автордың кітабын онлайн тегін оқу Они лучше нас
Ольга Яковлева

Үзіндіні оқу

Кітап туралы Қазір оқып жатыр20 Сөрелерде Тегін фрагмент

Ольга Яковлева

Они лучше нас...

Рассказы о животных

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Иллюстратор Станислав Николаевич Компаниченко

Фотограф Виктор Анатольевич Яковлев

Редактор Ольга Ивановна Яковлева

Зададим себе вопрос: а вдруг они на самом деле мыслят? А если это так, то не вздрогнет ли от стыда наша душа, если мы узнаем, что они думают о нас? Посмотрим на себя с высоты кошачьего или собачьего роста. Как сразу становится ясно, что мы не такие добрые, щедрые, честные, бескорыстные. Дарвин сказал удивительную и правдивую мысль: «Собака — вот единственное существо, которое любит нас больше, чем самоё себя».

16+

Они лучше нас...
Они как люди, только выглядят по-другому
Абигайль
Кошка маркиза друг или враг?
Аби принимает самостоятельное решение
Аби — заботливая мать
Викта
«Бешеная» Маркиза
Пастушки
«Бенефис» моей жизни
Последнее слово о великолепной Викте
Любимый сынок Маркизы
Ника, которая гуляла сама по себе
Как поссорились Мухтар Михайлович с Бимом Бимычем
Ревнивая Аби выбирает нового маленького хозяина
К Абигайль пришла старость
Материнская месть
Гребешок и Пеструшка
Айна
Найда
Ангел-хранитель
Принц Патрик
Урок жестокости
Эпилог, или Размышления о собачьей жизни

Они как люди, только выглядят по-другому

ОТ АВТОРА: Все истории и герои рассказов реальны. Наблюдая за своими питомцами и домашними животными, я осознала, что они чувствуют, понимают и поступают почти как люди. Рассказы из жизни животных не придуманные. Единственным вымыслом можно считать мысли животных, но ведь ни опровергнуть, ни доказать, что у братьев наших меньших отсутствует мыслительная деятельность, до сих пор никто не смог. Жизнь преподносит всё больше и больше доказательств того, что поступки и поведение животных невозможно объяснить, не учитывая их элементарного мышления. Существует огромная связь между человеком и животными на эмоциональном уровне. Хочется поделиться с вами не придуманными историями в которых меня удивили поступки животных. Их поведение во многих ситуациях похоже на поведение людей, а поступки животных иногда превосходят человеческие по нравственным качествам. Животные, общаясь с человеком, каждый день наблюдают за нашим поведением и настроением, изучают нас, стараясь понять, что нас раздражает, что злит, а от чего мы приходим в доброе расположение.

Маленькие рассказы о животных я предназначаю людям, которые любят и понимают их. Знаю, что у меня много единомышленников, но, к огромному несчастью, есть те, для которых жизнь собаки или кошки совсем не представляет никакой ценности. Эти рассказы тоже для них. Может, всё, что здесь написано, затронет очерствевшие души и заставит их по-другому взглянуть на животных, живущих с нами рядом, поможет им понять их, почувствовать, чего они хотят, почему иногда так ласковы или неожиданно агрессивны. Давайте посмотрим на своих питомцев, как на равных себе. Тогда мы легко сможем простить кошке поцарапанный диван, скучающей без нас собаке — изгрызенный тапок, а несправедливо наказанному щенку — подмоченный ковер. Если кому-то станет ясно, что не те ценности мы чаще всего храним и сожалеем об их утрате, то мои рассказы написаны не зря. Жизнь каждого живого существа — это огромное чудо и щедрый подарок природы, удивительное и уникальное явление на нашей планете, а может, и во всей галактике.

Абигайль

Чем больше мы общаемся с животными,

тем скорее становимся людьми.

Аби появилась у нас зимой рыжим комочком с белой грудкой и нарядными белыми носочками, как и положено породистой шотландской овчарке. Заводить собаку, когда нет своего жилья, когда сын первоклассник, а муж считает, что даже щенок может разорвать его в клочья, с моей стороны было безумием. Но дело сделано, и маленькая рыжая «лисичка» обрела постоянное место жительства — нашу семью.

Мы выдержали всё: лужи, болезни, прививки. Что за этим стоит, может понять только человек, который растил щенка от рождения до года. К осени Абигайль была почти взрослой собакой: невысокая, с пушистой ярко-рыжей шерстью, нарядным белым воротничком и белыми лапками. Её хитрая мордочка всегда выражала какие-нибудь чувства. Чаще всего это было удовольствие от общения с людьми и приглашение к игре.

Аби любила вместе со мной встречать сына из школы. Мы стояли за школьными воротами и ждали окончания занятий. Звенел звонок, и Аби, напрягшись, как пружинка, пропускала проходивших мимо мальчишек. Она издалека узнавала и сына, и его настроение. Вот он вышел, подпрыгивая. Это значит, что они будут играть, дразнить друг друга, будет весело и хорошо. Аби с визгом набрасывается на мальчика, кусает портфель, тащит за штанину, рычит, изображая из себя злую собаку, но хвост, пушистый, рыжий, предательски выдаёт её нечеловеческую радость.

Плохое настроение Аби угадывала ещё быстрей. Мальчика еле несут ноги, портфель оттягивается до земли, значит, там лежит «двойка». Теперь Аби, подходила совсем бесшумно и даже виновато, становилась на задние лапы и начинала облизывать неудачливого школьника: уши, нос, глаза, губы — всё нуждалось в утешении. Дома Аби занимала место у растопленной печки, положив морду на вытянутые вперёд белые лапки, и только уши тревожно вздрагивали на мои повышенные интонации, выдавая её беспокойство за маленького хозяина.

Ещё щенком Аби почему-то решила, что маленького хозяина нужно утешать, защищать, учить, ему необязательно подчиняться и даже иногда можно куснуть для воспитания. Собака волновалась вместе со мной, когда мы не успевали встретить ребёнка из школы. Аби облюбовала наблюдательный пункт на крыше гаража. В собачьей голове срабатывали какие-то биологические часы, и она точно знала, когда надо быть на крыше. Аби сидела там вся напряжённая от внимания. Хитрые коричневые глаза всматриваются в конец дорожки, мордочка с мокрым носом озабоченно вытянута, и уши, словно локаторы, поворачиваются, ловя посторонние звуки. Но сейчас даже мяуканье кошки не могло отвлечь её от главной цели — быстрей увидеть родной силуэт. Аби знает, что раньше, чем появится маленький хозяин, по воздуху прилетит знакомый до щекотки в носу, родной и самый любимый запах человечьего щенка, который пахнет школьными бутербродами, акварельными красками, клеем и разной другой непонятной для собачьего носа чепухой. Лай с визгом — оповещает меня, что закончен ещё один школьный день.

В собачьей головке срабатывали какие-то биологические часы, и она точно знала, когда надо быть на крыше

Аби тоже ходила со мной в собачью школу, но она, как и её маленький хозяин, не была прилежным учеником. Причиной этому было наличие у неё логического мышления и присутствие самостоятельности. На дрессировочной площадке Аби не могла понять, почему собаки выполняют одно и то же упражнение несколько раз. Она делала то, что требовалось два раза, а потом убегала и пряталась за дерево. Её морда и лисий носик говорили о том, что она не собирается бесконечно ходить по бревну и прыгать через металлическую перекладину. Ведь она уже показала, что умеет это делать. Бесполезно было кричать «ко мне», «иди сюда», «рядом». Высовывая из-за дерева только ухо, Аби ждала от меня одного-единственного предложения: «Ну ладно, уже прощаю». Только тогда хитрая собака покидала своё убежище и по всем правилам собачьей дрессировки становилась рядом.

Больше всего Аби не любила занятия в грязную погоду. Команда «лежать» для неё была сущим наказанием. Все собаки лежат, как солдаты, не смотря на грязь и лужи. Хозяева горды и довольны их послушанием, а Аби всё топчется на месте и никак не может понять, почему надо пачкать такие белоснежные лапки и воротничок. Ведь совсем недавно хозяйка ругала её именно за это. Нас ждёт вся группа, инструктор злится, я настаиваю. Абигайль находит неожиданное решение, которое, по её мнению, должно устроить всех: добегает до сухого пригорка и ложится.

Настоящее испытание хитрости, смекалки и ума демонстрирует нам Аби при выполнении задания «подача корма из рук чужого человека». Это получается прекрасно. Чего только не предлагают ей вкусненького! Аби отворачивает мордочку, а глаза… Глаза говорят: «Нет, нет, что вы! Не надо искушать, большое спасибо, но я не могу. Вот если бы вы предложили, когда я буду одна… Сейчас хозяйка расстроится, да и тот злой человек, который держит во рту дымящую белую палочку, постоянно смотрит в мою сторону».

Когда случай предоставит ей возможность остаться на площадке без хозяйки, Аби «соберёт дань» у всех слабохарактерных хозяев. Съедая всё, чем угостят, она зорко следит за площадкой, чтобы не пропустить моего появления. При мне Аби снова становится дрессированной и благовоспитанной собакой. Она ещё не успела проглотить угощение, а глаза говорят: «Потом, потом, мне этого делать нельзя, когда хозяйка рядом».

Аби по темпераменту холерик. Все чувства она выражает только в высшем проявлении. Если огорчение, то даже кончики лап обижены на весь мир. Если радость, то она заполняет её всю от морды до хвоста. Собака прыгает, вертится вокруг и при этом непрерывно визжит: «Ай-яй-яй-яй…» Весёлая, умная, преданная, любящая всех хороших людей, ласковая, терпеливая, понимающая любое настроение — это Аби. Друг и партнёр для прогулок, всё понимающий и молчаливо выслушивающий собеседник, утешитель и облизыватель слёз, защитник, слуга, приносящий тапочки, — это Аби.

Редко кто из представителей человеческого рода может порадовать окружающих наличием всех этих качеств одновременно.

Кошка маркиза друг или враг?

Это произошло поздней осенью. В воздухе явно чувствовался холод подбирающейся зимы. В один из тёмных осенних вечеров, когда ветер лепил на окна падающие листья и его шум придавал неповторимый уют тёплому дому с натопленной печкой, мы с Аби были в ожидании. Два хозяина — один большой, второй маленький — должны были возвратиться домой после дневных трудов и забот. Запах вкусно поджаренной курятины не отвлекал собаку от главной работы — охраны и ожидания. Она лежала на крыльце дома, но что-то непонятное тревожило её. Ветер шумел в ветвях огромного клёна, кружил мокрые листья и бросал их на Абигайль. Собака ворчала, щурила глаза, но пост свой не покидала. Хлопнула калитка, сын, мокрый от дождя и замёрзший от холодного ветра, появился во дворе. Аби побежала навстречу, она должна была скорее рассказать своему другу о том, что тревожило её с наступлением темноты. Собачью душу переполняли какие-то чувства, и от этого приветственный лай переходил в визг, словно она торопливо рассказывала что-то на своем языке. Аби суетилась, исчезала в темноте, снова появлялась, настоятельно требуя последовать за ней. Мы решили удовлетворить эту странную просьбу.

Причина необычного поведения собаки выяснилась, когда и мы услышали, что в колючих кустах крыжовника мяукает замёрзший бездомный котёнок. Аби, которая ненавидит весь кошачий род, которая охраняет свою территорию так, что ни одна кошачья лапа не оставит противный для собачьего носа запах, почему-то прониклась тревогой и сочувствием к маленькому одинокому существу и приняла его сигнал бедствия. Шум ветра и шелест упавших листьев заглушали слабое мяуканье попавшего в беду котёнка, его могла услышать только собака. Я протянула руку, чтобы взять мокрый дрожащий комочек, но озлобленное на весь мир существо не поняло моих мирных намерений. Котенок ещё не видел ничего хорошего от протянутой человеческой руки и сделал так, как подсказывал инстинкт: зашипел, натопорщился, выгнул спинку дугой и укусил. Использовав моё замешательство, он быстро заполз под дрова и стал для нас недоступен.

На следующий день мне пришлось обратиться к врачу, чтобы сделать уколы против бешенства, опасной и смертельной болезни. Он объяснил, что уколов можно избежать, но надо обязательно найти котёнка, кормить его, ухаживать за ним ровно одиннадцать дней, и если после этого срока он будет жив, то значит, никакой опасности не существует.

Так у нас появилась Маркиза, кошечка дымчатого цвета с бежевыми пятнами на спинке. Окрас не очень удачный. Но, как известно из жизни, красота редко сочетается с умом. Красота Маркизы была в хитрости, в гордой независимости, в хищных охотничьих повадках, в грациозности движений. Главным её украшением были глаза. Они являлись отражением кошачьего характера, настроения, намерений. Большие глаза с чёрным зрачком и маленьким зелёным ободком — это тревога, опасность, охота. Когда глаза стали зелёные-зелёные прищуренные «лодочки» с узкой вертикальной чёрной чёрточкой — это покой, удовольствие, сытость, уют, любовь, доверие. Такие же глаза, но с опущенными ушами, выгнутой спиной, шевелящимся кончиком хвоста — это злоба, готовность к защите, обида. Кошка — совершенная противоположность собаке и её повадкам. Собака принимает нашу ласку в любое время, кошка же позволяет ласкать себя, когда она расположена к общению с человеком. Встречали они меня тоже по-разному. Маркиза появлялась на дорожке неожиданно, бросалась серым комком под ноги и тёрлась мордочкой, чтобы быстрей отметить меня своим запахом. Зелёные кошачьи глаза превращались в щёлочки, и она издавала уютный и тёплый звук: «Мрынь, мрынь…» Появление Аби всегда суетливое и шумное, визг и тявканье на высоких нотах заставляли думать соседей, что кто-то истязает «бедное» животное. Морда подвижно выражала все эмоции: губы поднимались, обнажая клыки, нос смешно сморщивался, а глаза были почти закрыты от счастья. Она вертелась вокруг, оттесняя Маркизу, и уговорить её умерить радость, было совершенно бесполезно, пока она сама не решала закончить этот монолог о скуке и одиночестве.

Отношения Маркизы и Аби не были сложными и конфликтными. После двух стычек кошка показала, что сумеет постоять за себя. Соперничество возникало только из-за еды. Со временем притворное равнодушие перешло в крепкую дружбу и доверие.

Серая хищница осторожно и незаметно сопровождала нас на прогулке. Внимательно присмотревшись, дымчатый столбик можно было увидеть в траве или на заборе. Кошка ревниво наблюдала за происходящим на собачьем выгуле. Один только раз чужие собаки бросились на неё, и Аби тут же стала на защиту подружки. Так она будет делать теперь всегда. Как Абигайль объяснила собакам, что эту кошку трогать нельзя? Мы этого не поймём и не узнаем. Маркиза сидела, всегда сохраняя дистанцию, чтобы не испытывать собачье терпение и не очень оскорблять их своим кошачьим присутствием.

Один только раз чужие собаки бросились на неё, и Аби тут же стала на защиту подружки

После прогулки в холодную погоду мои любимцы обожали лежать у растопленной печки. Развалившись у открытой дверцы, прищурив глаза, в полудрёме от разморившей их теплоты, они наслаждались звуком потрескивающих дров. Свет, исходивший от огня, рисовал на стене прыгающие таинственные блики. Аби ложилась у печки и занимала почти всю тёплую полоску света. Кошка подходила к печке медленно и садилась осторожно, словно на чужую скамеечку, щуря глаза, долго смотрела на огонь. Когда тепло, лень и дрёма обволакивали её, Маркиза ложилась и вытягивала лапы, подставляя теплу серенький живот. А поскольку уютная полоска от огня была занята, то кошка, как на подушку, ложилась прямо на Аби. Собака вздрагивала, лениво поднимала голову, чтобы посмотреть, кто это посмел нарушить её покой. Затем возвращалась в ту же позу, лениво сожалея, что зря прервала такой сладкий сон. Так они будут лежать, пока не погаснут последние угольки. Дом прогреется, и тепло станет не только у печки. Согревшись и просушив шубку, кошка забирается на телевизор, который за вечер превращается в тёплое, уютное местечко. Наши знакомые часто принимали её за мягкую игрушку или шапку. Накопив таким образом, энергию, она начнёт охотиться ночью, когда все уснут, станет тихо и темно. В старом доме осенью было вдоволь мышей. Маркиза была хорошим охотником, её инстинкт хищника удовлетворялся полностью. Аби представляла серьёзную помеху в охоте: ей казалось, что Маркиза затевает игру без неё, носит в зубах что-то вкусное и не хочет поделиться. Затевалась возня, кошка оберегала добычу, а иногда и вовсе упускала мышь. Выход был один: всё делать без лишнего шума, чтобы не разбудить Аби. Когда мышь была уже в зубах, осторожная хищница подкрадывалась к дивану и будила меня. Кошка нежно ударяла меня по щеке лапой, надёжно спрятав острые когти. Я выпускала её с добычей в коридор, и там Маркиза с наслаждением предавалась кошачьим играм.

Собака и кошка — вечные враги в природе жили — под одной крышей и никогда друг друга не обижали. Кошачьи и собачьи противоречия решали, используя ловкость и хитрость, не помня зла и оставаясь друзьями. У Аби много аристократических привычек: она любит мягкие коврики, любит конфеты и всё, что запрещено собакам. Но самая большая её слабость — растягивать удовольствие от вкусной еды. Она обожает не сразу съедать что-нибудь вкусненькое, а отложить это на потом. Лежать около косточки или колбасы, вытянув морду, и мечтать: «Вот как вкусно пахнет! Полежу, понюхаю, потом съем медленно, и от этого будет казаться, что колбасы много. Пусть мне все завидуют». Маркиза хорошо знала эту раздражающую её привычку. Аби часто могла задремать, наслаждаясь обладанием вкусного кусочка, и просыпалась в недоумении: «Может, я уже всё съела, или это был сон?» Рядом сидела кошка, сытая, довольная и равнодушная. Аби, конечно, подозревала Маркизу в таинственном исчезновении лакомства, потому что от неё подозрительно вкусно пахло колбасой. Уличить кошку в воровстве не было никакой возможности: она была бесшумна и хитра. В следующий раз Аби собирала всю силу воли и, стараясь не задремать, смотрела Маркизе прямо в глаза. Кошка поступала точно так же. Они не отрывали взгляда бесконечно долго, и всё это время их разделял вкусный кусочек размером с мышь. Глаза слипались от тёплой, ленивой дрёмы. Аби клевала носом прямо в колбасу, вздрагивала и снова смотрела на Маркизу. Кошка равнодушно лежала в позе сфинкса, прищурив хищные зелёные глаза, и ждала, зная, что сытый желудок усыпит бдительность Аби, разошлёт сон к глазам, лапам, ушам, и тогда обязательно придёт час терпеливой охотницы.

Маркиза любит гулять одна, когда уже во дворе никого нет. У неё обширная программа вечернего гулянья. Кошка любит прогуливаться по забору, точно становясь лапками на колышки. Обожает ловить воробьёв, прикидываясь в траве серым булыжником, любит лазить по деревьям, затевать драку с соседской кошкой Муркой. У Маркизы много всяких развлечений и интересных кошачьих дел, поэтому домой она возвращается, когда дверь заперта и вся семья готовится ко сну. Кошка повисает на оконной раме тремя лапами, а четвёртой стучит в окно: «Бум, бум, бум… Эй, кто-нибудь, откройте дверь, меня забыли. Трудно висеть, и лапки замёрзли». Благодарно мрынькнув, кошка прошмыгивет под ногами сразу к тёплой печке. Аби обнюхивает её, недовольно ворча. Ведь с морозным воздухом Маркиза принесла с собой много других запахов, понятных только чуткому собачьему носу. Эти запахи возбуждают и дразнят Аби, рисуя ей картины похождений серенькой гулёны. По грустной собачьей морде было видно, как Аби завидует, что кошкам можно так поздно и долго гулять самим по себе.

За дверью остался ещё один день. У печки сохнут дрова и разносят по всей комнате ароматный запах смолы. Завтра они отдадут своё тепло и исчезнут навсегда. Почему кошачий и собачий век так короток? Потому что они отдают нам свою любовь, дружбу, преданность, ничего не требуя взамен. Они в восторге только от того, что мы есть рядом с ними. Их жизнь сгорает, как сухие дрова, они исчезают из нашей жизни неожиданно, тихо и навсегда уносят с собой кусочек нашего сердца.

Аби принимает самостоятельное решение

Нынешнюю зиму старики называли гнилой. Снег то покрывал истосковавшуюся по нему землю, то растаивал без следа, заставляя траву зеленеть и забывать, что морозы должны быть в самом разгаре. Город охватила эпидемия гриппа. Мой мальчик лежал обессиленный и жаркий. Собака с кошкой сегодня не затевали шумных игр. Маркиза свернулась на подушке колечком, а Аби улеглась на коврике рядом с кроватью нашего школьника. Дотрагиваясь мокрым носом до больного ребёнка и улавливая разницу температур, собака понимала, что маленькому хозяину не до игр.

Вечер был тёмный, погода мокрая и слякотная. Липкий густой снег валил беспрерывно, казалось, ему не будет конца. Снежинки, соединяясь в крупные мокрые хлопья, налипали на провода. Даже Маркиза, любительница прогулок, не решалась сегодня совершить свой обычный вечерний моцион. Болезнь застала нас врасплох, и дома не оказалось нужных лекарств. Мне казалось, я отсутствовала — недолго, но когда возвратилась, то заметила, что в доме нет Аби. Она часто гуляла во дворе самостоятельно и никогда не покидала свою территорию. Я стала звать её, но мой крик безответно пропадал в мокрой темноте. Присмотревшись внимательно к заснеженной дорожке, я заметила собачьи следы, которые осторожной змейкой тянулись к дырке в заборе. След был нерешительный, осторожный и так аккуратно огибал лужи, что сомнения быть не могло — это Аби берегла лапки от грязи. Почему она нарушила запрет? Собака хорошо знала, что за калитку выходить нельзя, видимо, что-то важное заставило её это сделать. Следы за забором вышли на дорогу и пошли по моим следам. Я постаралась представить себя на месте Аби и сразу поняла причину мучительного и тревожного собачьего ожидания, заставившего пренебречь всеми запретами и пойти на поиски хозяйки.

Хозяин совсем плох, горячий, как печка, даже Маркиза об него греется. Ещё вчера так весело играли на улице, бросались мокрыми снежками, я их ловила и раскусывала, а потом убегала. Маленький хозяин меня догонял и падал прямо в рыхлый, жидкий снег. Мы были такие мокрые! Было весело и жарко, как летом! У Маркизы шерсть на холке вздыбилась, когда она увидела нас. Жалко, вот бы ещё так повеселиться! А сегодня он лежит горячий, часто дышит, не дразнит меня. Надо потрогать носом щёку. Ну вот, ещё жарче стала! Хозяйка тоже хороша, взяла сумку и ушла так надолго. «Мама!» — он её зовет, у людей это вроде команды «ко мне». Ему, наверное, больно. Скорее всего, у него болит живот. Может быть, он съел острую косточку?! Со мной такое тоже было, я её проглотила, от этого внутри живота жгло и кололо иголками, а нос был горячий, как печка. Надо искать хозяйку, надо её звать, пусть погладит маленькому хозяину животик, подержит ласково лапки, и всё пройдет. В калитку не пойду, зачем наживать лишние неприятности. Бездомный Шарик проникает к нам во двор через дырку в заборе, и хозяйка его не ругает, а ещё покормит чем-нибудь вкусненьким. Вот и дырка, а за ней следы со знакомым запахом. Противный снег так липнет, что следы пахнут всё слабее и слабее. Она рассердится, я никогда не выходила за забор одна. Ну и пусть ругает, он звал маму, и я должна скорей найти её. Плохо, что оставила мальчика одного с Маркизой, ведь ей не очень-то можно доверять важные дела — трусиха, от каждой маленькой собачки сразу на забор прыгает. Теперь буду лучше следить за маленьким хозяином, надо быть осторожнее с острыми косточками.

Вдруг следы исчезли. Аби остановилась перед большой дорогой в растерянности. Такой знакомый и родной запах растоптали, расколотили в грязно-чёрную массу, пахнущую бензином, железные чудовища, которые шныряли по дороге туда-сюда. Снег ещё не окончательно замёл дорогу, и можно было повернуть домой, но Аби твёрдо решила перейти дорогу и найти хозяйку.

Неважно, что след пропал, я ведь знаю то место, куда она всегда ходит с большой сумкой. Там раздают вкусную белую водичку, которую называют «молоко». А в деревне хозяйка приносит это молоко из сарая, где живёт корова Лыска. Непонятно, в каком месте они его там прячут? Сколько раз пыталась найти, и ничего не получается: запах есть, а молока нет.

Осторожненько перейду дорогу, надо не запачкать лапки, а то ещё и за это накажет. Вот и ступеньки, где я тогда ждала, дверь, откуда вкусно пахнет колбасой, те же блудники-попрошайки. Надо отойти подальше, а то они такие грязные — даже противно смотреть. Ну, не подходи ко мне со своими блохами, а то укушу, грязнуля! Сяду возле ступенек, как тогда, и буду ждать. Выйдет хозяйка, и я расскажу, что маленький хозяин звал маму, боль не проходит, надо скорей погладить ему животик и лапки.

Аби сидела и напряженно всматривалась в каждого выходящего. Людей становилось всё меньше и меньше, но собачье терпение не угасало. Снег почти превратил её в маленький сугроб, из которого блестели коричневые глазки. Иногда люди останавливались, возмущаясь бессердечием хозяев, которые выбросили на улицу такую хорошую собачку. Особенно сердобольные предлагали кусочек колбасы, но собака гордо отворачивалась, всем своим видом говоря: «Я не голодна и не попрошайка, а жду хозяйку, потому что у меня к ней очень важное и срочное дело». К счастью, среди людей всегда найдутся такие, у кого сожмётся сердце при виде животного, попавшего в беду. Вокруг Аби образовалась толпа сочувствующих, споря, как с ней поступить, кому приютить на ночь. Аби не обращала внимания на их «консилиум», она смотрела на дверь и ждала. Когда последняя надежда погасла со звуком щёлкнувшего замка, она поняла, что «хозяйка потерялась». Хотя, скорее всего, было наоборот. Аби стала тявкать, скулить — объяснять людям, почему она здесь, но никто её не понимал. Все решили, что это отчаянный визг брошенной или потерявшейся собаки.

Когда стало ясно, что моя послушная собака решилась выйти за забор одна, я обыскала все соседние дворы. Звала её, в надежде, что услышу в ответ знакомый собачий лай, но только ветер и мокрый снег отвечали мне шуршанием и свистом. От безысходности и досады по щекам уже текли слёзы. Все соседи знали о нашей «пропаже», а добрая баба Шура стояла на дороге и тоже всматривалась в темноту. Не хотелось говорить сыну, что Аби потерялась, но мальчик заметил моё заплаканное лицо и обо всём догадался. Аби должна была скоро стать мамой. Мы очень ждали маленьких щенят, и страшно было представить, что это может произойти где-нибудь на улице. Попросив бабу Шуру присмотреть за домом, теперь уже я пошла искать эту нарушительницу дисциплины. Я говорила себе вслух: «Господи, помоги мне найти её. Буду вечно Тебе благодарна за это. Может, я и не приду в церковь, но никогда не поставлю под сомнение Твоё существование». Обращение к высшим силам было верхом отчаяния, если учесть моё прочное атеистическое мировоззрение.

Последние прохожие покидали улицу, спеша из слякоти и холода в тёплые дома. Поиски оказались безрезультатными, я возвращалась домой, не представляя, что скажу сыну. Баба Шура спешила мне навстречу, чтобы рассказать последние новости нашего частного сектора: о пушистой рыжей собаке, которая потерялась возле гастронома. Это могла быть только Аби, надо было спешить.

Абигайль сидела на ступеньках магазина, похожая на маленький сугроб. Мокрый снег покрыл всю шерсть, примёрз и уже не отряхивался. Кто-то пытался набросить на собаку обрывок верёвки, но она увёртывалась и снова занимала своё место. Шерсть промокла до кожи, Аби мелко дрожала от холода и страха, переступая лапками, чтобы не примёрзнуть к ледяной корке. «Аби!» — позвала я. Что после этого было! Собака рванула на мой голос, но замёрзшие лапы не удержали её, и она подползала ко мне на животе, виновато скуля. Мы целовались и плакали, вернее, это делала я, а Аби жалобно подвывала и облизывала мне слёзы.

По дороге домой моя рыжуха прыгала вокруг, тявкала, пытаясь «объяснить», почему она так поступила. Она говорила мне на своём собачьем языке, как ей было страшно, а маленькому хозяину плохо, как долго меня не было. В промежутках между нашим «разговором» Аби лизала мне руку или, подпрыгнув, проверяла, достаточно ли холодный у меня нос. Убедившись нежным и тёплым языком, что нос у меня ледяной, Аби удовлетворённо ворчала. Иногда она останавливалась и поднимала то левую, то правую лапку, показывая, что очень замёрзла. Я растирала лапы варежкой, а Аби щурила глаза от удовольствия. Между рыжими ресничками из собачьих глаз ко мне струились потоки любви и обожания. Но надо было спешить, ведь нас объединяло одно очень важное дело: мы шли лечить маленького хозяина.

Ворвавшись в дом, Аби визжала и «говорила» всем, что она привела меня, она нашла хозяйку и теперь всё будет хорошо. Она чувствовала себя героем дня, спасительницей и нуждалась в похвале и поддержке.

Я благодарна Богу, людям, которые мне помогли, случаю и везению, что всё сложилась так, а не иначе, и Аби, рыженькая веселушка, снова с нами.

Аби — заботливая мать

У всякой взрослой собаки по достижении зрелого возраста возникает потребность в продолжении рода. Наступило это время и для Аби. Щенков родилось пятеро: два мальчика и три симпатичных девочки. Это произошло с ней в первый раз, и собака никак не могла понять, откуда они вдруг появились. Щенки визжали, сосали, толкались, лезли лапками прямо в нос, глаза, уши. Аби лежала, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить спящих маленьких ворчунов. Она была очень удивлена нахальством этих неуклюжих, постоянно тыкающихся ей в живот существ, но инстинкт подсказывал собаке, что это частички её самой.

Аби была довольна тем, что рыженькие комочки сильно пахнут ею, и беспрерывно облизывала их, перекатывая каждого щенка со спинки на животик, с животика на спинку. Делалось это так старательно, что бедный малыш весь мокрый уползал от заботливой мамаши и поскорее зарывался в тёплую шерсть, чтобы обсохнуть и согреться. Та же участь постигала следующего. Я старалась отвлечь её от постоянной заботы, уговаривая пойти погулять, порезвиться, как раньше. Аби соблазнялась и принимала игру, но вдруг вспоминала о своем брошенном семействе, и тогда остановить собаку было невозможно. «Домой, только домой! А вдруг Маркиза решит их потрогать своими острыми когтями? А ещё хуже — в форточку прыгнет её друг Мартин!» — с этими страшными мыслями разъяренная Аби вбегала в комнату. Но все волнения были напрасны, и обеспокоенная мамаша с удовлетворением видела в корзине тёплую шевелящуюся горку щенков. Она, урча, ложилась рядом с корзиной и, прищурив от удовольствия глаза, прислушивалась, как живая рыжая масса визжит, тявкает и урчит во сне. Любовь к родным существам переполняла её всю. Наконец, до маленьких спящих носиков доходит тёплый, волнующий запах того, кого они ещё не видят и не понимают. Но инстинкт подсказывает малышам, что этот запах — добро и если ползти к нему, то скоро уткнёшься во что-то мягкое, пушистое, рот найдёт вкуснейшее молочко, а спинку будут гладить чем-то мокрым и тёплым. Щенки, подняв носы, ловят разбудивший их запах, перекатываются из корзины и ползут туда, где найдут пищу, ласку. Они ещё не видят своей заботливой мамы, но уже знают, что там их защита, там их любовь, там их жизнь. Своих щенков Аби нам бесконечно доверяла, но все-таки, вся напрягаясь, внимательно следила за безопасностью малышей.

Только Маркиза не пользовалась у неё доверием. Кошка понимала свою второстепенную роль и делала вид, что не замечает новых жителей. Один только раз любопытство заставило её подойти к щенкам близко и понюхать этих крупных «мышек». Аби рычанием предупредила, что ЭТО принадлежит только ей. Кошка в ответ выгнула спину, натопорщила шерсть и сказала своё содержательное «Ш…ш…ш…» Что на кошачьем языке означало: «Фу, как ужасно пахнет волчьим логовом! Я случайно здесь оказалась и больше никогда не загляну». И действительно, она потом как будто совсем не замечала малышей. Щенки подросли и стали задиристыми шалунами. Затевая игры с кошкой, прыгали на неё, цеплялись зубами за хвост. Маркиза издавала угрожающее «ш-ш-ш…», перешагивала через них и гордо удалялась гулять по забору. На покосившемся заборе её ждал влюблённый рыжий кот Мартин. Испорченное кошачье настроение сразу восстанавливалось, и они залезали на крышу дома. Лежать и греться у трубы было любимым занятием этой парочки. Маркиза, подставляя свой толстый животик солнцу, щурила зелёные хитрые глаза и думала примерно так: «Ничего, когда у меня появятся котята, посмотрим, кто будет в доме главный и кого больше будут любить и гладить». Мартин успокаивал расстроенную подружку ласковым мурлыканьем. И от нахлынувшей любви и волнения не замечал, что вытирает чёрную, закопчённую трубу своей шикарной рыжей шубкой.

Холодное мартовское солнце согрело только крышу, внизу ещё лежал покрытый коркой почерневший весенний снег, а Маркизе виделось, как её пушистые котята резвятся на зелёной траве среди жёлтых одуванчиков. Мимо проходит любопытная Аби, которой очень хочется поиграть с котятами в «мышку», но Маркиза из-за вредности этого не позволит.

Викта

У нас появилась вторая собака по кличке Викта. Это дочка Аби. Так случилось, что она возвратилась к нам уже годовалым щенком и надо было подыскать ей новых хозяев. Аби обрадовалась такому возвращению, а мы настолько привыкли к её присутствию, что через неделю отдать Викту уже никому не могли.

Викта очень красива. О таких собаках на выставке говорят: «Безупречный экстерьер!» Но это так профессионально и непонятно, что на описании собачьей внешности надо остановиться подробнее. Густая, длинная, светло-соломенного цвета шерсть. Огромный белый воротник, на лапах белые гольфы, пушистый лисий хвост с белой кисточкой на конце. Морда безупречных линий, раскосые умные глаза коричневого цвета всегда смотрели хитро, чуть прищурившись. Она была немного крупней своей мамы и всегда сохраняла гордую, царственную осанку. Это был редкий по красоте экземпляр в породе колли.

Характер её тоже выходил за рамки обыкновенного. Несуетлива, «рассудительна», спокойна, она не умела так шумно, как Аби, проявлять свою радость при встрече. Викта спокойно подходила и, уткнув голову в колени, несколько раз вздыхала, вкладывая в этот человеческий вздох всю вселенскую тоску. Глаза её смотрели на меня снизу вверх и говорили:

«Хорошо, что пришла: было скучно. А что шуршит у тебя в сумке?»

Аби в это время вертелась вокруг с визгом, суетой, тявканьем, и я отлично понимала, что она говорит:

«Не верь ей, она хорошо провела время и совсем не скучала. Сначала у неё с Маркизой была драка, и Викта отняла у кошки что-то вкусное. Мне ничего не досталось. Затем взяла кусок коры около печки, всю раскрошила и страшно насорила в комнате. После этого мы вместе спали на твоем запрещённом диване. Я ничего плохого не делала, поэтому то, что в сумке — это мне».

Маркиза выгнутой спиной ласкала сумку с вкусными косточками, и мурлыканье её от нетерпения переходило в кошачий вой:

«Ну, всё почти правильно. Они вели себя ужасно. Мне пришлось весь день сидеть на обеденном столе и следить, чтобы Викта на нём ничего не трогала. Бесполезно ругать и наказывать, всё равно их не исправить. Давайте скорей делить то, что в сумке».

Как только, каждый получал свою порцию угощения, все обиды были забыты.

Несмотря на спокойный характер, Викта была ужасная хулиганка и втягивала Аби в разные запрёщенные дела. Уходя на работу, я теперь оставляла их в коридорчике, потому что у Маркизы появились котята. Никаких продуктов, которые могли бы заинтересовать собачий нос, там не хранилось, но Викта всё равно нашла, чем себя занять. Объектом для исследования на этот раз стал пакет с мукой.

Это белое в мешке — снег или что-нибудь вкусное? Это надо срочно решить до появления хозяйки.

Пакет с мукой стоял невысоко на полочке, и рослой Викте сбросить его не представляло особых трудностей. Когда я открыла дверь, то на меня смотрели два «белых медведя». Носы у них были тоже белые, потому что прилипшие к ним шарики из муки основательно выдавали количество дегустаций незнакомого продукта. Белые собаки стояли на полу, засыпанном мукой, что придавало законченность этому настоящему «полярному» сюжету.

Аби с самого начала понимала, что Викта затевает что-то запрещённое, но при условии отсутствия хозяйки всегда поддерживала её хулиганские затеи, боясь пропустить очередное развлечение. Хулиганки стояли и смотрели на меня, не шевелясь. Но как они смотрели! Аби — виновато, Викта — гордо и независимо, ожидая моей реакции на содеянное. У Аби первой не выдержали нервы. Она, прищурив, запорошённые мукой глаза, подползая ко мне, тихонечко заскулила: «Ай яй яй яй, я не думала, что из-за этого будет такой беспорядок. Это Викта сбросила белую пыль, а я только потом посмотрела, что в мешочке осталось».

Викта в это время стояла с гордо вытянутой шеей, но голова собаки была повёрнута в сторону. Она не смотрела на меня, не просила прощения, и только кончик хвоста выдавал её тайную надежду на снисходительность. Этот предательский хвост сообщал мне в своё оправдание примерно следующее: «Ну, и ничего страшного, мы так долго были одни, зато нам не было скучно, я теперь знаю, что это несъедобно».

После хорошей трёпки и мытья они лежали на крыльце, каждая на своём лежаке, притихшие, виноватые, и только глазами следили за событиями, происходящими во дворе.

Сейчас в доме главная кошка, и если собаки заходят в комнату, где под столом стоит корзина с котятами, то пробираются почти ползком. Всё равно пройти незаметно им не удаётся. Маркиза выскакивает из гнезда, где мирно спят её пушистые сокровища и, как заправский каратист, бьёт собак лапой по мордам. На всякий случай, для пущего устрашения, «избиение» сопровождается гортанным звуком, от которого шерсть встаёт дыбом от холки до хвоста у всех троих. Когти она прячет, чтобы случайно не поранить своих «бывших» друзей. Проделав эту устрашающую процедуру, кошка пропускает их в комнату, испуганных, сломленных, виноватых. Аби и Викта стараются быстрей пробежать опасную зону.

Котята быстро подросли и стали выползать из корзины, исследуя прилегающую территорию и её жителей. К этому времени Маркизе уже изрядно надоело её прожорливое семейство. Котята становились всё более самостоятельными, и материнская ответственность кошки заметно поубавилась. Теперь она равнодушно смотрела, как котята приближаются к лежащим собакам. Любопытным маленьким тигрятам всё интересно: «Ух ты! Какая огромная лапа!» Котёнок дрожит от страха, лапки расползаются, но любопытство заставляет его приближаться. Аби протягивает нос к мордочке котёнка и облизывает его. Резкий чужой запах заставляет малыша чихнуть. Знакомство состоялось. Аби, прищурив глаза, облегчённо вздохнула: «Наконец я узнала, что так самоотверженно защищала Маркиза в корзине под столом. Зря она так свирепствовала. Я их люблю, они смешные и забавные, почти как мои щенки, только пахнут по-другому, но к этому можно привыкнуть».

Аби облизывала подползшего к ней котёнка.

«Зачем же меня сразу мыть, я чистый. Мне очень хочется узнать, что у вас за пушистая метелка дразнится и машет туда-сюда? Наверное, специально для игры?» — так видел своё первое знакомство с собакой несмышлёный малыш кошки. Для него в этом мире ещё не было врагов, и даже инстинкт не подсказывал, что не всегда надо быть таким беспечным. Викта настороженнее отнеслась к котятам. Она хорошо помнила каратистские замашки Маркизы. Тем более, что кошка сидела недалеко и с наигранным равнодушием чистила свою шубку. Только поэтому гордая Викта решила удовлетворить любопытство маленьких наглецов.

Следопыты подошли поближе к «метёлке» и осторожно начали трогать её лапками. Викта пошевелила хвостом. Котята затаились, а затем прыгнули на хвост, и началась игра. Это были настоящие бесята. Для Викты и Аби такой поворот знакомства был несколько неожиданным. Скоро собаки убедились, что никакого вреда, кроме щекотки, котята им не доставляют. С некоторых пор они стали позволять им всё больше и больше шалостей. Котята кувыркались, прыгали, бегали, прятались друг от дружки, висли и раскачивались на хвостах — всё было им разрешено. Маркиза очень беспокоилась только тогда, когда малыши залезали по шторе высоко под потолок и оттуда прыгали на диван. Нарезвившись, усталые котята прятались и засыпали в тёплых собачьих шубах, не отзываясь на зов родной мамаши. Кошка спокойно и лениво смотрела на эти игры, и прищуренные хитрые кошачьи глаза говорили: «Ох, как я от них устала, пусть поспят с вами, а я погуляю по травке, поохочусь на воробьёв».

Собаки лежали не двигаясь, они боялись разбудить уснувших котят-шалунов. С прогулки Маркиза приносила для подрастающего потомства полуживую мышку или воробья. Начинались первые уроки охоты.

Так мы и жили. У нас появлялись то котята, то щенята, а то и те и другие одновременно. Весной мы ждали щенков у Викты. Она была толстая, как бочонок, и я за неё очень беспокоилась. Но волнения были напрасны, щенность проходила быстро, и к утру около Викты лежало (о боже!) одиннадцать щенков. Это было много даже для такой крупной собаки. Проблему надо было решать, но выход нашёлся неожиданно. Аби решила все наши проблемы.

Она лежала около логова Викты и с нежной завистью смотрела на присосавшихся к матери щенков. Как ей хотелось, что бы это были её малыши! Как она завидовала Викте! Аби отдала бы самую вкусную косточку, только бы ей разрешили облизать их и полежать рядом. Она наблюдала за щенками часами, забыв о прогулках и еде. Сперва Викта очень нервничала, огрызалась и рычала на неё, но потом привыкла и позволила лежать рядом. Не всем щенкам хватало сосков, и те, которые не успели присосаться, откатывались к Аби, а собака с радостью и нежностью их облизывала. Голодные щенки стали сосать Аби и засыпали, как будто насытились. Меня это очень заинтересовало. Посмотрев внимательней, я обнаружила, что у Аби появилось молоко. Ложная щенность — так называют это состояние у собак. Сильное желание кормить щенков заставило организм собаки перестроиться и функционировать, как требовала окружающая обстановка. Так у щенят появились сразу две заботливые мамы.

Заботливость Аби переходила всякие пределы. При первой возможности она занимала основное место в гнезде и не пускала к щенкам настоящую мамашу, встречая её оскаленными клыками и рычанием. Викта виновато ложилась рядом, и в собачьих глазах была неподдельная грусть. Всё её существо заполняла обида за предательство и обман близкой собаки, которой доверяли, которой разрешили поиграть с малышами, а она за это выгоняет настоящую мать из собственного гнезда.

Приходилось восстанавливать справедливость силовыми методами и строгим делением щенков каждой собаке.

«Бешеная» Маркиза

Снова осень заполнила пространство мелким дождём вперемешку с туманом. Казалось, сырость проникает повсюду, обволакивая влагой каждый предмет, создавая кругом царство плесени и дождя. Единственным островком уюта и тепла была наша маленькая комната в старом доме. Осенними тёмными вечерами мы все собирались у телевизора, и каждый занимал своё любимое место. Хозяин, как обычно, на диване, я на маленькой табуретке с прялкой у печки. Ведь ценную шерсть шотландской овчарки надо превратить в носки и варежки. Наш школьник вечерами был занят уроками и созерцанием пейзажа из окна, которое выходило на заброшенный сад. Собаки неизменно лежали рядом, а Маркиза растянулась на тёплом телевизоре и с ленивым превосходством смотрела на нас сверху. Теплота, излучаемая печкой, шум дождя из открытой форточки, шуршание прялки — это создавало неповторимую атмосферу домашнего уюта. После сытного ужина никому не хотелось выходить из дома, лень окутала всех сонным покрывалом.

Маркиза рассматривала нас через хитрую зелень прищуренных глаз и махала хвостом, опущенным на экран телевизора, в такт музыке, не останавливаясь и не сбиваясь. Вдруг она застыла в один момент, повернув уши к открытой форточке. Среди шума дождя были явно слышны гортанные звуки нежных песен её друга Мартина, который вызывал подружку погулять. Но кошка не спешила покидать уютное местечко и несколько раз равнодушно муркнула в ответ на авантюрное приглашение. Я прекрасно поняла, что она хотела сказать:

«Мартин, мне очень хотелось бы прогуляться с тобой по крыше, но та вода, которая льется с неба, портит не только всякое удовольствие от прогулки, но и красоту моей серой шубки. Если хочешь, прыгай сюда на тёплый играющий ящик, помурлыкаем и хвост посушишь заодно».

Рыжий нахальный кот не заставил себя долго уговаривать и во всю ширину форточки появилась огромная усатая морда. Он осмотрелся, как вор, оценивая обстановку, затем бесшумно прыгнул на телевизор к подружке. Маркиза чуть отодвинулась, уступая ему место. Кот стал поспешно приводить в порядок мокрую шерсть и лапы. Через минуту он покончил со своим туалетом, решив, что уже достаточно красив для покорения сердца дамы. Не теряя времени на излишние ухаживания, рыжий донжуан перешел к активным действиям. Маркиза кокетливо шевелила хвостом, намекая на то, что она поддержит все его предложения. Увлёкшись соблазнением Маркизы, рыжий гуляка забыл, что находится на маленьком скользком островке. Кот оступился, острые когти не смогли зацепиться за полированную поверхность, и он плюхнулся на спящих внизу собак.

Если хочешь, прыгай сюда на тёплый играющий ящик, помурлыкаем и хвост посушишь заодно

Перепуганный до смерти оттого, что оказался на собачьих спинах, Мартин от страха потерял способность соображать и ориентироваться в пространстве. Минутного замешательства собак, которые одурели от кошачьей наглости, хватило коту, чтобы повиснуть на шторе на достаточно безопасном расстоянии. Широко раскрытыми глазами он смотрел на Маркизу, издавая леденящий душу вой, прося у подружки помощи и поддержки. Маркиза равнодушно наблюдала позор своего поклонника, сожалея лишь о том, что ухаживания Мартина были так неожиданно прерваны. Наконец кот сообразил, что с его весом на шторе долго не продержаться, и прыгнул снова на телевизор. Проскользив по гладкой поверхности, он упал под стол, увлекая за собой Маркизу. Собаки нырнули туда же. Шипение, лай, визг продолжались недолго, затем пушистая любовная парочка с надыбленной шерстью и распушёнными от злости хвостами стремительно выскочила в форточку. Собаки ещё долго не могли успокоиться, они прислушивались к шорохам и рычали.

Маркиза появилась только утром. Я увидела кошку на телевизоре в привычной позе копилки. Необычным было только то, что изо рта у неё непрерывно текли две струйки слюны. Ужас прошёлся по мне холодком. У животных это может означать только одно — бешенство. Всё наше семейство находилось в тревоге. Было решено отвезти Маркизу в лечебницу. Но как поймать кошку, которая как будто заранее знала о наших намерениях? Подозвать её нетрудно, но запихнуть в мешок, чтобы она при этом никого не оцарапала и не укусила! Вооружившись кожаными перчатками, всей семье пришлось проявить чудеса изобретательности, находчивости и хитрости, которых у Маркизы было не меньше.

Что она думала о нас, когда её засунули в мешок и повезли неизвестно куда?

Перепуганную и обиженную Маркизу врачи осмотрели и предложили оставить на карантин до десяти дней. Клетки животных, которые находились здесь по разным причинам, стояли недалеко друг от друга. Маркиза очень нервничала по поводу вынужденного соседства с огромным псом. Каждый день я приходила кормить её, стараясь принести что-нибудь вкусненькое, чтобы хоть таким примитивным способом снова заслужить кошачье доверие и немного скрасить часы ужасного заключения. Через два дня кошка снова была здорова и весела. Оказалось, что у неё болел зуб. Ведь восемь лет для кошки — это солидный возраст.

Путём невероятных уговоров удалось смягчить сердце строгого ветеринарного врача и вырвать нашу любимицу из карантина раньше на целых четыре дня. Мы ехали домой на такси, Маркиза крепко обняла лапами мою шею. Её зелёные выпученные глаза с жадностью смотрели на мелькающие деревья и облака. И от удовольствия, что она это всё опять видит, кошачьи зрачки превращались в узенькие чёрточки, а глаза становились ещё зеленее. Выскочив из машины, кошка в одно мгновение очутилась на верхушке самой большой яблони в саду. Натопорщив шерсть и выгнув спину, она с усердием стала точить коготки о кору дерева. Рыжим пятном показался на соседском заборе кот Мартин. Через минуту они вдвоём уже носились по деревьям, по крыше, по забору. Домой серенькая гуляка пришла только поздно вечером, изрядно проголодавшись. Потёрлась мордочкой о собачьи лапы, приветствуя их и тем самым прощая собакам нанесённую обиду. С аппетитом вылакала молоко и прыгнула на тёплый телевизор.

Отчего-то в доме сразу стало уютно и покойно, как будто появилось нечто, что своим присутствием заставляет людей говорить друг другу тихим чарующим голосом ласковые и нежные слова. Кошка мирно спала на телевизоре, но от неё шли невидимые лучи добра, которые нейтрализуют отрицательную энергию человека. Глядя на спящую кошку, хотелось всех любить, всё прощать, делать для других что-нибудь приятное и доброе. А серенький комочек, видя свои кошачьи сны, даже не подозревал об этом.

Пастушки

Мой отпуск подходил к концу одновременно с тёплым и таким коротким летом. Утреннее солнце медной сковородкой заспанно поднималось над деревенскими домами. Был конец лета, но все признаки ранней осени явно бросались в глаза, говоря о том, что природа начала готовиться к долгой и холодной зиме.

Сегодня нам предстоит очень важное дело: мы будем пасти деревенское стадо коров. Раннее пробуждение, необычная одежда возбуждали у собак любопытство и волнение. Аби вертелась под ногами, настойчиво стараясь понять, куда же мы пойдем.

За грибами или снова сено разбрасывать? Корзину не берёт, огромную расчёску для травы тоже. Однако натянула на лапы резиновые сапоги и что-то вкусное положила в сумку. Туда же бросила огромную бутылку с водой, и это совсем зря: куда вкусней водичку из речки похлебать или, на худой конец, из лужи. Ну вот, наконец, я знаю, куда мы собрались. У неё в руках появилась палка с длиннющей верёвкой на конце. Дедушка называет это пугой. А раз так, то мы идём пугать коров. Оставила бы она эту верёвку, а то забудет или потеряет, ведь всё равно пугать коров будем мы с Виктой. Викта обрадуется, она обожает цепляться зубами за коровьи хвосты. Я не советую ей это делать, когда-нибудь попадёт на рога, ведь куда безопасней просто громко лаять и делать вид, что хочешь укусить.

Тем временем тихое деревенское утро наполнялось новыми звуками. Ещё солнечные лучи не заглянули в узкие улочки, не согрели на дороге пыль, не просушили росу на травах, а деревня проснулась скрипящими дверями хлевов, металлическим звоном гремящих доёнок и протяжным мычанием коров.

Августовское утро уже не было тёплым, прохладный воздух держал в напряжении все мышцы, не давая расслабиться. В саду стоял терпкий аромат антоновских яблок, круглым ковром лежащих под каждой яблоней. Пахло сжатой соломой. Это были признаки неотвратимого наступления осени.

Наша пастушья бригада спешила к месту сбора. Собаки тревожно заглядывают мне в глаза, волнуясь, что не успеем собрать стадо. По пути я набираю в сумку ароматных яблок, лежащих прямо под ногами, мимо которых пройти просто невозможно. Викта то вырывается вперед, то снова подбегает, поторапливая нас с Аби звонким лаем. Ей не терпится скорее начать эту интересную игру с неповоротливыми коровами. Аби тоже довольна предстоящим развлечением, но статус старшей собаки не позволяет ей так восторженно и суетливо проявлять свою радость.

Они сидели рядышком, поставив лапы, как две одинаковые статуэтки

В коровьем обществе принято собираться около плотины, которой перекрыта маленькая речка Берёзка. Самые дисциплинированные коровы уже щипали траву на обочине и утоляли жажду прохладной водой. В коровьем стаде, как и у людей, были свои лентяйки, которые еле тащились, и разини, которые вечно опаздывали, и задиры, которые обижали своих соседок, и красавицы-аккуратистки, которые очень следили за своей внешностью. Мои рыжие изящные пастушки уже выполняли работу. Ведь пасти и собирать стадо — это главное предназначение пастушьих собак колли. По правде говоря, они прекрасно справились бы и без меня, но им нужны были «аплодисменты». Собаки нуждались в постоянной похвале и одобрении своих действий. Инстинктивно они всё делали правильно: сами принимали решения и мгновенно их выполняли. Викта слушалась Аби как вожака, как старшего по званию, и поэтому на неё приходилась вся черновая работа. Время от времени собаки подбегали ко мне, чтобы лишний раз убедиться, всё ли правильно сделано, довольна ли я. И если после вопросительного «Гав?», я говорила «Хорошо», «Молодцы», то работа возобновлялась с ещё большим усердием. Находясь впереди стада, я нисколько не беспокоилась за отставших коров. Мои старательные пастушки хорошо знали своё дело, и Бурёнки, зазевавшиеся у воды, догоняли нас, спасаясь бегством от назойливого лая.

К осени удерживать стадо становится всё трудней, потому что коровы разбредаются в поиске сочной и зелёной травы, которой к концу лета на пастбище становится меньше. Трава вытоптана, выжжена летним солнцем, и только в сырых ложбинках она ещё мягкая и сочная. Туда и стремятся самые хитрые коровы, отбиваясь от основного стада.

Августовское солнце, которое так многообещающе поднималось утром над деревней, оказалось обманчивым и холодным, почти осенний ветерок заставил нас ближе к обеду разжечь костёр. К этому времени коровы, ходячие желудки, устали набивать себя травой и улеглись отдохнуть. Чтобы не испытывать дефицита дров и спрятаться за деревьями от холодного пронизывающего ветерка, я разожгла костёр ближе к лесу. Лето кончилось, и по всем признакам природы уже совсем скоро будут хмурые и ненастные дни, которые принесут холодный ветер и дождь, перемешанный с падающими листьями.

Однако, пора было накормить своих терпеливо ждущих четвероногих помощников. Они сидели рядышком, поставив лапы, как две одинаковые статуэтки, и глазами неотрывно искали сумку с едой, проявляя нешуточное беспокойство. Не потерялся ли мешок с едой, который называют сумкой? А может, её забыли дома? Не заглядывала ли в неё хозяйка, пока они были заняты стадом, а вдруг, там уже ничего нет?

Мои любимицы смотрели, как на веточках жарилось сало и вкусный жир капал на ломтики хлеба, делая их особенно ароматными. От нетерпения их мордочки смешно смещались то вправо, то влево, а языки часто слизывали предательскую слюну. Насытившись, кусочки моей души растянули у костра уставшие лапы и чутко задремали, посматривая за стадом сквозь рыжие ресницы.

Не отрывая взгляда, я смотрела на огонь, отдыхая душой и любуясь природой. Как утомлённые собаки погрузились в живительный сон, так и я погружаюсь разочарованной душой в тишину и одиночество, радуясь, что ни с кем не надо поддерживать пустую «непринуждённую» беседу. С каждым порывом ветра берёзы осыпают меня золотыми монетками листьев, от этого я ощущаю себя богатой и счастливой. Отчего так хорошо, так комфортно человеку наедине с природой? Есть в огне что-то таинственное и завораживающее. Недаром многие великие философские творения были написаны при свечах у камина. Тлеющие угольки костра то темнеют, то снова разгораются, заставляя и меня размышлять о неизменных жизненных ценностях.

Самое удивительное, что окружает нас, самое щедрое, самое мудрое, самое хрупкое, самое сильное, самое уязвимое, самое таинственное — это природа. Мы все в её доме гости, временные гости. Хорошо воспитанные люди ведут себя в гостях скромно. Гость не должен ссориться с хозяином, воровать, разрушать его дом, вредить соседям, портить имущество и многое другое. Наша человеческая беда, видимо, в том, что мы перепутали роли, возомнив себя хозяевами в чужом доме. Наше поколение выросло на лозунге: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё — наша задача». Эта жизненная позиция воспитала моральных уродов, самоуверенных, самовлюблённых, жестоких, с извращённым восприятием. И стало что-то разорвано, разобщено в этом мире, чему надлежало быть соединённым. Мы решили господствовать над природой, противопоставляя ей своё существование, а надо служить ей как самой прекрасной госпоже, каждую минуту благодарить её за гостеприимство, боготворить за приносимые дары и оказанную милость. Мы живём у неё в гостях, но стали разрушителями чужого дома, и природа больше не раскрывает нам своих объятий, а изобретает всё новые и новые наказания для человека в виде болезней, стихийных бедствий и катастроф. Порой мне кажется, что она делает всё, чтобы избавиться от такого нахального гостя, как человек.

Я прервала свои грустные размышления и залюбовалась через зелёно-жёлтую листву берёзы небывало прекрасной игрой солнечного света. Неожиданно загрустившая вместе со мной природа решила удивить всех, как умелая фокусница. Синяя туча размером с поле пролилась на нас крупным и коротким дождём. Одновременно разноцветная яркая радуга сказочным мостом соединила соседний лес и деревню. Природа, будто бы подтверждая своё могущество, за одну секунду возвела это чудесное «инженерное» строение, разрешая нам достаточно долго любоваться им. После дождя зеленей стало пастбище, вкусней трава, и коровы с новым усердием принялись за её поглощение.

Вечерело. Костёр погас, и осенний холодок беззастенчиво и нагло подбирался под намокшую куртку. Пришло время подтягивать наше пахнущее молоком стадо к деревне. Всем хотелось домой, и мои старательные пастушки очень ловко развернули коров, которые, протяжно мыча, предупреждали хозяек о скором своём появлении. Я снова шла впереди стада, доверяя тылы верным помощницам, поэтому не сразу заметила их исчезновение. А виной всему была излишняя старательность моих пастушек. На протяжное мычание стада отозвался годовалый бычок, привязанный хозяевами в самом конце поля. Собак это обстоятельство очень озадачило и удивило: «Как мы могли потерять корову? Наверное, когда уснули. Ну и будут же за это ругать и нас, и хозяйку! Давай, пока никто не хватился, пригоним её быстренько в стадо».

Ни минуты не мешкая, собаки понеслись в конец поля исправлять свою «ошибку». Я увидела их уже чёрными точками на горизонте. Они суетились около привязанного бычка, всеми силами стараясь пригнать его в стадо. Перепуганный крепыш-бычок рвал цепь, и развязка этой истории была бы ясна, если бы вовремя не появился хозяин. Но собаки даже тогда не оставляли надежду отбить у него «свою корову».

Мои верные помощницы догнали нас уже в деревне. Виноватые, пристыженные, разочарованные неудачей, они ждали наказания за оплошность и очень удивились, что я их не ругаю, а, напротив, похвалила за службу. Пушистые хвосты снова подняли вверх белые кисточки, и теперь уже особенно внимательно они сопровождали нашу Лыску до самых ворот хлева. Дождавшись парного молока и вылакав по целой миске, они улеглись спина к спине, вытянув уставшие лапы.

«Бенефис» моей жизни

Природа ничего не придумала совершенней двух существ: лошади и женщины.

Афоризм мой

Был пасмурный осенний день. Прогулка в такой день с двумя собаками не обещала ничего, кроме восьми грязных лап и отсутствия в нашем диком парке собачьего общества. Я, Аби и Викта медленно тащились по лужам, ожидая хоть какую-нибудь компанию. Всё было напрасно, в такую погоду ни одна здравомыслящая собака не заставит своего хозяина выйти на прогулку. Но неожиданно судьба подарила нам не только новые впечатления, но и новых друзей.

Как таинственный призрак, из молочного густого тумана прямо к нам приближалась всадница на прекрасной высоконогой лошади, такой правильной и классической красоты, что мы застыли от удивления и восхищения. Вернее, от удивления и восхищения застыла я, а Аби и Викта совсем по другой причине.

«Ух ты, какая большая и высокая корова!» — подумала Аби.

«У неё нет рогов, поэтому и едут на спине. На нашей Лыске не очень-то проедешь. Её в стадо не загнать, как подцепит рогами!» — стремительно соображала и старалась себе объяснить увиденное Викта.

Расстояние между нами сокращалось, и я сделала несколько шагов навстречу, боясь, что всадница исчезнет так же неожиданно, как появилась, и я не успею узнать, откуда они здесь. Собаки, в отличие от меня, не приблизились, а отошли назад, предоставляя хозяйке возможность одной получить неприятности от нового знакомства. Всадница осадила лошадь, и мы перекинулись несколькими словами. Бенефис — так звали четырехлетнего русского рысака, высокого гнедого жеребца сказочной красоты. Конь гарцевал под всадницей, недовольно фыркая и нервно дрожа мышцами передних ног. Его большие глаза враждебно косились на меня, обнажая белки. Широко раздутые ноздри, из которых вырывались клубы пара, напряжённая шея говорили о том, что я не понравилась ему, вернее, мой запах. Я пахла собаками, а значит, волком, и это его настораживало. Напряжённость и беспокойство только добавляли сказочному образу коня красоты и тайны. Дотронуться до него рукой уже показалось бы счастьем, не говоря о том, чтобы сидеть на его могучей спине и чувствовать себя причастной к этому совершенному животному, созданному природой.

Всадницу звали Людмила. Мы познакомились, разговорились, а затем остались друзьями, думаю, на всю жизнь. Бенефис принадлежал ветеринарной академии, попав туда как лошадь-пациент с тяжёлой травмой задней ноги. Жеребец только начинал свою спортивную карьеру, когда после неудачного прыжка через барьер сильно повредил сухожилие. Его списали и отправили в клинику как безнадёжного к восстановлению. И вот результатом многомесячного труда ветврачей стали удачно сросшееся сухожилие и стойкая ненависть лошади к представителям мужского пола. Ведь методы лечения такого могучего животного не отличаются гуманностью. Бенефис не мог простить человеку своего позора. Маленькие слабые люди заваливали его на пол, такого сильного, и больно ковырялись в ноге. Потом он от злости и унижения яростно бил копытами в стену денника, представляя там своих обидчиков. А завтра всё повторялось снова и снова. Когда сухожилие срослось и рана затянулась, жеребец уже не подпускал к себе никого. Он разрешал только бросить сено в кормушку и поставить воды.

Мне захотелось тоже заботиться о нём и вернуть ему доверие к людям. Ещё надо было заставить Бенефиса вспомнить всё то, что он когда-то умел. Конь уже позволял седлать себя, но ничего не помнил из уроков выездки. Пугливый, нервный жеребец шарахался от каждого случайного движения руки или громкого окрика. Людмила была опытным наездником и хорошим тренером для меня. Через месяц я уже уверенно держалась в седле, и Бенефис отлично понимал свою всадницу. День за днём мы повторяли уроки выездки и быстро добились хороших результатов. Набивая карманы хлебом и морковкой, я каждый день спешила в конюшню, а собаки недовольно бежали следом. Они относились к моему новому увлечению неодобрительно. Аби, стараясь не отставать от меня, не оставляя привычки старательно обходить лужи, ворчала про себя.

Вот как спешит! Мы ей уже не нужны. Не играет с нами в апорт. Положила в карманы наших вкусных сухариков, сахара — и снова в этот сарай. Надо бежать быстрей, а то отдаст всё это своей безрогой корове. Это просто настоящая беда: залезает к ней на спину, и эта уродина бегает по кругу то в одну, то в другую сторону. Потом долго водит её за собой на поводке, как большую собаку. А ведь эта корова не даёт молока, не играет в апорт, не охраняет дом, почему все наши сухарики достаются ей?

Довольно продолжительное время ревность заставляла собак ни на шаг не отставать от Бенефиса, бегая за нами и обиженно тявкая. Собаки волновались за меня и за исчезающий из карманов хлеб. Набегавшись, они решали оставить нас в покое и последить за этим «безобразием» издалека. Мордочки с обиженными глазами всегда были повёрнуты в нашу сторону.

В конюшне Бенефис нетерпеливо ждал тренировок. Издалека было слышно требовательное ржанье лошади и стук могучих копыт. Угостив Бенефиса лакомством, мы переходили к косметическим процедурам. Кормить Бенефиса из рук — одно удовольствие. Бархатные губы коня старательно подбирали крошки и приятно щекотали ладони. Чистка не доставляла ему приятных моментов, но он терпеливо сносил нашу суету вокруг себя. Недовольно пофыркивая и дрожа мышцами, он снисходительно позволял чистить копыта, доверчиво опираясь на меня могучей ногой. Наконец Бенефис был осёдлан, и мы выводили нашего норовистого друга из конюшни, чистого, блестящего, красиво играющего рельефом мускул. Он был великолепен! Пружиня тонкими стройными ногами, собрав в дугу шею удивительно правильных линий, скакун готов был отблагодарить нас за заботу стремительным галопом и послушанием.

Собаки всё это время ждали нас во дворе конюшни. Они снисходительно простили мне это увлечение. Конь тоже воспринимал их спокойно, позволяя вертеться прямо под ногами. Наша компания из людей, собак и лошади часто ловила восхищённые взгляды прохожих. Шаг, рысь, галоп, принимание, свечка, барьер — это уроки, которые должна безукоризненно выполнять каждая верховая лошадь. Бенефис быстро понимал, что от него требуют, и стремительно всему обучался. Его чувствительный рот улавливал чуть заметное натяжение поводьев, а бока «понимали» малейшее напряжение мышц всадника. Во время тренировки всё в нем: тело, рот, уши — ловило самый слабый посыл, и он немедленно исполнял приказание. При всём его послушании у коня была одна слабость, с которой невозможно было бороться. В самый разгар галопа он мог неожиданно перейти на размашистую широкую рысь, что с головой выдавало его породу рысака. Но мы охотно прощали красавцу эту шалость. Для того чтобы лучше понять лошадь, в уроки верховой выездки нужно включать езду без седла. Это непросто для лошади и человека, но Бенефис был иноходец, и любой его аллюр был на удивление мягок. Однажды на галопе я не удержалась на его спине и упала. Первое, что я увидела, открыв глаза и превозмогая боль, испуганного и виноватого Бенефиса. Конь опустил голову, дотрагиваясь нежными волосками своих губ до моей щеки, и фыркал, как бы прося прощения. Но самое удивительное было то, что он запомнил, при каких обстоятельствах это произошло, и теперь всегда, когда на вираже я теряла равновесие, сползая с гладкой спины, он напрягал мышцы, поворачиваясь так, чтобы забросить меня обратно. Это происходило с неизменным постоянством, что окончательно уверило меня в осознанности его поступка. В лошади очень ценятся два качества: дружелюбное отношение к человеку и темперамент. Темперамента у Бенефиса было с избытком. Его не надо было подгонять, он всегда стремился вперёд. Всё чаще приходило ощущение, что мы для него любимые и забавные игрушки, которых он слушался не потому, что мы так хотели, а потому, что ему самому доставляло огромное удовольствие наше общение.

Наша компания из людей, собак и лошади часто ловила восхищенные взгляды прохожих

Прошло совсем немного времени, а Бенефис очень изменился, как характером, так и внешне. Он стал холёным. Хороший уход, прекрасный корм, достаточная физическая нагрузка сделали своё дело. Каждая мышца чётко вырисовывалась под его лоснящейся кожей и перекатывалась красивыми рельефами. Гордо изогнутая шея легко держала точёную голову. Высокие сильные ноги гарцевали от нетерпения броситься в бешеный галоп. Как красиво смотрелся этот гнедой богатырь на зелёной траве с ярко-жёлтыми одуванчиками!

После тренировки, когда лошадь становилась мокрой от пота, мы долго гуляли пешком, сняв с коня уздечку и ослабив подпругу. Даже ощутив свободу, он шёл следом, как верная и послушная собака, время от времени, подталкивая нас головой в спину. Это могло означать только одно: «Надо угостить своего друга вкусным хлебом, ведь я всё исполнил, что вы хотели». Аби и Викта бегали рядом, затевая между собой догонялки и пробегая под животом у Бенефиса, как под аркой. Иногда конь уходил от нас пощипать травы или пробежать круг известным только ему свободным аллюром, мотая головой и высоко подкидывая зад. Удивительные мысли приходили в эти минуты в его лошадиную голову.

Почему мне так хорошо с этими двумя человечками? Почему я так подчиняюсь им? Правда, две рыжие волчицы мне не совсем по душе, но даже их я терплю. Что происходит со мной? Я чистопородный жеребец, такой сильный и независимый, ловлю каждое их слово, подчиняюсь каждому движению. Я их очень жду в конюшне, позволяю им чистить меня жёсткой щёткой, терплю, когда ковыряются в копытах, дёргают хвост и гриву, вычёсывая колючки. Мне очень щекотно и каждый раз хочется отдёрнуть ногу и освободиться. Но я почему-то не делаю этого, боясь сделать им больно. Терплю эту суету с колючими щётками у себя под животом, более того, я боюсь переступать ногами, чтобы случайно не отдавить их маленькие мягкие копыта. А когда кто-нибудь дотрагивается своей мордой до ноздрей, дрожь от непривычной ласки проходит по всем мышцам. Я терплю все их выходки на своей спине и выполняю всё, что они от меня требуют. Почему-то приятно слушаться их и ждать похвалы нежной человеческой руки, ласково похлопывающей меня по шее. В этот момент хочется взбрыкнуть от радости, стать на свечку и заржать, но всегда очень боюсь, что кто-нибудь из них упадёт мне под копыта. Хозяйка двух рыжих волчиц ещё неуверенно держится на мне, постоянно съезжая со спины на поворотах. Я стараюсь успеть подставить под неё свой бок. И почему так страшно, что когда-нибудь я опять не успею этого сделать? Жалко их, ведь они представляют себя такими сильными, и мне не хочется разочаровывать их в этом заблуждении.

Это был самый счастливый год в моей жизни, потому что я прикоснулась к своей мечте. Фанатичная любовь к лошадям, которая всегда живёт в моей душе, наконец нашла выход. Невозможно описать, что чувствует человек, сидя на великолепной, сильной, энергичной лошади. Просто в одно мгновение всё вокруг становится другим и ты сам тоже. Это уже другое существо: человек и лошадь — одно целое. В мифологии такое существо названо кентавром. Сильные, хитрые, умные, быстрые, кентавры были непобедимы. Сила, скорость, чуткость лошади сливаются с умом, хитростью и смелостью человека. Лошади от природы пугливы, но безграничное доверие всаднику помогает им побороть страх и преодолеть самые трудные и опасные препятствия. Это существо трудно победить или предать: ведь это всё равно, что победить или предать самого себя.

Мне очень горько сознавать, что Бенефис думал о нашем предательстве. К сожалению, мы не были его хозяевами, а были только его друзьями. А хозяева распорядились судьбой коня так, как им захотелось. Беда Бенефиса была в том, что он не мог быть рабочей лошадью. Он не любил таскать за собой плуг и всегда избавлялся от этого ненавистного ярма. Его предназначение было в другом: быть защитником и другом человека, вызывать в нём восхищение красотой, грациозностью, преданностью. В своих хозяевах он не нашёл таких ценителей.

Предвидя сентиментальное расставание, его увозили по-предательски тайком. Мы не знаем, как удалось заманить коня в фургон. Говорят, его жестоко били. Когда мы пришли в конюшню, от Бенефиса остался только запах, рассыпанный овёс в кормушке да разбитая перегородка денника. Куда увезли рысака, нам никто не сказал, боясь, что мы способны выкрасть его, как цыгане.

Я очень хочу верить в то, что он не попал в жестокие руки, что коня холят, чистят, ухаживают за его нежными копытами. Очень хочется в это верить, хотя в жизни чаще всего случается по-другому. Человек берёт на себя роль господина при общении с животными и считает, что силу можно покорить только большей силой, упрямство — жестокостью, а гордость — унижением. Только доброта и ласковое прикосновение рук способны укротить любое самое непокорное существо. Рука, протянутая к животному, как рука матери, протянутая к ребёнку, должна нести добро, ласку, пищу, защиту.

Так грустно закончился мой «бенефис», моя встреча с мечтой. Целый год общения с умным и прекрасным животным я не забуду никогда. Время от времени цветными слайдами, словно галопом проносятся в моей памяти воспоминания о Бенефисе и больно ранят душу, как самые сентиментальные переживания.

Последнее слово о великолепной Викте

Учись же человек, величью у зверей,

Чтоб, отдавая жизнь, не сожалеть о ней

Альфред де Виньи «Смерть волка»

У нас в жизни произошло значительное событие. Наша семья переселилась в собственную квартиру после девяти лет скитания по частному сектору. Оставив домик на болоте, который за много лет стал родным, мы вместе с ним оставили кусочек свободы в виде дворика, травы, дырявого забора, свежего воздуха, солнца. Собаки без радости отнеслись к жизненным переменам. Сверля меня коричневыми глазками, Аби удивлялась, почему мы все так довольны переехав в незнакомое место.

Ужасное жильё, ничего не видно, улицы нет, луж нет, пахнет краской, от которой мы с Виктой постоянно чихаем. Никак не могу определить, где здесь печка? Теперь нельзя лежать на собственном лежаке у крыльца и целыми часами следить за дорогой. Нельзя понюхать ветер и определить, какой запах кружит вместе с ним во дворе. Нельзя облаять соседского Шарика, погоняться за Мартином и Маркизой. Нельзя даже побрызгать на траву, когда хочется. Надо терпеть и ждать, когда выведут погулять.

Но, постепенно привыкая к новым условиям, собаки полюбили своё жильё. Сложнее было с Маркизой. Кошка, которая всю жизнь гуляла сама по себе, так и не смогла оценить «преимущества» городской квартиры. Она металась по комнатам, опасно садилась на краешек балкона и с грустью смотрела на траву с высоты третьего этажа. В траве копошились воробьи, порхали бабочки, и эта картина ещё больше надрывала её свободолюбивое сердце. От неприятной перемены кошка начинала издавать гортанные звуки, от которых леденела душа у всех наших соседей. Мне пришлось отвезти Маркизу в деревню, где у дедушки с бабушкой она вполне благополучно дожила до глубокой старости. За всё хорошее в жизни предусмотрена плата или расплата. Эта наша потеря была первой. Мы потеряли общение Маркизы, и нам стало недоставать этого серенького хитрого и тёплого комочка. Но самая тяжёлая потеря была ещё впереди.

Очень много написано о том, что чувствует человек на пороге смерти, как он ведёт себя, покидая этот мир. Говорят, что самое возвышенное, если оно есть, и самое низменное, которое всегда присутствует в человеке, наиболее ярко проявляется именно в последние минуты. Но мало кто знает, что животные расстаются с жизнью гораздо достойней некоторых людей и покидают этот мир почти так же осознанно и не менее трагично. Если вам когда-нибудь пришлось увидеть глаза умирающей собаки и они не оставили вас равнодушными, то вы уже многое знаете о жизни.

Умирала Викта. В разгар зелёной, цветущей весны смерть казалась ещё страшней и нелепей. Причиной её тяжелого состояния стало лекарство, которое было введено от пустяковой собачьей болезни. Моя добрая, умная красавица Викта, всегда быстрая и шаловливая, теперь неподвижно лежала на своём коврике, тяжело и прерывисто дыша. Силы покидали её с каждой минутой, всё стремительно превращая в «никогда». Никогда не гулять, никогда не увидеть небо, никогда не понюхать цветы, никогда не пробежаться по пушистым сугробам, всё — никогда. Мы её теряли, и уже ничего не возможно было сделать. После её утраты страх перед тем, с какой лёгкостью можно нарушить опасное равновесие между жизнью и смертью, ощущение хрупкости любого живого организма остались у меня навсегда. Осознание этого должно ещё больше увеличивать ответственность за жизнь тех, кто живёт вместе с нами, потому что с их молчаливого согласия и безграничного доверия мы распоряжаемся их судьбой. Обязательство, которое мы добровольно берем на себя, за всё, что происходит с братьями нашими меньшими с того момента, когда решаем, что они будут жить рядом, и страх причинить им зло должны постоянно присутствовать в нашем сердце. Обострённое чувство вины мучает и терзает меня каждый раз, как только я вспоминаю о Викте.

Рядом с умирающей собакой я всё сильнее ощущала свою беспомощность перед силой, непонятной мне и неподвластной никому. Всё, что могла я теперь для неё сделать, это разделить одиночество последних минут. Хотя животным это не свойственно, но Викта нуждалась в моём присутствии. Не поднимая голову, она всё время растерянно искала меня глазами, уже подёрнутыми страшной смертельной синевой. Силы оставили её настолько, что собака уже не шевелилась, лишь чуть заметное дыхание говорило о том, что жизнь едва теплится в ослабевшем теле. Мои руки гладили её по голове, а губы шептали ласковые и нежные слова. Я говорила ей:

— Мы ещё пойдем гулять. Я и Аби тебя очень любим. Ты хорошая. Я здесь, я с тобой. Я всегда буду тебя помнить.

Рыжие мохнатые уши чуть вздрагивали на знакомые словосочетания, и я знала, что она меня ещё слышит и понимает. Вдруг тело собаки как-то странно потянулась. Вложив в это движение все силы, Викта лизнула мне руку и застыла в позе прыжка. А может это и был прыжок в вечность… Маленькое заботливое собачье сердце, даже умирая, утешало меня.

Всё было кончено. Я пристегнула Викте ошейник с поводком, затем завернула неподвижное тело в белую простынь. Мы собирали свою любимицу на последнюю прогулку. Она осталась в высоком холме, на котором мы так любили гулять. Аби не шла домой, потому что долго не могла понять, куда вдруг спряталась Викта. Недовольно ворча, она всё смотрела на дальние кусты в надежде, что Викта, наконец, появится и не будет всех задерживать своим продолжительным отсутствием. Ещё очень долго Аби не могла привыкнуть возвращаться с прогулки одна. Она останавливалась и терпеливо подолгу ждала Викту, внимательно всматриваясь в конец тропинки. Ведь целых пять лет каждый день в любую погоду мы выходили гулять вместе. Целых пять лет Викта щедро дарила нам свою красоту, преданность, радость, дружбу, любовь и хорошее настроение. Если бы у меня была такая возможность, я поставила бы на её могиле памятник с надписью: «Собаке Викте — другу и человеку».

Что такое любовь человека к собаке в мире, где людские привязанности тоньше барабанной перепонки? Я не знаю, что такое рай, но ад — это мы с вами. И только сознание смерти даёт всему и всем подлинную ценность. Что-то утеряно, разорвано, разобщено в человеческих отношениях. Почему нам так трудно общаться друг с другом, почему мы всё чаще заменяем человеческое общение на общение с животными? Странно, что на эту всепоглощающую любовь способны такие разные люди. Чиновник, окружённый шлейфом подхалимов. Киноактриса. Бизнесмен, вполне довольный собой и жизнью. Одинокий и печальный старик, ушедший на пенсию. Женщина, которой изменяет муж.

Чувство, рядом с которым меркнет человеческая любовь. Может, это потому, что вся наша жизнь превратилась в поле лицемерия, эгоизма, настороженности, страха, оцепенения, содрогания, унижения, предательства. Может, потому нас так тянет к непорочной собачьей преданности, бескорыстной дружбе, искренней любви, не требующей унижения и рабской покорности. Они нас любят просто потому, что мы есть, а мы их за то, что они всегда с нами, как бы ни меняла нас жизнь. Эта любовь фанатична и чаще всего совершенно не понятна людям эгоистичным и равнодушным.

Трудно разобраться, кто прав в этой привязанности, кто заблуждается, но нет предела исступлению людей, скорбящих над собачьими могилами.

Любимый сынок Маркизы

Отпуск мы всегда проводим в деревне. Лето в этом году было необычно сухое и жаркое. Собаки весь день прятались от жары, и только вечером, когда солнце садилось за кромку леса, мы выходили на прогулку.

Всем надоел этот бесконечный зной. Только кошке нравилась жаркая погода. Она с большим удовольствием лежала и грелась на солнышке, наблюдая за происходящим во дворе. Теперь она постоянно живёт в деревне. Летом Маркиза чувствует, что она, как и прежде, под нашей защитой, и поэтому не боится никого. Гроза всех кошек, охотничья собака Арма, которая особенно донимала Маркизу в наше отсутствие, по-хозяйски зашла во двор. Собачьему удивлению не было предела, когда она увидела лениво лежащую на скамейке Маркизу, которая всем видом показывала, что её не боится. Охотничья собака оторопела от такой кошачьей наглости. Маркиза терпеливо выдерживала опасное приближение, но кончик хвоста нервно подёргивался, выдавая её готовность прыгнуть на ближайшее дерево. Нисколько не стесняясь моего присутствия, Арма напала на кошку. Маркиза, испуганная, с взъерошенной шерстью, мгновенно оказалась на верхушке дерева, а на собаку набросилась Абигайль, злобно рыча, покусывая её за холку, просто покатила Арму вниз по тропинке. Теперь, наконец, та поняла, что скрывалось под наигранной смелостью серой проказницы. Маркиза на всё лето обрела надёжного защитника и наслаждалась временным превосходством. Мы снова баловали кошку и позволяли ей разные вольности.

Серая хищница с удовольствием принимала ласку. Ведь в деревне к животным относятся по-другому. Постоянный физический труд и занятость не оставляют времени для праздной возни с кошкой и собакой. Забота о животных сводится там к тому, чтобы успеть вовремя всех накормить. Кошки и собаки живут там своей, параллельной с человеком жизнью. Ценность их определяется приносимой пользой. Не ловит кот мышей — лентяй, не охраняет пёс дом, не пасёт стадо — нахлебник. В деревне кошке принято давать только молоко, а мясо она должна добыть сама.

По этой самой причине и произошел у Маркизы конфликт с дедушкой. Они вдвоём очень любили ливерную колбасу. Воровство кошка не считала за проступок, для неё это было всего лишь разновидностю охоты. Поэтому, когда дед приготавливал себе вкусный колбасный бутерброд, а потом ненадолго отлучался в чулан, чтобы в тайне от бабушки опрокинуть стопочку, Маркиза не теряла времени. К возвращению дедушки самая вкусная часть бутерброда была уже у неё в животе. «Вред», приносимый домашним животным, хозяин простить не мог. Так началась их тихая вражда, перешедшая в активные военные действия. Маркиза потеряла «вид на жительство», ей было запрещено появляться в доме. Она жила на чердаке, сеновале, и только зимой в сильные морозы, когда дед засыпал, бабушка приглашала Маркизу переночевать на тёплой печи.

В очень жаркий июльский вечер серая хищница родила нам последнего и единственного своего котёнка. Ей было уже десять лет, и этот поздний ребенок достался Маркизе нелегко. Он родился один, крупный, сильный, равномерного тёмно-серого окраса. Природа как бы вложила в последнего детёныша самое лучшее, что хотела оставить и продолжить в потомстве. Маркиза опекала его и заботилась о нем постоянно. Поздние и трудные роды ослабили кошку, ей стало тяжело ловить мышей и крыс. Но заботливая мамаша неизменно по несколько раз в день уходила на охоту и возвращалась с добычей для своего любимого котёночка.

Кот вырос избалованный, холёный, заласканный. Он постоянно лежал и грелся на солнце, щуря глаза и требовательно подёргивая хвостом. Маркиза приносила мышь, садилась рядом, умывала языком его мордочку, ушки, а он сердито урчал, поедая принесённую добычу. Так продолжалось почти год. Маркиза измучила себя постоянной заботой о взрослом ленивце, она здорово похудела, шерсть на ней висела клочьями, кожа болталась. Мурик же, напротив, хорошел и расцветал, как будто все жизненные силы от Маркизы уходили к нему. Великолепная шерсть тёмно-серого окраса была шелковистой и густой. Огромные жёлто-зелёные глаза вызывали восхищение. На любой престижной выставке кот произвёл бы сенсацию.

Так благодаря Маркизе он вырос лентяем удивительной красоты. Кошка очень любила своего сыночка. До последних дней она приносила ему завтрак. Но однажды заботливая мамаша ушла и не вернулась. Кошки и собаки всегда умирают в одиночестве, как будто даже в последние минуты жизни они не хотят огорчать нас ничем. Я глубоко убеждена, что смерть — это что-то очень интимное, настолько интимное, что в минуты расставания с жизнью никто не должен видеть боль, мучения, немощность умирающего. Животные это чувствуют инстинктивно и, как самые гордые люди, умирают в одиночку. Они просто уходят, как на последнюю прогулку, и не возвращаются никогда, оставаясь у нас в памяти весёлыми и здоровыми. Так не стало нашей Маркизы.

Они вдвоём очень любили ливерную колбасу

Оставшись без материнской заботы, великолепный Мурик долго не мог понять, почему Маркиза так задерживается с обедом. Он звал её, потом начал орать страшным кошачьим криком, но всё было напрасно: Маркиза его не слышала. Заботливая мама была уже на небесах, но, наверное, и там её маленькое кошачье сердце разрывалось от тоски и беспокойства за своего взрослого и ленивого сыночка.

Так продолжалось несколько дней, Мурик осунулся, похудел, шерсть на нём потускнела. Теперь голод стал править всеми его инстинктами, а поскольку охотиться он не умел, то самостоятельную жизнь решил начать с воровства. Мурик воровал всё, что забывали убирать со стола: сало, хлеб, масло, сметану… Залезал с головой в крынку с молоком и разбивал её, устраивая на столе настоящий разгром. Дед этого терпеть не мог, потому что провинности Маркизы по сравнению с этим разбоем казались просто ничем. Бабушка, как могла, защищала кота и брала на себя его преступления: руки старые не удержали крынку, сама забыла, куда положила сало, колбасу уронила случайно, но в скором времени её хитрости были раскрыты.

Между Муриком и дедом началась война, они стали просто ненавидеть друг друга. В дополнение ко всем хулиганским делам, которые совершал Мурик, нашествие мышей стало для него главным обвинением. Мыши словно поняли, что после исчезновения Маркизы им никто не угрожает, и начали разрушительную деятельность в кладовке. Они зверствовали, как никогда: забирались в муку, разгрызали мешки, портили крупу и зерно, крошили в труху старые книги. Бабушка иногда ловила Мурика и запирала его на ночь в кладовке, надеясь на то, что кот наконец научится ловить мышей. Отсидев в тёмной кладовке сутки, Мурик выскакивал оттуда испуганный, голодный, обиженный, не понимая, за что его заставили просидеть ночь в такой недостойной компании. После этого он начинал воровать с ещё большим усердием, а дед — уличать его во всё новых и новых преступлениях. Чтобы как-то смягчить между ними отношения и спасти от позора кошачью честь, бабушка вынимала из мышеловок мышей и несла показать деду результаты «удачной охоты» Мурика. Война между ними на некоторое время утихала, а затем возобновлялась с ещё большей силой.

Воровство стало способом жизни кота, целью и смыслом его существования. Он мог часами следить за дедом. Конечно же, его долгое терпение оправдывалась: старики что-нибудь оставляли на столе без присмотра. Всё вкусное за одну секунду оказывалось в голодном животе Мурика, и он довольный шёл греться на солнышке. Может, это и до сих пор за его красоту сходило бы ему с рук, то есть с лап, но однажды он решился на «криминал»: не просто стащил со стола, а вырвал из рук дедушки целое кольцо колбасы. Мурик прыгнул с добычей на крышу, наслаждаясь своей удачей и недоступностью одновременно. После этого война между дедушкой и котом достигла высшей точки. Распоряжением по дому дедом было объявлено два запрета: первый — Мурика в дом не пускать никогда, второй — не кормить этого негодяя совсем.

Ленивый кот был поставлен перед проблемой: или научиться ловить мышей и выжить, или продолжить воровскую жизнь, полную опасных приключений, и погибнуть. Теперь сеновал и сарай стали для него родным домом, а вся живность: куры, свиньи, козы — превратились в соседей, с которыми надо было научиться жить мирно. Нового жильца приняли настороженно, скорее враждебно. Куры пугливо обходили его стороной, а задиристый петух больно клюнул в голову. К свиньям кот не приближался, потому что не любил, как пахнет вонючая грязь, в которой они обожали спать. Несколько раз козы больно цепляли его острыми рогами. И после всех подстерегающих на каждом шагу опасностей, даже ночью, Мурику не удавалось спокойно уснуть в ароматном сене. Сколько раз ему хотелось покинуть нагретое местечко и задушить наконец этого горланящего во всю глотку, петуха! Но петух оставался жив и здоров только благодаря великой лени кота Мурика. Ведь надо было в темноте лезть на насест, с которого запросто можно упасть в навозную кучу, а в лучшем случае получить клювом по голове. И от этих мыслей кот поглубже зарывался в сено, чтобы не слышать скрипучие хриплые крики этой нахальной птицы. Но во сне он не один раз перекусывал петуху его крикливую глотку и расправлялся с ним за все прошлые обиды.

Мурик постепенно привыкал к суровой самостоятельной жизни. Голод заставил добывать еду, которая бегала и шуршала здесь в большом количестве. Сперва он научился ловить мышей в бочках с зерном. Это было нетрудно, потому что убежать из западни было невозможно. После нескольких удачных схваток с мышами в Мурике наконец пробудилась долго дремавшая страсть настоящего охотника. Он ощутил себя сильным, в дополнение к этому у него были острые зубы, хищные когти и крепкие мускулы. Всё чаще кот стал вступать в схватку с крысами не для еды — а чтобы вновь почувствовать свою силу, ловкость и насладиться победой.

С бабушкой кот сохранял добрые и ласковые отношения. Он её очень ждал на утреннюю и вечернюю дойку коз, потому что каждый раз неизменно получал порцию молока. Высоко подняв хвост, с трудом сдерживая своё нетерпение, Мурик вытирался шкуркой о миску с молоком и бабушку. В этот момент он почти любил рогатых злюк. Знаменитый кот Матроскин в рассказах про Простоквашино говорил дяде Фёдору: «Знаешь, дядя Фёдор, есть специальные коровы для котов, козы называются». Именно так думал и Мурик. «Маленькие коровы» стоят в сарае и существуют исключительно для него. Козы привыкли к его присутствию, и появление кота больше не раздражало их.

В холодные зимние ночи, когда мороз трещал в стволах деревьев, свиньи зарывались от холода в солому, горластого петуха и кур бабушка уносила в большой коробке от мороза домой, Мурик приходил спать к козам. Он грелся рядом с их тёплой шерстью, которая вкусно пахла молоком. В благодарность за тепло и дружбу кот отгонял от них навязчивых крыс, которые были здесь повсюду. Так Мурик жил в сарае всю долгую зиму. Он одичал, окреп, суровая реальность самостоятельной жизни закалила его. С дедом он, как и прежде, сохранял дистанцию, так и не простив его за прошлую войну. Кот принимал ласку только от бабушки и безгранично доверял ей. Всегда радостно встречал старушку у входа в сарай, мурлыкая и путаясь под ногами.

На следующий год я не узнала Мурика. Самостоятельная жизнь явно пошла ему на пользу. У кота были крепкие мускулы, которые не могла скрыть великолепная шерсть. Шрамы на серой морде говорили о трудной и опасной жизни.

Утро пробуждало всех своими обычными заботами. Козы выходили на пастбище, их ждала сочная, покрытая прохладной росой трава. Мохнатое, заспанное солнце медленно поднималось из-за лип школьного сада. Над рекой плыл туман, удерживая последнюю утреннюю прохладу. В воздухе уже угадывался дневной зной, который пахнет горячей пылью, ароматным сеном, цветущим люпином. Мурик лениво потянулся и зажмурил глаза. Может, от солнца, а может, потому что жизнь начинала ему нравиться. Козы, резвясь и подпрыгивая, выходили из сарая на пастбище. Кот выгнулся дугой и преградил им путь. Самая маленькая козочка вдруг наставила на него острые рога. Мурик принял точно такую же воинственную позу. Я не на шутку испугалась за нашего красавца. Серый охотник, игриво муркнув, ласково начал тереться о козьи рога и морду. Коза стояла, не шевелясь, опустив голову, и явно с удовольствием принимала ласковое приветствие Мурика. Кот прошёлся у неё под животом, потёрся спинкой о теплое, пахнущее молоком вымя. Всё его существо от ушей до кончика хвоста распирало чувство гордости за своих «маленьких коров». Ему сейчас очень не хочется гулять по мокрой траве, но ответственность обязывает его проследить, на достаточно ли сочной траве бабушка оставит пастись коз. Высоко поднимая лапы и стряхивая с них росу Мурик, осторожно пробирается за козами по высокой траве до самого пастбища.

Я поняла, что у него появились настоящие друзья и ответственная работа.

Ника, которая гуляла сама по себе

Впустите, впустите собаку, которая вся,

от хвоста до загривка, заляпана грязью,

Наплевать вам на тех, кто гнушается грязи,

Кто не знает собак,

Не понимает собак.

Жак Превер

Случалось ли вам видеть собаку с кошачьими повадками? Если нет, то знакомьтесь — это Ника. С ней вы получаете удовольствие от общения одновременно с такими неуживчивыми существами, как кошка и собака. Собака или вдруг — кошка, это зависит от того, какую цель она перед собой поставила. Точнее всего, Ника может быть кошкой и собакой одновременно. Французский философ Паскаль сказал: «Ничто не доставляет нам такого удовольствия, как общение с женщиной, наделённой чертами благородного мужчины, потому, что она соединяет в себе достоинства обоих полов». Ника соединяет в себе не только достоинства обоих животных, но и все их недостатки. Вижу собаку, а повадки у неё кошачьи. Встречает, как кошка, трётся об меня очень долго и ласково, заглядывая в глаза и не произнося ни звука. Сначала трётся своей узенькой мордочкой, а затем протягивает по моим ногам всё гибкое тело. Возвращается, и проделывает то же, только в другом направлении. Кажется, что это большая и сильная кошка, которая не умеет мяукать.

Почему люди, имеющие собак, обязательно заводят ещё и кошек? Наверное, потому что нам не хватает в общении с собаками тайны, хитрости, интриги, предательской ласки. Ещё потому что кошка — это противоположность собаке, как мужчина — женщине.

Собака — существо прямое, сильное, честное, добродушное. Собачье поведение исключает предательство, притворство, обман. Собака — бесконечно предана вам до конца жизни, это благородное и в то же время простоватое существо.

Кошки! О, кошки! Я не перестаю восхищаться вашим совершенным интеллектом, вашим лукавством, вашим предательством, вашей независимостью, вашей ничем не заменимой лаской. Вы для меня такая же тайна, как для мужчины вечная тайна жизни — женщина: её непредсказуемое поведение, её характер, её поступки. Хитрость, коварство, ум, предательство, облачённое в оболочку любви и ласки, — это «кошки». Внимательное изучение кошек освободило бы мужчин от необходимости вникать в характер женщины. Мы удивительно похожи высокомерием и кокетством. В мире животных нет существ, которые могли бы проникнуть в душу человека и отвергать его господство, быть ленивыми, несносными и одновременно прелестными и изысканными, как кошки.

Так вот, существо, которое лежит у моих ног, может быть и кошкой, и собакой, а иногда мне кажется, что оно похоже на высокого тонконогого жеребёнка. Это моя богиня победы — борзая по кличке Ника.

Я не верю в судьбу, но совпадения, которые часто случаются, заставляют думать, что в жизни всё не так просто. И то, что эта собака у нас, и даже её кличка. Слишком тяжела была для меня потеря Викты. Клички щенкам из её помёта я придумывала произвольно на букву «В»: Велга, Вольф, Вита, Викта. Я знала, что Ника — богиня победы, но что Викта — богиня победы в римской мифологии, мне стало известно совсем недавно и это совпадение меня поразило. Вышло так, что богиня победы всё равно осталась с нами, только сменила своё воплощение. Викта вернулась к нам Никой.

Она появилась на следующий год после потери Викты. Мой одноклассник, который служил офицером в Казахстане, привёз мне борзую тазы. Но привыкшая к свободным степям борзая выскользнула из ошейника и убежала. Поиски собаки не дали никаких результатов. И только через три месяца произошла наша встреча. Ранней весной, когда земля уже освободилась от снега, но утренние морозы были ещё крепкими, холодный воздух уже нёс в себе весенние запахи прелых листьев, мокрой коры и ещё чего-то необъяснимого, того, что называется «пахнет весной». По дороге домой моё внимание привлёк рыжий комочек, который лежал в саду на куче мусора и мелко-мелко дрожал. Я поняла, что это замерзающая собака. Мордочки видно не было, потому что бедняга скрутилась в кольцо, и нос надежно был запрятан от холода под живот. Я уже прошла мимо, но что-то заставило меня обернуться и посмотреть на неё ещё раз. Наши глаза встретились. На меня смотрела узенькая, тонкая морда борзой собаки удивительной красоты. Глаза её были больны и выражали растерянность, безнадёжность и разочарование. Гипноз собачьих глаз излучал мощный призыв о помощи. Собака с виноватыми глазами потянула нос к моей руке, но вставать не спешила, боясь растерять тепло, которое удерживало её худое тело, свёрнутое в колечко. И только когда я подошла ближе, голод и страх, что ей причинят зло, заставили собаку подняться. Она ещё не решила, убегать ей или нет, так не хотелось покидать нагретую кучу мусора. Но голод поборол чувство страха, и она повернула свой узкий нос влево, вправо, стараясь на расстоянии определить, что съедобного я держу в протянутой руке. Теперь, когда собака стала во весь рост, поражали высота её лап и умение их спрятать. Грязная и мокрая шерсть не придавала ей красоты, но аристократичность морды, гордый постав головы на круто изогнутой, как у лошади, шее, говорили о её не простом происхождении. Собака была истощена, измучена усилиями найти тепло и еду. Суровые законы блудной городской жизни явно не подходили для этой гордой охотничьей натуры. Аристократичная бродяжка подошла доверчиво и виновато прислонилась к моим коленям.

Ника — борзая тазы. Тёмно-полового окраса с белой манишкой и чёрной мордой, с длинными ушами, которые украшены мохнатыми бурками. Гладкая шерсть по всему телу, только лапы в удлинённых очёсах. Правило (так называют хвост у борзых) — завернуто в колечко, убранное редкой длинной шерстью. Казалось, она сошла со старинной картины, на которой изображена королевская охота.

Собаке было не больше года. Она ещё щенок, игривый, непослушный, быстрый. Охотник до мозга костей: всё, что летает, прыгает, бегает — подвергалось преследованию. Зайцы, утки, голуби, лягушки часто оказывались в её зубах, и с этим невозможно было бороться. Охота для неё — главное. Она отдавалась этой страсти полностью, не слыша команд, не реагируя на зов и не соблазняясь на самую вкусную приманку. Глаза, уши, сильные мышцы, быстрые лапы, обоняние — всё было подчинено одной цели: поймать. Редко кому удавалось уйти от преследования азартной и неутомимой борзой.

Больше всего Ника любила охоту поздней осенью, когда сжаты поля и первые осенние заморозки обостряют все запахи, а холодный воздух приятно возбуждает и держит в напряжении каждую мышцу. Перед охотой самое главное — избавиться от запаха псины. Так казалось Нике, борзые тазы не имеют запаха характерного для собак. Надо найти что-нибудь смердящее и поваляться на нём. Если ничего подходящего не попадётся, то подойдёт болото или, на худой конец, лужа. Теперь она мало похожа на собаку, скорее на худенького грязного чёрта, но зато готова к охоте по всем собачьим правилам. Высокая трава для неё не преграда, она не пробирается через заросли, как это делают обыкновенные собаки. Сильными и стремительными прыжками вверх, прямо с места, повисая на некоторое время в воздухе, как газель, подобрав под себя лапы, преодолевает она высокие травы или несжатую рожь. Зоркие глаза внимательно осматривают окрестности, а чуткие уши, развеваясь, как мохнатые тряпочки, ловят каждый подозрительный шорох. Как она красива в момент прыжка!

Испуганный заяц выскакивает из полёгшей травы. Стремительным рывком начинает борзая угонку. Прыжки в сторону косого несколько сбивают собаку с темпа, но если спасительные кусты далеко, то заяц обречён. Ника лежит на сжатом ржаном поле рядом с добычей и ждёт меня. Она дрожит не от холода — от возбуждения. Горячее дыхание собаки в холодном воздухе образует вокруг неё пар. Она очень довольна охотой, ведь самое главное в жизни — выполнить своё предназначение. Мы возвращаемся домой вдоль речки по скошенным полям. Нике надо ещё понюхать, как пахнет бобровый домик, погонять диких уток, которые прощаются перед отлётом с тихой заводью. Она не причинит им вреда, но отлично вымоется и чистая придёт домой.

Ника — богиня охоты. Во времена настоящих охот с борзыми поклонники и ценители этих пород обращали внимание на то, что у ловчих собак глаза светятся красным цветом. Это называлось у борзятников «глаз с огнём». Ловчие борзые — это псы, которые не только гонят, но и берут зверя. Такие борзые были фаворитами и считались элитой в своре. Ловчие всегда жили в доме, а не на псарне и пользовались заслуженной любовью хозяина. Им разрешалось ходить по всем комнатам, лежать в кресле, кормиться с рук хозяина лакомыми кусками. Ника несомненно завоевала бы себе такой статус. У неё для этого есть все: «глаз с огнём», резвость, умение быстро поймать дичь и необычная выносливость.

Аби не разделяла нашу всепоглощающую страсть к охоте. Во время прогулок она шла за мной след в след, по привычке аккуратно обходя лужи, и с ворчанием следила за стремительной Никой. Абигайль была уже стара, и такие далёкие прогулки по полям не вызывали у неё прежнего восторга. Но из чувства долга она непременно сопровождала нас на охоте. Время от времени Аби останавливалась и поднимала лапу. Это означало, что надо очистить лапу от колючек. Я выбирала из мохнатой лапы колючки, а Аби обязательно ухитрялась благодарно лизнуть меня в нос. Её трогательные глаза явно выражали мне сочувствие: «Эта несносная Ника таскает нас по грязным осенним полям. Моросит дождь, везде лужи, назойливые липучие колючки. Вот у хозяйки нос уже горячий, наверное, простудилась из-за этих прогулок. Но Нику это совсем не волнует, ей главное охота. Жутко вывалялась в грязной луже, зачем-то задавила бедного кролика, теперь вообще неизвестно, где собаку носит и сколько её ждать. У нас с этой охотницей одни только неприятности. В такую погоду надо лежать в тепле, а не носить домой грязь лапами, как говорит бабушка».

Ника очень долго привыкала к дому. Прошёл целый год, пока у неё развилось чувство родного угла. Она наконец поняла, что дом надо охранять, к нему надо возвращаться. Аби научила её всем премудростям сторожевой собаки, хотя борзым собакам это совсем не свойственно. Теперь они вдвоём при каждом шорохе на лестничной площадке превращались в грозных псов, готовых пойти на крайние меры. Самым трудным было отучить собаку от привычки убегать, если ветер вдруг принесёт незабываемый запах помойки. Прошлая блудная жизнь не оставляла ее в покое. Мусорки так и остались для неё самым таинственным и интересным местом. Время от времени Нику тянуло к этой вольной жизни. Я боялась потерять её, поэтому на ошейнике пришлось написать адрес, телефон, кличку. И однажды это здорово помогло.

Осень подходила к самому неприятному своему периоду — мокрой и холодной слякоти. Низкие серые тучи неоднозначно намекали на то, что не смогут продержаться даже до вечера и ещё раньше прольются противным затяжным дождем. А пока ещё шуршали под ногами сухие листья, мы решили воспользоваться последней осенней паузой и посетить собачью тусовку. Хозяева собак воспринимали Нику на выгуле как стихийное бедствие. Нас ещё нет, и все собаки степенно и правильно гуляют. Я отпускаю Нику с поводка, и она врывается в их скучную прогулку, как вихрь, делая огромные круги вокруг. А за ней, безнадежно стараясь догнать, бегут прекрасно расчёсанные афганские борзые, затем овчарки, боксёры, ризены… Этот собачий шлейф, который тянется за Никой, она закручивает, изматывает скоростью и азартом. Шуршание листьев возбуждает, и борзая мчится, ещё быстрей увлекая за собой погоню в кусты и заросли колючек. К ужасу хозяев, после прохождения этих препятствий афганских борзых уже невозможно узнать, но это только начало. Ника всё увеличивает скорость и расширяет круг. Когда от скорости, бега и возбуждения закипает в жилах кровь, вот тогда она покажет этим холёным комнатным любимцам, что такое настоящее удовольствие охотничьей собаки. Ника разрывает круг и ведёт всю погоню в холодное и грязное болото. Там участники бега окунаются по уши и лежат, остывая. Отлежавшись в болоте, вся собачья свора снова выскакивает, и бег продолжается с новой силой. Освободившись от избытка энергии, они с наслаждением валяются в жёлтых сухих листьях, окончательно завершив работу над своей внешностью. Усталые собаки подходят к хозяевам виноватые, грязные, но довольные, что выгул удался. Особенно хороши красавцы-афганы. Теперь, чтобы хозяевам привести их шерсть в порядок, избавиться от листьев и колючек, надо немало потрудиться.

Пахнет нашей улицей. Прогонят или нет?

Но Ника только размялась и подготовилась к охоте. Её нереализованный охотничий инстинкт говорил, что сейчас надо что-нибудь или кого-нибудь добыть. Чуткий собачий нос уловил в порыве ветра возбуждающий запах, мышцы напряглись и задрожали. Запах манил, пробуждая старые воспоминания, и быстрые лапы понесли её навстречу ветру, где начиналась улица, дорога, вольная жизнь. Возможно, это был знакомый запах городской помойки, воспоминания о которой были ещё так свежи. На зов она не возвратилась, а догнать эту быструю длинноногую собаку было невозможно.

Тем временем потемнело, мелкий холодный дождь соединял сухие листья и липкую грязь. Мы шли с Аби по городу усталые, мокрые, грязные, в надежде найти свою Нику. Всё напрасно. Весь вечер мысли о беглянке не покидали меня. Я представила её одну в ночном городе, мокрую, неприглядную, грязную, худенькую. Вообразила её растерянную узкую мордочку, когда, удовлетворив своё любопытство, она поняла, что снова потерялась.

Ника уже давно пожалела о своём поступке, ей хотелось в тепло и уют, но в большом городе при такой погоде даже охотничьей собаке трудно найти дорогу домой. След быстро наслаивается другими запахами и исчезает.

Собака бежала очень долго на запах, который принёс ветер. Пахло копчёной рыбой. «Вот и добыча. Для охоты поваляться на пахучей рыбьей голове — это то, что надо. Мой запах исчезнет, и можно подобраться к диким уткам на болоте совсем незаметно. Надо быстрее добежать и сделать это».

Ника понеслась навстречу ветру к придуманной добыче. Неожиданно быстро стемнело. Дразнящий запах исчез. С неба сыпал холодный, не прекращающийся ни на минуту дождь со снегом. Нику уже не интересовала охота. Случилось непредвиденное: она потеряла свой след. Тыкаясь носом в каждого прохожего, собака искала знакомые запахи. Люди прогоняли её от себя, потому что никто не читал в растерянных глазах собаки просьбу о помощи, а все видели худую, грязную, блудную попрошайку. Ника добрела до автобусной остановки и начала внимательно всматриваться в каждого человека, стараясь найти знакомый силуэт. Беглянка осмотрительно не приближалась к людям после того, как нога в твёрдой кроссовке больно ударила её в живот. Сидеть на грязном асфальте было неуютно, короткая шерсть собаки давно промокла, и холод пробирал до самых косточек.

Мимо Ники прошли два человека, и чуткий нос вдруг уловил волнующий запах родного дома. Люди были незнакомые, но от них пахло именно нашей улицей, домом, где остались Аби и хозяйка. Ника осторожно подошла к ним, мелко переступая своими длинными лапами. Сейчас ей очень хотелось, чтобы эти люди увидели её растерянные глаза и хвост, поджатый под самый живот. Ведь сразу станет ясно, что хозяйка хвоста очень нуждается в помощи.

«Пахнет нашей улицей. Прогонят или нет? Не замечают, или согласны, что я пойду с ними? Если они войдут в этот ящик на колёсах, то я прыгну туда тоже, хотя очень боюсь. Нельзя их потерять. Пора искать дом. Как хорошо сейчас растянуться в тепле! Аби, наверное, съела мою миску горячего супа. И зачем я искала эту рыбью голову?»

Мужчина и женщина наконец заметили Нику. Её жалкий вид и трогательные виноватые глаза, видимо, окончательно растопили их сердца. К остановке подошел троллейбус, но они не вошли в него, а, посовещавшись, пошли пешком под моросящим холодным дождём. Ника, поджав хвост и виновато опустив голову, как провинившийся ребёнок, старалась идти рядом с ними. У неё была теперь одна цель: не потерять этих людей, от которых исходил знакомый запах нашей улицы.

Непогода всё усиливалась, и сильный ветер завывал за окнами. Один раз мне показалось, что Ника пришла, но не может попасть в подъезд дома. Я спустилась вниз, закрепила открытую дверь, рискуя навлечь на себя гнев жильцов, и снова стала ждать. Когда надежда на то, что Ника вернётся, пропала, раздался звонок в дверь. На пороге стояли парень и девушка, держа в руках ошейник Ники. Было уже около часа ночи, но за Никой мы пошли всей семьёй. Оказалось, что, в общем-то, идти никуда не надо, живут её спасители в соседнем доме. По дороге молодые люди рассказали, как на другом конце города Ника увязалась за их родителями, которые возвращались из гостей. Собака очень старалась завоевать их расположение, она просто не отпускала их своими большими грустными глазами. Мужчина и женщина решили ради неё идти пешком, хотя прогулка по такой погоде доставляла мало удовольствия.

То, что Ника возвратилась почти домой, ещё не самое удивительное. Каково же было моё изумление, когда дверь квартиры открыла нам моя хорошая знакомая!

Ника лежала у них в прихожей на мешковине, сытая, грязная, усталая, ещё не насладившаяся теплом. В её глазах не было никакой вины. Она поднялась, потянулась по-кошачьи: сначала передние лапы, затем выгнула дугой спину. Довольная морда и заспанные глаза говорили: «Ну, наконец-то вы нашлись, а я набегалась вволю, правда погода не для прогулок».

Дома Ника сразу уснула на своём коврике, но сон собаки был неспокоен. Во сне она визжала, скулила, дёргала лапами, будто убегала от кого-то, заново переживая неприятные впечатления прошедшего дня. К счастью, теперь это был всего лишь сон.

Как поссорились Мухтар Михайлович с Бимом Бимычем

Старик! Ты не знаешь природы!

Ведь может быть тело дворняги,

А сердце чистейшей породы!

Э. Асадов

Если наблюдать за поведением собак внимательно, то окажется, что причиной их поступков являются почти человеческие переживания. В деревне у бабушки и дедушки жила собака Бим. Большее время он сидел на цепи, потому что основная его работа была охранять двор и дом. Охранник он был никакой: целыми днями спал, обожал вкусно поесть и мечтал убежать на свободу. Когда это случалось, то Бим мог не приходить домой сутками, слоняясь по деревне, промышляя воровством или питаясь мышами-полёвками. Зная его свободолюбивую душу, дед чаще всего не выпускал пса из вольера. По образу жизни Бим, конечно, был дворнягой, но природа самым неожиданным образом смешала в нём привычки и склонности двух совершенно противоположных пород. Бим был результатом случайной любви шотландской овчарки и гончей. Это смешение противоположных кровей перемешало и перепутало в нём и внешность, и характер, и наклонности. На вид он был похож на гладкошёрстную охотничью собаку, только душой был мягкий, добрый, как шотландская овчарка. Людей он любил, всех пускал во двор, а дичь не возбуждала в нём охотничьей страсти. Куры клевали из его миски, а потом спали на тёплой собачьей спине. Пёс равнодушно следил за происходящим, и только когда в эту компанию попадали соседские куры, он прерывал сон, лениво и незлобно выгонял их из вольера.

Бим любил бабушку, любил хорошо поесть, любил дремать на солнышке, но больше всего на свете он любил свободу. Чаще всего весной и летом в нём пробуждалась склонность к бродяжничеству. Ненависть к вольеру, к гремящей цепи, к тугому ошейнику вызывала в нём не злобу, а безразличие ко всему окружающему. Пёс мстил всем за это собачьей местью. Он спал день и ночь, не подавая голоса, не пытаясь привлечь к себе внимание. Никто его не боялся, и никто не считал его за охранника. Бим оживлялся только тогда, когда видел, что бабушка собирается в лес за ягодами. Все приметы этих сборов были ему хорошо знакомы: старый чёрный халат, а главное — блестящий бидончик, который старушка привяжет к поясу. При виде символов своей свободы у Бима вдруг прорезался лай, переходивший от нетерпения в визг. Невозможно было допустить, чтобы его забыли. Этот хитрец честно сопровождал бабушку в лесу, но когда наступало время идти домой, он исчезал и не появлялся несколько суток, пока сам не решал, что пора возвращаться. Разгуливая по деревне, рыжий добряк избегал собачьих драк, а если и приходилось драться, то он всегда был побеждённым. Не было в нём злобы, а голубыми незабудками в собачьем сердце цвела доброта. Дед называл его за это дармоедом.

Так и жил бы Бим беззаботно и по сей день, если бы не произошло одно событие, которое в один миг перевернуло всю его собачью жизнь.

У сельского магазина стала появляться большая и очень худая собака, похожая на волка. Овчарка голодными глазами и чутким носом следила за всеми выходящими в надежде получить что-нибудь съедобное. Бабушка покормила собаку тёплым хлебом. Корочка была так вкусна, а человеческая доброта так неожиданна для измученного пса, что собака, удивлённая сочувствием к себе, заворожённо пошла следом за старушкой. Не встретив никакого возражения со стороны Бима, собака осталась жить во дворе.

Овчарку назвали Мухтар. В благодарность за неожиданно проявленное участие в его судьбе пёс начал усердно нести службу по охране двора и не пропускал никого. Дедушкино сердце было покорено собачьей верностью и усердием. Он всё больше хвалил Мухтара и злился на ленивого Бима. В награду за верную службу дед решил окончательно утвердить овчарку в правах «хозяина». Бим был отпущен на свободу, а Мухтар по-хозяйски занял вольер и будку своего предшественника.

Бим, получив, наконец, долгожданную свободу, как и следовало ожидать, исчез на несколько дней. Возвратившись, удивился увиденному: в его будке лежала чужая собака, которая зарычала, оскалив клыки. От возмущения ленивая голова Бима вдруг начала заполняться разными мыслями:

«Ну и новости! Что за наглость? Где же я теперь буду есть и спать? А что это вкусное лежит там в моей миске? Может, меня уже и не накормят?»

Опасения его оказались напрасными. Вкусный бабушкин суп окончательно разморил добротой собачье сердце. С неба моросил тёплый летний дождь, и надо было искать сухое место для ночлега. Бим был пёс хозяйственный и сразу понял, что стог соломы под высокой елью будет ему надёжным укрытием в непогоду. Он без особых усилий вырыл в нём нору и даже перенёс сюда вкусную косточку, спрятанную на чёрный день. Наблюдая за дождём через узкий лаз, он с грустью думал о превратностях судьбы. Собачья душа терзалась непонятным чувством, причину которого он старался, как мог, себе объяснить.

«Вот она, долгожданная свобода… Но почему не звучат в душе победные гимны? Почему сразу так дорог стал мне ненавистный вольер? Почему так приятен звон моей ещё совсем не ржавой цепи? Ошейник у меня был новый, из настоящей кожи, и совсем не тёр шею. Всякая еда была особенно вкусна в моей помятой алюминиевой миске. Может, мне снится сон, а завтра всё будет по-другому?»

Но ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц ничего не поменялось в жизни свободолюбивого Бима. Его просто не замечали, но кормили, как и раньше. Рыжий хитрец решил отказаться от еды, чтобы голодовкой привлечь внимание «общественности», но этого никто не заметил. Всё больше в собачьей душе поселялась обида на стариков и росла злость на захватчика.

Каждую ночь Мухтар исправно нёс службу по охране двора, отзываясь грозным лаем на каждый подозрительный шорох. Новый хозяин вольера стал сильным, красивым и уверенным в себе. Громкий и беспокойный лай овчарки часто будил Бима, заставляя его тоже вслушиваться в ночные звуки.

«Он совсем не такой умный, как хочет показать себя. Ну и что? Я тоже слышу этот шорох, но ведь это кошка о дерево когти точит, а это филин ухает в елях. Неужели по пустякам надо такой брёх поднимать?» — искренне не понимал такого поведения Бим. Но ночная нервозность овчарки передалась Биму. Он тоже стал настороженно вздрагивать и ворчать на каждый подозрительный звук. Очень скоро собаки оголтело лаяли по ночам уже в два голоса.

— Слышишь, как Бим охраняет? — говорила бабушка деду ночью.

— Ну, нет! Это Мухтар, — сонно отвечал дед, довольный своим новым другом.

Биму очень хотелось, чтобы его старания были, наконец, замечены хозяевами, но все заслуги по охране дома неизменно зачислялись Мухтару. В обиженной собачьей душе затаилось непонятное и новое чувство, которое всё чаще не давало покоя, пробуждая в сердце где-то глубоко дремавшую злобу. Природа этой злобы походила скорее на человеческую, чем на собачью. Это была ненависть человека, у которого отняли частную собственность. Утраченное казалось ему вдвойне дороже, а приобретённая свобода совершенно утеряла ценность. Ненавистный вольер теперь казался уютным. Желанной и ценной стала ржавая цепь, всегда волочившаяся за ним, как второй хвост. А когда овчарка начинала есть из его миски, от досады губы Бима сами поднимались в оскале и обнажали крепкие белые клыки. Мухтар отвечал тем же, и взаимная ненависть росла. Справедливость была на стороне обиженного Бима, и это придавало ему всё больше и больше смелости.

Всё, что произошло однажды летним утром, было неожиданно, стремительно и неизбежно. Бим наслаждался нарастающим теплом утреннего солнца недалеко от вольера, с откровенной завистью поглядывая на своё бывшее жилище. Он уже не радовался свободе, которая тяготила его душу. Ненависть к Мухтару, несправедливо завладевшему его имуществом, заполнила всё его собачье существо от носа до кончика хвоста.

Я же пребывала в безмятежном неведении о их растущей вражде. Летнее утро начиналось обычными деревенскими заботами. Походкой хозяина Мухтар вышел из вольера, потянулся, пробежался вдоль проволоки, гремя цепью, поднял ногу на оставленные кем-то с вечера сапоги и только хотел гавкнуть, что жизнь всё же хороша, как вдруг наткнулся на Бима. Сморщенный в гармошку бархатный нос Бима и оскаленные клыки не предвещали мирного утреннего приветствия. В одно мгновение два кобеля сцепились с такой бешеной злобой и ненавистью, что от неожиданности я не сразу поняла, что происходит. Бим, наш ласковый добряк, который за всю жизнь не был зачинщиком ни в одной собачьей драке, с профессионализмом бойцовской собаки крепко схватил зубами ухо и голову своего врага, всё сильнее сжимая челюсти. Сработала тактика неожиданного нападения. Бим обладал явным преимуществом и совсем не собирался его терять. Он с ненавистью катал сильную овчарку по земле, не разжимая зубы. Когда я очнулась от временного замешательства, мне стало ясно, что надо побыстрей вмешаться в драку, исход которой становился непредсказуем. Всё существо обиженной собаки было охвачено такой яростью, что Бим не слышал моих грозных приказаний. Пришлось несколько раз окатить драчунов холодной водой. Бим ненадолго ослабил хватку, но не оттого, что испугался воды, а чтобы сделать перехват и надёжней прокусить ускользающее ухо противника. Воспользовавшись этим моментом, я выхватила Мухтара и затащила в вольер, но закрыть его не успела. За нами ворвался в своё бывшее жилище Бим, и схватка повторилась с ещё большей силой и ненавистью. Кровь заливала голову овчарки, и, спасая собаку в этом маленьком пространстве, я ударила Бима ногой в живот. Мгновенно разжав зубы и отпустив окровавленного противника, он поднял голову и посмотрел на меня. В «человеческих» глазах Бима были обида, боль, укоризна, удивление, растерянность, непонимание и что-то ещё, что заставляет меня всё время искренне сожалеть о нанесённой обиде. Ведь Бим был прав, он первый раз в жизни дрался за себя и победил!

«Бим! Бимка!» — рванулось ему вслед моё запоздавшее раскаяние

Мухтар спрятался в будку зализывать раны, а победитель вышел из вольера, сразу став каким-то маленьким, жалким и опять добрым. Он потрусил вниз по тропинке, виновато сгорбив спину, опустив голову до земли и поджав хвост.

«Бим! Бимка!» — рванулось ему вслед моё запоздавшее раскаяние. Но он не повернулся, не дрогнули, как обычно, его чуткие уши, а только хвост ещё больше прижался к животу, выдавая обиду и боль собачьего сердца. Рыжий силуэт мелькнул за калиткой, и больше мы не видели Бима никогда. Ушёл ли гордый пёс вообще из деревни или околел где-нибудь в лесу от обиды и непонимания, только о его судьбе больше ничего не известно.

Бим, добрый пёс… Я, наверное, давно заслужила бы у тебя прощение, если бы ты был рядом. Но твои не собачья гордость и обида не оставили мне такой возможности, и это самое большое наказание, которое можно придумать. Мои руки не смогут потрепать тебя за уши, а губы шёпотом сказать ласковые слова прощения. Не знаю, что с тобой, где ты? Мне хочется верить, что все после этой жизни потом обязательно встречаются на небесах. Моя бедная нога, которая ударила тебя помимо воли, уже давно будет в аду. Бим, я знаю, ты сразу меня простишь, увидев одноногой. Как и раньше, мы будем гулять по лесу. Ведь должен же там быть хоть какой-нибудь лес для тех, кто не в раю и не в аду. Я буду ковылять на одной ноге, нисколько об этом не сожалея, и мы снова будем счастливы оттого, что вместе и простили друг друга.

Ревнивая Аби выбирает нового маленького хозяина

Шло десятое лето Аби. Каждое лето мы проводим в деревне. Этот дорогой сердцу уголок весь год заполняет нашу память и душу приятными воспоминаниями. Каждая тропинка, каждый знакомый куст, каждая мелочь приходят в память зимой сентиментальными и трогательными картинками вместе со звуками и запахами.

Борзая Ника жила с нами второй год, но Аби держалась с ней заносчиво и высокомерно, не прощая ей никаких шалостей. Она взяла на себя роль строгой старой учительницы, которой чужды пустые развлечения молодёжи. В то время, как Ника совершала всё новые и новые хулиганства, Аби только с удовольствием опытной собаки, ждала, что, наконец, её накажут за все провинности. Но хитрой Нике всё сходило с лап, потому что её лесть, её преступное обаяние, её растерянные невинные глаза сумели покорить даже дедушкино сердце. Аби недоумевала: «Почему все прощают её несносное поведение?» Мудрая старая собака лежала на крыльце, положив морду на вытянутые лапы, и мучительно старалась решить неразрешимую для собачьего ума психологическую загадку. Наличие интенсивного процесса мышления в этой рыжей головке выдавали активно шевелящиеся уши и сдвинутые брови обиженных глаз.

Куда пропал мой маленький хозяин, с которым было так весело? Мы играли с ним в апорт, в футбол, в догонялки. Теперь вместо него большой человек, который только пахнет, как маленький хозяин. Он дёргает меня за хвост, хлопает газетой по носу или щиплет за бока, совершенно не понимая, что я не люблю так играть, это больно и неприятно.

Хозяйка тоже больше меня не любит, а возится только с Никой. И откуда она появилась? Только и слышно: «Никуш, ко мне; Никуш, нельзя; Ника, колбаски хочешь?» А у той как будто ушей нет: никого не слушается. Лежать ей обязательно надо только на диване, подражая хозяйке: на спине и с поднятыми вверх лапами. Может, мне ей ещё и тапочки приносить? Как будто я не хочу полежать на мягком. Я тоже люблю и диван, и подушки, но знаю, что туда нельзя с грязными лапами: это хозяйский диван. Вчера на охоте эта неряха извалялась на дохлой кошке. Так вместо того, чтобы выпороть её как следует, хозяйка истратила на вонючую шерсть всю мою бутылку шампуня. Молю бога, как говорит бабушка, чтобы наш дедушка хоть раз увидел, как эта «дорогая Никуш» вчера напала на его любименьких цыплят. От желторотых малышей только пух летел, хорошо, что мама-курица не испугалась и давай клевать её в эту длинную и наглую морду, а не то плохо бы пришлось этим одуванчикам. Но даже и это ей простили. Охотничий инстинкт! Ах, охотничий инстинкт! Да эта Ника просто бандит какой-то! Уж на что Мурик герой и то, как только Ника во дворе, из сарая не высовывается, а в поле погулять огородами пробирается. Я несколько раз пыталась её за холку потрепать, так на меня ещё и накричали.

Всё… Решила на охоту с ними больше не ходить, и вообще буду искать себе нового хозяина.

Такие мысли созрели в обиженной ревнивой головке Абигайль, и на следующий день её как будто подменили. Утренняя прогулка по лесу, которая доставляла нам огромное удовольствие, прошла без Аби.

Провожу их немного за деревню и вернусь. Не могу смотреть больше на такое безобразие. Эта Ника оставляет хозяйку в лесу совсем одну. А если чужой, или того хуже, волк? Кто защитит? Пусть знают, как без меня плохо на охоту ходить. Пусть валяются на коровьих лепёшках, лежат в грязных болотах, давят невинных кроликов, цепляют на себя колючки. Мне уже всё равно. Лучше я буду смотреть, как бабушка топит печку и огненные зайчики уютно отражаются на стене. Потом она пошевелит огонь кривой палкой и вытащит оттуда тёплые, вкусно пахнущие кружки, которые называют «блины». Бабушка помажет их маслом и всегда угостит меня. Блин такой вкусный, что мгновенно проскальзывает в живот, а на усах остаются пахучие капельки масла, которые можно ещё несколько раз облизывать. Пусть охотятся, в лесу блинов не дают. Вот проснётся Русланчик, который к нам приехал из какого-то Питера, он и будет моим маленьким хозяином.

Маленький Русланчик крепко спал и даже не подозревал о том, что его уже выбрали для постоянной любви, заботы и охраны. Насытившись блинами, Аби решила сразу приступить к своим обязанностям по воспитанию нового хозяина. Она принесла тапочки Руслана, брошенные с вечера в разных местах, и оповестила его об этом громким «Гав!». Но утренний сон ребёнка, забегавшегося за день, был крепок. Это немного озадачило Абигайль. Собака вернулась на кухню к бабушке и выпросила ещё один пахучий блин с маслом, но есть не стала, а принесла и положила на подушку рядом с курносым смуглым носом Руслана.

Ну, теперь-то уж он проснётся, этого долго выдержать не может никто. Неужели даже носом не шевельнёт, может, он заболел? Надо лизнуть ему уши и нос. Сейчас буду будить, только найду его шкуру, которую он с вечера разбросал в разных местах. Вот что-то висит на стуле, это называют «штаны» и их натягивают на задние лапы. То, что называют «рубашкой», надевают на передние лапы. А что это такое валяется под кроватью? А, это тоненькая кожа, которую все зачем-то надевают на когти и называют «носки». Фу, как они пахнут человечьими лапами и лужей, в которую мой маленький хозяин упал, катаясь на двух огромных колёсах. Теперь мне придётся за ним следить. Ну и запах, от него даже чихать хочется!

Аби берёт в зубы носки и тыкает ими Руслану в нос, одновременно рыча и виляя хвостом. Мальчик укрывается одеялом с головой, стараясь спастись от настойчивого воспитателя. Но Абигайль уже стаскивает с него одеяло, за которое Руслан упорно цепляется. Их возня постепенно переходит в шумную игру. С этой минуты Аби ни на секунду не оставит Руслана одного. Она будет сопровождать его весь день и участвовать во всех мальчишечьих играх.

Наша утренняя прогулка без Аби закончилась неудачно. Уже по дороге домой Ника погналась за незнакомой собакой и в высокой траве зацепилась за колючую проволоку. В азарте погони боль не сразу дала о себе знать. Когда собака возвратилась, то большим лоскутом на бедре болтался выдранный кусок кожи, обнажая мышцы и сухожилия. Дома Ника улеглась на свой коврик, вся дрожа от боли, а печальные, влажные глаза выражали растерянность и испуг. Надо было срочно наложить швы и уколоть собаке антибиотик. Когда всё было сделано, я позвала Аби, но на зов никто не явился. В стайке мальчишек рыжим пятном за Русланом бегала Аби, удивляя и восхищая его друзей своим умом и послушанием. Довольные друг другом, усталые, они притащились домой только к вечеру.

Ну и набегалась я с ним, лапы огнём горят. Если так будет каждый день, то уж лучше на охоту ходить. А почему пахнет лекарством? Почему Ника не поднимается и лапа у неё перевязана белой тряпкой? Я так и знала, это должно было когда-нибудь случиться: на них напал волк или кабан. Стоило мне только пропустить эту проклятую охоту, как сразу беда. Даже немного жалко стало эту хулиганку: лежит непривычно спокойно, глаза грустные. Прилягу рядом, лапы отдохнут, и прослежу за ней.

Чем дольше Аби смотрела на Нику, тем сильнее чувство жалости и беспокойства закрадывалось в её отзывчивое собачье сердце. Она вспомнила, что так же пахло лекарством, когда болела, а потом исчезла Викта. На Аби нахлынули страшные воспоминания и серыми картинками пронеслись в памяти: Викта и врачи, уколы и лекарства, неподвижная собака, завёрнутая в белую простынь, и маленький холмик — всё, что осталось от шаловливой подружки по играм. Аби живо представила вместо рыжей резвой и непослушной Ники маленький земляной холмик, и шерсть на холке поднялась у неё до хвоста, а ворчание вырвалось само по себе. Она тихонечко подползла к раненой собаке и осторожно лизнула её в горячий нос. Ника открыла глаза, влажные от боли, и удивлённо отодвинулась. Аби это нисколько не смутило, она теперь точно знала, что совсем не хочет её терять и, оказывается, страшно любит. Чувство заботы и тревоги заполнило собачью душу. Захотелось сделать для Ники что-нибудь особенно приятное. Аби вспомнила, что ещё утром спрятала блин для маленького хозяина. Он лежит, надёжно зарытый одеялом в постели Руслана. Блин ещё раздражающе пах маслом, и голодной Аби стоило огромной выдержки, чтобы донести его до Ники невредимым. Абигайль положила своё сокровище около раненой собаки и, истекая слюной, легла рядом с чувством выполненного долга.

Маленький хозяин ляжет спать без меня. Его шкуру соберу утром. Мне сейчас надо охранять Нику, да ещё и блин. Теперь я точно знаю, что собаки превращаются в холмик после укола с вонючим лекарством и никого не подпущу к ней с этой страшной иглой.

Вечером пришло время уколоть Нике антибиотик и сделать перевязку. Моя возня с лекарством немало обеспокоила Абигайль: собака насторожилась и заворчала. Укол заставил Нику взвизгнуть от боли, и в эту же секунду зубы Аби сомкнулись на моей руке. Опасное рычание и странное поведение всегда ласковой собаки удивили меня не меньше, чем если бы она заговорила человеческим языком.

Милая моя Аби и сама не ожидала от себя такого поступка, через минуту она уже виновато скулила, прищурив карие глаза, лизала мне руку, на которой отчётливо проступали следы зубов. Я сразу поняла, что произошло за эти минуты в чувствительной и доброй собачьей душе. Я простила её так же, как потом она будет прощать все проделки Ники. Неожиданно для себя Аби сделала открытие, что Нику она, оказывается, очень любит, а любить — это значит многое прощать, понимать, помогать, заботиться, защищать и очень скучать в разлуке. Ведь так плохо быть одному…

К Абигайль пришла старость

Старость потому так любит давать мудрые советы, потому, что уже не может подавать дурных примеров.

Ларошфуко

Аби лежала на коврике, судорожно поджав лапы. Была глубока ночь, но собаке не спалось. Она уже давно ощущала в животе жгучую точку боли. Боль разрасталась с каждым днём, причиняя телу нестерпимые мучения. Хотелось выть, но Аби знала, что нельзя будить хозяйку ночью, поэтому только тихое скуление выдавало её страдания. Аби старательно вспоминала, как эта боль могла у неё появиться.

Мне кажется, что это произошло летом в деревне, когда дедушка пошёл злить таких больших мух, которых называют пчёлами. Он ещё так смешно оделся! Белый халат, как у доктора, а на задние лапы натянул валенки. Это в такую-то жару! На передние лапы — бабушкины резиновые перчатки, в которых она крапиву рвёт, а на голове смешная шляпа с сеткой. Увидев его в такой одежде, я вертелась вокруг и рычала в шутку, как будто его не узнаю. Дедушка пошёл к пчёлам, отнимать у них вкусное варенье, которое называют мёд. Пчелы живут в специальных «собачьих» будках. Злые мухи разозлились, летали тучами и кусали всех, кто попадался у них на пути.

Мы с маленьким хозяином ремонтировали сломанный велосипед. Вернее, это делал Русланчик, а я лежала на зелёной прохладной траве и следила за тем, чтобы все вели себя хорошо. Но борзая Ника снова убежала гулять одна без хозяйки. И что она себе позволяет! Говорят, что за красоту прощают все шалости, а Ника на вид настоящая уродина. Шерсти совсем нет, пушистость хвоста отсутствует, он у неё болтается как верёвка. Уши висят мохнатыми тряпками, а морда такая тонкая, как моя лапа. Зато наглости ей не занимать! Никого не слушается! Хозяйка снова пошла её искать.

Ремонт велосипеда подходил к концу, и мы уже представляли, как прогуляемся до самого леса. Вдруг одна озверевшая пчела вцепилась Русланчику в шерсть на голове. Мой маленький хозяин сразу взвыл от боли и бросился убегать, бросив и меня, и велосипед. Мне одной пришлось отбиваться от целой тучи разозлённых мух. Я прыгала, ловила их зубами, разгрызала и выплёвывала. Нос у меня был искусан, распух и крепко болел. Самую злющую муху я нечаянно проглотила. Вот теперь она и живёт у меня в животе, кусает изнутри так, что я уже еле лапы передвигаю. А хозяйка даже не подозревает об этом. Она говорит, что у меня болят «суставы». Даже не знаю, что это такое. Может, это то же, что и лапы? От суставов она лечила дедушку, и меня лечит так же. Натирает мои суставы вонючей мазью, затем укутывает лапы в тёплые шерстяные носки, это специальные варежки для ног. Я разрешаю ей всё это делать потому, что люблю, когда обо мне заботятся. При этом хозяйка так смешно и мило со мной разговаривает: «Лапочки мои старенькие, простуженные, мы их обязательно вылечим, и они снова будут быстро бегать по лесным дорожкам». От этого и впрямь боль проходит. Наверное, пчела в животе тоже прислушивается.

Так объясняла причину своей болезни Аби. Ни она, ни я не подозревали, насколько положение серьёзно и опасно. К утру боль усилилась, и Аби не смогла подняться. Она скулила и виновато смотрела на меня. В лечебнице сказали, что без операции не обойтись, иначе собака погибнет очень быстро. Но, учитывая солидный возраст Абигайль, существует опасность того, что она не проснётся после наркоза. Я решилась на операцию.

Аби нервничала, её умоляющие глаза не отрывали от меня взгляда и просили о помощи. Зная, как она ненавидит лечебницу, я прекрасно понимала, о чём она сейчас думает.

Куда она меня несёт? Хочет выкинуть больную собаку или сделать смертельный укол? Я уже почти здорова, ну лапы не двигаются, но я могу ещё громко лаять и рычать. Наверное, от меня избавляются потому, что я сегодня не смогла выйти на прогулку, а хозяин наступил ногой в мою лужу на паркете. Он так кричал на хозяйку! Она была очень расстроена. Я не хочу туда, где делают уколы. Всё уже прошло, я смогу сама выходить во двор и никогда больше не сделаю такого. Ну вот, всё понятно, меня принесли именно в лечебницу. Уже приготавливают смертельный укол. Зачем хозяйка так крепко держит мои лапы, что я не могу убежать? Вот и всё, уже укололи, а я думала, что она меня ещё любит.

Я падаю в какую-то пропасть, а теперь лечу в чёрном небе. Боль ушла, мне хорошо и приятно. Вокруг много ярких звёзд. И мимо них все куда-то летят: собаки, люди, предметы. Мимо пролетает похожая на меня собака. Это же Викта! Как давно я её не видела! Я думала её засыпали землёй, а она, оказывается, здесь летает среди звёзд. Меня почему-то не узнаёт. А вот и наш дедушка, он потрепал меня за уши, как раньше. Я не могу их догнать, хотя очень хочу.

После укола Аби обмякла и легла на пол. Врач забрал собаку в операционную. Через час мне возвратили Абигайль, спящую от наркоза.

Собака весь день и весь вечер не подавала признаков жизни, и её дыхание было совсем незаметным. Только приложив ладонь под переднюю лапу, можно было с трудом различить слабое сердцебиение. Во мне зародилось чувство страха: а вдруг она не проснётся. Не только я одна волновалась за Абигайль. Ника несколько раз подходила к неподвижной Аби и облизывала ей морду. А я гладила Аби и разговаривала с ней, надеясь, что она слышит мой голос и это заставит её не покидать нас. Зная обязательный характер служебной собаки, я решила говорить ей любимые команды: «Охраняй! Принеси тапочки! Пошли играть в апорт!» Неподвижная Аби подняла голову. Не открывая глаз, собака попыталась встать, но сил на это у неё не было, и она снова безжизненно упала на коврик. Это не разочаровало, а, наоборот, укрепило во мне надежду, что она возвратится к нам из своего страшного сна. Но Абигайль сон не казался страшным, она наслаждалась полётом в звёздном небе, своим невесомым телом, исчезнувшей болью и непонятностью всего происходящего.

Мне надо догнать Викту и дедушку. Ведь я ничего не успела им рассказать, а они улетели так далеко, что превратились в яркие звёздочки. Мимо ещё пролетели Бим и Маркиза, сцепившись лапами, а ведь раньше они совсем не дружили. Рядом со мной летят только маленькие тучки, которые шепчут голосом хозяйки: «Охраняй. Принеси тапочки. Пойдём кушать колбаску. Ника всё съест…» А почему я здесь без хозяйки? Почему я убежала, как Ника? Ведь меня будут ругать за долгое отсутствие. Кто в доме будет следить за порядком? Викту и дедушку мне уже не догнать. Надо возвращаться домой.

Когда Абигайль проснулась, была уже глубокая ночь. Она с удивлением обнаружила, что от неё сильно пахнет лекарством, что она снова дома, вот только почему-то всё кружится перед глазами и плывёт в странном танце. Боли нет, но и сил подняться тоже. Аби с усилием напрягла лапы и медленно, пошатываясь, пошла на своё место под дверь спальни. Истратив на это передвижение все силы, собака шумно упала на пол.

Меня разбудил знакомый звук: стук когтей о паркет. Моей радости не было предела. Абигайль лежала на своём обычном месте и виновато виляла хвостом.

Не надо меня ругать за долгое отсутствие. Ты звала меня, и я возвратилась. Я была так далеко и устала, что не могу шевелить лапами. Зато я видела Викту и дедушку, Бима и Маркизу. Им там хорошо, только нам здесь очень их недостаёт. Я не смогла их догнать, но теперь точно знаю, что любимые люди и собаки не исчезают насовсем. Они живут в наших мыслях, они разговаривают с нами, они приходят к нам в наших снах, как будто и вовсе не исчезали.

Материнская месть

В лесной глуши, под корнями вывороченной ели, находилось логово волчицы. Густые кусты малинника надёжно укрывали лаз. Из года в год волчица выводила здесь своё потомство, и ещё никогда охотникам не удавалось обнаружить её жилище.

Лучи заходящего солнца с трудом проникали внутрь норы и ложились на земляные стены мягким светом. Прищурив жёлтые глаза, волчица тяжело и часто дышала. Ноющая боль в животе говорила о том, что этой ночью у неё родятся волчата. На этот раз ей придётся заботиться о потомстве одной. Зимой, во время охотничьей облавы, она потеряла своего друга Матёрого.

За хитрость и смелость охотники прозвали волчицу Серая Тень. Она уходила вместе с Матёрым из-под самого носа охотников. Серая Тень надеялась на его силу, а он доверял её хитрости и почти человеческой смекалке. Волчица научила своего друга не бояться флажков. Последняя облава на волков была жестокая и внезапная. Вдвоём волки привычно нырнули под оцепление из флажков, но волчица не могла бежать так быстро, как раньше. Живот с волчатами очень мешал ей. Матёрый видел, как по их следу рванули охотничьи лайки и начали стремительно приближаться. Волк развернулся и остановился, поджидая собак, давая возможность уйти своей подруге.

Серая Тень видела, как он резанул одну из собак. Сильный волк без труда расправился бы и с другой, но огонь человека подбросил Матёрого, и он остался лежать на снегу неподвижным серо-красным пятном. Волчица понимала, что это значит, и, не теряя времени, ложбиной уходила в перелесок. Ценою жизни Матёрого она сберегла себя и будущее потомство.

Серая Тень ещё долго петляла по лесу и только к ночи, когда пошёл крупный мокрый снег, решилась подойти к логову. Через несколько минут снег надёжно замаскировал её следы.

Волчат родилось трое. Крупный волчонок с тёмно-серой полосой вдоль спины очень походил на Матёрого. Девочки были совсем мелкие и слабые. Щенки не отрывались от сосков даже во сне. Двое суток Серая Тень не выходила из логова, но голод заставил её отряхнуть присосавшихся волчат и выйти на охоту. Вдвоём с Матёрым они легко добывали косулю, но теперь ослабевшей волчице не справиться с такой крупной добычей. Оставалась надежда, что какой-нибудь неопытный зайчишка зазевается у куста или неожиданно она набредёт на чужую добычу. Но удача покинула её вместе с Матёрым. Серая Тень возвратилась в логово голодной. Волчата тянули пустые соски, но, не насытившись, расползались по логову с жалобным и требовательным нытьём. Визг голодных щенков для матери был невыносим. Она оставляла логово и ложилась рядом с норой, чтобы набраться сил и снова уйти за добычей.

Наступала весна, поля освобождались от снега, и Серая Тень стала мышковать. Этой нехитрой охоте она научилась у Матёрого. Волчата подрастали очень быстро, и им нужна была уже совсем другая пища. Однажды Серая Тень притащила в логово небольшого ягнёнка. Волчица вспорола ему живот и досыта наелась сама. Малыши впервые попробовали тёплую кровь и сырое мясо. Сквозь прищуренные от сытости глаза волчица наблюдала за маленькими разбойниками, которым очень нравилась новая еда. Волчата растерзали добычу, а затем уснули сытые и усталые, уткнув измазанные кровью смешные мордочки в тёплый живот волчицы.

Сейчас Серая Тень охотилась недалеко от деревни. С появлением травы на пастбище вывели домашний скот. Маленькие ягнята дурачились и резвились на зелёной траве. Волчица терпеливо ждала, схоронившись в кустах, когда глупый молоденький ягнёнок оторвётся от стада. Это случалось почти всегда, и она незаметно уносила добычу.

Исчезновение ягнят поселило тревогу в деревне. Вскоре стадо стали охранять собаки. Сегодня Серая Тень просидела в засаде до вечера и возвращалась в логово ни с чем. Неожиданно она почуяла запах человека. Следы были свежими и шли по тропинке к её логову. Ползком Серая Тень пробралась поближе к лазу. То, что она увидела, заставило её оскалить зубы и с трудом сдержать рычание. У входа в лаз лежали истерзанные трупики двух её девочек. Третьего волчонка, маленькую копию Матёрого, охотники старались запихнуть в рюкзак. Как и подобает настоящему волку, малыш кусался, царапался и визжал.

У самого входа в логово охотники оставили железо, на котором лежал аппетитный кусок мяса. Она не тронула мясо, хотя была очень голодна. Матёрый рассказывал ей про эти железные штуки, и она не попадётся в них. Ей очень хотелось обнюхать и облизать своих неподвижных волчат, но в воздухе уже появился запах смерти, слышный только чуткому носу волка.

Серая Тень бесшумно преследовала людей. Запах маленького Матёрого удалялся в сторону деревни. Когда солнце опустилось за кромку леса и наступила ночь, Серая Тень вошла в деревню. Материнское чутьё и острый нюх привели её во двор, где на цепи, прикованной к стене сарая, сидел маленький Матёрый. Две охотничьих лайки, учуяв бесстрашие и отчаянность волчицы, рычали в своих будках, но выйти не решались. Волчица обнюхала и облизала своего волчонка, чтобы возвратить ему прежний запах дикого зверя. Затем улеглась вокруг него тёплым кольцом. Малыш успокоился и уснул.

Теперь волчица приходила каждую ночь и приносила еду пленнику. Оскалив клыки, она загоняла собак в будки, а сама ждала, пока её малыш насытится. И снова Серая Тень лежала рядом с волчонком до рассвета, согревая и облизывая его.

Днём волчонок дремал на солнышке. Он без удовольствия пробовал невкусную еду, которую приносил человек, и ждал ночи. Из всех обитателей деревенского подворья волчонка интересовали только птицы. Его удивляли их доверчивость и неумение летать. Птицы вкусно пахли мясом, и маленький волк смотрел на них как на объект охоты. Не чувствуя опасности, куры беспечно клевали нетронутую волчонком еду. Тогда маленький хищник прыжком настигал одну из них и острыми зубами сжимал её горло. Через несколько минут от курицы оставались только перья. Эта игра нравилась юному хищнику. Он знал, что заслужил бы похвалу матери, но человек больно наказывал его за такое развлечение. Боль от наказания не смогла сломить природных инстинктов. Наступал день, и снова маленький зверь расправлялся с очередной жертвой. Кур на подворье стало мало.

Этой ночью Серая Тень несла своему малышу зайца. Она с удовольствием матери предвкушала, как будут они трапезничать вместе. Но тревожно тихо было на подворье. А ведь обычно маленький Матёрый всегда чуял приближение матери и тихонько скулил.

Луна вырвалась из обрывка тучи и ярко осветила двор. Волчица остановилась, вслушиваясь в ночные шорохи. Всё было этой ночью, как раньше, только Серая Тень не увидела своего волчонка. Цепь, к которой он был привязан, валялась во дворе пустой, и от неё исходил знакомый запах смерти. Кровью налились глаза Серой Тени, бешеная злоба хлынула в голову. Она знала, что причина всех её несчастий — Человек. Это Человек убил ее друга Матёрого, разрушил логово, лишил жизни волчат. Волчица хотела немедленно поквитаться с ним. И если бы в тот момент Человек появился, волчица впилась бы ему в горло и не отпустила бы до последнего вздоха. Но рядом были только собаки Человека. Волчица каждую ночь дарила им жизнь в обмен на жизнь маленького Матёрого, и вся злоба истерзанного материнского сердца пришлась на них.

Смерть собак была почти мгновенной. Ненависть удесятерила силы озлобленной волчицы. Две охотничьих лайки, которыми так гордился Человек, превратились в грязные окровавленные шкурки.

Утром перед хозяином предстало загадочное и жестокое зрелище. В разных углах подворья неподвижно лежали его лучшие собаки. Тушка зайца валялась недалеко от места, где ещё совсем недавно сидел маленький волк. Охотнику было бесконечно жаль свих великолепных собак, но впервые за всё время ему в голову пришла мысль о том, что боль материнского сердца одинакова у всех живых существ, а месть матери за смерть своего детёныша может быть понятна, оправданна и благородна.

С тех пор никто не видел Серую Тень. Она ушла из этих мест навсегда.

Гребешок и Пеструшка

Петух Гребешок был главным на деревенском дворе. Шесть любимых курочек его гарема обожали и слушались беспрекословно. Гребешок имел прекрасное пёстрое оперение, великолепный хвост, яркий большой гребень и угрожающие шпоры. Он всегда важно вышагивал по двору, поднимая жёлтые лапы. При малейшей опасности петух растопыривал перья, чтобы казаться больше и страшней. Курочки обожали хозяина не только за красоту и мужественность, но и за бесконечную заботу о каждой из них. «Кох, кох, кох», — только и слышалось со всех концов двора. Это Гребешок звал своё семейство попробовать найденное зёрнышко или жирного червяка. Никто не мог даже замахнуться на его курочек. Петух летел на обидчика, грозно распустив хвост. При этом он поднимал такой крик, а шпоры и клюв были такими устрашающе большими, что ещё раз испытать судьбу никому не хотелось. Нагулявшись вволю, куриное семейство вторую половину дня проводило в спячке на сухой навозной куче. Это был для них «курортный остров», где куры принимали песочные ванны и грелись на солнце.

Но однажды произошло нечто, что надолго перевернуло спокойную и размеренную жизнь Гребешка. Бабушка купила у соседки молодую серую курочку и поздно вечером посадила её на насест. Что тут началось! Увидев такую изящную красотку, Гребешок понял, что его сердце отныне потеряло покой. Куриный гарем не на шутку заволновался, чувствуя, что любовь Гребешка перетекает к этой маленькой серой незнакомке. Тогда самая смелая белая курочка налетела на Пеструшку и стала её клевать. Её примеру последовали и другие. Гребешок громко кричал, пытаясь восстановить в курятнике тишину и порядок, но его никто не слушался. Маленькая Пеструшка выскочила из курятника и этой ночью нашла себе пристанище на ветках старой яблони. Гребешок обиделся на бунт и недостойное поведение курочек и ушёл из курятника к Пеструшке. До самой поздней осени, отвергнутые и не прощённые, они вместе будут ночевать на самой верхушке яблони.

Курочки обожали хозяина не только за красоту и мужественность

Ещё одно событие взбудоражило кур, и окончательно свело с ума курятник. На подворье появились пушистые цыплята. Они были ничьи, потому что бабушка привезла их из инкубатора. Хотя цыплята были ещё маленькие, но держались в куриной стае нагло и независимо, не признавая никакую опеку над собой. Сразу всем курочкам одновременно захотелось иметь таких своих цыплят. Что тут началось! Курочки хитрили и очень ловко прятали гнёзда с кладкой, но бабушку ввести в заблуждение было нелегко. Она быстро находила наседку, забирала все снесённые яйца, а курицу на два дня сажала под большую корзину. После такой «науки» хотелось только гулять по зелёной траве.

К концу лета цыплята превратились в кур, которые в два раза превышали размеры самого Гребешка. Как оказалось, малыши были из породы бройлеров. Молодые курочки с крепкими высокими лапами и мощными клювами скорее походили на молодых орлов, чем на домашних кур. Но хуже всего было то, что цыплята оказались ужасно прожорливыми. Они набрасывались на корм, не оставляя никакой возможности протолкнуться к кормушке взрослым курам. Но и этого корма им было мало. Молодые куры стали охотиться на лягушек. Зрелище не из приятных. Маленькие лягушки проглатывались целиком, а большие клювом и лапами разрывались на куски. Питаясь всё лето мясом, молодые курочки росли ещё быстрей и становились очень красивыми. Встретив за кустом смородины одну из таких красавиц, Гребешок не смог удержаться и стал проявлять своё расположение к ней. Ухаживание не удалось, потому что партнёрша была в два раза выше и крупней Гребешка. К тому же по молодости ещё и не понимала, для чего тут Гребешок вытанцовывает. Курочка-акселератка, не раздумывая, клюнула петуха в голову. Куриный донжуан рухнул на землю лапами кверху. Его позор видела вся куриная стая и, конечно же, Пеструшка. На деревенском подворье знали, что собой представляют молодые цыплята. Даже старый пёс Мухтар прячется в будку, когда они доедают остатки из его миски.

Лето подходило к концу, когда неожиданно исчезла Пеструшка. Гребешок, как и полагается красивому мужчине, тосковал недолго. Он возвратился в покинутый курятник, и жизнь пошла привычно и размеренно. Только бабушка очень переживала потерю Пеструшки, полагая, что её задрал коршун.

Все смирились с мыслью, что Пеструшка никогда уже не вернётся. Но однажды ранним утром, хлопоча по хозяйству, бабушка приметила курочку, которая прыгала с высокого сеновала, не раскрывая крыльев. Это было странно и необычно тем, что походило на самоубийство. Когда курочка упала на землю во второй раз, она уже не шевелилась. Хозяйка подошла поближе и узнала в ней Пеструшку. Старые руки подняли почти невесомую курочку, а из-под её крыльев высунули пушистые головы четыре цыплёнка, похожие на Пеструшку. Ещё четверо спасённых бегали рядом, тревожно попискивая.

Высокий сеновал был очень надёжным убежищем для гнезда, и хитрая Пеструшка это сразу поняла. Как удалось ей продержаться без еды и спасти цыплят от голодной смерти, непонятно. Как она догадалась ценой собственной жизни опустить детей с высокого сеновала на землю. Вот вам и «куриные мозги»!

Уже была осень. Моросил холодный мелкий дождь. Куры сбились от непогоды под кустом смородины. Гребешок стоял, нахохлившись, низко опустив крылья. Вроде ничего необычного, но, внимательно присмотревшись, можно было увидеть, как из-под его крыльев торчали шестнадцать тоненьких лапок.

Айна

Я отлично понимаю тех людей, которые после потери собаки говорят: «Завести ещё себе собаку? Да вы что? Мы так страдали, так страдали! Просто такого мы больше не переживём». Но тогда и детей заводить не надо, не дай Бог с ними что-нибудь случится! Это ведь почернеешь от переживаний. Я соглашаюсь с такими людьми и их сомнительными доводами, но про себя перевожу это примерно так: «Нет, — потому что это много заботы, много работы, это надо изменить свою жизнь, а так не хочется».

Очень ответственные хозяева несли свой крест до конца, но теперь это испытание закончилось. Поверьте мне: это не собачники, а случайные люди. Конечно, много переживаний, много работы, много сил, чтобы воспитать и вырастить собаку, но это и целый калейдоскоп положительных эмоций, других чувств, неизвестных тем, кто не общался с животными. Многие люди благополучно проживают жизнь и не заводят себе ни собак, ни кошек. Чувства, которые переживаются в общении с животными, остаются для них неизвестными до конца жизни. Ведь это совершенно другая любовь, другая привязанность, другое общение. Связь двух биологических существ каким-то неизвестным способом, возможно, и есть общение на самом высоком уровне: без слов, без мотивации, без корысти. Ведь почему-то от общения и просто присутствия в доме собаки или кошки у людей нормализуется давление, приходит состояние умиротворения.

Так получалось, что когда из жизни уходила моя очередная любимица, то почти сразу появлялась собака, которую надо было выручать из трудной ситуации, и она оставалась у меня жить. Из заброшенной деревни позвонил охотник, который два года назад брал у меня щенков борзой тазы — кобеля и суку.

— Ивановна, продаю или отдаю Айну. Мешает кобелю охотиться. Он ловит зайца, а Айна выбегает из кустов, отбирает у него добычу и убегает.

— Конечно, это плохо. Надо разобраться, почему она так делает. Я заберу её обратно. Даже если она не сможет охотиться, то даст ценное потомство, — ответила я ему.

На следующий день Айна с хозяином были уже у меня. С первого взгляда я влюбилась в эту собаку. Что может быть красивей белой борзой с тёмными глазами и таким грустным, тягучим взглядом! Она жалась к ногам своего господина, и эти глаза черёмухового цвета преданно смотрели на него. В этом взгляде было всё: любовь, растерянность, испуг, раскаяние в своих проделках, добровольное рабство… Всё что угодно, только не то, что свойственно борзой. При резком движении руки Айна сжалась, оскалила зубы и задрожала. Мне всё стало понятно. Хозяин делал из независимой и гордой собаки служебно-охотничьего пса, чему сопротивлялась вся её природа борзой. Она превратилась в недоверчивое и злое существо. Но глаза, эти две тёмные миндалинки, говорили о том, что она очень любит своего хозяина, потому что не знает другого обращения и привыкла к жестокости. Охотник не планировал долгого прощания и был рад, что наконец избавляется от собаки, которая его не устраивает.

Айна сидела в прихожей и смотрела куда-то вверх. Она не скулила, не порывалась уйти, только в тёмных глазах было всё меньше надежды на то, что за ней придут. Всю ночь просидела она около двери стройным белым столбиком. Но я не могла понять, почему собака всё время смотрит вверх. Загадка разрешилась очень просто: на вешалке висела забытая хозяином вязаная шапка. Этот родной для Айны запах и давал уверенность, что за ней ещё возвратятся. Когда последнюю надежду Айны я выбросила в мусоропровод, борзая посмотрела на меня с такой тоской, что я почувствовала перед ней глубокую вину. И тогда я сказала себе, что если заслужу любовь этой необычайно преданной борзой, то больше не заставлю её разочароваться в человеке.

Началось трудное привыкание трехлетней собаки к новой семье. Моя борзая Ника, делала вид что не замечает нового жильца. Она старалась лежать на двух креслах и диване одновременно, только бы Айна не претендовала на престижные места. Ника всячески показывала, кто в доме главный и самый любимый. Айна поначалу вся сжималась от резких движений и дрожала всем телом от громкого голоса, но постепенно привыкла и поняла, что ей здесь хорошо, её любят и заботятся о ней. Но всё же один раз собаки подрались до крови. Это случилось на прогулке, когда я подозвала Айну и хотела угостить её лакомством. Ника молнией прилетела первая, и две собаки превратились в рычащий и дерущийся клубок. Я не вмешивалась в драку, хотя очень беспокоилась за Айну, потому что Ника, великолепная охотница, легко убивала собаку чуть меньше себя ростом. Приоритеты были расставлены, и Ника показала, что ей надо подчиниться.

Дружба между двумя гордыми борзыми рождалась постепенно. Длинные охотничьи походы, совместные угонки за зайцем, перехваты хитрых лисиц крепко сдружили двух борзых. Ника научила Айну правильно охотиться, и они вдвоём совершили немало охотничьих подвигов и хулиганств. Вместе они могли быть опасны, потому что азарт драки с другими собаками необычайно разогревал их охотничий инстинкт.

Айна была по росту меньше Ники, гладкая белая шерсть выгодно оттеняла великолепно развитую мускулатуру. Отличные лёгкие, объёмная грудь. Если бы не утончённая морда и лёгкость сложения, то она сошла бы за бойцовскую собаку. Айна никогда не уставала от охоты, сколько бы километров мы ни исходили. Удивительными были у этой борзой ещё и охранные качества. Но сколько я с ней заработала неприятностей, пока поняла, что без намордника Айну выпускать нельзя! Все собаки, которых она не знала, мгновенно становились объектом расправы. А если к этому подключалась Ника, то конец мог стать трагическим. Атаковала Айна на большой скорости, внезапно, стремительно, без голоса и предупреждения. Борзая, как выпущенная стрела, вонзается по месту в свою жертву жёсткой хваткой.

Но те, кто видел Айну в квартире, в её охотничьи подвиги поверить не могли. Дома борзая была до навязчивости ласковая, кроткая, с обиженным и покорным взглядом. Послушная, как служебный пёс, и одновременно независимая, как кошка. Она очень любила гостей, потому что все её гладили, восхищались её красотой и со стола перепадало что-нибудь вкусненькое. Она легко становилась центром внимания и требовала, чтобы её постоянно ласкали, а если этого не происходило, то она с настойчивостью совала голову под ладони.

Айна была очень воспитана: не безобразничала, ничего не таскала со стола. Даже попрошайничала по-особому. Она садилась мускулистым столбиком рядом, смотрела на меня глазами голодного беспризорника и время от времени отворачивала голову от стола, чтобы не испытывать соблазна. Ну скажите: кто мог долго выдержать такое?

Ника — совсем другое дело: она не упускала момента стащить со стола всё оставленное и забытое. Я ругала её за воровство, но это производило впечатление только на Айну. Она дрожала всем телом, хотя и не была виновата. Ника, напротив, лежала со спокойным взглядом, который говорил примерно следующее: «Ну зачем так громко кричать? Всё уже позади. Всё у меня в животе. Зря только нервы тратишь». И когда ей совсем наскучивали мои нотации, она закрывала лапой глаза и отворачивалась от меня. Ну, совсем как человек!

Но один случай поразил меня до такой степени, что я до сих пор не знаю, что мне думать об интеллекте собак.

Поздним вечером, когда я расположилась в кресле с вязанием, а борзые были накормлены и лежали на своих местах в прихожей, внимание моё привлёк звук шуршащего пакета. Дверь была приоткрыта, и мне отлично была видна Айна, уютно растянувшаяся на своём коврике в прихожей. Я вспомнила, что опрометчиво оставила на столе пакет с медовыми пряниками.

Шуршание прекратилось, а из кухни кошачьим шагом вышла Ника. В зубах у неё был пряник, от которого тянулись две тоненькие струйки слюны. Она подошла к Айне, положила пряник ей на коврик, а сама снова пошла на кухню. Ника снова принесла пряник в зубах, теперь уже для себя. Я так и не смогла объяснить её поступок. Что это? Забота о друге или страховка от наказания? И то, и другое восхищает и поражает.

Как-то рано утром Ника разбудила меня тонким поскуливанием. Я поняла это как просьбу выйти погулять. Зацепив поводок, я обнаружила, что Ника не может встать. Она смотрела на меня взглядом, просящим о помощи, а я испугалась и растерялась. Когда собака в преклонном возрасте, то всегда знаешь, что это когда-нибудь случится. Но когда это случается, душа и сердце рвутся от горя на части. Переполняет чувство беспомощности перед часами Вселенной, которые отмеряют строго определённое время для каждого живого существа. Я отлучилась из дома за лекарством совсем ненадолго. Но Ника меня не дождалась. Она лежала на коврике в позе бегущей борзой, а неподвижный синий взгляд её был обращён к двери. Она очень старалась меня дождаться. Рядом с Никой лежала Айна, дрожа всем телом, её совершенно невозможно было переместить в другое место. Она снова возвращалась и прижималась к Нике.

Моя красотка Ника была превращена в неподвижный холщовый кокон. Разве это справедливо? Но жизнь продолжается, и я знаю, что вместо Ники у меня будет другая борзая. Только в моём сердце навсегда останется благодарность собаке, которая украсила кусочек моей жизни.

С моими борзыми мне легко и нескучно. Охота и прогулки с ними — это ещё и спорт удивительной красоты. Душа спокойна, мозг отдыхает, а глаза любуются стремительной скачкой борзых. И совсем не важно, добудут мои борзые дичь или нет. Настроение всегда радостное. Радостно, что мои собаки поймали хитрого зайца; радостно, что матёрый заяц ушёл от борзых; радостно, что я вместе с моими друзьями бреду по осенним полям; радостно, что кругом красота. И я люблю своих друзей за то, что они понимают меня; за то, что увлечены тем же, чем и я; и за то, что поделятся на привале своей едой прежде всего с собаками.

Найда

Стояла поздняя осень, когда на деревенском дворе появилась маленькая бородатая собака. Её привёз из города сосед и подарил двум сестричкам. Первые дни собака сторонилась всех, была осторожна и боязлива, но очень скоро освоилась и полюбила своих хозяек. Внимание со стороны людей было для нее непривычным и неожиданным. Назвали щенка Найдой. За заботу Найда платила хозяевам привязанностью и безграничной любовью. Особенно обожала она девочек и их шумные игры. На подворье было много разной живности: куры, гуси, корова и собака по кличке Арма. Арма — русская гончая, но за всю жизнь на охоте была только один раз, потому что боялась выстрелов. Она жила самостоятельной жизнью, охраняла двор, слонялась от скуки по деревне и очень обрадовалась, что у неё появилась подружка. По примеру опытной собаки Найда сделала в сене собственное логово, чтобы прятаться от наступающих холодов. Собаке нравилась уютная норка, и в непогоду она целыми днями не выходила во двор, наблюдая за вихрем жёлтых листьев через щель в воротах сеновала. А ведь ещё совсем недавно у неё не было дома. Воспоминания о прошлой жизни заставляли ее закрыть глаза и уютно свернуться в норе.

Найда помнит тёплый живот своей мамы и рядом с собой братиков и сестричек. Мама часто уходила из гнезда на поиски пищи, оставляя их одних, а когда возвращалась, то щенки старались побыстрее насосать в голодный желудок тёплого молока. Однажды мать не вернулась. Малыши долго пищали от голода, но из гнезда не расползались. Когда братики и сестрички постепенно затихли и стали холодными, Найда в страхе решилась покинуть гнездо. Ползти ей пришлось недолго, и скоро она уткнулась носом в металлический чёрный ящик. Вокруг остро пахло знакомой едой. Такой запах приносила их мама, когда возвращалась в гнездо. Глаза слепил яркий свет, Найда помнит, что спряталась под картонной коробкой. Коробка показалась ей надёжным убежищем. К ящикам подходили люди, они жили в больших коробках рядом. В свои коробки они заходили с большими сумками, в которых была еда, а потом лишнее выбрасывали в металлический ящик, на помойку. На помойке главным был одноглазый кот Яшка. Он первым залезал в мусорный ящик, и ему доставалось всё самое вкусное. Взрослые собаки ели спешно и неаккуратно. Найде доставалось только то, что они роняли. Чаще всего это были хлебные корки, покрытые плесенью, но настоящим счастьем были красные ленточки, сильно пахнущие колбасой. Правда, от такой еды сводило болью живот, а потом рвало, но запах и вкус были настолько соблазнительны, что от них невозможно было отказаться. После дождя кругом появлялись лужи, и можно было попить воды. Все обитатели помойки знали, как отличать хорошие лужи от плохих. Плохие появлялись тогда, когда люди обливали из шланга свои железные ящики на колесах. Красивые разноцветные ручейки были ужасны на вкус.

Лето подходило к концу, ещё было тепло и сравнительно сытно. Маленькая жительница помойки любила наблюдать за жизнью людей. Они выводили с собой на поводках больших и толстых псов. Все обитатели помойки завидовали их красивой жизни и искренне не понимали, почему эти сытые псы обожают их ящик с едой. Кот Яшка еле успевал запрыгнуть на дерево и там, злобно урча, следил, как грабят их сытное место породистые псы.

Неожиданно для Найды лето закончилось. Подули осенние ветры. Картонная коробка размокла и не защищала больше от дождя и непогоды. Найда несколько раз пыталась найти что-нибудь съестное, но вот уже третий день ей это не удавалось. Оставалось терпеливо ждать, что случайно упавшая корка хлеба или картофельные очистки ненадолго успокоят резкую боль в животе. Она лежала, свернувшись в колечко, под открытым небом. Худое тело щенка уже не удерживало теплоту. Уходящая жизнь дарила приятный сон. Найда видела, как к помойке подходили люди с разноцветными вёдрами. Видела, как падает через край ящика вкусная еда, но подползти к ней уже не было сил. Холод добрался до самого живота. Кто-то останавливался и сочувственно вздыхал, проходя, мимо умирающего щенка, но большинство людей не задерживали на нем взгляда. Однажды чья-то добрая рука положила рядом кусочек колбасы, а одноглазый Яшка трусливой лапой прибрал это сокровище, решив, что щенку еда уже не понадобится. Найда не воспротивилась этому воровству. Голод и холод погружал щенка в коварный сон.

Найда внезапно проснулась от того, что стало жарко, как летом. Она лежала на коленях у незнакомого человека. Всё вокруг грохотало и пахло бензиновыми лужами, а человек управлял быстро бегущим железным ящиком на колёсах. Собака в ужасе прижала мордочку к лапам, когда поняла, что она находится внутри этого чудища. И только тепло, которое окутало её замёрзшее тело, помогло собаке терпеть страх. Ящик остановился, и человек отдал её в руки девочки, которая сначала приняла собачку за серого кролика. Найда помнит, как впервые досыта поела и напилась тёплого молока. Теперь в деревне у неё есть дом, двор и сразу две хозяйки, которых она так любит, что болит где-то внутри. Люди называют это сердцем.

Найда стала деревенским жителем. Она подросла совсем немного, и с виду это была неказистая собачка серого цвета, с бородатой мордочкой и густыми, нависшими на глаза бровями. Маленькая собака отчаянно защищала от чужих двор, который стал для неё очень дорог. Найда любила лето, потому что было тепло и девочки весь день играли с ней во дворе. До позднего вечера они затевали разные игры. Найда была всегда вместе с ними. Её хозяйки такие выдумщицы: то они играли в «домики», то пеленали маленьких неподвижных человечков, то ловили жуков и бабочек для своего «зоопарка». Собака не покидала девочек ни на секунду и с обожанием следила за ними через кустики мохнатых бровей. Найда разрешала своим хозяйкам делать со своей внешностью всё. На собачьей голове — красивый праздничный бант, купленный к школе, вместо ошейника — венок из жёлтых одуванчиков, а когти на лапах покрашены перламутровым лаком. Сегодня они играли в «принцессу». В середине дня девочки прерывали игры, чтобы встретить свою корову Лыску, которая несёт им с пастбища молоко. Затем снова выгоняли её в стадо, нарочно шлёпая босыми ногами по пыльной дороге. Найде не нравилась такая игра, и она держалась от пыли на расстоянии, но собака понимала, что хозяйкам необходимо быть грязными и пыльными, иначе мама не поведёт их искупаться в озере. А они втроём очень любят это развлечение.

Лето закончилось, осенью девочки стали ходить в школу. Найда очень беспокоилась, когда они пропадали на целых полдня, но потом привыкла. Дорога в школу шла в гору до самого конца деревни. Собака в любую погоду провожала сестричек и возвращалась обратно, чтобы терпеливо ждать, когда хохот и щебетание её смешливых хозяек снова заполнят двор.

Пришла зима. Всю ночь завывала метель и бросалась целыми охапками снега в скрипучие ворота сеновала. Утром Найда слышала, как загремела доёнка, и за стеной вкусно затрынькало в пустое ведро молоко. Ночь ещё не ушла, и от этого снег казался тёмно-синим. Тёплую норку в сене не хотелось покидать даже ради вкусной еды. В щель ворот Найда видела, как по сугробам прошли большие валенки и понесли домой блестящее ведро с молоком. Затем валенки ходили уже с метлой, и снег разлетался в разные стороны. Залатанные валенки ещё много раз ходили туда-сюда, пока не накормили всю живность в сарае. Собака упорно не покидала нагретое место. Найда заволновалась только тогда, когда мимо ворот протопали четыре маленьких валенка и потащили по снегу за собой тяжёлые портфели. Валенки хохотали и толкали друг дружку в пушистые сугробы.

Теперь пора. Найда потянула спинку и лапы. Отряхнулась от сена и побежала догонять маленьких школьниц. За ночь дорогу замело, и Найда не должна оставлять хозяек без присмотра. В зимней одежде, закутанные пуховыми платками, девочки казались Найде смешными и неуклюжими. В гору идти было трудно. Хорошо, что рано утром проехал трактор и сделал на снежной целине две глубокие колеи. Девочки медленно шли по одной колее, а собака, чуть опережая их, по другой. Нарастающий звук машины заставил детей выпрыгнуть из колеи. Снега было так много, что они сразу застряли в сугробе. Так же хотела поступить и Найда, но колея была глубокой, а тяжёлый живот, в котором она носила щенят, не дал ей возможности быстро увернуться от колеса заграничного автомобиля. Найда почувствовала, как железное чудище навалилось на неё… В остекленевших собачьих глазах, как в зеркале, застыло отражение сидящих в сугробе девочек. Найда ещё услышала, как морозный воздух содрогнулся от отчаянного крика её хозяек. Тяжёлая машина превратила Найду в кровавое месиво и, не сбавляя скорости скрылась за поворотом. Голыми руками девочки уложили Найду и её щенков на пуховый платок и потащили по снегу к дому.

Ещё долго дети не могли оправиться от пережитого шока. Они старались не говорить о Найде. Прошло достаточно много времени. У них появилась другая собака. Боль ушла, но каждое лето на земляном холмике за баней неизменно появлялся свежий «ошейник», сплетённый из жёлтых одуванчиков.

Ангел-хранитель

Собака по кличке Элви лежала на мягком сене, и от её ошейника тянулась огромная тяжёлая цепь. Элви принадлежал очень древней и свободолюбивой породе — борзые тазы, но не очень страдал, когда притесняли его свободу. Благородный пёс ощущал свою красоту, силу и огромное влияние на хозяйку. Элви знал, что любим, и стоит только положить голову на колени своей покровительницы, посмотреть на неё снизу вверх влажным, обиженным взглядом, то цепь упадёт к ногам, как жалкая, гнилая верёвка. Шла третья зима Элви. Собаке южного климата не нравились морозы. Когда холодный колючий ветер пробирал до самых косточек, её спасало сено. Элви глубоко зарывался в него на целый день и дремал. Сено согревало и пахло летом.

Запахи весны пришли сразу с потеплевшим воздухом. Это возбуждало собаку, манило на свободу, толкало на разные шалости. Из-за этих собачьих шалостей у них с хозяйкой были сплошные проблемы с соседями. Элви любил догонять всё, что движется: велосипедистов, машины, мотоциклы — и не любил пьяных людей. Учуяв человека с подозрительным запахом, он выходил на дорогу, и пройти мимо собаки тому было уже невозможно. У борзой тазы великолепные охотничьи качества, а вот охоты ей очень не хватало. Наверно, поэтому Элви направил всю энергию на охрану двора, превращаясь в очень грозного и опасного пса. Иногда он совершал неподвластные своему уму поступки, которые обижали соседей и ставили под угрозу его собачью свободу. Хозяйка всегда становилась на защиту своего любимца, и это портило её репутацию. В щенячьем возрасте Элви обожал ловить кур. Их перепуганное кудахтанье возбуждало охотничий инстинкт. Собака хватала зубами курицу и несла добычу. Увидев Элви, хозяйка пронзительно кричала. От этого зубы у щенка разжимались, и готовая умереть курица убегала прочь. С возрастом борзая оставила эту забаву, к большой радости хозяйки и её соседей.

Элви любил ночь. Ночь означала свободу. Но больше, чем ночь, он любил утро, потому что утром хозяйка приходила поговорить с ним. Это был самый дорогой его секрет. Вкусив ночной свободы, Элви спешил на сеновал в уютную нору вовсе не из-за еды. Он должен согреть для хозяйки место. Вместе с хозяйкой приходило много вкусных и знакомых запахов. Мир Элви состоит из запахов. Элви мыслит картинками, которые появляются у него в голове от запаха. Вот сейчас одежда хозяйки пахнет едой, которую люди называют «блинчики». Этот запах плавает в воздухе, и Элви легко превращает его в картинку.

«Вот девочки, его маленькие хозяйки, откусывают творожный блинчик. Он такой вкусный, что у Элви двумя тонкими ниточками стекает слюна. Рядом попрошайничает счастливчик, кокер-спаниель Хэрви. Руки девочек то и дело оказываются с лакомством под столом. Прожорливый Хэрви проглатывает всё, что дают. Оттого он такой толстенький и непослушный».

Как хочет Элви хотя бы на один день поменяться с Хэрвиком местами! Он бы лежал тихонько-тихонько у печки и целый вечер наблюдал бы за всеми. И даже блинчиков ему не надо, а только лежать в тепле, положив морду на лапы, и смотреть на свою хозяйку.

Элви не испытывает вражды к рыжему Хэрви, но больше любит дворняжек Жука и Снежку. Они не имеют родословных, но их маленькие беспородные сердца умеют дружить. С ними он согревается в сильные морозы, вместе они переносят голод и обиды, вместе ведут охрану двора, вместе с достоинством и благородством терпят наказания за свои проделки. Элви всегда защищает маленьких задир, потому что он сильный и любит своих друзей.

Элви ждёт, когда хозяйка обнимет его за сильную мускулистую шею и станет шептать на ухо щекотные слова. И Элви, прищурив белые ресницы, тёплым языком будет нежно лизать солёную водичку, которая каплями стекает из добрых глаз хозяйки. Он ничего не понимает из её слов, но знает, что водичка из глаз — это тогда, когда обижают, когда от хозяина неприятно пахнет водкой, когда громко кричат и ругаются. В этот миг собака ненавидит всех обидчиков хозяйки.

Элви не по-собачьи размышлял обо всём этом, а ласковые руки хозяйки пахли молоком, и в кармане у неё лежал блинчик. Великолепное чутьё борзой тазы сразу определило, где лежит лакомство, но Элви не подаёт вида, что знает об этом. Хозяйка хочет его порадовать, и он принимает эту игру в сюрприз, только бы увидеть улыбку на её лице. Всё это время Элви держит себя с достоинством, как настоящий взрослый пёс. И только в момент расставания он, как самый глупый щенок, цепляется зубами за одежду, чтобы продлить минуты общения с хозяйкой.

С наступлением вечера Элви снова получает свободу. Его друзья Жук и Снежка всегда ждут этого момента с нетерпением. У них много дел на другом конце деревни. Зимой собаки переходили замёрзшее озеро по льду и этим здорово сокращали путь к своим развлечениям. На чужой территории маленькие дворняжки специально затевали перебранку с собаками и никого не боялись, ощущая рядом большого и сильного защитника.

В тот вечер всё было, как обычно. Тёплый весенний ветер зазывал на прогулку целым букетом разнообразных запахов, но предчувствие беды носилось в воздухе, и в собачьем сердце поселилась тревога. Сегодня Элви не хотелось развлечений, и он специально очень долго вылизывал миску после еды. Жук и Снежка с нетерпением тявкали рядом, поторапливая друга. Только ласковые слова хозяйки: «Элви, мальчик мой, гулять!» — заставили его выйти из вольера. Собаки снова бежали через озеро нарушать спокойствие чужой территории. Всегда колючая от мороза тропа стала рыхлой, и собаки мягко ступали в ледяную кашицу. Неожиданно лапы Элви провалились, и он мгновенно очутился в ледяной воде. Сильный пёс наверняка бы выбрался из полыньи, но кромка льда обламывалась под ним, а задние лапы не находили опоры. Элви долго боролся за жизнь. Когда холодная вода забрала всё тепло, силы покинули его. Движения становились всё медленней, и вода подобралась к глазам. Последнее, что видел Элви — это ночное звёздное небо. Вода вперемешку со льдом сомкнулась, поглотив Элви, и коварно закрыла полынью. Он ещё недолго слышал отчаянный вой Жука, но уже понимал, что ему никогда не выбраться со дна озера.

Прошло совсем немного времени, и неожиданно Элви перестал ощущать холод и боль. Он чувствует своё тело невесомым, он парит над озером, видит, как бедняга Жук, изодрав лапы в кровь, царапает ненавистный лёд, слышит, как Снежка воет на луну. Но странное дело, что они его не видят, не слышат и не радуются тому, что он выбрался из ледяной воды…

Небо светлеет, наступает утро. Невидимая сила торопит Элви вознестись к небесам, но он не может исчезнуть, не попрощавшись с хозяйкой. Из сеновала выкатились Жук и Снежка, их поджатые до самого живота хвосты рассказывают о том, что случилось ночью, о страхе, который пережил Элви. Им жаль, что хозяйка напрасно сотрясает воздух криком: «Элви!». Напрасно она раздосадована его поведением. Элви не упрямится идти в вольер, Элви просто уже нет.

Вот маленькие хозяйки выпустили прогулять кокер-спаниеля. Он мчится по собачьим следам в сторону озера. Через мгновение он уже барахтается в проруби. Элви всё это видит с высоты и с грустью понимает, что такому толстенькому малышу никогда не выбраться из воды. На берегу плачут девочки, и теперь его хозяйка идёт к опасной полынье. Элви, не размышляя, мгновенно оказывается рядом. Он пытается остановить хозяйку, но та не видит его. Тогда Элви в отчаянии цепляется зубами за её рукав, совсем так, как это делал каждое утро. Кромка льда обломилась, и до того, как хозяйка исчезла в холодной воде, её рука успела выбросить на лёд смертельно испуганного и замерзшего рыжего счастливчика.

Элви держал хозяйку изо всех сил. Это было против всех небесных правил. Он не знал, что ему уже нельзя вмешиваться в земные события. Исправлять дела высших сил не по силам ни одному земному существу. Но это земному, а Элви уже принадлежал небесам. Только безумная любовь к хозяйке заставила его так долго задержаться на земле. Элви тащил хозяйку, уходящую на дно, упираясь передними лапами и рывками отодвигаясь от проруби. Как только её руки нащупали твёрдую кромку льда, и она медленно выползла на поверхность, Элви разжал зубы.

Невидимая сила рванула его вверх. Озеро превратилось в белую тарелку, а девочки, хозяйка, Жук, Снежка, Хэрви — в маленькие точки. Элви казалось, что это кусочки его разорвавшегося от любви сердца. Как он хотел, чтобы с этими «точками» больше ничего плохого не случалось!

На небесах Элви получил не обычную для собаки обязанность. Ему предстояло быть ангелом-хранителем. Теперь он совершенно законно мог спускаться с Небес и невидимо следить за жизнью родного дома, оберегая его обитателей от провидения.

Принц Патрик

Слабый утренний луч без труда пробился через щербатую крышу конюшни в денник и стал щекотать теплом ухо Рыжего. Рыжим звали большого и крепкого колхозного коня. Ему чудилось, что в воздухе витает беда. Ночь была тревожной. Рыжий дрожал мышцами и угрожающе фыркал. Любые изменения в распорядке конюшни вызывали у лошадей беспокойство и неуверенность. Сегодня в кормушку конюх, ворчливый Кузьма не положил овёс, а хитро ухмыльнулся и прищурил опухшие от пьянки глаза. Рыжий догадался, что такое поведение конюха не предвещает ничего хорошего. Неско

...

Ұқсас кітаптар

Ольга ЯковлеваБой за Староселье. 27 июня 1944 г

Ольга ЯковлеваМоя душа. С любовью к жизни

Ольга ЯковлеваСказочные Истории Обо Мне

автордың кітабын онлайн тегін оқу Они лучше насОльга Яковлева