— Понимаете, если эта книга попадёт в плохие руки, — с тревогой поведала ему старая леди, — страшно подумать, что случится с миром. С той минуты Нокман не оставлял надежды, что этими плохими руками будут его собственные руки.
Если у тебя что-то не получается, ты просто бросаешь это. И тогда у тебя не получается ещё сильнее, и ты совсем перестаёшь пробовать, и тогда получается ещё хуже, а потом…
Когда ты одинок, все эти шикарные, роскошные наряды кажутся тряпьем. — Неужели? — Да, рваным ненужным тряпьем. — Но почему? — не понимал Джерри. — Потому что когда ты одинок и у тебя нет ни семьи, ни друзей, больше всего тебе хочется, чтобы кто-то был рядом. И от всех этих роскошных шмоток тебе совсем не делается легче.
грёзы о белых полотенцах и поморщилась. Опять опоздала. Как всегда. Везде она опаздывает, все шишки ей на голову валятся. Её прозвали Зона бедствия, или просто Беда, — за то, что она такая неуклюжая и вечно на что-нибудь натыкается. Другими её прозвищами были Дрёма, потому что ребята говорили, будто её голос навевает на них дремоту, и Лупоглазая, потому что её тёмно-зелёные, близко посаженые глаза были чуть-чуть навыкате. Только её лучший друг Рокки да кое-кто из сирот помладше звали её Молли. — Молли! Молли! По коридору сломя голову мчались ребята. В конце коридора Молли разглядела тёмно-коричневое лицо Рокки, обрамлённое чёрными кудряшками. Он махал ей, поторапливая. Молли схватила зубную щётку и побежала в спальню, где вместе с ней жили ещё две девочки — Гизела и Синтия. Посреди коридора на неё налетели двое мальчишек — Роджер Фиббин и Гордон Бойлз. Они грубо
