Эта почтовая карточка может показаться неумным баловством – однако я видела Нетребина в тот день, когда он получил привет из прошлого, и позже.
навязывать населению дебетовые, а также кредитные
всех ее разговорах. «Приди, о приди же, приди!» – мысленно кричу я
сно. Чтобы он понял перед самой смертью, за какие грехи пришло возмездие.
Но предвар
отложила свой талмуд. Сняла с носа очки, аккуратно (точно в серединку
А кошмары пролетарской революции – выселения, подселения, уплотнения – их семьи не коснулись. И жили они в четырехкомнатной квартире в центре города, и на столе всегда, в самые тяжелые годы, были белые булки, коровье масло и курица в супе.
В Регенсбурге я купила шляпку и очки, закрывшие половину лица, и просто фланировала по улицам, заходила в кафе и магазины, мысленно сличая каждого мужчину лет семидесяти с последней, советских еще времен фотографией Юрия Степановича Нетребина, доктора химических наук, – ДЕЛАЯ, КОНЕЧНО, ПОПРАВКУ на то, что с тех времен он как минимум на двадцать лет постарел.
Как доказательство того, что дело мое хранили некие высшие силы, за день до отъезда я столкнулась с Юрием Степановичем лично, прямо на улице. Я нисколько не сомневалась: то был он – свеженький, крепенький, седенький. Он наверняка сделал пластическую операцию плюс приобрел иноземную чистоту, ухоженность и лоск – однако все равно был узнаваем. Я даже аккуратно проводила его до дома – неплохого двухэтажного особняка, не выбивающегося из ряда себе подобных в богатом квартале. Проводила, прочитала на почтовом ящике новую фамилию – теперь мой недруг звался Герхардом Шмидтом. Потом вернулась в гостиницу, отпраздновала сама с собой удачу.
А наутро спросила себя: ну и что? Я
еще раз убедилась: человек у нас в России интересен только (в самом лучшем случае!) своей семье. Своему отцу-матери (по зову крови) или жене-мужу (по обязанности). Реже, в случае особой любви – бабушкам-дедушкам. Еще реже, если уж очень повезет – братьям-сестрам или же детям. И – это все. Баста. Все остальные окружающие персоны для человека в лучшем случае конкуренты. В худшем – враги.
НАШЕЙ СТРАНЕ СЕГОДНЯ ЧЕЛОВЕК НИКОМУ НЕ НУЖЕН. Ни полиции, ни прокуратуре, ни Следственному комитету, ни ФСБ. Ни врачам, ни собесу, ни пенсионным фондам. Ни всем другим державным структурам – разве что армии (когда мужчина пребывает в призывном возрасте) и налоговой службе (чтобы взять с него положенные проценты). По-моему, наше государство лишь вздыхает с облегчением, когда узнает, что кто-то из его подданных исчезает или отправляется в мир иной: не надо лишний рот в старости кормить. Лишнее место в очереди в поликлинику высвобождается.
– Ну, это ко мне уж точно никакого отношения не имеет.
