мы на Земле,
И помолвлены небесами.
Не замёрзнешь со мной зимою:
Сам с друзьями я дом построю,
А сойдёт когда снег весною,
Будем свадьбу играть с тобою.
Ниткой не свяжутся младость со старостью
Зоренька ясная, нежная, стройная,
Ты мне — родник, ручеёк.
Стала не в радость мне старость спокойная:
Страсти в ней нет и тревог.
Всё улетело, как снег быстро тающий,
В даль невозвратных потерь,
Мне и не жаль этих дней убегающих,
Сам становлюсь, словно тень.
Я лишь любуюсь тобой ненаглядная,
Нет тех желаний в крови.
Ласки твои не нужны запоздалые,
Не соблазняй, не дразни.
И не вернуть мне ушедшую молодость,
Соколом ясным не стать,
И не вини меня, в том, что стал холоден:
Я разучился летать.
Мне за себя так обидно и горько,
Что ж от меня тебе ждать?
Боль причиняю тебе я невольно,
Не заставляй же страдать.
Ниткой не свяжутся младость со старостью,
Я отлюбил уж своё.
Ты наполняй с молодым сердце радостью,
Зыбкое счастье моё.
Незабытое танго
Память долго хранит звуки давнего танго,
Я рукой обнимал нежно девичий стан,
Вёл по залу я Вас так легко и галантно,
Хоть хотелось прильнуть к Вашим сладким устам.
Я влюблённо смотрел в Ваши очи зелёные,
Завитки у висков волновали меня.
От внимания к Вам, хоть и были смущённые,
На вопросы мои отвечали шутя.
Но затихла вдруг музыка, кончились танцы,
Проводить навязался до дома я Вас:
Познакомиться ближе у меня были шансы,
Хотя путь был коротким, мы шли целый час.
По дороге домой говорили о многом,
В разговоре была так любезна, умна;
Да она мне была просто послана богом,
Не встречал я такого ещё божества.
С каждым днём любовь наша горела всё ярче
Она тоже была без ума от меня.
Наконец, я нашёл настоящее счастье,
Без неё я прожить не мог даже и дня.
До сих пор помним звуки мы нашего танго,
Ведь оно подарило любовь нам с тобой.
Только юности нашей ушедшей так жалко,
Но довольны своей мы счастливой судьбой.
Звёздное небо
Как летней ночью радуется глаз,
Когда смотрю на звёздное я небо,
Где так мерцают звёзды в поздний час
И осыпают дождём звёздным щедро.
Грядой плывут по небу облака,
Они бывают и белее снега,
И ярко светит нам издалека
Одна из ярких звезд Вселенной — Вега.
Ей люб и Денеб, люб и Альтаир,
Она для них надёжная подруга;
Висят, как треугольник, видя мир;
Об этом знает звёздная наука.
На севере Полярная звезда
Ночами светит нам, смотря на полюс,
И кончик ручки держит от ковша,
Чтоб не свалился он на Землю-глобус.
А Млечный путь проходит стороной,
Пересекая всё звёздное небо,
Солнцу сосед, он не знаком с Землёй
И так далёк, что мало даёт света.
На эту неземную красоту смотрю
И не могу я наглядеться;
Свою звезду я улетевшую ищу,
Чтоб сердцу моему опять согреться.
Моя берёзка
Дорога′ мне русская природа,
Мимо неё никто не пройдёт,
Но милей мне стройная берёза:
Многим вдохновение даёт.
Листья, как ажурные наброски,
Что художник бросил на холсты,
А распустит в мае все серёжки —
Нет в природе дивней красоты.
Обниму берёзоньку руками,
И прижмусь к прохладному стволу,
Еле слышно прошепчу губами:
«Как тебя, родная, я люблю!»
Никогда не наносила тебе раны,
Соки из тебя я не брала,
Веничком меня хлестали в бане:
Хворь сгоняла всю твоя листва.
И к тебе протоптаны все стёжки,
Шелестят листочки на ветру,
Уж темно, пойду домой, берёзка,
Навестить опять приду к утру!
Покинутая любовь
Мне не забыть никогда тебя, милый,
Наши прогулки вдоль тихой реки,
Звёзды на небе, что ярко светили,
Запахи скошенной летней травы.
Ты обнимал меня крепко, любимый,
Робко заглядывал в очи мои,
Как хорошо нам с тобой тогда было,
Звонко в ночи пели нам соловьи.
Звёздочки нам серебрили дорожку,
Так незаметно до рощи дошли,
Там, где нас ждали родные берёзки,
Все понавесив серёжки свои.
Днём в выходной приходили к опушке,
Чтоб насладиться пением птиц;
Громко кричала одна лишь кукушка,
Дивные звуки из леса лились.
Вдруг на сосну прилетел чёрный ворон
Каркнул разочек, замолк птичий хор;
Видимо, мучил пернатого голод:
В лес прилетел за добычею он.
Друг не пришёл на свиданье однажды
Долго стояла я в небо глядя,
Но ожидания были напрасны,
С грустью смотрела Луна на меня.
Соколом ясным влетел в моё сердце
Много впустил в него огненных стрел,
Зря я мечтала, что будем мы вместе,
Взмыв чёрным вороном, ты улетел.
Прогулка в Серебряном бору
Пройдусь немного, погуляю
По берегу Москвы-реки,
Где мне кувшинки покивают
Цветами прямо из воды.
Как величава здесь природа:
Излучина слегка видна,
На берегу другом пологом —
Реки большие рукава.
Где я стою, высоки сосны,
А под обрывом у реки
Растут, как сёстры, две берёзки,
Стройны кудрявы и милы.
Играют в зареве серёжки,
Дразня трухлявые дубы,
От двух остались лишь пенёчки,
Присесть бы здесь, да комары.
Зовёт и манит дуб могучий,
И что-то хочет мне сказать,
Ужели он упустит случай
Ветвями вдовушку обнять.
А сверху, будто-то бы, мой милый
С любовью смотрит на меня;
На дуб — ревниво с грозным видом,
Сурово пальчиком грозя.
Спустись скорей ко мне на землю,
Хоть на минутку — обниму:
К тебе подняться я не смею,
Ты слышишь? Внук кричит: «Ау!»
Одиноко брожу по осеннему саду
Эта дивная осень навевает печаль
О любви нашей первой, о которой мечтал.
Будто вижу опять взгляд твой нежный и страстный,
Ты тогда мне казалась королевой из сказки.
Годы быстро уплыли, словно вешние воды,
Неся в ней нашу радость и застывшие слёзы.
Попадали в ненастье, лучи солнца нас грели,
Лишь гнездо своё свить мы с тобой не сумели.
Потому, что хотелось мне свободой напиться,
Не дождавшись сватов, улетела синичкой,
Далеко, далеко от любимого края,
Не хотела она без детей со мной рая.
Горевал я недолго: отболело сердечко,
Не накинул никто мне на шею уздечку.
Одиноким я не был: менял женщин я часто;
Но с годами желал я настоящего счастья.
И теперь я с тоской вспоминаю синицу,
Она счастье нашла и поймала жар-птицу,
И я рад за неё, ничего мне не надо,
Одиноко брожу по осеннему саду.
Не расставайтесь с любовью
Не руби никогда с плеча,
А подумай, ну хоть немного,
И пока далеко до греха,
Назови золотое слово.
Ещё можно сказать: «ПРОСТИ»,
Ощутив снова губ тех сладость,
И слезу ей с ресниц смахни,
Подари ей покой и радость!
Пусть и сделала что-то не так:
Не успела согреть Вам ужин,
Пусть и вырвалось слово — дурак,
А «дурак-то», такой ей любый.
А от ссор не уйти никогда,
Не храни в своём сердце злобу,
Превращая муху в слона,
Только чувство святое гробим.
Долго будешь потом горевать,
Что живёшь ты не с ней, с другою;
Эхом будут слова звучать:
«Ты прости, останься со мною».
Неугасающая любовь
Мы с тобою давно уже зрелыми стали,
Но храним глубоко наше чувство в сердцах,
Они нежно стучат не мотором из стали,
Колокольчиком синим, что растёт на лугах.
По росистой траве мы пройдём с тобой, милая,
И по утренней зорьке погуляем вдвоём,
На вечерний закат посмотреть с тобой выйду я,
На кроваво-багровый, что повис над рекой.
Когда смотрим с тобой друг на друга, любимая,
Огоньками сияют наши очи в ночи,
Хоть теперь мы с тобой и не очень красивые,
Не сгореть никогда нашей верной любви!
Нам кукушка в ночи тридцать лет насчитала,
Ей не верит моя голова с сединой:
Тридцать лет на двоих — это слишком уж мало,
Но не страшно уйти, только вместе с тобой.
Мы с тобой встретились лишь по весне
Мы с тобой встретились лишь по весне,
Я протянул тебе ветку сирени,
Быстро шагала весна по земле,
И уж давно отшумели метели.
Дрогнуло вдруг что-то в сердце моём,
Раньше в пустом равнодушном холодном,
Ну а теперь полыхает огнём,
Искрой зажжённое той мимолётной!
Быстро у нас с тобой лето прошло,
Но не спалило ту нежность друг к другу,
Я ведь не мог дня прожить без тебя,
Только с тобою я счастлив и буду.
Осень златая покрыла листвой
Наши тропинки и место у пруда,
Стало прохладней, мы только сильней
Всё обнимали с тобою друг друга.
Вот полетели снежинки кружа,
Год, как всегда, идёт плавно по кругу,
Верю, любимая, что никогда
Не унесёт это чувство и вьюга.
Как дивно пахла дикая сирень
Светлыми, короткими ночами
Шли с тобой, мой милый, вдоль реки;
Звёздочки светили все над нами,
И казалось, что они близки.
Полумесяц, так на серп похожий,
Пленял нас своею красотой,
Только ветер пробивал до дрожи,
Я укрыл тебя своим плащом.
Пошумел недолго сильный ветер,
Видно, нас с тобою пожалел;
Может был он в эту ночку весел,
Растрепав твой локон, улетел.
Соловей запел где-то в засаде,
Мы присели на дубовый пень;
Как мы его трелям были рады,
Пахла дивно дикая сирень.
Теперь там гуляют дочка с парнем:
Много лет с тех пор уже прошло.
С радостью бежит дочь на свиданье,
Мы мечтаем, чтоб ей повезло.
Любовь на всю жизнь
Мой старый сад был освещён вечернею зарёю.
Алели небеса чудесной красотою;
Под сенью липы вековой с душистыми цветами
Мы целовалися с тобой, о будущем мечтая.
Нам звонко пел сам соловей из зарослей малины,
Среди малинника росла кудрявая рябина.
Как быстро ночка подошла, померкли звёзды в небе,
И нам пора уже домой, ведь лик луны стал бледен.
Огонь нашей любви пылал неугасимо,
Видно, сама судьба нас счастьем одарила.
Я в твои очи синие глядел всегда с усладой,
И ты мне отвечала своим с любовью взглядом.
С годами всё сильней любили мы друг друга,
Хотя уже виски нам побелила вьюга.
Божественный твой лик я видел, как в тумане,
Вечернюю зарю порою пропускали.
От липы вековой цветы мы собирали,
От боли и простуды они нам помогали.
Не страшно нам с тобой, что наступила старость,
Бодры ещё пока: не чувствуем усталость!
Потерянное счастье
На красивую женщину ты стоял и смотрел,
Что была та нездешнею сразу ты разглядел;
И походкою дивною она шла не спеша,
Всё смотрела на часики и кого-то ждала.
Что-то очень знакомое для тебя было в ней:
Этот взгляд с поволокою, взлёт красивых бровей,
Двадцать лет уж не виделись, а вот память жива!
Твоей болью и радостью она в жизни была.
Там у моря у Чёрного на турбазе одной
Познакомилась девушка с молодым пареньком,
Остроумная смелая и с прекрасной душой,
Даже волны высокие были ей нипочём.
Все ребята влюблённые были в девушку ту,
Но она была верною своему пареньку;
На суровом Урале она с мамой жила,
Его родиной малой была наша Москва.
Им казалось, что главное — это в жизни любовь,
Понимание, верность и не быть чтобы врозь;
Только так не считала молодая свекровь:
Клеветала на девушку, наломав много дров.
Паренёк стал ревнивым и порою кричал,
Потянуло девчоночку на любимый Урал;
Лишь записку оставила, ничего не взяла
И условий не ставила, пожелала добра.
И, от мыслей очнувшись, снова смотрит ей вслед,
Дождалась мать студента, тот был скромно одет;
Знать приехала сына навестить в Москву мать…
Прислонился к прохожему, а то мог и упасть.
Не студента увидел, а себя самого,
И такое родное было это лицо:
С голубыми глазами и с горбинкою нос,
На тебя молодого, как две капли, похож.
Ты кричал, но беззвучно, а трамвай отошёл,
Месяц их искал в городе, но пока не нашёл,
Не поверил бы маменьке и имел бы семью,
И не мамы фамилию сын носил, а твою.
Бобылём-одиночкой ты живёшь двадцать лет,
И мамуля-разлучница отошла на тот свет,
Всё искала невестку, чтоб с квартиркой в Москве,
А к тебе приходила сибирячка во сне.
Торопливая жизнь
Как грустно думать мне теперь о том,
Что отсветились мои ясны зори,
И всё былое кажется мне сном,
В котором вижу прожитые годы.
Вот мама держит меня на руках
И вытирает мне платочком слёзы,
А я шепчу: «Упала я, бах, бах,
Бубо, бубо мне сделала заноза».
А вот иду я в школу в первый класс,
И бантик белый в волосах завязан,
Несу букет осенних красных астр,
На шейке шарфик, мамочкою связан.
Потом я вижу наш последний бал,
И я кружусь со своим школьным другом;
Но час расстаться наш уже настал,
Фотограф снял нас за последним кругом.
Студенткой вижу я себя во сне,
И стройотряды грезятся мне тоже;
И юность возвращается ко мне,
Когда была спортивна и пригожа.
Вновь новую картинку вижу я:
Дочурку веду за руку я к школе,
Как куколка, нарядна хороша,
И все желают ей хорошей доли.
А вот и внук подрос, и в первый класс
Идёт наш мальчик, а в ручонках розы,
Костюмчик впору, словно на заказ,
В карман платочек белоснежный вложен.
Жизнь протекает быстро, как во сне,
И радуюсь сердечному я стуку,
Когда же сон опять придёт ко мне,
Я вновь пойду по жизненному кругу.
Журавушка
В час рассветный, в час печальный
Мне привет свой шлёт прощальный
Стая диких журавлей,
Сделав боль ещё больней.
Помню, их встречать весною
Вместе шли к реке с тобою,
Что случилось? Я-то знаю,
Что одна их провожаю.
Свою тайну вам открою:
Доигралась я с любовью :
То шутила и смеялась,
А то просто насмехалась.
Легкомысленной бывала,
А другая привечала.
Всё играла в кошки-мышки,
Получила то, что вышло.
Ясным утром к нам весною
К старым гнёздам над рекою
Вновь вернутся журавли
С песней счастья и любви.
Только их встречать с зарёю
Ты пойдёшь совсем с другою,
Не с журавушкой своей,
А с разлучницей моей.
Бог послал мне наказанье:
Искупить тот грех страданьем,
А могла, я понимаю,
С милым свить гнездо тогда я.
Черней тучи я бываю:
По тебе я так скучаю,
И журавушкой бескрылой
Всё зову тебя любимый.
Улететь бы с журавлями,
Чтоб унять свои страданья,
Над тобою лишь крылами
Махнуть нежно на прощанье.
Ты аукнись, моя молодость
Эх, вы кони белогривые, унесите меня в даль,
Где прошла вся моя молодость, разгоните вы печаль!
Буду рвать сирени веточки, и цветки на них искать,
Покопаюсь я в соцветии, лепестков найду я пять.
Загадаю я желание, чтобы был в душе апрель,
И я эти лепесточки сами знаете, что съем.
Пойду в поле за ромашками, чтоб, как в юности узнать:
Будет ли любить мой милый и так крепко целовать.
Припев:
Эх ты, молодость ушедшая, ну вернись на миг опять,
Долюблю, что не долюблено, до зари не буду спать.
Побегу я быстро к реченьке, искупаюсь голышом,
Не боюсь, что вдруг увидят, пусть любуются красой.
С парашютом снова прыгать, так люблю я высоту,
Свои волосы кудрявые быстро в шлем я уберу.
У костра сидеть с гитарою, Визбора все ночи петь,
А с утра всем стройотрядом за работу! Нам не лень.
Пококетничать с ребятами, зажигая их сердца,
А потом ловить их взгляды, слушать нежные слова.
Припев:
Ты аукнись, моя молодость, передай же мне привет,
Я аукну тебе тоже, буду ждать эхо в ответ.
Только эхо затерялось, заплуталось на пути,
А без эха юность прежнюю ни за что мне не найти!
Детство
Как бы хотелось вернуть своё детство,
Встретить подружек своих,
Да и умчаться на поезде в лето,
Там где в лесу бил родник.
К реченьке милой спуститься по тропке,
Вновь ощутить благодать,
Здесь нас ждала самодельная лодка,
Прятали вёсла в кустах.
А когда месяц всходил величаво
И отражался в воде,
Сердце щемило, на миг замирало,
Радость была на лице.
Ну, а катал нас мальчишка смышлёный,
Пятый в семье рыбака,
За руку брал меня очень смущённо,
Дальше сажал от себя.
И верещали подружки-трещотки,
Будто влюблён он в меня,
Славными добрыми были девчонки,
Только уж нет паренька.
Пал смертью храбрых в степях Кандагара,
Спит крепким сном наш герой,
Но почему тогда сердце упрямо шепчет:
«Не верь — он живой.»
Красавица-сиротка
Как только утром солнышко взошло,
Лучами стало гладить нежно землю,
Проснулась девушка, на улице светло,
И слышно было уже пташек пенье.
Умыла личико колодезной водой,
А из волос сплела большую косу,
С крыльца спустилась по ступенькам в сад густой,
Чтоб к завтраку поставить в вазу розу.
В сиротку дед всю душеньку вложил,
Настал черёд её о нём заботы,
Хотя на чёрный день дед отложил,
Но на сегодня — это были крохи.
Сад свой да огород большой
Тяжёлым грузом ей легли на плечи,
А дедушка уже почти глухой
Всем помогал в деревне ставить печи.
В деревне этой вдовушка жила,
Как сына своего она любила!
Он был похож на своего отца:
Умён, красив и рос трудолюбивым.
Закончил ВУЗ, работа увлекла,
Купил жильё — прекрасную квартиру,
Но к маме в отпуск ездил он всегда,
Не смог найти свою лишь половину.
Он ехал в отпуск к маме и сейчас,
Навстречу девушка несла с колодца воду,
И вспыхнул вдруг огонь в его глазах,
Когда увидел красоту её и косу.
Закончилось всё свадьбою большой,
Мамаша его была очень рада,
А дед, хотя и был почти глухой,
Запел под звуки старого баяна.
Радужные крылья
Летним утром, только всходит солнце,
В каплях рос ещё стоят луга,
Слабый свет скорей спешит в оконца,
А в росе играет радуга-дуга.
Семицветным ярким коромыслом
Удивляет, радует красой;
Над густою травкою повиснет
Мостиком, что с красною каймой;
У полоски крайней, цвет фиалки,
Бархатисто-нежного цветка,
А за ней, красивей нету краски-
Синяя, по цвету василька.
Голубая ленточкою вьётся,
Словно тихая спокойная река,
И, играя дивно в свете солнца,
Видна с зеленью весенней полоса.
Желтоватая полоска, золотая,
На оранжевую смотрит свысока;
По наружному, по радужному краю,
Красным цветом светится кайма;
А богиня радуги Ирида,
Радужными крыльями взмахнув,
На своё спокойно смотрит диво
И готова по дуге шагнуть.
Как посланница меж небом и землёю,
Вести людям от богов несёт,
После дождика, да с летнею грозою,
Как по мостику, по радуге идёт.
Только солнце облаком закроет,
Гаснут чудо-краски надо мной,
Если тучки ветер все разгонит,
Нам не видеть девы неземной.
Если дождь прольётся и с грозою,
В лучах солнца заиграется дуга,
С разноцветьем крыльев за спиною,
Заторопится Ирида к нам сама.
Примечание: в Древнегреческой мифологии Ирида была богиней путешествий, радуги и вестницей богов. Так же, как радуга соединяет небо и землю, Ирида считалась посредницей между богами и людьми, постоянно находилась при Гере (богине плодородия) и выполняла её поручения. Ириду представляли в виде очаровательной девушки — красивой и легкой, с двумя величественными радужными крыльями за спиной. Широко расправив крылья, она в любой момент готова сорваться с места и с быстротой ласточки стремительно понестись в небе, и дорога, по которой она пробегает, есть та дуга, которую описывает радуга. Богине были посвящены цветы ирисы, названные в её честь –маленькие капельки радуги, разлитые по всей земле.
Картинки памяти
Вот уж первая четверть прошла,
И я еду к бабуле в деревню,
Две версты я по шпалам прошла,
Да с продуктами, что на неделю.
А бабуля меня уж ждала,
Печь топила, хотя и болела,
Всё, что лучшее от Покрова,
Берегла для меня и не съела.
А в печурке трещал уголёк,
У бабули чаёк был с вареньем,
Я купила ей праздничный торт,
Чтоб поднять ей ещё настроенье.
А на улице первый снежок
Запорошил дороженьку к дому,
Тонкий слой на дорожку нанёс,
Не дорос он ещё до сугроба.
Отогрелась, отправилась в хлев:
Я по Звёздочке очень скучала,
Каждый угол я там осмотрев,
Поняла, что корову продали,
И прижавшись друг к другу пером,
Куры все на насесте сидели,
А красивый петух с гребешком
Всё косил на открытые двери.
Сколько времени, Боже, прошло:
Уж давно нет на свете бабули,
Только память — немое кино
Снова в юность меня окунула.
Быть может вновь взойдёт звезда
Горит закат в вечернем небе,
И мы совсем с тобой одни
На том счастливом нашем месте,
Где проводили ночи, дни.
Ты для меня стала любимой,
Впервые здесь поцеловал,
Ты называла меня милым,
Тебя я музой называл.
Молча стоим у парапета
И смотрим, как течёт река,
Не можем мы найти ответа,
Куда зашла счастья звезда.
Я не беру тебя за плечи
Не смотрю ласково в глаза,
И ты скупа стала на речи:
Давно и милым не звала.
Нам вместе уже стало тесно,
Но жаль сжигать наши мосты;
Как счастливы мы были вместе,
А вот любовь не сберегли.
Нам далеко уже за тридцать,
И дети есть, была семья.
Чужим я стал, а был я принцем,
Судьба нас в дебри завела.
А может нам с тобой расстаться —
Проверить чувства — не беда,
Чего уж нам теперь бояться?
Быть может вновь взойдёт звезда!
Весёлая жена
Детство, юность уж давно унесли метели,
Кудри чёрные, как смоль, тоже поседели.
Где орлиный зоркий взор, что девчатам нравился?
Всем не мог надежды дать, ну а мы влюблялися.
Выбрал он себе одну — верную подругу,
За душевность, доброту — всё, что нужно мужу.
Красота она уйдёт следом за годами,
А душевность на всю жизнь остаётся с нами.
Я была не так стройна, и лицо в веснушках,
Но до пояса коса, сама хохотушка.
Он с работы как придёт — хмурый и уставший,
А любимый борщ стоит и ещё горячий.
И пампушек с чесночком испеку я вкусных,
Вот поест он их с борщом, и не будет грустным.
Чай подам, а дух такой, что кровь будоражит,
Туда травки положу ото всей заразы.
Наступает ночки час, до чего ж он сладок;
Муженёк ещё не спит, ждёт, когда прилягу.
Смотрит ласково в глаза, я шепчу: «Любимый»,
А любимый весь горит, он такой счастливый!
Расплетёт мою косу, волосы раскинет,
Расцелует всю меня, долго не покинет.
Вот ещё ночка любви до зореньки ясной,
Вечерком опять придёт сокол ненаглядный!
В рощах весенних
День догорает. Закат появляется,
Тайной весеннею рощи полны.
Радость на лицах людей появляется,
Ну а влюблённым не спать до зари.
Взору представилась дивная полночь,
Даже Луна изменила свой лик,
Вот и сова подаёт хриплый голос,
Ты, не шуми в этот сладостный миг.
В рощах зелёных укрылись влюблённые —
Ландыш душистый, огни светлячка…
Шёпот и вздохи, лобзания томные…
Ах, почему эта ночь коротка?
Увлечение
Я помню свой первый роман
И вижу, как-будто сегодня,
Красивый Днепровский лиман
И девушку в платьице модном.
И стукнуло сердце в груди,
И что-то внутри оборвалось,
В волнении я закурил:
Она мне мечтой показалась.
Светил Анжигольский маяк,
И было уже слишком поздно,
Хотелось мне с ней погулять,
И ночка была такой звёздной.
Решил, наконец, подойти,
Спросил, как всегда о погоде,
Сказал ещё: «Нам по пути»
И что-то ещё в этом роде.
Она, посмотрев на меня,
За словом в карман не полезла:
С улыбкой мне глядя в глаза,
Ответила смело: «Железно».
Я думал, что это обман:
Сказала, наверно, нарочно,
Но девушку я провожал,
Ну копию Эллочки, точно.
Случается в жизни порой
Увидеть конфету в обёртке,
Красивой блестящей такой,
А вкус-то окажется горьким.
Знать бы нам куда детство уходит
Знать бы нам, куда детство уходит,
Знать бы нам, куда юность спешит,
Вот уж к зрелости жизнь нас подводит,
А за зрелостью старость скрипит.
Нам узнать бы ещё, где дорожка,
По которой уходят года;
Завалить бы её хоть немножко
Иль хотя бы подпортить слегка.
Но никто не нашёл той дорожки,
Да и мы не найдём никогда,
И бегут жизни быстрые ножки,
И несутся, как кони, года.
Но, коль годы сдержать невозможно,
То не будем об этом тужить:
Зрелость всем нам укажет, что должно,
Старость мудростью нас одарит.
Никогда не случится склероза,
Коль осталась душа молода,
И чтоб не было этой угрозы,
Будем сеять побольше добра!
Соловьиная роща
Голубою лентою вьётся ручеёк
И шумит, звенит он посреди холмов.
Я всегда любила здесь бывать одна:
Мне отсюда рощица любимая видна.
Роща соловьиная, как концертный зал,
Раз здесь побываешь, и считай пропал.
Трели соловьиные, запахи берёз
Душу нашу лечат, и скажу всерьёз.
Пары молодые бродят вдалеке,
Солнце отражается в голубой воде,
Ласточки летают очень высоко,
Полетать бы с ними — только не дано.
Здесь когда-то с милым рвали мы цветы,
Любили ромашки, больше васильки,
Плела из цветочков красивый венок,
Потом одевала, приспустив на лоб.
Меньше попадало солнечных лучей,
Прищуривать не нужно голубых очей.
Теперь отдыхаю здесь я без него,
Раненое сердце почти зажило.
Отвлекаюсь здесь я ото всех забот,
Забываю всё я, что меня гнетёт,
Ветерок овеет нежною волной
И душе подарит радость и покой.
Ночь под звёздами
Летней ночью порой, когда смотришь на небо,
Видишь, будто, созвездие Лебедь плывёт
Со своею звездой под названием Денеб;
Подмигнул нам с тобой, словно в гости зовёт.
Хоть не греют они: на душе так спокойно
Под шатром небосвода, излучающим свет.
У нас бьются сердца в унисон и так ровно,
Жаль, что было прохладно, чтобы встретить рассвет.
Я случайно заметил стожок свежего сена,
Закопались в него, лишь оставив глаза,
И прижавшись друг к другу, чтобы было теплее,
Мы смотрели на ковш, где сверкала звезда.
Но согревшись с тобой, мы уснули под утро.
Как заря занималась — не увидели мы,
Я от лучика солнца лишь только проснулся,
А в твоих волосах были капли росы.
Ты спала так смешно: вся свернувшись в клубочек,
И улыбка играла на алых губах;
Досмотри сон прекрасный ты, мой ангелочек,
Я цветы рвать пойду для тебя на лугах.
Первая любовь
Первая любовь — песня соловьиная,
Верною была, как и лебединая;
Мы купались в нежности, как трава в росе,
Не было счастливее пары на земле.
Вечерами тихими, смотря на закат,
Ждал свою лебёдушку, и так каждый раз.
Твёрдою походкою, подходя к тебе,
Насвистывал песенку я в вечерней мгле.
Не могли мы раньше руки распускать:
Можно и пощёчину было схлопотать.
Сядем на пригорочке, смотрим на Луну,
Подпеваем дружно песни соловью.
Помню я и школьный выпускной наш бал,
Я тебя красивой такой не видал:
В платье белом пышном, с розой в волосах,
Туфельки красивые на тонких каблучках.
Заиграла музыка, первым звучал вальс,
И пошли по залу пары танцевать,
Только я направился тебя пригласить,
А ты, вся сияя, рядышком стоишь.
Положила руку на моё плечо,
Сердцу стало тесно, телу горячо,
Танцевал в тот вечер только лишь с тобой,
А потом направился провожать домой.
Не прошло и года, мужем и женой
Называть нас стали следующей весной.
Пролетели годы в счастье и любви,
Выросли и дети, с золотом в крови!
Девичья дружба
Крепко дружили с детства девчушки,
Всё было общее: книжки, игрушки;
Все умилялись их красотою:
Чёрной косою и золотою.
Пылкая юность детство сменяет:
Дети проснулись вдруг лебедями,
Страстные взгляды парни им дарят,
Только затея эта пустая.
Время пришло — рождения чувства,
Чтобы с любовью соприкоснуться!
Всем ли на свете любо живётся?
Кто-то страдает, кто-то смеётся.
Вскоре случилась эта минутка:
В парня влюбились, да не на шутку.
Может не ведали наши подружки:
Что не разделится эта «игрушка».
Тот называет любимой женою
Девушку смуглую с чёрной косою;
Плачет, рыдает златоволоска:
Свадьба их — чёрная в жизнь ей полоска.
Счастья желает, вальсами кружит,
Редко такая встретится дружба.
Что тут поделать, так уж ведётся:
Кто-то страдает, кто-то смеётся.
Верный друг
Друг ты мой верный, самый надёжный,
Сколько прошли мы дорог?
Было и радостно нам, и тревожно,
Был у нас свой уголок.
Вместе ходили с тобой на охоту,
Ты был помощником мне,
Я проявлял к тебе много заботы,
Как до Чечни и к жене.
Не дождалась меня жёнка любимая,
Быстро другого нашла;
Боль была в сердце невыносимая,
Жизнь моя стала пуста.
Сам не хотел с нею больше я встречи,
Горе топил я в вине,
Но тут тебя одинокого встретил,
Рад и такой был судьбе.
Быстро ты рос, позабыл я про пьянку,
Думал: теперь заживём,
И, просыпаясь с тобой спозаранку,
Шли на охоту вдвоём.
Годы летели мои быстротечно,
Стала видна седина,
И постарел мой Дружок незаметно:
Жизнь у собак коротка.
Ночью однажды заснул очень крепко,
Скрипа не слышал дверей;
Утром проснувшись, забило сердечко,
Вышел во двор поскорей.
Там у калитки, свернувшись в комочек,
Спал мёртвым сном мой Дружок,
Что ж ты оставил меня мой дружочек,
Стал я опять одинок.
Взял я лопату и, снявши фуражку,
Друга закутал в мешок,
Сам закопал осторожно бедняжку,
Сделал потом бугорок.
Горя я много хлебнул безутешного.
Вскоре я встретил вдову:
Женщину милую, очень сердечную,
Ходит со мной к бугорку.
Тебе теперь другой милей
Не говори, что всё пройдёт,
Когда расстанемся с тобой:
Не могу слышать этих слов:
Хотел я стать твоей судьбой.
Тебе другой теперь милей,
Ему ты даришь свои ласки,
А я собой едва владел,
Не мог унять я своей страсти.
Зачем вонзила свой клинок
Ты в сердце, что тебя любило,
И не возьму себе я в толк:
Ну почему я стал немилым?
Кокетка ты, но хороша,
Привык с тобой всегда быть рядом;
А как была ты горяча,
Травя меня любовным ядом.
Подумай: сжалься надо мной,
Я умоляю тебя очень.
Не стать тебе его женой,
Ты одинокой войдёшь в осень.
А я уеду с этих мест:
Терпеть такое — нету мочи;
И может через пару лет
Полюбятся другие очи.
Мустанг-иноходец
Мустанг был малым жеребёнком,
Через три года стал силач,
Красавцем, чёрным иноходцем,
Никто его не мог догнать.
Ногами левыми шаг делал,
А правыми потом — другой,
При беге грива развивалась,
Хвост веером, само собой.
Ковбои, видя иноходца,
Так любовались красотой,
Но они знали — это точно:
Не будет бегать тот с уздой.
Богатый слыть хотел героем:
Мустанга гордого поймать.
Хозяин ранчо был спокоен —
Ковбоев же легко нанять.
И тыщи долларов хватило
Лишить свободы скакуна,
И лошадей своих меняя,
Неслись за ним четыре дня.
Источник был один в степи,
Там для него была приманка —
Кобыла редкой красоты.
Мустанг забыл про осторожность,
И не почуял караул,
А там петля была с верёвкой,
Шагнул в неё, ковбой стянул.
Костёр зажгли нагреть подкову,
Поставить скакуну тавро,
Потом отправились в дорогу,
Казалось им: всё решено.
Заржал мустанг и со всей силой
Порвал он путы на ногах,
Свобода уж казалась близкой,
Но не было пути назад.
Понёсся вверх он по откосу,
Не сбился и тогда в галоп,
Примчался к самому утёсу,
Других не видно было троп.
Раздул он ноздри, вдохнув воздух,
И прыгнул он с утеса вниз,
Пусть мёртвым, но зато свободным
Остался, тем, кем быть привык.
* * *
Дикие свободные мустанги
В прериях носились табуном.
Кожа была бархатной и гладкой:
Никогда не били их кнутом!
Как часто я смотрю теперь на небо
Как часто я смотрю теперь на небо,
И, кажется, порой в ночной тиши,
Что эти звёздочки, мерцающие светом,
Заботятся о чистоте моей души.
Возможно, звёзды — это души близких
И преданных нам, искренних друзей,
Так рано улетевших в эту вечность,
Оставив на земле нам свою нежность
И память давнюю счастливых прошлых дней.
Но, как бы ни хотелось с ними встречи,
И всё же лучше жить на этом свете:
Встречать рассвет и провожать закат,
И удивляться каждый раз, как лето,
Осень и зима приходят и уходят,
А долгожданная весна всегда даёт
Нам на прокат и счастье, и надежду:
Увидеть солнца яркий блик, услышать и грачиный крик,
Почуять запахи цветов, любимых нами с детства:
Фиалка, ландыш и нарцисс, черёмуха, сирень, ирис…
Аж закружилась голова. Что делает с людьми весна?
И почему всегда весной мы слышим сердца сильный стук,
Надежду слабую: а вдруг, услышим мы знакомый звук
Любимых нами голосов и сладкий шёпот о любви,
И тихие слова «прости…". А звёздочки, они поймут,
Как понимали в этой жизни, и будут ждать нас
Хоть века, до пира горького, до тризны.
Непроходящая любовь
Я с любовью смотрю в глаза карие,
Ты по-прежнему мне дорога,
Хоть и юность ушла в края дальние,
И покрыла виски седина.
Мы делили с тобой беды, радости,
По одной мы тропиночке шли;
Никогда мы не знали усталости,
И не знали с тобой мы тоски.
Побеждали с тобой все невзгоды,
В этом нам помогала любовь,
Мы любили гулять на природе
По полям, среди диких цветов.
Заболел я однажды серьёзно,
Ты ночами со мной не спала:
С тобой было не страшно, надёжно;
Победить мне болезнь помогла.
Об одном я прошу только Бога:
Когда старыми станем совсем,
И стоять будет смерть у порога,
Пусть отправит нас вместе в Эдем.
Верь любимой
Женщина любимая моя,
Неужели выбрала другого?
Так со мною ласкова была,
Я любил тебя ещё со школы,
И носил до дома твой портфель,
Интересны мы друг другу были,
А потом на лавочке твоей
Долго мы в мечтах своих парили.
Небом грезил я ещё тогда,
Ты хотела стать экономистом;
Не поймаешь рыбку без труда,
Как мечтали, так оно и вышло.
Я летал на север и на юг,
И штурвал в руках держал я крепко,
А потом мне написал мой друг,
Что с другим встречается невеста.
И вцепился крепко я в штурвал,
Так хотелось рухнуть мне на скалы,
Но помощник тихо прошептал:
«Жить хочу, а ты проверь сначала».
Ехал к ней, как раненый я зверь,
Скоро был я у знакомой двери:
«Открывай, любимая скорей,
Знать хочу — одна ли ты в постели.»
Ты смотрела пристально в глазок,
А увидев меня, была рада,
Дверь открыла мне без лишних слов,
Лишь любовь светилась в твоём взгляде.
Не забуду подлости того,
Кто считался настоящим другом;
Он, как я, любил её давно
И надеялся, что станет ей супругом.
Заветное окошко
В зимнем парке с деревьями в инее,
Так любили с тобой мы гулять,
Я глядел всё в глаза твои синие,
А потом шёл домой провожать.
На прощанье с тобой целовались,
Ты скрывалась в подъезде своём,
Лучом света в окне появлялась,
Мне оттуда махала рукой.
Но закончилась зимняя стужа,
И на улице стало тепло,
Только стал тебе, видно, обузой:
От тебя холодком понесло.
А однажды, по парку гуляя,
Я увидел родное лицо,
Ты головку свою наклоняя,
Опускала на чьё-то плечо.
Наступила весна долгожданная,
И капель молоточком звенит,
А мне грустно, я окна заветные
Прихожу иногда навестить.
И смотрю я в окно осторожненько,
Оно так же, как прежде, манИт,
Но оттуда с горшочка цветочного
Орхидея без милой глядит.
Жизнь, как я люблю тебя
Я люблю тебя, жизнь, за рассветы,
За пурпурный солнечный закат,
За луга, за лес, листвой одетый,
За цветущий наш вишнёвый сад.
И за то люблю, что могу слышать
Пенье птиц и трели соловья;
И за то, что я могу увидеть,
Как играет на траве роса.
За дожди, когда и солнце светит,
За грибы, что после них растут,
И за то, когда доносят ветры
Дятла барабанный громкий стук.
За осенние люблю её деяния,
Когда с клёнов падает листва
И ложится пышным одеялом
Под ноги нам, листьями шурша.
За своих детей люблю, за внуков,
За печали, радости свои
И за то, что утром меня будят
Золотого солнышка лучи.
Люди с привычками совы
Рождённая с вечернею зарёй,
Люблю закаты на небесном своде,
А, если вдруг я нахожусь на море,
То радует меня ночной прибой.
Сижу за книгой долго по ночам,
Я же — Сова, готовая к охоте,
За строчкою, которая на взлёте,
Я погонюсь — добавить чтоб к стихам.
Я засыпаю только на рассвете,
Когда встаёт багряная заря,
Спит крепким сном ещё моя семья,
Которой нет дороже на всём свете.
Спокойно на душе, приходит сон,
В мечтах своих куда-то улетаю,
И почему мне сладко спится — знаю:
Пушистый котик рядом спит со мной.
Месть
Мы любили так нежно, словно лебедь с лебёдкой,
Для нас солнце сияло, и светила луна,
А зимою, когда ночи были коротки,
Нам с тобою и вовсе было уж не до сна.
Я ласкал твоё тело, целовал твои губы,
Ты от страсти сгорая, мне шептала в ночи,
Что я самый хороший и такой тебе любый;
Горячо с тобой было, будто били ключи.
Мы весною назначили день нашей свадьбы,
Я купил уже кольца, пригласили друзей;
Гость нежданный пришёл, мы ему были рады,
Я не знал, что любовью был он первой твоей.
Ты к нему подлетела и на шее повисла,
На меня не взглянула, хотя рядом стоял.
Роль играла свою лучше всякой актрисы,
А твой первый любимый, прямо, весь засиял.
А потом ты пошла, чтоб вернуть ему письма,
Где писал он о том, что тебя разлюбил;
Ты сказала ему: «Пусть не к времени вышло,
Уходи, я прошу, ты давно мне не мил».
Началось тут веселье: были песни и танцы.
От меня оторвать синих глаз не могла;
И я понял тогда: месть была ему страшной,
Та любовь отгорела, ты любила меня.
Лучик ты мой золотой
Сколько с тобою мы, милая, прожили, лучик ты мой золотой,
Если порою мы даже и ссорились, то на часок иль другой.
Эти мгновения были нам пыткою, в доме селилась тоска,
Быстро гасили мы ссоры улыбками, так уж бывало всегда.
Как мы любили ходить за грибами в ближний сосновый лесок,
Ты находила их быстро глазами, я же таскал кузовок.
Мне же нагнуться не лень совсем было, просто я был близорук,
Ты же по-детски смеялась так мило, слыша малиновки звук.
Мы отдыхали с тобой на природе, птицы давали концерт,
Воздух сосновый кружил, хороводил; лапы сосны — нам постель.
Пусть мы и стали давно уж не молоды: дети и внуки у нас.
Хоть сединой запорошены волосы, светится юность в глазах.
Дивная ночь
День догорает. Закат загорается,
Тайнами разными рощи полны.
Радость на лицах людей появляется,
Ну а влюблённым не спать до зари.
Взору представилась дивная полночь,
Даже Луна поменяла свой лик,
Вот и сова подала хриплый голос,
Ты не шуми в этот сладостный миг.
Ландыш душистый и ласки любовные,
Стрекот кузнечика, свет светлячка,
Шёпот и вздохи, лобзания томные.
Ах, почему эта ночь коротка?
Мне бы ласкать и ласкать твоё тело,
С пылкою страстью глядеть на тебя;
Как бы продлить нам с тобой это время?
Только с природой поспорить нельзя.
Вот перед нами заря появляется,
Выдать коленце спешит соловей.
Поле раздольное, луг расцветающий,
Скоро дождётесь вы солнца лучей.
Свидание в дубраве
Какой же звёздный вечерок
Сегодня выдался на диво.
Пойдём, любимая в лесок,
Я же с тобой, не будь пуглива.
Найдём поляну средь дубов,
На шёлковые ляжем травы,
Там тоже виден небосвод,
Нам звёзды подмигнут лукаво.
И вот вошли мы с нею в лес,
Нашли уютное местечко,
То было чудо из чудес,
Забилось радостно сердечко:
Летали мотыльки ночные,
Кроны дубравы — нам шатёр,
И запахи цветов хмельные,
Трели любимых соловьёв.
И ты прекрасна, как Наина,
Когда-то в младости своей,
Но как дитя, ещё наивна,
Я не встречал девчат скромней.
Вдруг дождь пошёл, летели брызги,
Потом хлестал нас всё сильней;
Хотя промокли мы до нитки,
Счастливей не было нас с ней.
Любовь у камина
Я буду долго ждать тебя, мой друг:
Уже пройдут зима, весна и лето,
А осенью ты постучишься вдруг,
Да и войдёшь с седым ещё рассветом.
С любовью ты посмотришь на меня,
Обнимешь снова, как бывало, крепко,
Букет красивых роз в руках держа,
Ты мне подаришь с радостью и нежно.
А я давно тебя уже ждала:
С утра в камине всегда тлели угли,
Я у камина без тебя спала:
Одной в кровати очень неуютно.
Ну вот, и бабье лето на дворе,
Роняет клён свои резные листья.
Спустилась в сад по утренней заре,
Ты обнял меня бережно, не слышно.
Зажёгся вновь в наших сердцах огонь,
Волнуясь, всё ж добрались до камина,
Хотя голодным был мой дорогой:
«Хочу любви» — сказал, потом кормила.
От судьбы своей не отрекайся
От судьбы своей не отрекайся,
Не старайся прошлое забыть,
К памяти почаще возвращайся —
Это наша прожитая жизнь.
Шла она обычно полосами:
Белыми и чёрными порой;
Белые мы быстро забывали,
Чёрные аукались с бедой.
Мы от горя плакали бывало,
А от радости смеялись мы до слёз;
И всё это нас лишь закаляло,
Никогда мы не хватали с неба звёзд.
Вспомним с вами, как любить умели,
Как в беде спешили мы к друзьям,
Своей честью как мы дорожили,
Помогали детям, старикам.
Как душа была у нас открыта:
Забывали о себе порой,
Да остались у разбитого корыта,
И виски покрылись сединой.
Но не будем мы грустить о прошлом,
Мы с тобою ещё поживём,
Чем-нибудь кому-нибудь поможем,
Песни своей юности споём.
Степь
Колышется степь на равнине просторной,
И с запахом горьким растёт здесь полынь,
Степные орлы парят в небе привольно,
Метёлками машет пушистый ковыль.
И я, как орлица, свободна отныне,
Но что-то не тянет меня в облака:
Свобода такая, со вкусом полыни
Мне, брошенной милым, совсем не нужна.
Ещё молодыми приехали в степи,
Пахали её, засевали зерном;
Тогда, милый друг, ты меня и приметил,
И скоро я стала твоею женой.
Родные нам слали хорошие вести,
А мы поднимали с тобой целину,
А вечером светлым, когда были вместе,
Стихи мне читал и поэму свою.
Тебя потянуло на родину малую:
Хотел навестить свою старую мать,
А скоро и весть мне прислал телеграммою,
И в ней ты просил: тебя больше не ждать.
Мне стали родными привольные степи,
Где юность моя пронеслась, словно миг.
Когда я в слезах вспоминаю те встречи,
Здесь вместе со мной степной стонет кулик.
Не забывайте своих матерей!
Как же быстро дети вырастают,
Покидая мамино крыло,
Но никто из нас не забывает,
Как под ним нам было всем тепло.
Только вот бывает, что порою
Некогда нам маму навестить,
Платим за молчание ценою
В слёзы материнские и жизнь.
Слёзы матери чисты, как у ребёнка,
Только трудно скрыть ей свою грусть,
Вспоминая, как сопел мальчонка,
Отыскав губами её грудь.
Мать о нас заботилась с пелёнок,
Отдавала нам своё тепло,
Даже, когда не было силёнок,
Всё молчала, как ей тяжело.
Дети, всё ссылаясь на работу,
Лишь по телефону позвонят,
Иногда заглянут к ней в субботу
И скорей уехать норовят.
Но она всё стерпит, не осудит,
Разве лишь немного пожурит;
Кто нас больше матери полюбит
И за всё сумеет нас простить.
Берегите свою любовь
Я до сих пор в пылу той страсти
И превозмочь себя невмочь;
Порвались, видно, мои снасти:
Златая рыбка ушла прочь.
Не торопил её с венчаньем,
Нам было хорошо вдвоём,
А обернулось всё прощаньем:
К разлуке был приговорён.
Ей так хотелось обвенчаться,
Создать семью, иметь детей,
Я ж вволю хотел нагуляться
С любимой Любушкой своей.
«Что ж ты молчишь, мой голубочек?
Мне скоро стукнет двадцать пять,
Завянет аленький цветочек,
А ты с другой пойдёшь гулять?»
Обидны были её речи,
Её к себе крепко прижал,
Но на вопрос я не ответил,
Лишь только тихо лепетал.
Молчаньем оскорбил подругу,
В её глазах погас огонь;
Одну её тянуло к пруду
Под ивой загасить ту боль.
Влюбился гость в неё заезжий,
Она заметила его:
Красивый парень, интересный,
И вскоре в загс повёл её.
Встреча с первой любовью
В тихий вечер весной я вернулся домой,
Где прошли моё детство и юность;
Дом, как прежде стоял, но пустой и сырой,
И крыльцо у него покосилось.
В сад заросший зашёл, а вокруг тишина,
Соловей выдавал только трели.
Потянуло меня на скамейку туда,
Где с подругой когда-то сидели.
От скамейки остались два с гнилью столба,
У которых разросся репейник,
И я вспомнил её голубые глаза
И на шейке с цепочкою крестик.
Вышел я за калитку, а вот её дом,
Где жила та девчонка-зазноба,
Слабый свет еле-еле горел за окном,
Я в волнении встал у порога.
Дверь открыла мне женщина, лет сорока,
С сединой на висках, но красива;
В ней увидел черты дорогого лица,
Она взглядом своим опалила:
«Я любила тебя и ждала всё письма,
Что меня не предашь, свято верила я,
Ты ж уехал и сразу забыл про меня,
А я всем женихам отказала тогда.
А теперь на селе живут лишь старики,
Да и я давно стала седая;
Умоляю тебя: поскорей уходи,
Раз мне выпала доля такая.»
Провалиться сквозь землю хотел от стыда:
Ну зачем растревожил ей сердце?
Меня в городе ждут и семья, и друзья,
Почему поступил бессердечно…
Сирота
Не судите её люди строго:
Не одной её эта вина —
О любви она знала немного,
Без неё на свет дочь родила.
Ведь она и сама, как ребёнок,
Так наивна проста и добра,
А сгубил её просто подонок,
Надругался совсем не любя.
И сама из сиротского дома:
Папа с мамой попали в беду
И, не выйдя в больнице из комы,
О ребёнке шептали в бреду.
Сбила их дорогая машина,
Что с мигалкой на самом верху,
Лишь коляску с малышкой любимой,
Как пружиной толкнуло в траву.
А в детдоме, какое там счастье?
Подзатыльник, печали и грусть;
Подросла, ей сказали: «Прощайте,
Про родительский кров позабудь».
Так в каморке с такой же подругой
Поселилась без газа, тепла;
«Пожалел» её «принц», взяв прислугой,
На сносях выгнал прочь со двора.
Пощадите её, пожалейте,
Подарите немного тепла.
Ей так хочется, люди, поверьте,
Любви нашей, терпенья, добра.
Кроме нас им никто не поможет,
Обнищала духовностью Русь,
Нефтью, газом богаты, но всё же,
Я за Родину нашу боюсь!
Вдова
Когда поют весной все соловьи,
Становится мне грустно и тревожно,
Наверное, воспоминания мои
В сердце моё вселяют безнадёжность.
Заснуть я долго не могу порой:
Глаза закрою, но тебя всё вижу,
Как будто рядом ты опять со мной,
И о любви ко мне слова я слышу.
Халат накинув, выхожу я в сад,
С волнением смотрю на небо в звёздах;
Не дотянуться мне до неба, не достать
И не пройти ни по каким дорогам.
Но и оттуда чувствую твой взгляд —
Такой заботливый и любящий, как прежде,
И сердце не могу своё унять:
Не долюбив, оставил без надежды.
Я не забуду никогда тебя,
Других мужчин совсем не замечаю;
Когда ж смирюсь, что стала я — вдова,
Люблю тебя по-прежнему, страдая.
Когда приходишь ты в мой сон ночной,
Проснувшись, чувствую себя счастливой,
Как будто снова свиделись с тобой,
И обо всём с тобой поговорили.
Школьная любовь
Школьная любовь не позабудется,
Думалось тогда, что счастье сбудется,
Но вот прошли года: слышу иногда,
Как в ушах звучат обидные слова:
«Влюбленность была, да стороной ушла.
Мы с тобою, милый, будем лишь друзья,
Всё, что у нас было — детская игра,
Видно, я другую всё любовь ждала».
Но случайно повстречались мы с тобой,
«Как я рада тебя видеть, друг ты мой» —
Ты сказала мне с улыбкой на устах
И спросила: «Как живёшь ты, мой монах?
Ты один и я теперь почти одна:
С моим мужем мы расстались навсегда,
И растёт у меня дочка семи лет.»
Но не ёкнуло моё сердечко, нет.
Отболело, поостыло всё внутри,
Не вернуть нам наши школьные деньки,
Хоть хожу я неженатым до сих пор,
Но любимее её мне склоны гор.
Лишь они мне подарили снова жизнь-
Пригласили: «На вершину поднимись,
Заиграет опять в жилах твоих кровь,
И забудешь свою первую любовь.»
Никого любимей гор теперь уж нет,
Была мама, но погибла в сорок лет,
И пускай я в этой жизни одинок,
Но зато с вершин скалистых ближе Бог!
Непроходящая тоска
Сижу один в квартире тёмной
И даже свет забыл включить,
И мне так хочется сегодня
Пусть мысленно, но с ней с побыть.
Что помешало быть нам вместе?
Наша любовь была крепка,
Такая, как поётся в песне;
Откуда же взялась стена?
Не дорожил я своим счастьем,
Теперь всё думаю о ней,
И не берёт меня, как раньше,
В объятья крепкие Морфей.
Река течёт по руслу к устью,
Не повернуть ту реку вспять,
И молодость, хоть это грустно,
Уж не воротится назад.
Жизненное кредо
Тонкой нитью протянусь по жизни,
Раны страждущих зашью, как по канве,
Светлым лучиком пройду я через призмы,
Посвечу живущим в темноте.
Буревестником я полечу над морем,
Моряков о шторме извещу;
Ветерком подую я холодным,
Чтоб немного освежить жару.
Звёздочкой я поднимусь на небо,
Тёмной ночью путь всем освещу,
Если кто-то заблудился где-то,
Я дорогу к дому укажу.
Я ростками ржи взойду на поле,
Накормлю голодных хлебом я;
В рощице стоять буду берёзой,
Под ветвями спрячу от дождя.
Стану я лучом большого солнца
И согрею всех своим теплом,
Расцвету геранью на оконце,
Ароматом ваш наполню дом.
На цветок я сяду жёлтой пчёлкой:
Мёдом диким деток угощу,
Стану одинокому сестрёнкой,
Кусок хлеба с ним я разделю.
Дождём тёплым упаду на землю,
Травы напою я на лугу;
Другу своему всегда поверю,
За проступок я его прощу.
По воде я проплыву дельфином,
Помогу идущему ко дну;
Только дай прошу я, Боже, силы…
И здоровья, чтоб служить добру!
Травы луговые
Я иду по полю стёжкою знакомой
Травы луговые стелются ковром:
Васильки, ромашки, анютины глазки
С шапочками красными клевер луговой.
Ветерочек лёгкий стебли обдувает
И меняет краски, как калейдоскоп,
Бабочки, стрекозы рядышком летают,
Пчёлы желтобрюхие пьют волшебный сок.
Я люблю ромашки — скромные цветочки:
Всё-то они знают о людской любви,
Но своё сердечко не откроют ночью,
Спрячут золотое в свои лепестки.
На полях просторных сеяли пшеницу
Рядом колосилась золотая рожь,
И когда бывало, полыхнёт зарница,
Васильковым пламенем загоралась ночь.
Теперь летом знойным поля стали голы
И уж не увидишь синих васильков,
Где рожь колосилась — бурьян, да вороны,
Не плетут на косы девушки венков.
Я иду по полю стёжкою знакомой
Травы луговые стелются ковром;
Не нарву цветов я, не возьму с собою:
Пусть они запахнут в сене луговом.
Цветочная поляна
Теперь я помню смутно образ твой,
Глаза, как небо, стали забываться,
Но не забуду той любви большой;
Зачем позволили с тобой ей затеряться?
Мы так бродить любили по полям,
Валяясь, мяли луговые травы,
Нам сам кузнечик что-то стрекотал
И, словно, взглядом нас сверлил лукаво.
Ты каждый день цветы с полей носил
Сам собирал их для меня, любимой,
И золотые горы мне сулил,
Какой же я была тогда счастливой;
Никто из нас то счастье не сберёг
По глупости расстались, это помню;
И только лишь засохнувший цветок
Храню я в книге с нежною любовью.
Мне не забыть то время никогда
И полевые у реки цветочки,
И в памяти остались навсегда
Те летние прекрасные денёчки!
Никто не дарит больше тех цветов
А всё гвоздики, розы да тюльпаны,
Уж пробежали тысячи деньков,
А мне всё снится смятая поляна.
Для большой любви года не в тягость
О, эти ночи полные блаженства
Таинством и нежностью полны;
Я не встречал такого совершенства,
Такой прекрасной любящей души!
И пели соловьи свои нам песни,
Перебирая весь свой сольный ряд,
Всем было любо видеть милых вместе,
Когда ловил твой любящий я взгляд.
Незаметно уходила юность,
Нам виски раскрасив сединой,
Мы вдвоём гуляем ночкой лунной,
Звёздами любуемся с тобой.
Для большой любви года не в тягость
Пьём, не оставляя на потом;
Дети, внуки нам приносят радость
И воспоминанья о былом.
Дорогой снимок
В моей квартире в комнате на полке,
Стоит там в рамке снимок дорогой:
Где молодая в платьице из шёлка,
Сидит мамуля с папочкой вдвоём.
Сидят, как голубки, взявшись за руки,
С опаской глядя в круглый объектив,
Не улыбаясь, плотно сжаты губы,
Но мама прелесть, и отец красив.
Уже давно их нет на этом свете,
Ушёл отец, и мать нашла покой,
Когда-нибудь и мы все канем в Лету,
Не будет связи никакой с Землёй,
Нам не найти на карте эту реку,
Там души Умерших, испив её воды,
Враз забывали обо всём на свете
И становились слишком далеки.
Так радуйся, живя на этом свете,
По пустякам ты горьких слез не лей:
Немного жизни дано человеку;
А что на свете может быть ценней?
Не умирать бы нам, не слышать тризны,
А вознестись на небо, как пророк,
Да только Илия святым был в жизни,
Для грешников, у каждого свой рок.
Несправедливо этот мир устроен,
И невозможно с этим нас смирить,
Уж бо′льший путь с друзьями мною пройден,
А хочется подольше здесь пожить!
Люба, Любушка
Волосы любимой пахнут розой чайной,
И характер мягкий природою данный,
На лице румянец, шея, словно лебедь,
Не идёт, а пишет, сердце просто млеет.
Посмотри разочек на меня ты, Люба.
Где найдёшь ещё ты вот такого друга?
Я всегда пылинки сдувать с тебя буду,
Если б знала, Люба, без тебя как худо.
Подари мне, Люба, хоть кусочек счастья:
Не страшны мне будут в жизни все ненастья,
Ведь с тобою, Люба, горы могу сдвинуть,
Только дай мне слово — меня не покинуть.
А иначе, Люба, быстро захирею,
Кудри свои русые наголо обрею:
Не хочу, чтоб кудри трогала другая,
Мне другой не надо, слышишь, дорогая?
Может всё же, Люба, меня приголубишь,
На сене по зорьке ты меня разбудишь,
Знаю: меня любишь, сердце не обманешь,
Я надеюсь, скоро и женой мне станешь.
Мы закатим свадьбу, людям всем на зависть,
При всех целовать тебя буду, моя радость,
Отнесу попозже в чистую постельку,
Не нужна нам будет никакая грелка!
Ах, Аладдин
Ах, Аладдин, ах Аладдин!
В пути остался я один,
Ты только правду мне скажи,
К счастью дорогу укажи.
Ты своей лампой посвети,
Её немножечко потри.
Знаток желаний и любви,
Ответь, что будет впереди.
Не надо мне ни серебра,
Алмазов, терпкого вина,
Ты помоги мне разгадать,
Где мог я счастье потерять?
Открой мне правду, Аладдин,
Как так случилось, Аладдин?
Живут любя, и до седин,
А я, по-прежнему, один.
Ну помоги прошу ты мне,
Чтобы гореть, словно в огне,
В любви взаимной до конца,
Смотря в любимые глаза.
А Джинн исполнит твой приказ,
Добро он делал и не раз.
Тебе — он раб, ты — господин,
Замолви слово, Аладдин!
Трудный выбор
Не ценим мы, что было любо,
А потеряв, опять зовём,
Но убегает прочь подруга:
Не сладко было вам вдвоём.
Ты хочешь всё начать сначала,
Несёшь любимые цветы
И жаждешь встречи у фонтана,
Шепча лишь: «Милая, приди».
Я не приду к тебе на встречу,
Сказала даже: «Не звони»,
Перед иконой зажгла свечку,
Взывая: «Господи, прости!»
Живу давно я с нелюбимым,
Но как же любит он меня!
Мне, нежно ангелом хранимой,
Ошибки все простил шутя.
Его я очень уважаю,
Хочу всем сердцем полюбить,
Но как мне быть — сама не знаю:
Всё не могу тебя забыть.
Мой сын давно не помнит папы,
Любимый папа — новый муж,
Ну, почему болят те раны?
О, Боже! Помоги чуть-чуть.
Прогулка вдвоём на закате
Помню прошлое лето и закат над рекой,
Пахло клевером, мятой, медуницей лесной;
Вода в речке сияла, отражённая светом,
А в ней ива купала свои гибкие ветви.
Недалёко в деревне песни звонко звучали,
Там весёлую свадьбу молодые справляли,
Пожелали мы молча им любви и согласья,
Чтобы их не коснулись ни беда, ни ненастья.
А в лесу тишина: мы одни лишь с тобой,
Как единое целое, мы с природой родной,
Но вот солнце ушло, прячась за горизонтом,
Вдруг какой-то комочек упал в руки мне сонным —
Из дупла выпал серый и малый бельчонок,
За ним белка слетела, не боясь нас спросонок,
И схватила его толь за шкирку, толь за′ бок,
А засунув в дупло, улеглась с крохой на ночь.
Вместе всем хорошо, и прижавшись друг к другу,
Целовал я жену и любовь, и подругу.
Но пора и домой, где спит взрослый сыночек,
А казалось, играл он недавно в песочек.
Не разлюблю тебя я никогда
Глаза лучистые, как слёзы чистые,
Я вижу близко: они в двух шагах,
И кровь течёт по жилкам струйкой быстрою,
И от волнения — румянец на щеках.
И мрачный день становится ясней,
И птицы в рощах запевают звонче,
Пушистей ещё кажется сирень,
А запах, то острее, а то тоньше.
С такою нежностью ты смотришь на меня,
Я таю, словно лёд, под этим взглядом;
Не разлюблю тебя я никогда,
И в горе, радости с тобою буду рядом.
Когда повиснет туча над рекой,
Туманом, словно саваном одетой,
Мы будем вместе и тогда с тобой
Смотреть закат в багрово-красном цвете.
И, если дождь пройдёт и грянет гром,
Мы, взявшись за руки, пройдём по лужам,
Нам всё на свете будет нипочём,
А мне, кроме тебя, никто не нужен.
И крылья вырастают за спиной,
И хочется взлететь уже на небо,
Но нам и здесь так хорошо вдвоём,
Где пахнет сеном и душистым хлебом.
Тихая сапа
Ты, крадучись, в сердце вошёл тихой сапой,
С запахами сена и пахучей мятой.
Взор орлиный ясный, рука с цепкой хваткой;
С любовью глядела, надо бы с опаской.
Любовались с милым мы природой русской:
Тихими полями, речками, лесами.
Речка после паводка опять стала узкой,
Ну а где пошире, была ещё мутной.
Часто мы гуляли по сырому полю,
У сосны стояли на пожухлой хвое.
С каждым днем весною солнца было больше,
Голубые сумерки становились дольше.
Сеяли крестьяне по пахоте зёрна;
Ждали и дождались желанного вёдра.
Где зимою сосны от мороза стыли,
Там ковром зелёным корни их укрыли.
В зарослях малины с милым целовались,
Подпевали птицам, весело смеялись.
Пролетело лето, осень наступила;
Подкралась и зимушка, пыл твой остудила.
Полигамной птицей, не орлом ворвался:
Видела с другою ночью целовался,
Зима отступила, на дворе весна,
С вешнею водицею любовь утекла.
Почему ты такая красивая?
Почему ты такая красивая?
Парни все посходили с ума,
Но живёт в сердце вера наивная,
Что ты выберешь только меня.
Ты идёшь по деревне лебёдкою,
Хоть в руках у тебя два ведра,
Но с такою прямою походкою
Не стечёт даже капля с ведра.
Любишь труд, любишь песни привольные
Под баян и гармонь распевать,
Любишь край свой, поля ты раздольные
И рассветы у речки встречать.
Схоронюсь иногда я за деревом,
С восхищеньем смотрю на тебя,
Как обняв ты берёзоньку бережно,
Ждёшь, когда же займётся заря.
Напугал я тебя ненароком:
Не заметил корявого пня,
И ушиб себе сильно так локоть,
Что ругнулся, забыв про тебя.
Ты ко мне подошла осторожно,
Заглянула сначала в глаза,
Аккуратно промыла мне ранку
И сказала, волнуясь тогда:
«Знаю я, что за мною ты ходишь,
Ты надёжный, и этим пленил,
Верю я, что ты искренне любишь
И не скрою: давно ты мне мил.»
Тополиный пух
Разлетается пух тополиный,
Попадает и в нос, и в глаза,
Пощекочет тебя озорливо,
И не скажешь ему, что нельзя.
Поиграет он с нами немножко,
Словно снегом покроет дворы,
А прибьет если дождичком ночью,
Лежать будет до самой зари.
Отцветут и затихнут метели
Тополиного пуха в слезах;
Кто-то скажет: «Ну как надоели»,
Мне всё это же снится во снах.
На перине с пушком тополиным,
Будто сплю я и вижу мираж,
Что летит ко мне ангел двукрылый
С пожеланьем от Бога удач!
Несостоявшийся курортный роман
Мечтала в «Голубой волне» я отдохнуть,
Но тут по всем каналам прошла сводка:
Вулкан в Исландии горит, ну просто — ЖУТЬ!
Но я спокойно прилетела к морю,
В красивый и лучистый Геленджик.
По лётному сверкающему полю
Бежал наш самолёт, бросая блик.
А в санатории в столовой почти рядом
Сидел мужчина скромный и седой,
Я иногда ловила его взгляды,
Они не нарушали мой покой.
Он показался мне совсем обычным,
В одной рубашке в клеточку ходил,
Хоть и одна была, но всегда чистой,
Но чувств ответных он не пробудил.
Гуляли мы по набережной оба,
Бродила я с подружками, не с ним.
Какая б ни стояла там погода,
Он всё ходил с друзьями, не один.
Наедине поговорить не удавалось:
Подруг там много было у меня;
Они над ним тихонечко смеялись,
Ему же уезжать было пора.
Он на прощанье протянул мне книгу,
И написал арабскую в ней вязь,
Писал от сердца он, а не для шику,
И не минутной была эта блажь.
А мне всю жизнь так нравились мужчины
Начитанные, с доброю душой,
Ему б тогда и клеточку простила,
Не догадалась, что он, именно, такой.
На маленьком клочке чистой бумаги,
Тогда он записал мой телефон.
В костюме своём, помню цвета хаки,
Простившись, сел с друзьями в свой вагон.
Но только зря ждала звонка его я,
Я цифру перепутала одну,
Случилось это просто от волненья,
За это я сама себя корю.
Я не могла прочесть его посланья
В арабском я, ей-Богу, ни гу-гу,
Но у мечЕти были мусульмане,
Сказали мне: «Написано — люблю.»
И не исправить мне теперь ошибки.
Обиделся, наверно, арабист;
Я б подарила ему джин и виски,
Да только телефон мой не звонит.
Поехать к морю, захватив книжонку,
Но только как мне там его найти?
Давно сменил он, видно, рубашонку,
Ну а седых там много, пруд пруди.
Легенда о Большой и Малой Медведицах
«Уже заря румянила восток,
