Оглавление

Три нуля 1

Пролог

Самое бесполезное, чем можно было заняться в рабочем кабинете пятничным вечером — это считать капли дождя, падающие на оконное стекло. Они так уверенно садились на гладкую поверхность, пытались даже некоторое время вопреки силе притяжения сохранять свою объемную сферическую форму, сверкая отражением автомобильных фар и уличных фонарей. А потом природа брала свое и капли, подчиняясь законам физики, растекались тонкими ручейками, чтобы медленно скатиться вниз к оконной раме, уступая место новым дождинкам, желающим получить свою долю блеска в электрическом свете вечернего города. «Тридцать первая, тридцать вторая, тридцать третья» считал Владлен, нашептывая себе под нос, пытаясь сосредоточиться и как-то обуздать, поселившийся в голове шум, броуновского движения мыслей. Одна мысль все же вырвалась из безликого хаоса и приобрела отчетливую формулировку — «пора посетить Светлану Николаевну и Клавдию Васильевну, уже неделя прошла как я забегался и перестал интересоваться своим детищем, а между тем, у них все должно потихоньку переходить к кульминации, не пропустить бы самое интересное, ради чего все и затевалось». Эта идея показалась Владлену стоящей, но сейчас, когда по ту сторону стекла вырисовывались чудные узоры тоненьких ручейков и в судьбах капелек дождя разыгрывались такие драматические страсти, не хотелось на нее тратить драгоценное внимание. Поэтому данное размышление было отложено на видное место и оставлено там дожидаться подходящего часа. Однако долго сосредоточиться на драматургии природных явлений больше не получилось, в голове прервался неоформленный поток сознания и Владлен переключился на более житейские темы. Домой ехать не хотелось, там на пороге обязательно встретит жена и заставит идти с ней по магазинам. Владлен терпеть не мог ни свою жену и уж тем более участвовать в ее затяжных марш-бросках по торговым центрам и модным бутикам. Так получилось, что жена ему досталась в придачу к внезапно хлынувшему в его жизнь благосостоянию, поэтому бросать ее было никак нельзя — папочка, который назначил Владлена мужем своей непутевой дочурки, выделил в придачу к ней много денег и даже небольшой пакет акций своего банка, мог расстроиться и тогда пришлось бы распрощаться с самыми близкими сердцу радостями, состоящими из материальных благ и положения в обществе. «Жизнь все-таки очень несправедливая штука — рассуждал Владлен — она обязательно находит на тебя какую-нибудь силу гравитации, чтобы заставить скатиться вниз и влиться в безликий ручеек, состоящий из множества еще недавно красовавшихся своей индивидуальностью капель. И вот все наше существование состоит из попыток удержаться на стекле, чтобы доказать какому-то стороннему наблюдателю по ту сторону окна, что ты-то точно останешься, не стечешь, влившись с остальными в жалкий ручеек, бегущий прохожим на зонты и после этого бесследно исчезающий в недрах сточных канав». Для поднятия своей помутневшей от таких рассуждений мотивации можно было бы вызвать в кабинет секретаршу и порадовать свое самолюбие ее ласками, которые ожидаемо закончатся намеками на повышение ей заработной платы. Но, когда тесть находится в здании банка этого лучше не делать. Не дай бог, захочет еще повидать родственника и в самый неподходящий момент придется объяснять, что он все неправильно понял и увиденное им — это всего лишь репетиция того, как усердный зять намерен поступать с недобросовестными заемщиками. И вообще, спать с секретаршами — это уже давно вышло из моды, никто из «серьезных» этим больше не грешит, для секса заводят студенток театрального института, или шерстят по новым кадрам в модельных агентствах — в секретарши нанимают все же усердных и исполнительных. А вот, для щекотки нервов сейчас в моде более экстремальный досуг. На прошлой неделе, за преферансом в одной очень избалованной новой сытой жизнью компании рассказывали, как переодеваются в бомжей и на спор идут жить несколько дней на вокзал. Виктор Павлович очень яркими красками описывал в пылу своего повествования, какой эмоциональный и даже эротический подъем ему довелось испытать, когда он подрался с привокзальной поберушницей за место возле вентиляционной решетки. А Сергей Андреевич шепотом и в абсолютно доверительной атмосфере, хвастал, как он принимал участие в оккультных сеансах и, пройдя обряд посвящения у шамана, услугами которого пользуется сам министр обороны, приобрел теперь невероятную власть над очень влиятельными духами из пещер мезозойского периода. Владлен же в подобных вопросах был абсолютно консервативен — в его приемной традиционно сидела готовая на любые эротические подвиги, радующая глаз секретарша и пляски вокруг костра с бубнами в компании старого завсклада Петровича, не от хорошей жизни переквалифицировавшегося на старости лет в шамана, равно как и ночевка на вокзале, не казались ему привлекательным времяпрепровождением, хотя, каких-то приключений, или как это сегодня модно говорить — новых ощущений все же хотелось. Эти внезапно ставшие богатыми балбесы пытались доказать себе, что они в силах справиться со стихией, как бы обуздать волну. Владлен же, напротив, всегда мечтал стать этой волной, хотелось чего-то более существенного, какого-то водоворота событий, в котором он не будет их участником, а будет их дирижером. Пусть это будет не так красочно и никогда не станет предметом хвастовства перед партнерами по преферансу, но затейница душа просила именно таких утех. И вот, совсем недавно, буквально пару недель назад, ему показалось, что подобная площадка для осуществления его планов подвернулась.

Было это в Селе Коржаки, что в 40 километрах от города по московской трассе. Он ездил туда с коллегами осматривать территорию для строительства нового сельскохозяйственного комплекса — производитель попросил кредит на освоение новых земель. Владлен всегда выполнял свои домашние задания на отлично и, если бы любой другой на его месте ограничился простым изучением бизнес-плана, то Владлен, как всегда, не поленился и поехал лично посмотреть на место будущей стройки, оценить все внешние факторы, которые могут повлиять на успешный возврат инвестиционного капитала. После осмотра места и очень насыщенной беседы с главным технологом, Владлен решил заехать в соседний поселок, поговорить с местными, узнать, достаточно ли здесь живет людей в работоспособном возрасте и состоянии, чтобы привлечь их к работе на новом предприятии. Привлечение местных жителей, которые уже обеспечены жильем и не требуют запредельных зарплат, всегда положительно сказывается на балансе компании, а значит и на успешном погашении кредитов

— Что ж, давайте съездим в ближайшее поселение, вон к тем домам, обратился Владлен к сопровождающему его председателю. Поговорим там с людьми, возможно удастся выяснить для себя что-то полезное.

.- конечно, конечно, как скажете, ответил, председатель деловым тоном.

К селу Коржаки по песчаной дороге, оставляя за собой столб пыли приближался Ленд Ровер, черного цвета с тонированными стеклами. В машине на заднем сидении сидел один из совладельцев банка «Строительный резерв», Жгуль Владлен Сергеевич, рядом с ним сидел главный технолог нового комплекса и впереди на сидении рядом с водителем расположился председатель Колхоза путь Ильича, на основе которого и суждено было родиться новому бизнес-проекту.

— вы только посмотрите, какие здесь замечательные места, повел председатель рукой, указывая на просторы за лобовым стеклом. За окном, вдоль дороги, действительно расстилался умиротворяющий пейзаж, с высокими травами, бликами от ряби на поверхности реки, вековыми соснами поодаль от песчаного берега, одним словом, всем тем, что так притягивает взор человека, напоминая ему в моменты романтического настроя о райских кущах, из которых его совсем недавно выгнали в этот грешный мир.

— Да, места действительно симпатичные — ответил Владлен таким тоном, из которого становилось понятно, что всю окружающую его сейчас красоту он воспринимает исключительно через фильтр инвестиционной целесообразности. Но мы же здесь хотим бизнес строить, а не места разглядывать, так что давайте-ка привезите меня к кому-нибудь из местных, с кем можно поговорить по душам.

Внедорожник остановился у скошенной калитки, на которой висела табличка «Улица Петрова-Водкина 13». Во дворе стоял одноэтажный дом с прохудившейся черепичной крышей и потрескавшимися оконными рамами. Краска и штукатурка на стенах во многих местах облупилась и в зияющих дырах виднелись кирпичи.

— вот, сказал председатель, здесь живет Светлана Николаевна, бывшая завуч нашей сельской школы. Председатель специально подвез гостя к ее дому, потому что Светлана Николаевна была женщиной обстоятельной, с людьми говорить умела и от нее можно было не ожидать, что она в голос начнет орать что-то типа «эй, Степаныч, что это ты нам за жениха привез с расстегнутой ширинкой». Светлана Николаевна в этот момент собирала в огороде редиску и связывала ее в пучки.

— Николавна, к нам тут гость из города приехал, хочет пару вопросов местным жителям задать, позвал председатель Светлану Николаевну через забор.

Светлана Николаевна, натужно разогнулась, достала из кармана своего давно уже выцветшего платья очки, и привычно посадила их на нос, как будто бы собиралась проверять домашние задания нерадивых школьников и внимательно посмотрела на человека, желающего с ней пообщаться. За забором стоял мужчина, лет сорока пяти, в дорогом костюме, с блестящими часами на запястье. В марках часов Светлана Николаевна не разбиралась, но по всему видать, и одежка и часы на мужчине были не дешевые.

— Добрый день, я вас слушаю, сказала Светлана Николаевна. Чем могу вам помочь?

Тон, которым она обратилась к незваному гостю, сразу выдал в ней ее педагогическое прошлое. Под напором учительского авторитета важный банкир даже в первое мгновенье немного съежился, как будто стоял у доски и должен был рассказывать наизусть не выученное стихотворение. Но на следующую секунду после того, как его чуть не накрыло детскими комплексами, быстро сообразил, что он давно уже не школьник, а один из совладельцев влиятельного банка и продолжил уже без ряби в коленках.

— Светлана Николаевна, мы тут собираемся крупный сельскохозяйственный комплекс строить, вот группа товарищей попросила в нашем банке кредит. У вас здесь места хорошие, земли плодородные, магистраль рядом проходит, да и речной транспорт можно пустить, опять таки орошение и животноводство требуют много воды, думаю, что прибыльное дело может получиться.

— Да, — ответила женщина, — все верно вы говорите. Но я в толк не возьму, чем я вам помочь-то могу, я уже пожилой человек, на пенсии давно.

Из за забора соседнего дома появилась еще одна старушка в белой косыночке и синем платье, в когда-то белый горошек. И, грозно потряхивая пучком редиски на уровне головы, абсолютно бесцеремонно встряла в разговор на довольно повышенных тонах. С пучка редиски сыпались комочки земли, попадая ей в лицо, но это в данный момент ее никак не тревожило.

— Да что там у тебя за пенсия, грозно возмутилась неожиданная собеседница. Одно название, а не пенсия. Вон, гляньте, я всю жизнь на ферме дояркой вкалывала, потом по профсоюзной линии меня выдвигали, горбатилась как лошадь, а пенсии с гулькин нос дают. Куда ж ето годится. Вы там у себя в городе на машинах больших разъезжаете, а простому народу жить не на что, куда только президент наш смотрит? Вона редиску в пуки скручиваю, пойду с моей горбатой спиной на дорогу торговать. Упомянув редиску, она с еще большим рвением потрясла ей над головой, так что с пучка начали отпадать не только комья земли, но и сами плоды. Но, не взирая на прямую потерю будущей прибыли, она продолжила в пылу своей классовой ненависти — была б я помоложе, да ноги подлиннее, так, может, еще чего и заработала б на той дороге. Мужик то нынче очень тягостный до сраму пошел. А так что? Человек состарился и на помойку его? При советской власти такого не было, тогда все по справедливости было. Заслуженный человек, значит и старость ему нужно скрасить. А я ж передовицей была, мне вообще старость в профессорских хоромах у вас там в городе полагается. А ты, мил человек, вот что такое в жизни сделал, что на такой машине разъезжаешь? — Обратилась Клавдия Васильевна, неожиданная участница беседы, соседка Светланы Николаевны к Владлену, прямо по-пролетарски глядя ему в глаза.

— Да перестань ты уже каркать, балаболка, — перебил Клавдию председатель колхоза. — Вот дура старая, вечно свой нос куда не попадя сует. Дай человеку пару вопросов задать.

— А ты мне рот не затыкай, а то затычка еще сломается. Я ж говорю, вон Зинкин муж был при советской власти шоферюгой простым, а теперь, глянь, какой дом себе отстроил — автомастерскую он себе, видите ли, открыл. На автомастерской рука Клавдии Васильевны устала махать редиской и она бросила уже пострадавший от пролетарского пыла пучок на землю — но свою разоблачительную речь продолжила — И жена его на своей машине разъезжает, свой магазин открыла. Где ж тут справедливость? Простые люди вкалывать должны, а он себе видите ли фирмы открывает, машины он там чинит. А при советской власти государство все фирмы открывало и выскочек таких в тюрьму сажало и по делом, нечего нос впереди соседа выпячивать. Я как мимо его машины то иду обязательно на нее плюну. И в магазин я Зинкин не хожу, нечего им на мои деньги жировать.

— Клавдия, что ты опять завелась, прервала длинную речь соседки, Светлана Николаевна.

— а вы мне все тут рот не закроете, наше время еще наступит — огрызнулась Клавдия и пошла демонстративно с особым усердием вырывать бедную, попавшую под горячую руку редиску из огородных грядок.

Владлен терпеливо выждал окончания этой сцены и снова обратился к Светлане Николаевне. Его интересовали вопросы густоты и дееспособности населения в этих краях, много ли здесь работящих людей живет, сильно ли мужики пьют.

На обратном пути Владлен почему-то очень много вопросов задал про двух пожилых женщин, с которыми только что разговаривал. Председатель охотно рассказал ему, что Светлана Николаевна уважаемый в их краях педагог, мужа она уже похоронила, а дочь со своей семьей живет очень далеко. Деньгами иногда помогают, но там у самих заработки не ахти какие. Тесть вроде каким-то ученым работает, там, говорят, нынче много не платят. Внуков иногда на каникулах привозят, а так она бывает еще уроками подрабатывает. Но здесь репетиторство не в цене. На деревне детей скорей учат по хозяйству справляться, а не сочинения писать. Про Клавдию Васильевну председатель отзывался не так лестно. Работала когда-то дояркой, но формы у нее уж очень аппетитные были. Однажды какой-то залетный партийный чиновник заглянул на ферму, прочитал там на собрании наказы партии об увеличении надоев, а вечером пригласил Клавдию Васильевну прогуляться по склону реки. Тогда же и случилась между ними горячая любовь. Очень, говорят, страстная баба была в постели, таких стонов в наших краях, еще не слыхивали. Но и сварливая была такая, что земля ходуном ходила, когда она с начальством ругалась. Вот ее новый любовник в профсоюзы-то и определил. Ездила она с ним по всяким съездам да собраниям, на работе только числилась, зато на доску почета, как полагается, ее повесили и аккурат каждый квартал премии выписывали. А что делать, начальство тогда так распорядилось. Потом, партийный деятель ее остепенился, вернулся в семью, а ее своему товарищу, как вымпел передового красного знамени передал. И так пошла Клавдия Васильевна среди профсоюзных по рукам. Старость вот пришла, а детьми так и не обзавелась, поддержать совсем некому. Кроме соседки ее Светланы Николаевны, с которой они вместе сдружились, вроде, и время коротают. При Советской-то власти ей пенсию платили хорошую, надбавки там всякие, за общественную деятельность, а как советский строй разрушился, так она и обнищала полностью. Потом бегала долго к руководству, кулаком себя в грудь била. «Я же коммунистка, бывший профсоюзный деятель, мне положено, где справедливость классовая». А где ж я ей ту справедливость возьму? Как Советский Союз развалился, так и справедливость одна теперь на всех стала- рубль! Есть рубль, будет тебе и справедливость, нет рубля значит пеняй на себя.

«Вот он случай сыграть с жизнью отличную шахматную партию, — подумал Владлен про себя. — Я ведь искал себе развлечений, вот они сами в руки идут, ложатся как карта на мизере в преферансе. Не дешевое какое-то веселье типа сафари в Африке, или драк на вокзале с бомжихами, а самая что ни на есть настоящая шахматная партия, в которой вместо искусно вырезанных фигурок на доске будут разыграны человеческие страсти»

— так что вы говорите, что Светлана Николаевна заслуженный педагог, обратился он к председателю колхоза, и пенсия у нее маленькая, правильно?

— на счет «заслуженный», я не знаю, такого звания официально ей никто не присваивал, а вот то, что практически, все кто здесь живет, через ее руки прошли, так это точно. А что касается пенсии, у кого она нынче большая? Народ картошку сажает, иногда скотину держит, вот и не мрут с голоду. А так, той пенсии, дай бог, чтобы на хлеб воду хватало. Вот разве что они друг дружку поддерживают с Клавдией. Телевизор у них один на двоих, вместе ходят на дорогу своими овощами торговать, вечера коротают.

Через несколько дней в телефоне председателя колхоза раздался голос недавнего гостя,

— Алло, добрый день, это Владлен Сергеевич Жгуль вас беспокоит, надеюсь вы меня еще помните.

— Да, да, конечно, как же не помнить, ответил председатель

— у меня к вам такое дело интересное. Места у вас хорошие, думаю мы начнем финансирование проекта в вашей области. Но вот после разговора с вашими жительницами, я от лица руководства банка решил выделить, так сказать, некоторую поддержку уважаемой Светлане Николаевне. И хотел бы передать средства лично. Нужно еще раз с ней встретиться и рассказать о нашей инициативе.

— ну конечно, новости — то хорошие, не часто нас нынче балуют.

— вот и прекрасно, давайте послезавтра к ней подъедем, я еще пару представителей прессы организую.

В назначенное время к дому Светланы Николаевны подъехало несколько машин, в одной из них сидел Владлен Сергеевич, во второй представитель администрации области и в третьей по просьбе Владлена подъехал журналист местного издания. Светлана Николаевна сидела в это время вместе со своей подругой в саду и перебирала картошку, которую они только что вместе накопали.

— это что у нас тут за клоунада, вопрошающе заголосила Клавдия Васильевна к своей соседке. Что это они снова понаехали, им тут что сахаром посыпано?

Владлен подошел к забору, поправил пиджак и обратился к Светлане Николаевне,

— мы к вам, Светлана Николаевна. С хорошими новостями, если можно так выразиться

— Чем могу вам еще быть полезной, ответила Светлана Николаевна в свойственном ей тоне завуча школы.

— Ну что вы, ответил Владлен, теперь мы, то есть я, и мои сослуживцы в банке, хотели бы быть полезными вам. Нам так много рассказали о ваших заслугах как педагога, что мы решили отблагодарить вас за ваш вклад в развитие нашего, отечественного образования! Вот хотим предоставить вам денежную премию и, кроме этого, мы подготовили еще несколько сюрпризов для вас, но об этом позже.

— Спасибо большое, конечно, но зачем же вы беспокоились сказала Светлана Николаевна, которую явно застали врасплох. У меня же есть пенсия, мне на жизнь хватает, так что вы это напрасно.

— Да куда тебе там хватает, бери и не ерепенься, дура набитая, завопила подоспевшая соседка- Клавдия Васильевна. Может и мне чего назначут. Правда ведь, господин начальник, обратилась она к Владлену. У меня ведь тоже вклад во что-то там имеется. Я как никак профсоюзный работник.

— Мы разбираемся сухо ответил Владлен и снова переключил свое внимание на Светлану Николаевну.

дальше последовало еще несколько коротких, но высокопарных речей, фотографии для прессы, на которые любой ценой хотела попасть и Клавдия, после чего Владлен, отведя в сторону журналиста, дал четкое распоряжение, фотографию с Клавдией Васильевной ни в коем случае не публиковать. После этого все разъехались и обе соседки остались стоять одни в огороде.

— Вот видишь, я для тебя вона премию выбила, затараторила Клавдия. А мой вклад они, видите ли, еще рассматривают.

— да не переживай ты Васильевна, мы ее вместе потратим, Я только немножко на крышу свою возьму, а то уж больно она прохудилась, когда дождь идет я в спальне тазик подставляю, чтобы дом не затопило, а на остальное купим нам что-нибудь.

— Ой, да че это мне твои деньги тратить-то — огрызнулась Клавдия, явно обиженная на банкира, за то, что он не ее вклад выбрал достойным премии. — Видала, рассматривают мой вопрос. Может мне еще больше премию дадут.

Вечером обе соседки собрались смотреть сериал. Клавдия Васильевна была в явно расстроенных чувствах и не произнесла за весь вечер ни одного из своих излюбленных « а куда ж он то смотрел, когда эту шлюху за себя звал» — обращая свое возмущение к людям в телевизоре.

На следующий день в магазине, где обычно обсасываются все сельские сплетни, уже велось бурное обсуждение вчерашних событий.

— ну что, Васильевна, у тебя теперь соседка, поди, алигарх, к ней банкиры на поклон ездют. А вон смотри и в газете ее напечатали. Клавдия кинула небрежный взгляд в сторону газеты, на первой полосе была фотография Светланы. «Значит фотографию, где они вместе не опубликовали, — подумала она про себя».

— Та зачем мне ихние фотографии, процедила она в ответ на подколки односельчан. Это ж я для нее премию-то выбила, когда этот с банка в первый раз приезжал. А у ней, видите ли, крыша теперь прохудилась…

— что, — крикнула пришедшая из магазина Клавдия — через забор соседке, которая присела на лавочку чтобы немного отдохнуть от дел житейских, — ты уже редиску в пуки не вяжешь? Деньги уже не нужны? Ты ж уже по всему видать с алигархами дружбу-то водишь

— Клавдия, перестань пожалуйста говорить ерунду. — говорила Светлана Николаевна тихо, как раз так, чтобы Клавдия ее слышала, но понимала, что ей неприятны эти разговоры и вины она за собой никакой не чувствует — Хочешь я тебе половину этих денег отдам. И все тогда успокоится. Это же не повод вовсе каждый день из-за этого ругаться.

— Да нужны мне больно твои деньги, взбрыкнула в очередной раз соседка, и пошла, демонстративно вязать свои пуки с редиской.

Вечером к просмотру очередной серии Светлана Николаевна накрыла на стол много всяких яств, которые из-за своей дороговизны редко появлялись на столе соседок.

— Будет тебе дуться, сказала она, давай лучше полакомимся.

Клавдия вела себя смирно, больше едких комментариев не отпускала, но чай демонстративно закусывала только галетным печеньем, которое и без того всегда было украшением стола при просмотре сериалов.

Через несколько дней после обозначенных событий к дому Светланы Николаевны снова подъехала большая машина и микроавтобус с надписью: «Кровля крыш, столярные работы». Из большого черного автомобиля вышел все тот же благодетель, Владлен Сергеевич. На этот раз он привез с собой кровельщика и заверив Светлану Николаевну в своем глубочайшем уважении отдал приказ, чтобы перекрыли полностью крышу в доме заслуженного педагога, и чтобы обязательно поменяли оконные рамы. Все уверения Светланы Николаевны о том, что не стоило так беспокоится, были оставлены им без внимания. Зато Владлен Сергеевич внимательно наблюдал при этом за реакцией ее соседки, та специально вышла из дома и стояла поодаль от забора наблюдала за происходящим. В ее глазах читалась такая классовая ненависть, которую вряд ли испытывал товарищ Ленин в семнадцатом году, глядя на буржуазию.

— Добрый день Клавдия Васильевна, нарочито вежливо поздоровался Владлен.

— и вам не хворать, ишь разъездился, — скупо процедила Клавдия и пошла в дом, чтобы внимательно следить за всем этим действом из окна. Через некоторое время все же открыла окно и крикнула в сторону ненавистных гостей, нам же задарма то ничего не достается, мы ж чай не интеллигенция.

Светлана Николаевна аккуратно на этот раз с почтением обратилась к своему неожиданному благодетелю,

— а нельзя ли было бы и Клавдии Васильевне крышу подлатать, она женщина-то неплохая, просто сварливая, да и живется нам здесь не легко.

— Ну, я поговорю с нашим отделом финансов, может они утвердят средства, пообещал Владлен Сергеевич. Из этих слов Светлана Николаевна поняла, что он соврал, потому что если уж он владелец Банка, то договариваться ему ни с кем не нужно, значит просто пытается отговориться.

Вечером Клавдия Васильевна не пригласила Светлану на просмотр сериала. Вместо нее она позвала Наташку из 10 дома. Светлане, которая хотела было по привычке зайти, она заявила, что сегодня занята и закрыла перед ее носом дверь. Весь вечер Клавдия жаловалась Наташке на свою долю и несправедливость, окружающую ее всю жизнь.

— Вот гляди, — говорила Клавдия, она видите ли завучем в школе была, ну и за что ей такие почести. С детьми она работала. А я с утра до ночи под коровой в навозе лежала, стране молоко давала. Здесь тебе, понимаешь, Пушкин с Достоевским не помогут, тут вкалывать надо, а эта фифа, глядишь, всю жизнь в буквах проковырялась и ходила на работу в пиджачках да юбочках, а не как я в халате, что каждый мужик тебе под него руки пытается запустить.

— Ну так это ж испокон веку так, — говорила Наташка. Мы ж ету нтилигенцию кормим, а они с нас последнее рвут. Они с етим банкиром одного поля ягода. Он же ж тоже небось из етих… Образованных. А рыбак то рыбака всегда найдеть, я вона тоже всю жизнь пахала на элеваторе, и к старости ничего, только почетная грамота и висит. А что мне с нее, она ж чай денег не дает. Ленин-то он правильно сделал, что всех буржуев перебил, тогда трудовому человеку дышать легче стало. Ну сначала с пережитками бороться приходилось, моя мать вон простая рабочая была, а буржуев разоблачала будь здоров. Да, писала на них доносы. Доносила в органы, если, где какая сволочь не по правде жить собиралась.

— Так, а ты что ж не писала скажешь, с упреком сказала Клавдия. Весь же колхоз про тебя знал, что писала.

— ну так, а как еще было правду найти. Если вон председатель по молодости с Лариской то тискался, при живой жене, я ж молчать не буду. Я к нему тогда подошла и говорю: «премию выпишешь» А он мне: «как же я тебе премию выпишу, когда ваш коллектив уже третий квартальный план срывает». Ну вот я и написала куда следует, что председатель наш распутный образ жизни ведет, пример молодежи подает нехороший. И на других писала. Мне ж рот-то не закроешь, ежли человек за правду, так его просто так не заткнешь. И тут, знаешь ли, если такое творится нужно что-то делать. До кой поры можно все это терпеть, что эти антилигенты на наше добро рот разевают.

Ночью Клавдия спала плохо. Не отпускала ее мысль о словах Наташки. «Баба она, конечно, юлозивая, размышляла Клавдия — но ведь правду же говорит, зараза. Вот так всю жизнь прожила все для кого-то старалась, горбатилась не жалея сил, на ферме, потом мужиков этих ублажала, а к чему пришла? Ни детей, ни мужика, хоть какого-нибудь захудалого рядом нет. Кто меня сегодня помнит-то еще. Да что ж я после всего этого молчать должна? Не бывать этому, или простой человек на своей земле уже и правды добиться не может? Если банкиры да олигархи — кровопийцы народные, так они думают, что им любого обижать можно. Я правды добьюсь… в районную администрацию пойду… да если нужно, Самому Дорогину напишу. С этими тяжелыми мыслями разум начал отступать, и она уснула.

На следующий день Клавдия Васильевна проснулась с твердым намерением добиться своей собственной справедливости. Она встала, привела себя в порядок и хотела было отправиться на автобусную остановку, чтобы поехать в районную администрацию, когда во дворе ее окликнула Светлана.

— Клавдия, ты куда собралась-то. Сегодня же рыночный день, нужно идти картошку да редиску продавать, иначе испортится.

Клавдия не отказала себе в удовольствии окинуть презрительным взглядом свою бывшую подругу.

— да зачем же тебе продавать? Ты ж небось теперь с алегарховских денег живешь, может в московские хоромы переселишься. Но только знай, я правды добьюсь, до призидента дойду, а правда моя будет. После этих слов она демонстративно развернулась к собеседнице спиной и пошла в сторону остановки.

В районной администрации Клавдия отсидела очередь, чтобы ответить, молодой помощнице губернатора, по какому вопросу она желает видеть начальство. Выслушав жалобу Клавдии Васильевны, а также ее громкие заверения, что она этого так не оставит, ей сообщили, что Степан Петрович на этой неделе занят и принять ее не сможет, потом он в командировке, после чего летит в заслуженный отпуск, а уж потом у него конференция в Санкт Петербурге. Одним словом, если она хочет попасть на прием, то не раньше, чем через 3 месяца. Долгие пререкания и угрозы дойти до самого Дорогина ни к чему не привели. Помощница несмотря на свой молодой возраст оказалась женщиной опытной и умело разговаривала с ходоками.

За два дня до этого Владлен Сергеевич Жгуль снова побывал на месте разработки нового проекта. Поинтересовался, как там поживает учительница Светлана Николаевна. Председатель рассказал ему, что у учительницы все в порядке, но вот соседка сильно воду мутит. Обделенной себя считает, помешалась похоже.

Глава I

Стройная брюнетка в синей униформе с подобранными под шапочку стюардессы волосами стояла в проходе самолета и примеряла на себя кислородную маску. Голос из динамиков призывал пассажиров, в случае катастрофы, не впадать в панику, а последовать ее примеру. Получив все необходимые инструкции: как дышать и куда нырять, если самолет воспользуется своим правом на гравитацию и совершит незапланированную посадку, Владлен послушно соединил на талии застежки ремней безопасности и отключил мобильный телефон. Спустя пару минут, самолет, набирая скорость покатился по взлетной полосе и оторвался от земли, оставляя под крылом серый полдень столичного аэропорта. После набора рабочей высоты громкоговорители снова ожили и представившись первым пилотом, сообщили, что полет проходит на высоте десять тысяч метров, температура за бортом составляет минус пятьдесят градусов по Цельсию, и, пожелав всем хорошего полета, отключились.

Лететь предстояло долго, поэтому можно было спокойно вздремнуть. Владлен достал, расположенную в кармане впереди стоящего кресла подушку, положил ее под голову и закрыл глаза. Веки сомкнулись, сознание начало затуманиваться и Владлен уже почти погрузился в глубокий сон, когда его кто-то дернул за плечо. Он неохотно открыл глаза и посмотрел на источник своего беспокойства. Перед ним стоял человек среднего роста в белоснежной форме пилота гражданской авиации.

— Первый пилот, Сидоров Степан Григорьевич, представился человек, голос которого пару минут назад желал всем пассажирам приятного полета.

— очень приятно ответил Владлен, не совсем соображая, что здесь происходит и почему пилот вышел в салон и не дает ему спать.

— Вы случайно не курящий? спросил пилот

— иногда балуюсь, ответил Владлен, а почему вы спрашиваете?

— да вот что-то вдруг курить захотелось, а свои я на земле оставил. Сигаретки у вас не найдется?

Владлен пощупал свои карманы и вынул из брюк помятую пачку Мальборо.

— Угощайтесь, сказал он. А вы разве не должны самолетом управлять? А то, не ровен час, мы все еще разобьемся.

— не переживайте, с долей строгости, присущей служивым людям, ответил человек в пилотской форме. Мы же в небе находимся — светофоров здесь нет, пешеходы дорогу не переходят, трамваи не ездят, с чего здесь разбиваться? Пойдемте лучше в тамбур, покурим.

— мы же в самолете, здесь, вроде, нет тамбуров и курить нельзя, пытаясь прояснить ситуацию, ответил Владлен.

— я первый пилот на этом самолете и могу делать все, что пожелаю. Так что, если мне хочется курить, значит можно. Если я стресс не буду снимать во время полета, могу на посадку не под тем углом зайти. Что вы тогда все делать будете? Пилот пристально посмотрел на собеседника, как бы ожидая, что тот перескажет наизусть инструкцию, полученную от стюардессы.

И не дождавшись ответа, сообщил, что тамбуром здесь называют тот предбанник, в который пассажир из двери попадает, где ему приятной наружности девушки в синих униформах говорят «добро пожаловать».

В тамбуре пилот достал из нагрудного кармана зажигалку и предложил Владлену прикурить. После первой затяжки небольшое помещение наполнилось сигаретным дымом. Неожиданный знакомый Владлена помахал в воздухе рукой, пытаясь разогнать дым по разным углам.

— нужно дверь открыть, сказал он и зажав сигарету в зубах, начал отщелкивать зажимы, прижимающие дверь к стенкам самолета.

— вы что делаете, испуганно залепетал Владлен, нас же сейчас вынесет отсюда

— сейчас не вынесет, уверенно отозвался пилот.

Открыв последний затвор, пилот толкнул дверь наружу, и она с грохотом ударилась о борт самолета.

— Ну вот, так хоть свежий воздух какой никакой будет.

Вместо двери на Владлена смотрел теперь большой кусок синего неба и где-то очень далеко внизу возвышались над землей горные хребты.

— странно как-то у вас здесь все устроено, сказал Владлен. После своих слов он повнимательней присмотрелся к лицу своего собеседника. Такое впечатление, что я вас уже где-то видел, вот только пока не могу сообразить где. Мне кажется, вы вчера являлись ко мне во сне. Вы там были капитаном корабля, на котором я плыл в отпуск, и вы скинули меня с борта прямо в пасть крокодила.

— да ну, что вы, усмехнулся пилот — как вы вообще могли обо мне подумать, чтобы я был капитаном какой-то ореховой скорлупы, барахтающейся в жалкой луже, которую вы там на земле называете морем. Запомните, только высота может быть настоящей стихией, так что с кем-то вы меня явно перепутали.

Владлен крепко затянулся и выпущенный дым, как пылесосом вынесло в открытую дверь.

Все это конечно странно, — подумал он, — дверь на огромной высоте в самолете открыли и летим себе спокойно, курим в «тамбуре». И еще пилот этот подозрительный, уж очень он похож на того капитана из моего вчерашнего сна.

— Вы мне лучше расскажите, как вы относитесь к проблеме выживания пингвинов в северной Америке? Как бы пытаясь сгладить переживания Владлена, завел разговор пилот

— каких пингвинов, в какой ещё Америке? окончательно впал в ступор непонимания Владлен.

— Ну как каких? Там в Вашингтоне завелись пингвины и их травят сырокопченым сервелатом производства шотландского камнедробильного комбината, вместо того, чтобы давать им, как и полагается, простую алюминиевую стружку. Вы разве не слышали об этом вопиющем деле?

Владлен мотнул головой, в надежде, что все это лишь слуховые галлюцинации и он их сейчас такой встряской разгонит.

— вообще-то вам должно быть стыдно, продолжал капитан. Весь мир только об этом и говорит, что в Вашингтоне не хватает алюминия на прокорм бедных животных. А потом еще удивляются, что пингвины начали грызть перпендикулярную ось земли, как же мы без перпендикулярной оси вращаться -то будем? А? Ладно, это все демагогия, — погрубел в тоне пилот. Нам с такими как вы не по пути. Он грозно посмотрел на Владлена и приблизился к нему на расстояние шага. Вы думаете, я буду терпеть в своем самолете такого безразличного и бездушного подонка.

Какое-то странное, цепенящее чувство страха перед этим непонятным человеком и перед простирающейся за открытой дверью самолета бездной сковало Владлена

— довезите до места назначения и не терпите, ответил он дрожащим голосом и сделал шаг назад, отдаляясь от пилота в сторону салона.

— да нет уж, зыркнул капитан яростно в глаза игноранта пингвиньего горя и схватил его за грудки. Я буду действовать по закону, а закон позволяет расправляться со всеми, кто не сочувствует бедным детям никарагуанских трущоб.

— но позвольте, только что вы говорили о пингвинах, запричитал в полном смятении Владлен.

— вы мне, гражданин, тут зубы не заговаривайте.

Пилот схватил за отворот пиджака и притянул к себе, попытавшегося удалиться в салон нарушителя.

— Наша авиакомпания не занимается перевозкой таких индивидуумов как вы. Сказав это, человек в униформе вытащил сопротивляющегося пассажира на середину тамбура и развернул лицом к распахнутой двери. Владлен почувствовал резкий толчок в спину, и вот уже в следующее мгновение он летел в свободном падении, в направлении горных хребтов. Последнее, что он увидел был резко приближавшийся к нему огромный острый каменный выступ. Удар! Тело Владлена дрогнуло, сжалось в конвульсии, он отчётливо услышал удары своего сердца и открыл глаза.

Осмотревшись по сторонам, он увидел светящиеся тусклым зеленым светом цифры на экране будильника и понял, что это был всего лишь очередной кошмар, который ему приснился и разбудил в половину второго ночи. Пошла уже третья неделя, когда Владлен не мог спокойно спать, потому что каждую ночь его настигал очередной кошмарный сон. Он пошарил рукой вокруг себя и обнаружил на ощупь чье-то голое тело, которое делило с ним сегодня его постель. Немного поразмыслив, он вспомнил, что это Мариночка — его постоянная любовница, с которой он время от времени оставался ночевать на своей конспиративной квартире. Владлена Мариночка не любила, она считала себя девушкой порядочной и поэтому в своих симпатиях моногамной. Единственным объектом ее любви всегда оставались только деньги, в независимости от того, какой, запавший на ее длинные ножки папик, выступал в роли их источника.

«Может выгнать ее к чертовой матери, пусть едет домой спать, у меня здесь не ночлежка. — подумал Владлен. После секса с ней вон одни кошмары снятся. Хотя, те деньги, которые я вчера на нее потратил она еще не отработала, пусть хоть кофе утром сварит, какой-то толк с нее будет. А может мне кошмары снятся из-за моего нового хобби, которое я себе придумал. Ведь неплохая партия может получиться, и я стою во главе, как повелитель человеческих страстей, я даже не гроссмейстер, я тот, кто дергает за ниточки игроков. Интересно, а если откажусь от своей затеи, спать нормально начну, или меня уже ничего не спасет? Так или иначе Завтра первым делом пойду к врачу».

Валентин Михалыч на прошлой неделе, когда Владлен, во время бизнес-ланча пожаловался ему на свою постоянную бессонницу, посоветовал обратиться к очень хорошему специалисту, сказал, что он берет дорого, но лечит результативно. Валентин Михалыч сам к нему обращался и остался доволен. Многие бизнесмены и высокопоставленные чиновники к психиатрам ходят, пытаются побороть беспокойство. Времена нынче такие, говорил он — хочешь богато жить, готовься к тому, что у тебя начнет дергаться глаз, или на нервной почве откроется язва. «Антидепрессанты и наркотики — вот лучшие друзья богатых людей».

Так-то Владлен докторов, дожив до своих сорока двух лет, сильно своими посещениями не жаловал. Пока-что серьезных поводов обращаться к медицине у него не было. Но, если такая ситуация с хроническим недосыпанием продлится еще несколько недель, возможно, что его крепкое здоровье даст глубокую трещину.

Господин Жгуль, проходите, доктор вас ждет в кабинете номер шесть.

Владлен вынырнул из состояния полудрема и, уловив последние слова медсестры, встал с насиженного кресла в комнате ожидания и направился к указанной строгой дамочкой в белом халатике двери.

В кабинет под номером 6 вошел человек среднего роста, некогда худого телосложения, на котором с возрастом начали сказываться годы сытой, кабинетной жизни, подарившей своему хозяину небольшой животик и слегка заплывшие жиром бока. На посетителе был одет синего цвета приталенный костюм и белая рубашка рукава, которой украшали платиновые запонки. На голове посетителя частной клиники неврологии и психиатрии была еще крепкая подкрашенная возрастом в серый цвет шевелюра, лицо было немного округленным с прямым носом и тонкими губами, выдававшими в нем прагматичного и расчетливого человека. Под глазами зияли черные круги, возникшие в результате бессонницы, которая и привела Владлена Сергеевича Жгуля сегодня в эту комнату.

Помещение оказалось очень просторным с хорошей дорогой обстановкой и шелковыми, украшенными персидскими орнаментами коврами.

«Похоже, я в правильный кабинет заглянул» — подумалось новому пациенту — Доктора Сидорова. Обратиться именно сюда мне все-таки посоветовал такой человек, которому можно доверять. Нет, даже нужно доверять — ухмыльнулся про себя Владлен. Потому что, если таким товарищам не верить, доктора, который будет меня обслуживать в недалеком будущем будут звать «лепила» и принимать он меня будет в значительно более аскетичной обстановке и очень далеко от родного дома».

Хозяин кабинета, зрелого возраста мужчина в белом халате поднял голову, коротко осмотрел вошедшего посетителя.

— Присаживайтесь, уважаемый, моя фамилия Сидоров, представился доктор и указал Владлену на кресло, стоявшее по другую сторону стола.

Голос у него был низкий и с хрипотцой, люди обычно с особенным почтением относятся к собеседникам с таким голосом.

— Что привело вас ко мне? наркотики, алкоголь, излишняя половая активность или наоборот, ее недостаток? Начал сходу доктор, не дождавшись, пока Владлен займет предложенное ему место.

Владлен отодвинул стул чуть в сторону, чтобы можно было присев, закинуть ногу на ногу. Пока он шел несколько шагов от двери к предложенному креслу, он успел заметить некоторое сходство хозяина кабинета с постояльцем своих снов. «По-моему, от недосыпа у меня уже начинаются галлюцинации», подумал Владлен и решил не обращать внимание на возникшие подозрения.

— Что вы доктор, как говаривал мой любимый почтальон Печкин «С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют», с излишней половой активностью я бы здесь не сидел, а наоборот, сейчас бы на ком-нибудь обязательно лежал — начал он после того, как удобно уселся на предложенном кресле, — а что касается алкоголя и наркотиков, этими субстанциями я вполне доволен, жаловаться на них просто грех. Вот что меня действительно беспокоит, так это бессонница. Последнее время не могу спать, кошмары меня все время какие-то мучают, хожу все время в состоянии полудрема. Уже начинают появляться галлюцинации, за рулем ездить боюсь. Кстати, перепробовал все, перечисленное вами, в качестве лекарства — никакого эффекта пока что не ощутил. Ни секс, ни алкоголь не спасают, насчет наркотиков — пытался несколько раз расслабиться с помощью марихуаны, но спать по-прежнему не могу.

— Вы сейчас подвержены какому-нибудь непривычному стрессу, спросил доктор.

— Стресс есть всегда, только раньше я прекрасно лечил его дорогим коньяком и у меня был отличный сон, аппетит и прекрасная потенция. На потенцию я по-прежнему не жалуюсь, а вот со сном и с аппетитом настоящие проблемы.

— дайте-ка я вас посмотрю, сказал хозяин кабинета, встал со своего кресла, обошел вокруг стола и оказался прямо перед Владленом. Сидите, не вставайте, предупредил он желание Владлена приподняться. Как раз в этой позе вы мне и нужны.

Он стал над сидящим в кресле пациентом, охватил руками его голову и пристально заглянул в глаза.

Владлен размяк в крепких руках мужчины в белом халате, впервые за несколько последних недель глубоко зевнул и его сознание отключилось.

Владлен открыл глаза, сознание начало медленно просыпаться в попытке понять, что здесь происходит. Последнее, что он помнил, был пристальный взгляд доктора Сидорова. Но в тот момент он сидел в кресле, а теперь он лежал на кушетке и было не совсем ясно, что это за помещение и как он сюда попал.

«Получается, я прямо в кабинете уснул, и они меня куда-то переложили, чтобы я им не мешал». Владлен приподнялся на локте и осмотрелся вокруг себя. Помещение, в котором он находился было похоже на комнатушку в хрущевской коммуналке. Старые обшарпанные обои, которые когда-то были бежевого цвета, ставшие сегодня грязно серыми, сервант и столовый гарнитур, состоящий из стола и трех стульев образца шестидесятых годов с облупившимся во многих местах лаком и раскладной диван, на котором сейчас сидел Владлен. На тумбочке, напротив дивана стоял старый ламповый телевизор производства фабрики Кристалл. В углу, на стене, на самом видном месте была подвешена полочка, на которой стояли три иконы и свеча.

В комнату вошла пожилая женщина лет семидесяти в аккуратном, но уже очень выцветшем синем платье в мелкую ромашку. Она прошла мимо Владлена, достала из подстольного ящика лист бумаги и ручку. Села за стол, начала что-то аккуратно писать, нашептывая себе под нос. Владлен внимательнее присмотрелся к женщине и какого же было его удивление, когда он в ней узнал Клавдию Васильевну. Только дом ее он до сих пор видел все время снаружи, поэтому не сразу понял, что это именно та старушка, на которую он так упорно охотится на своем социальном сафари. А вот, что он здесь делает, как из кабинета дорогущей клиники попал в эту развалюху, откуда этот доктор Сидоров вообще мог узнать, об этой мерзкой старушенции даже обладая самой дикой фантазией на свете, сложить все это в один пазл пока не представлялось возможным.

Гм гм, прокашлялся Владлен, пытаясь вызвать Клавдию Васильевну на какой-то диалог, в надежде пролить свет на сложившуюся ситуацию. Но, старушка, как ни в чем не бывало, продолжила водить ручкой по бумаге, не обращая внимания на кашлянья своего непрошенного гостя. Тогда Владлен встал с дивана и подошёл вплотную к столу, с желанием каким-то другим образом вызвать хозяйку дома на диалог.

— Клавдия Васильевна, обратился он к своей недавней знакомой, как я сюда попал?

Ответа не последовало. Он даже попытался потеребить ее за плечо, полагаясь на то, что слух в таком возрасте мог быть уже не тот, а вот тряску старушка должна заметить в любом случае. Но его прикосновение также не вызвало никакой реакции — женщина по-прежнему сидела и, судя по темпераменту, который она вкладывала в свое сочинительство, пыталась написать что-то очень важное. Желая получить хоть какие-то ответы на свои вопросы, Владлен опустил глаза на уже исписанный несколькими фразами лист, пытаясь разглядеть, что же такого важного там написано. По середине листа, красовалось, выведенное большими буквами слово «ЖАЛОБА». На следующей строчке она как раз в этот момент пыталась вывести что-то о предмете своей жалобы: «настоящим хочу сообчить, что представители Антилигенции в нашем сельхози спелись с буржуазными» написав до этого места, Клавдия Васильевна остановилась и вернулась глазами к началу. Немного поразмыслив, она перечеркнула первую букву «а» в слове ««антилиленция» и продолжила. Теперь она жаловалась на «нтилигентцию из сельхоза в лице ее соседки, которая снюхалась с буржуазными силами и совместно с ними чинит беззаконие, оскорбляя таким образом ее- заслуженного «прафсоюзного» работника Советского Союза.» По ее виду было заметно, что в голове происходит очень интенсивный мыслительный процесс. Владлен еще пару раз попробовал обратить на себя внимание, пока точно не убедился, что его здесь не видят и не слышат, он простой сторонний наблюдатель. «А может это снова сон», подумал он и сильно ущипнул себя за левое предплечье. Да нет, вовсе даже не сон, щипок откликнулся резкой болью, но никакого пробуждения не последовало.

«С одной стороны, все вроде идет по плану — подумал про себя Владлен — рыбка заглотила свой крючок, и теперь ждет пока ее подсекут и утащат на сковородку, но какого черта я здесь все таки делаю и как я сюда попал?»

Не получив вразумляющих ответов на свои вопросы, Владлен пошел к окну, посмотреть, что там можно будет разглядеть снаружи, желая получить какую-нибудь подсказку. Была надежда, что за воротами он сейчас увидит лимузин, на котором его сюда привезли, и все более-менее станет на свои места. Хотя по-прежнему останется открытым вопрос, почему старуха не замечает его присутствия. За окном он увидел огородные грядки с кустами морковки и картофеля, покосившийся забор, дорожку из полопавшейся или частями отсутствующей плитки. За забором стоял дом Светланы Николаевны. Дом был отлично отремонтирован и смотрелся со своими белыми стенами, перекрытой красной черепицей крышей, белоснежными оконными рамами прямо как с детской картинки. И судя по письму, которое так яростно пишет Клавдия Васильевна, все идет в правильном направлении. Вот только цели у этого плана нет, не известно, до какой точки она дойдет и чем все это закончится.

Очень все это странно, подумал Владлен и сел на свободный стул, рядом со старушкой.