Один пентакль, оранжево нарисованный «танцующими», словно накладывался на синий пятиугольник, нарисованный мантрой, и они медленно смещались феерической каруселью. Но мои иероглифы двигались чуть быстрее.
Болото, едрить его коростой в семь крестов якорем в центр мирового равновесия.
Стена, несмотря на легендарную во всех мирах дубовость полицейских лбов, победила.
Ибо «Бой городской не терпит суеты и медлительности», как говаривал один из моих учителей.
Полусвет-полутьма – Не граница, не ложь, Смерть – обман, жизнь – тюрьма, Только в тень не войдешь…
Едрить его коростой в семь крестов…
дымкой, и все кончилось. Мы шли в обычном пространстве.
– Ты как? – спросила Кло
Великолепный джаз, горячая телятина и «шардоне» придавали нашему разговору вполне светскую окраску.
Как на грех, очередную дверь с этажа преграждала легкая, но вполне серьезная решетка с тяжелым, но совершенно несерьезным замком.
С легкой полуулыбкой, словно поймав меня на шалости, он произнес: «Обманул.
