– Потому, что иначе нельзя. – Коннери коснулся рукой ее лба. – Есть только вера и упрямство. Много-много упрямства. Самая страшная война – это война с самим собой. Каждый день. Стоит один раз остановиться, потерять волю – и все, конец.
– Похоже, наша соседка решила, что мы теперь будем обходить ее стороной, – улыбнулась Ливи. – Интересно, с чего бы это?
– Ты издеваешься, герцогиня. – Агнешка перевернулась на бок и потянулась. – Малютка Ами как следует поправила лицо этой курве Клиффорд. Отец Всемогущий, да это лучший день в моей жизни.
– Значит, ты… – смущенно пробормотала Амалия, – ты меня не ненавидишь?
– Только твои дурацкие платья. – Агнешка рассмеялась и сбросила ноги на пол. – И воронье гнездо на голове. Но в остальном ты просто очаровательна.
– Страшный вампир. – Амалия хихикнула. – Но ты ведь меня защитишь, мой отважный Бедивер Теофилус Уилсон?
– Эй, не называй меня так…
– Бедивер, – мстительно повторила Амалия. – Теофилус. Уилсон!
Не так уж тут все и сложно. Все дороги рано или поздно приходят к Дому Четырех Стихий. Хотя Алекс утверждает, что некоторые ведут в кабак…
– Агнешка, кур-р-рвамать, Ковальски, – рявкнула рыжеволосая. – Леди черт-знает-какой избы в самой заднице Серединных Земель.
– Морген… штерн? – Амалия с трудом повторила труднопроизносимое и явно недоброе слово. – Я даже представления не имею, что это такое
Самая страшная война – это война с самим собой. Каждый день. Стоит один раз остановиться, потерять волю – и все, конец.
спросила Амалия. – Говорят, он один из сильнейших магов Ритании и всего мира.
– Сильнейший из ныне живущих, – поправил Коннери. – Но даже Элвин Торвальдсен смертен. А значит, его тоже можно убить. Но я буду учить
узнать. Огромные ладони, покоившиеся на одеяле, еще могли принадлежать тому, кого она
Даже умнейшие женщины – вроде нас с тобой – иной раз падки на мерзавцев и ничтожества
